При переводе следует добираться до непереводимого, только тогда можно по- настоящему познать
жүктеу/скачать 2,37 Mb.
|
| грамма, каблограмма, швартов, кабельтов, витой орнамент, телеграфировать (по подводному кабелю), закреплять канатом, украшать витым орнаментом (БАРС); нем. Kammerton — это «основной тон», а рус. камертон («упругая стальная вилка..» — Ож.) соответствует нем. Stimmgabel'. Такие термины легко могут оказаться «ложными друзьями переводчика».
Труднее обстоит дело с исконными для ИЯ терминами. Многие из них, будучи элементами соответствующей терминосистемы, имеют вместе с тем достаточно «прозрачную» внутреннюю форму, чтобы ввести переводчика в заблуждение. В техническом тексте едва ли зуб, щека, корпус, палец, плечо, пята, кулак, а тем более головка, зубец, щечка, кулачок будут переведены в значении частей тела, да еще с ласковым оттенком; маловероятно, чтобы переводчик рус. головку передал нем. „Kopfchen", или болг. ший-ку •— фр. «сои» (не уменьшительным2 за отсутствием такового во французском языке), или англ, heel — нем. „Ferse", а болг. пета — рус. «пятка». Встретив термин головка рельса, он не свяжет ее «по аналогии» с «гладить по головке», так как видит в ней лишь «верхнюю часть сечения рельса., с закругленными краями» (РБТР); ножка опухоли, наверное, не направит мысль переводчика-медика к ребенку, прыгающему «на одной ножке», поскольку для него она только pediculus — тоненький стебелек, на котором держится опухоль. Иное дело в художественном тексте, где плечо — прежде всего «часть туловища от шеи до руки» (Ож.), а потом уже, в анатомической номенклатуре, часть руки выше локтя (в отличие от предплечья), или в физической терминологии — часть рычага и т.д.; где опухоль в основном соответствует англ, swelling, болг. «подутина», а только для медика = лат. tumor, или neoplasma; где, говоря о соли, автор может иметь в виду не только «приправу к пище», но также и «химическое соединение, образующееся при взаимодействии» и т.д. (РБТР); где 1 Готлиб К. Г. М. Немецко-русский и русско-немецкий словарь «ложных друзей переводчика». М.: Сов. энциклопедия, 1972; Акуленко В. В. (и др.). Англо-русский и русско-английский словарь «ложных друзей переводчика». М.: Сов. энциклопедия, 1969. 2 В русской научной литературе множество терминов имеет форму уменьшительных общеязыковых слов: их можно было бы назвать «лексикализованными диминютивами». .......... 276 спирт может быть камфарным или «нюхательным», лекарством или водкой. Если к этому добавить сказанное о неоднозначности самих терминов да еще многозначность большинства слов любого языка, а кроме того внутри- и межъязыковую омонимию, то станет ясно: обнаружить термин в художественном тексте — дело не всегда легкое. Приведенные примеры показали, что источником ошибок в распознавании, так же как и в переводе терминов в художественном тексте, может быть и их прозрачная внутренняя форма. Если в чужом термине сравнительно редко можно спутать научное название с общеязыковым (ср. выше кабель, камертон), то «свой» для ИЯ термин гораздо легче принять за обычное слово, так как он больше сливается с окружающей его речевой тканью. В результате англ, deck-cabin может превратиться в «палубную кабину» вместо рубки, или hand окажется вдруг «рукой» вместо стрелки. Нем. Traubenkirsche в переводе на английский будет не "grape cherry", как можно предположить, — такого нет в природе, — a bird cherry, что, в свою очередь, не птичья вишня — русский синоним черешни, — а черемуха!' Так что здесь ни к селу ни к городу могут появляться и «шейки», и «губки», и любые нелепицы, порожденные фантазией и моментной ассоциацией, вызванной внутренней формой термина. Бывает, правда, что научное или техническое понятие названо в разных языках терминами, совпадающими и по внутренней форме: англ, tooth, фр. dent, нем. Zahn во многих значениях покрываются по предметному содержанию и внутренней форме рус. зуб и болг. зъб. Но беда в том, что это нельзя считать закономерностью: есть множество терминов, в отношении которых такого совпадения не наблюдается. Так, рус. плечо и болг. рамо — межъязыковые синонимы как в терминологическом отношении, так и по внутренней форме; их эквивалентами, но только как термины, являются англ, arm и фр. bras, в свою очередь покрывающиеся между собой и в отношении внутренней формы; русский термин кулак переводится на болгарский язык совсем далеким по внутренней форме гърбица (в переводе на русский «горб»); фр. ta- 1 В БАРС допущена ошибка в переводе bird-cherry: вместо черему-_ ха — «черешня»; и лексикографов, видимо, подвела внутренняя форма английского термина. 