Программа «Культурное наследие»

 99
ласти, у каждого шамана есть свой дух-хранитель в образе кабана, 
которого он повсюду водит за собой на магическом ремне. Гибель 
этого кабана влечет за собой смерть шамана. Самоеды рассказывают 
предания о поединках между шаманами, которые, прежде чем сой-
тись в единоборстве друг с другом, посылали на бой своих духов. 
Малайцы полагают, что душа человека может перейти к другому 
человеку или к животному; вернее, между ними может образоваться 
мистическая связь, и судьба одного из них оказывается в полной за-
висимости от судьбы другого».
У меланезийцев одного из Ново-Гебридских островов представ-
ление о внешней душе находит приложение в повседневной жизни. 
Слово таманиу означает на местном наречии «одушевленный или 
неодушевленный предмет, от которого, по убеждению человека, в 
тесной зависимости находится его собственное существование... Не 
каждый островитянин имел свой собственный таманиу. Только не-
которым из них приходило в голову, что между ними и ящерицей, 
змеей, а иногда и камнем существует такого рода отношение. В иных 
случаях, чтобы найти таманиу, пили настой из определенного рода 
листьев. Оставшуюся на дне гущу сливали, и таманиу считалось пер-
вое живое существо, которое замечали на этой куче или внутри ее. За 
этим существом присматривали, но его не кормили и ему не покло-
нялись. Туземцы полагали, что оно являлось по зову и жизнь челове-
ка была тесно связана с жизнью таманиу (если это живое существо) 
или с его безопасностью. Стоит такому существу умереть, а если это 
неодушевленный предмет – поломаться, потеряться, и человек обя-
зательно умрет. Поэтому в случае болезни они посылали взглянуть, 
в каком состоянии находится таманиу больного».
Весьма широкое распространение представление о внешней душе, 
помещенной в животное, получило в Западной Африке, в особен-
ности в Нигерии, Камеруне и Габоне. Фаны из Габона полагали, что 
совершаемый при инициации каждого шамана обряд побратимства 
связывает его жизнь с жизнью того или иного дикого животного. 
Шаман берет кровь из уха животного и из своей руки и прививает 
свою кровь животному, а кровь животного – себе. С этих пор между 
ними устанавливается столь тесная связь, что смерть одного влечет 
за собой смерть другого. Предполагается, что в результате заключе-
ния этого союза сила шамана или колдуна в огромной мере возрас-
тает, из чего он может извлечь многочисленные преимущества. Во-
первых, с этих пор шаман фанов, подобно сказочному волшебнику, 
который спрятал свою жизнь в надежном месте, мнит себя неуязви-
мым. Более того, животное, с которым он обменялся кровью, стало 
его верным другом и готово выполнить любой его приказ; к его услу-
гам он прибегает для того, чтобы нанести ущерб своим врагам или 
навлечь на них гибель. По этой причине шаман никогда не делает 
своим побратимом прирученное животное, напротив, эта роль не-
изменно выпадает опасному и свирепому животному, например лео-

 100
парду, черной змее, крокодилу, гиппопотаму, кабану или коршуну. 
Наиболее популярным животным-побратимом является у фанских 
шаманов леопард, на втором месте стоит черная змея, а замыкает 
список коршун. Есть животные-побратимы и у местных колдуний. 
Впрочем, животные, которым отдают на хранение свои души жен-
щины, как правило, отличаются от животных, которых используют 
в тех же случаях мужчины. Так, побратимом колдуньи ни в коем слу-
чае не может быть пантера, зато эта роль часто выпадает ядовитым 
змеям, к примеру рогатой гадюке, черной змее, иногда зеленой змее, 
обитающей среди банановых деревьев, а также коршуну, сове или 
другой ночной птице. Животное или птица, с которыми шаман или 
колдунья заключили таинственный союз, играет эту роль не в каче-
стве представителя вида, а как особь. Когда данная особь умирает, 
союзу, естественно, наступает конец, так как считается, что за смер-
тью животного-побратима последует смерть человека.
