После Анна Тодд После «Эксмо» 2014
жүктеу/скачать 0,63 Mb. Pdf көрінісі
|
2 5353036195926382396
|
Глава 16 – Действие, – отвечает Хардин быстрее, чем я задаю вопрос. Он смотрит на меня с вызовом; по глазам понятно, что он не боится и не смутится сделать то, что попросят. Я в нерешительности: что бы приказать? Такой готовности я не ожидала. Что бы заста- вить его сделать? Я уверена, что он сделает все, чтобы не ударить в грязь лицом. – Хм… Сделай… – Что? – торопит он. Хочу, чтобы сказал что-нибудь хорошее о каждом участнике, но потом отказываюсь от этой мысли. Но было бы интересно. – Сними футболку и сиди так всю игру! – кричит Молли, и я вздыхаю с облегчением; конечно, не потому, что он разденется, а потому, что не надо мучиться и придумывать задание. – Как-то по-детски, – бормочет он и стягивает футболку. Помимо воли рассматриваю его тело и татуировки на загорелой коже. Под птицами на груди по животу набито разлапистое дерево с длинными голыми ветвями. На плечах гораздо больше тату, чем я думала; маленькие и, кажется, не связанные между собой изображения и символы разбросаны от плеч до бедер. Стеф пинает меня в бок, и я отвожу взгляд. Надеюсь, никто не заметил, как я пялилась. Игра продолжается. Молли целует Тристана и Зеда. Стеф рассказывает о своем первом сексе. Нэт целует незнакомую мне девчонку. Как я оказалась в компании этих озабоченных лузеров? – Тесса, правда или действие? – кричит Тристан. – Да что спрашивать, и так ясно, что она правду выберет, – перебивает Хардин. – Действие, – говорю я, неожиданно для всех и для самой себя. – Хм… Тесса, ты должна… выпить рюмку водки, – улыбается Тристан. – Я не пью. – Это твое действие. – Слушай. Если ты не хочешь… – начинает Нэт, но я вижу, как Хардин и Молли пере- мигиваются. – Одну рюмку, – говорю я. Мне кажется, Хардин должен еще больше надо мной смеяться, но оказывается, он как- то очень странно на меня смотрит. Кто-то вручает мне полную бутылку водки. Подношу гор- лышко к ноздрям и вдыхаю отвратительный запах; нос обжигает изнутри. Я морщусь, стара- ясь не обращать внимания на смешки. Пытаясь не думать о том, кто прикасался к горлышку губами до меня, я запрокидываю голову и глотаю. Водка обжигает внутренности, но мне уда- ется ее проглотить. Вкус мерзкий. Все аплодируют, кто-то смеется, но не Хардин. Не знай я его лучше, подумала бы, что он псих или сильно расстроился. Так странно он смотрит. Скоро у меня горят щеки, и я осмеливаюсь сделать еще глоток. Признаться, на этот раз пить проще. Становится хорошо. Все кажется намного легче и лучше, чем раньше. И люди вокруг веселее. – Давай действие, – говорит Зед со смехом и отпивает большой глоток перед тем, как передать мне бутылку в пятый раз. Не могу вспомнить, какие были ответы в игре последние несколько раундов. На этот раз я делаю два глотка, но тут бутылку вырывают у меня из рук. – Думаю, тебе достаточно, – говорит Хардин, передавая бутылку Нэту. А. Тодд. «После» 35 Кто, черт побери, такой Хардин Скотт, чтобы решать, когда мне достаточно? Все пьют, значит, и я могу. Вырываю у Нэта бутылку и пью, убедившись, что Хардин видит, как я усме- хаюсь. – Не верю, что ты никогда раньше не пила, Тесса. Весело, правда? – спрашивает Зед, и я хихикаю. В памяти всплывают мамины предостережения, но я прогоняю эти мысли. Это только сегодня ночью. – Хардин, правда или действие? – спрашивает Молли. Конечно, он выбирает действие. – Поцелуй Тессу, – приказывает она, криво усмехаясь. Глаза Хардина расширяются, и хотя я сильно пьяна, мне хочется убежать. – Нет, у меня есть парень, – говорю я, и все в сотый раз надо мной смеются. Почему я должна торчать в компании, где только и делают, что надо мной смеются? – Ну и что? Это просто игра, – говорит Молли, подталкивая меня. – Нет, я не буду ни с кем целоваться, – отрезаю я и встаю. Хардин пьет из кружки, не глядя на меня. Наверное, обиделся. Но меня это не волнует. У нас это