277 Ion не «пятка», а кулачок, collet — не «ворот», а шейка, pied — не «нога» и не «ножка», а пятка (рейки) и, наконец, bras (du segment) —не «рука», а нога (сегментного затвора). Трудность распознавания усугубляется еще тем, что термин может быть употреблен в нетерминологическом значении, и, наоборот, обычное слово может быть термином. Сам по себе перевод терминов в художественном тексте подчиняется, как правило, основному принципу перевода этой категории слов: термин переводится термином. Сходны и некоторые предпосылки: для осуществления такого перевода нужно, чтобы в ПЯ существовал термин-эквивалент и переводчик знал не только факт его наличия, но и точную форму. Эти предпосылки требуют некоторого уточнения. Термин-эквивалент на ПЯ должен полностью соответствовать термину на ИЯ в отношении его предметного содержания и употребления в том же значении в данной области науки. Переводчик не может «перевыражать» термин на ПЯ, что закономерно в отношении других лексических и фразеологических средств; термин ИЯ нужно заменить термином ПЯ в его общепринятой, официальной, утвердившейся в соответствующей терминологии форме. Болг. кафяви въглшца, англ, brown coal, нем. Braunkohle в русском переводе будет не «коричневый уголь» (несмотря на то, что «кафяв», brown, braun = «коричневый»), а бурый уголь; болг. зъбно колело — никак не «зубное колесо», а шестерня; болг. електроинженер и англ, electrical engineer соответствуют рус. инженер-электрик, а маши-нен инженер — не «машинный инженер», а инженер-механик. Это положение отечности формы эквивалента касается художественного текста постольку, поскольку переводимая единица употреблена в нем действительно в терминологическом значении. Однако одного лишь присутствия термина в тексте недостаточно. В художественном произведении, скажем, с производственной тематикой, термины — привычный строительный материал, создающий у читателя впечатление правдивости, реалистичности повествования благодаря своему «научному колориту». Вот довольно характерный пример употребления терминологичного языка в художественном тексте: «Рыбаки начали погрузку орудий лова. Треска ловилась ярусами и тралом. Поэтому на сейнеры 278 грузились сотни металлических крючков, железные дву-лапые якоря, стеклянные буйки, плоские плетеные корзины, траловые сети»1. (Разрядка наша -— авт.) При переводе такого текста не обязательно переводить каждый термин термином: важно передать терми-нологичность, важно, чтобы текст «звучал профессионально», для чего иной раз достаточно двух-трех терминов. Но вместе с тем нужно постараться сохранить не одну лишь терминологию, но и «научный стиль». Например, «начали погрузку» не следует менять на «начали грузить» (как это сделал болгарский переводчик), так как сочетания с отглагольными существительными очень характерны для терминологической литературы; нельзя выражение «выпускать плавку» заменять глагольным оборотом, чем-нибудь вроде «лить сталь», или военное «развивать наступление» урезывать до лаконичного «наступать». Чтобы погрузить читателя в атмосферу описываемой действительности — производство, морское путешествие, война, научные изыскания, учеба, — язык перевода должен быть «профессиональным» с точки зрения соответствующей области жизни — разумеется, до допущенного автором оригинала «профессионализма». Неправильно переводить на болгарский язык пристрелка «любительским» «пробна стрелба» — такого термина в военном деле нет — или чем-нибудь подобным (кстати, и по-болгарски это пристрелка). Дело обстоит просто, если термин в ИЯ имеет эквивалент в ПЯ. А когда эквивалента нет? Ученого, для которого делается перевод, в н а у ч -ной литературе не устроит «дерево с белыми душистыми цветками и черными ягодами»; ему нужны не дефиниция или толкование, а точный термин, а еще лучше— латинское название. Так что выбор у переводчика небольшой: нужен термин; либо он заимствует его — обычно из ИЯ (транскрипция), либо «сочиняет» свой (калька, неологизм, составной термин и др.), либо общеязыковой единице присваивает статус термина. В художественном переводе возможности шире. Основная тенденция здесь в общем та же —придерживаться терминологических аналогов, но отнюдь не всегда и отнюдь не во что бы то ни стало. Если, скажем, черемуха фигурирует не в речи ботаника, то в болгарской 'Чаковский А. У нас уже утро. Воронеж: Воронежск. обл кн-во, 1950, с. 230. 