Сходных верований придерживаются племена, расселенные в до-
лине Крестовой реки в Камеруне. Отдельные группы людей – как 
правило, это обитатели одного селения – останавливают свой вы-
бор на различных животных, с которыми они, как им кажется, свя-
заны узами тесной дружбы или родства. В число таких животных 
входят гиппопотамы, слоны, леопарды, крокодилы, гориллы, рыбы, 
змеи и т. д. Все эти существа либо наделены большой силой, либо 
обладают способностью с молниеносной быстротой скрываться в 
чаще леса или под водой. Это умение скрываться, по имеющимся 
сведениям, является необходимым условием при выборе животных-
побратимов. Ведь от такого животного ожидают, что оно будет ис-
подтишка вредить врагу, например неожиданно вынырнет из воды 
и перевернет каноэ врага, если это гиппопотам. Предполагается, 
что между такими животными и их друзьями и родственниками – 
людьми существует такой силы симпатическая связь, что, как только 
умирает животное, умирает и человек и, наоборот, со смертью че-
ловека испускает дух и животное. Из этого следует, что в животное-
побратима нельзя стрелять или вообще причинять ему какой-либо 
вред из опасения повредить или убить людей, жизнь которых нераз-
рывными узами связана с жизнью такого животного. Это, впрочем, 
не мешает жителям деревни, связанной узами дружбы со слонами, 
охотиться на них. Ведь их благоговение относится к отдельным осо-
бям, которые тесно связаны с конкретными мужчинами и женщи-
нами, и не распространяется на вид в целом. Они воображают, что 
могут безошибочно отличить слонов-родичей от обычных слонов. 
Более того, и слоны якобы обладают способностью узнавать сво-
их сородичей. Когда охотник встречает слона, который находится 
в дружеских отношениях с человеком, благородное животное под-
нимает свой хобот на уровень его лица, как бы говоря: «Не стреляй 
в меня!» Если охотник окажется настолько неосмотрительным, бес-
человечным, что выстрелит и ранит животное, несмотря на преду-

 101
преждение, человек, чья жизнь находится в зависимости от жизни 
животного, заболеет.
Балонги из Камеруна верят, что у каждого человека имеется не-
сколько душ, одна из которых пребывает в теле, а другая – в живот-
ном, к примеру в слоне, кабане, леопарде и т.д. Если по возвращении 
домой кто-нибудь плохо себя почувствует, скажет: «Я скоро умру» – 
и действительно умирает, балонги утверждают, что это одна из его 
душ в образе кабана или леопарда погибла и смерть этой внешней 
души стала причиной смерти души, находящейся в теле. Сходное 
верование бытует и у ибо, крупного племени в дельте реки Нигер. 
Они полагают, что дух человека может на время покидать его тело и 
переселяться в животное. Человек, желающий наделить свою душу 
такой способностью, раздобывает у колдуна нужное зелье и подме-
шивает его к своей пище. Вслед за этим душа его выходит из тела и 
входит в животное. Если случится так, что в то время, когда в нем 
пребывает душа человека, животное убыот, этот человек умрет; если 
такое животное ранить, тело человека незамедлительно покроется 
волдырями. С этим верованием связано большое число черных дел: 
ведь стоит какому-нибудь пронырливому негодяю тайком подлить 
магическое зелье в пищу своему врагу, ни о чем не подозревающая 
душа которого перейдет, таким образом, в тело животного, и убить 
это животное – вместе с ним погибнет и неугодный человек.