обычная форма общения. Я ему не нравлюсь, а он слишком груб. Когда я пытаюсь пошевелить ногами, меня накрывает. Спотыкаюсь, но мне удается взять себя в руки и отойти в сторону. Наконец, нахожу дверь на улицу; снаружи мне в лицо бьет прохладный ветер. Я закрываю глаза и дышу свежим воздухом, потом сажусь возле знакомого забора. Не успев осознать, что делаю, набираю номер Ноя. – Алло? – говорит он. Знакомый голос и водка в крови заставляют еще сильнее почувствовать, как мне его не хватает. – Привет… милый, – говорю я, подтягивая колени к груди. Минуту он молчит. – Тесса, ты пьяна? – В голосе слышится осуждение. Не надо было звонить. – Нет… конечно, нет, – вру я и прерываю разговор. Затем выключаю телефон. Не хочу, чтобы он перезванивал. Он портит удовольствие от выпивки еще больше, чем Хардин. Я снова иду в дом, не обращая внимания на свист и грубости подвыпивших парней. Я беру на кухне какую-то бутылку и пью, пью слишком много. На вкус еще хуже водки, сильно жжет. Ищу что-нибудь, чтобы прополоскать горло, и наконец достаю из шкафа бокал и нали- ваю в него воду из-под крана. Это помогает, но ненадолго. Сквозь толпу вижу, что мои «дру- зья» все еще играют в свою дурацкую игру. Друзья ли они мне? Не думаю. Они терпят меня только потому, что им нравится потешаться над моей наивностью. Как смела Молли заставлять Хардина меня целовать, когда знает, что у меня есть парень? Я, в отличие от нее, не сплю со всеми подряд. Я и целовалась-то только с двумя парнями за всю жизнь – с Ноем и с Джонни, веснушчатым мальчиком из третьего класса, который потом ударил меня ногой. Выполнил бы Хардин это действие? Наверняка. Его губы такие розовые и пухлые, что, когда я представляю, как он наклоняется, чтобы меня поцеловать, колотится сердце. Какого черта? Почему я представляю себе, как целуюсь с ним? Никогда больше не буду пить. Через несколько минут комната начинает двоиться, я чувствую, что меня мутит. Ноги сами несут меня в ванную, сажусь перед унитазом, ожидая, что меня стошнит. Но ничего не происходит. Я со стоном поднимаюсь. Я хочу вернуться в общежитие, но Стеф, я знаю, очнется только через несколько часов. Не надо было приходить. И вот опять. Не успеваю остановиться – и открываю дверь единственной комнаты в этом громадном доме, которая мне уже известна. Спальня Хардина открыта. Он говорил, что всегда запирает А. Тодд. «После» 36 дверь, но сейчас, видимо, исключение из правила. Комната выглядит точно так же, как в про- шлый раз, только под моими ногами чуть качается пол. «Грозового перевала» нет на полке, книжка лежит рядом с «Гордостью и предубеждением» на тумбочке. Вспоминаю замечания Хардина по поводу этого романа. Он явно читал его раньше и понял, что для людей нашего с ним возраста – редкость, а для парней – особенно. Может, ему задавали читать роман год назад. Тогда почему сейчас книжка не на полке? Я беру ее и сажусь на кровать, открыв книгу на середине. Я читаю страницу за страницей, и комната перестает качаться. Я так погружаюсь в мир Екатерины и Хитклифа, что не слышу, как дверь открывается. – Какое слово во фразе «никто сюда не заходит» ты не поняла? – рявкает Хардин. Его злое лицо меня смешит и пугает одновременно. – И-извини, я… – Убирайся! – гремит он, а я гляжу на него. В моей крови еще достаточно алкоголя, чтобы ответить. – Ты когда-нибудь перестанешь быть идиотом? – кричу я громче, чем собиралась. – Ты снова зашла в мою комнату, после того как я тебе сказал не заходить. Так что про- валивай! – орет он, подходя ближе. Хардин стоит напротив меня, смотрит презрительно и злобно, словно я его злейший враг. И внутри меня что-то щелкает. Теряю самообладание и задаю ему вопрос, который давно собираюсь, хоть и не призна- валась себе в этом. – Чем я тебе не нравлюсь? – спрашиваю я, глядя на него снизу вверх. Это прямой вопрос, но, честно говоря, не уверена, что мое ущемленное самолюбие смо- жет воспринять ответ. |