279 переводе ее вполне можно заменить по «поэтическому об~ разу» более близкой читателю «вишней» — например, в «весеннем» тексте (см. ч. I, гл. 7). Допустимость таких отступлений от фактологической точности объясняется различием в средствах выражения между, например, рассказом и научной статьей: в последней термин — как бы определенная величина в алгебраическом уравнении, а в первом — цвет, штрих, аромат, звучащая струна художественного образа. Поэтому и «точность» термина не одна и та же в обоих случаях. Если при переводе диссертации наименование одной детали ло ошибке заменить другой, то это испортит перевод; а в романе хорошо продуманная замена такого рода может быть для адекватного перевода обязательной. Так, если плашки в «Двенадцати стульях» И. Ильфа и Е. Петрова (допустим, переводчик не нашел эквивалента) переделать на другой слесарный инструмент, текст не пострадает, лишь бы этот «неверный» термин был снабжен верными для него техническими параметрами: плашки в романе— деталь, нужная автору исключительно для характеристики «слесаря-интеллигента» Полесова; такую же роль сыграет и любой инструмент, лишь бы он не был слишком простым — иначе пропадет чудная фраза о том, что Елена Станиславовна имела «о плашках в три восьмых дюйма такое же представление, какое имеет о сельском хозяйстве слушательница хореографических курсов имени Леонардо да Винчи» 1. При переводе художественного текста, в отличие от научного, допустимы и другие трансформации: не грех иногда видовое понятие заменить родовым, написав, например, лодка вместо ялика, или гички, или даже шлюпки; возможны описательный перевод — общеязыковая единица вместо терминологической, приблизительная замена синонимом и даже нулевой перевод. И здесь, как в отношении реалий, выбор подходящего приема перевода зависит от семантической значимости термина, от его «освещенности» в тексте (ср. ч. I, гл. 6). Но в основном зтот выбор, как в отношении любого лексического средства, определяется контекстом и, в частности, стилистической ролью термина. Как правило, при отсутствии в ПЯ термина-эквивалента наименее желательны те приемы, которые присущи терминологическому переводу. Введение в художественный текст нового, не существующего в 'Ильф И., П е т р о в Е. 12 стульев. М.: Худож. лит., 1975, с. 60. 280 соответствующей отрасли науки на ПЯ термина,—дело весьма рискованное. Словотворчество в области терминологии следовало бы предоставить специалистам — научным работникам в сотрудничестве с филологами, а переводчику беллетристики можно посоветовать прибегать к нему лишь в крайних случаях и непременно с благословения специалистов. Говоря о стилистической функции термина и терминологической или профессиональной речи в художественной литературе, нужно указать и на использование термина писателем в качестве элемента речевой характеристики. Вот образец речи капитана Катля (из «Домби и сына»), наставляющего Роба: «...через двадцать четыре часа после моего исчезновения ступай на Бриг-Плейс и насвистывай эту вот песенку около моей старой пристани [бывшей квартиры].. Если я тебе отвечу тою же песенкой, ты, приятель, отчаливай [уходи] и возвращайся через двадцать четыре часа; если я отвечу другой песенкой, уклонись от прямого курса [отойди в сторону] и держись на расстоянии..» ' (Разрядка наша — авт.) Употребленный в своем прямом значении, термин исполняет вместе с тем и стилистическую функцию, причем характеризуя героя не только с чисто профессиональной стороны, но и в отношении тех или иных качеств, а нередко и в комическом освещении (Чехов, Диккенс). Невежды-дантисты у Чехова жонглируют учеными словами тракция, козья ножка, ключ, комбинируя их с общеупотребительными словами и просторечием: «..сделаю тракцию и начну зуб тянуть..» («Общее образование») 2, «..Раз плюнуть... Десну подрезать только... тракцию сделать по вертикальной оси... и все...» («Хирургия») 3; не может не вызвать улыбки это «раз плюнуть» или «без понятия нельзя» в одном ряду с хирургическим инструментарием, так же как и совершенно серьезное сочетание ангела с... фрахтом — торговым и морским термином — в реплике Катля у Диккенса: «...вы знакомы с англом, и ангел вас зафрахтовал»4. Перевод такого текста требует тщательного сохранения не столько терминологии, сколько этого контраста, 1 Диккенс, Чарльз. Собр. соч. в 30-ти томах. Т. 14. М.: Гос. изд-во худ. лит-ры, 1959, с. 26—27. 2 Чех о в А. П. Собр. соч. Т. 3, с. 256. 'Чехов А. П. Собр. соч. Т. 2, с. 260. 4 Диккенс, Чарльз. Собр. соч. Т. 14, с. 33. 