Негры Калабара, живущие в устье реки Нигер, верят, что у чело-
века имеются четыре души, одна из которых постоянно обитает вне 
его тела в лесу в образе какого-нибудь дикого животного. Найти себе 
прибежище эта внешняя, или, как выражается мисс Кингсли
1
, лесная, 
душа может практически в любом животном, например в леопарде, 
рыбе или черепахе, но это не может быть домашнее животное или 
растение. Человек, если он не одарен двойным зрением, не в состоя-
нии видеть свою лесную душу, но нередко он узнает от прорицателя, 
в каком животном его лесная душа пребывает, после чего старается 
не убивать животных этого вида сам и не дает это делать другим. Как 
правило, лесными душами отца и сыновей являются животные одно-
го и того же вида. То же самое относится к матери и дочерям. Одна-
ко нередко все представители младшего поколения семьи имеют те 
же лесные души, что и отец. Если, например, душа отца пребывает 
в леопарде, в леопардах находят себе пристанище также души его 
сыновей и дочерей. Иногда внешняя душа наследуется по линии ма-
тери: если ее душа пребывает в черепахе, то в черепахах находятся и 
души ее детей. Жизнь такого человека связана с жизнью животного, 
которое он считает своей внешней, или лесной, душой, столь тес-
ными узами, что его ранение или смерть с необходимостью имеют 
своим последствием смерть или ранение этого человека. И наобо-
рот, когда умирает человек, его лесная душа уже не может найти себе 
1 
Кингсли Мэри Генриетта (1862–1900) – английская путешественница и этнолог
.

 102
места, сходит с ума, кидается в костер или набрасывается на людей, 
которые и приканчивают ее.
В Северном Калабаре, неподалеку от Экета, расположено священ-
ное озеро, в котором строго-настрого запрещено ловить рыбу, по-
тому что местным жителям кажется, что в ней находятся их души и 
вслед за каждой пойманной рыбой угасает человеческая жизнь. Еще 
недавно в реке Калабаре жил матерый крокодил огромных размеров, 
и в нем, по народному поверью, пребывала душа одного вождя, рези-
денция которого находилась в Дьюк-Тауне. Время от времени мест-
ные сатрапы ради спортивного интереса устраивали на этого кроко-
дила охоту, и был такой случай, что одному из охотников удалось 
попасть в крокодила. И тут же вождь в Дьюк-Тауне слег в постель 
с раной в ноге. Изданный им декрет гласил, что его укусила собака, 
но люди помудрее только головой качали и отказывались прини-
мать всерьез столь легковесное объяснение. У племен, расселенных 
на берегах реки Нигер между Локоджей и дельтой, также бытует вера 
в то, что у человека может быть alter ego
1
в виде крокодила или гиппо-
потама. Считается, что жизнь такого человека настолько тесно связа-
на с жизнью животного, что все, что приключается с одним, имеет 
соответствующие последствия для другого, и если один умирает, то 
и другого в скором времени ожидает смерть. Не так давно одному 
англичанину случилось в непосредственной близости от деревни за-
стрелить гиппопотама; друзья женщины, которая той ночью умерла 
в деревне, в качестве компенсации запросили с него сумму в пять 
фунтов стерлингов, и он им ее заплатил.
Когда женщине у сапотеков (Центральная Америка) приходило 
время рожать, ее родня собиралась в хижине и принималась рисовать 
на полу фигурки разных животных, стирая изображения, как только 
они были закончены. Это занятие не прекращалось до разрешения 
женщины от бремени, и фигурка, которая была нарисована на полу 
в момент родов, получала название «второе я» ребенка. «Когда ребе-
нок подрастал, он обзаводился этим животным и заботливо за ним 
ухаживал, потому что, по местному поверью, его жизнь и благопо-
лучие были связаны с жизнью и благополучием этого животного и 
умереть им было суждено одновременно», точнее, за смертью жи-
вотного должна была сразу же последовать смерть человека. Нагуал, 
или науал, называется у индейцев Гватемалы и Гондураса «одушев-
ленный или неодушевленный предмет, чаще всего животное, свя-
занное одной нитью с конкретным человеком, так что его здравие 
и благополучие находятся в зависимости от судьбы нагуал». По со-
общению одного старого автора, многие из индейцев Гватемалы «по 
наущению дьявола верят, что жизнь их зависит от жизни такого-то 
зверя, которого они считают своим духом-хранителем и полагают, 
что со смертью этого зверя наступит и их смерть; что, когда гонятся 
1
«Второе я» (лат.).