281 10-747 '-"чего можно добиться опять-таки путем введения терми- - нов-эквивалентов. В прямой речи часто встречаются не отдельные термины, а куски терминологического текста, имитирующие -«профессиональный язык», и еще чаще — устойчивые -обороты, относящиеся по своему происхождению к той или иной области науки, но получившие впоследствии -переносные значения. В виде ФЕ они вошли в общелитературный язык, но, подобранные автором с учетом их -первоначального значения — внутренней формы — и -сконцентрированные в репликах данного персонажа, они выдают в нем моряка, техника, бухгалтера и т. п. Описанный Чеховым сторож Игнат («Белолобый»), который «должно быть, раньше служил в механиках», употребляет по отношению к себе и своей собаке типичные для железнодорожника выражения: «Стоп, машина!», «полный -ход!», «задний ход!»; а «иногда он пел и при этом сильно 'шатался и часто падал... и кричал: «Сошел с рельсов!»; у -глупой собаки, по его словам, «пружина в мозгу лопну-'ла»; «рано еще вставать», — говорит он ночующему у него страннику, «давай спать полным ходом...» 1. В речи капитана Катля изобилуют морские выражения: «поверни на три румба», «держись носом против ветра», «сесть на мель» и «сняться с мели», «взять на буксир» и «брать на абордаж»; капитан не выходит из дому, а «снимается с якоря», не направляется куда-либо, а «берет курс», «держит курс», «меняет курс»; чтобы побеседовать с мистером Домби, он собирается подойти к нему «борт о борт» и т. д. Все это ФЕ, вошедшие в общелитературный .язык, но здесь, соседствуя с морскими терминами и сло- -вами корабельного быта — у бравого капитана не комната, а каюта, где не моют пол, а «драят палубу», — они приобретают черты «оживших» метафор: сквозь идиоматические значения просвечивает образ, на котором построена идиома. Такое употребление «профессионального языка» уже может существенно затруднить переводчика: необходим не только термин-эквивалент и не просто удачное соответствие некоего фразеологического сочетания (в ином тексте хороший перевод можно обеспечить при помощи ФЕ, построенной и на основе совсем другого образа) — здесь приходится добиваться соответствия по обеим линиям: терминологической и фразеологической; найти 1 Ч е х о в А. П. Собр. соч. Т. 8, ее. 26, 30. :282 нужно фразеологизм, построенный на основе бывшего терминологического сочетания. И если в переводе с английского языка на русский это часто получается удачно,, то главным образом лишь благодаря близости русской и английской морской терминологии, создавшей ФЕ, близкие по своему происхождению. В речи того же неунывающего Катля есть пример, на котором удобно показать употребление терминов в переносном смысле — в виде метафор, сравнений и т.д. Характеризуя молодого Гэя, он называет его мальчиком «с прекрасной оснасткой»1 (разрядка здесь и ниже наша — авт.). Эта высшая похвала, выраженная моряком, заметно поблекла бы, нарушив весь стиль речи, если бы была переведена чем-нибудь вроде «прекрасный мальчик» или «мальчик с прекрасными качествами», несмотря на незначительное отклонение от фактической верности. Удачны и «морские элементы» развернутых метафор капитана: «Если бы вы., могли увидеть Соля Джилса., вы были бы для меня более желанны, чем попутн'ый, ветер для корабля, попавшего в штиль»2 и «..думал он., и о «Красотке Пэг», этой крепко сколоченной из тикового дерева и хорошо снаряженной балладе, которая на летел а на скалу и разбиласьв рифмованные щепки»3. Специальные термины подъязыка той или иной науки имеют нередко общелитературные синонимы. Таковы,- например, многие разговорные и даже просторечные названия ряда болезней: туберкулез —чахотка имеют по паре и более соответствий в разных языках: болг. туберкулеза — охтика (от гр. fthisis «чахнуть»), англ, tuberculosis — consumption (от consume «чахнуть»), фр. tuberculose — consomption (такого же происхождения), нем. Tuberkulose — Schwindsucht (или schwach auf der Brust, т. е. приблизительно «быть слабогрудым»). Любопытно, что различия между названиями данной пары как бы отражают различия между употреблением терминов в научном и в литературном тексте: в то время как строго медицинский термин, как термин, обозначает точно определенную нозологическую единицу (большей частью снабженную и латинским или греческим именем) , ее разговорный синоним отличается не только по 1 Диккенс, Чарльз. Собр. соч. Т. 13, с. 286. 2 Там же, т. 14, с. 32. 3 Там же, т. 14, с. 45. 10* 283. стилю, но отчасти и по содержанию, точнее, имеет менее определенные границы, а нередко и более широкий охват, обозначая больше одного заболевания. Например, наименование многих болезней обозначено словом лихорадка (болг. треска, англ, fever, фр. fievre, нем. Fieber), прежде обозначавшим главным образом «болотную лихорадку» — малярию, а впоследствии — лихорадочные состояния и много различных заболеваний, имеющих теперь каждое свое название. Таким широким общеизвестным названием является рус. оспа, соответствующее еще более широкому болг. шарка: «едра шарка» — «натуральная оспа»1 (другой разговорный синоним — сипаница), «дребна шарка», или брусница— «корь», «дребна шарка», или лещенка — «ветряная оспа» или, точнее (разг.), ветрянка. В научной медицинской литературе обычно избегают терминов, лишенных точно определенного содержания: натуральную оспу предпочитают называть вариолой, а ветряную оспу — варицелой. В художественной же литературе эти популярные, пусть не слишком определенные, названия представляют собой чрезвычайно удобные синонимы, используемые писателями — в сущности, как любые синонимы, — например, для нюансировки речи разных героев, для построения жизненно правдивых образов. Положение переводчика, которому приходится повторить такую нюансировку на другом языке, бывает незавидным, когда в ПЯ нет подходящего по стилю средства. Например, англ, рох или фр. verole — грубое обозначение «сифилиса», которого в других языках может не быть, на русский язык удобно перевести как дурная болезнь. Впрочем, с развитием медицинской науки многие из народных названий болезней либо вышли из употребления, либо приобрели более четкие очертания и вошли в медицинскую номенклатуру. С другой стороны, и многие сугубо научные названия стали достаточно популярными,— до того, что беспрепятственный обмен латинскими названиями, такими как канцер, экзитус, тбц и т. п., уже нельзя считать безвредным для психического состояния пациентов, в присутствии которых беседуют врачи. Такая «научная» осведомленность широких масс чи- Противопоставление болг. едра («крупная») шарка — англ, small («мелкий») рох иногда вводит в заблуждение даже медиков при переводах в плоскости английского и болгарского языков. 284 тателей, в особенности в области медицинской, военной, экономических наук, в науках о космосе и др., допускает довольно широкое употребление в художественной литературе соответствующих терминов без объяснения их. Для переводчика важно, чтобы каждый раз, вводя в текст перевода, скажем, морской термин, он точно знал, будет ли это понятно читателю, дойдет ли до чеха, венгра, швейцарца, даже болгарина, имеющих в силу определенных географических и исторических обстоятельств сравнительно слабое отношение к морскому делу, то, что предельно ясно англичанину или греку — жителям морских стран. И если эти два читателя — подлинника и перевода — в различной степени осведомлены по данным терминологическим вопросам, переводчик должен это учесть и не вводить в свой текст малознакомую терминологию. Сказанное, конечно, не исчерпывает вопросов перевода терминов в художественном тексте — на нескольких страницах исчерпать такую тему нельзя. Важно отметить, что к переводу терминологических единиц не следует подходить как к делу легкому. Вопросов здесь немало, решение их требует труда, времени, опыта и сообразительности, как и решение труднейших проблем перевода художественного текста. Резюмируя, приведем сказанное о терминологическом переводе в виде тезисов: 1. Основной принцип этого перевода — термин передается термином. 2. В отличие от научного текста, в художественной литературе термины, в особенности исконные для ИЯ, распознаются труднее; а с предварительным выделением их из общеязыковой лексики связан выбор приемов их перевода. 3. Отклонения от основного принципа перевода допускаются главным образом в тех случаях, когда термин в данном тексте не имеет терминологического значения, не несет значительной семантической нагрузки и, разумеется, если он лишился связи с соответствующей термино-системой. 4. При отсутствии в ПЯ термина-эквивалента в н а -учном тексте его заимствуют или создают новый, или придают терминологическое значение общелитературной единице, а в художественном тексте предпочитают иные приемы, стараясь, тем не менее, не 285 нарушать «терминологического звучания» текста: замену другим (обычно близким по значению, а иногда даже далеко не равнозначным) термином, компенсацию видового понятия родовым, синонимом различной степени близости, приблизительным соответствием (обычным словом) и даже нулевой перевод. 5. Внутренняя форма термина, не принимаемая во внимание при переводе научной литературы, может иметь значение в художественном переводе, но только в тех случаях, когда она играет аналогичную роль в подлин нике. Прозрачная внутренняя форма может, с другой стороны, стать источником переводческих неудач — вследствие нераспознания термина или неумения совме стить при переводе терминологическое значение с об разным. 1 жүктеу/скачать 2,37 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|