 103
за ним, у них самих учащается сердцебиение; что, когда он падает 
без сознания, и они лишаются чувств. Да что там, случается, что по 
наущению дьявола они принимают обличье «того зверя (свой выбор 
они чаще всего останавливают на самце или самке оленя, льве, тигре, 
собаке или орле), и в таком виде их обстреливают и ранят». Индейцы 
не сомневались, что за смертью их нагуал последует их собствен-
ная смерть. Предание гласит, что в первых битвах с испанцами на 
плоскогорье Кветцальтенанго вожди индейцев принимали участие в 
виде нагуал – змей. Особенно выделялся нагуал верховного вождя – 
огромных размеров птица с великолепным зеленым оперением. Эту 
птицу насмерть поразил своим копьем испанский полководец Педро 
да Альварадо, и в то же мгновение замертво упал сам вождь.
Мужчины и женщины большей части племен Юго-Восточной 
Австралии относились ко многим видам животных в основном так 
же, как индейцы Центральной Америки относились к нагуал, с той 
лишь разницей, что индейцу была известна конкретная особь, с ко-
торой связана его жизнь, а австралийцы знали только, что их жизнь 
связана с некой особью определенного вида, но не знали, с какой 
именно. В результате мужчина-австралиец брал под свою защиту 
всех животных данного вида, от которого зависела жизнь мужчин, 
а женщина так же поступала по отношению к виду, в зависимости 
от которого находилась жизнь женщин. Известно было одно: за 
смертью любой особи соответствующего вида последует его – или 
ее – смерть, подобно тому как за умерщвлением птицы с зеленым 
оперением последовала смерть вождя индейцев, а за умерщвлени-
ем попугая – смерть Пунчкина в сказке. Например, члены племени 
вотьобалук в Юго-Восточной Австралии «полагают, что в летучей 
мыши заключена жизнь мужчины, а в козодое – жизнь женщины; 
умерщвление каждого из таких животных сокращает кому-нибудь из 
мужчин или женщин жизнь. В результате у каждого мужчины и жен-
щины на становище возникали опасения, что жертвой могут стать 
он или она. Из-за этого случались настоящие сражения. Насколь-
ко мне известно, в этих схватках мужчин с женщинами нельзя было 
предсказать заранее, какая сторона, одержит победу, ибо иногда жен-
щины задавали мужчинам изрядную трепку своими заостренными 
палками, но мужчины нередко ранили и убивали своими копьями 
женщин. Поговорка вотьобалук гласит, что летучая мышь является 
«братом» мужчины, а козодой – «женой». У различных племен виды 
животных, с которыми считалась связанной жизнь представителей 
обоих полов, были разными. Так, у вотьобалук летучая мышь явля-
лась специфически мужским животным, а у ганбауэр-криков, живу-
щих в низовьях реки Муррей, она была женским животным, туземцы 
не убивали ее на том основании, что «если ее убить, кто-нибудь из 
женщин умрет». Но с каким бы конкретным видом животных ни свя-
зывалась жизнь женщин и мужчин, само это верование, как и схват-
ки, к которым оно давало повод, насколько известно, было распро-

 104
странено почти по всей Юго-Восточной Австралии (не исключено, 
что зона распространения этого суеверия была куда более широкой). 
Верование это, как и возникавшие из-за него столкновения, носило 
глубинный характер. У некоторых племен района Виктория «летучая 
мышь имеет отношение к мужчинам, которые ее всячески защищают 
и до полусмерти избивают из-за нее всех, даже собственных жен». 
Женским тотемом является козодой обыкновенный, и, хотя эта зло-
вещая птица по ночам нагоняет ужас своими криками, женщины ее 
ревниво оберегают. Если мужчине случается убить козодоя, женщи-
ны приходят в такую ярость, словно речь идет об их собственном 
ребенке, и избивают его длинными шестами.
Ревностная защита и покровительство, которые австралийские 
мужчины и женщины оказывают летучей мыши и козодою как по-
ловым тотемам, покоятся не только на соображениях сугубо эгои-
стического порядка. Ведь абориген верит, что с жизнью тех или 
иных летучих мышей связана не только его собственная жизнь, но и 
жизнь его отца, братьев, сыновей и т. д., и потому, защищая летучую 
мышь как вид, он защищает не только свою собственную жизнь, но 
и жизнь всех своих родственников мужского пола. Равным образом 
каждая женщина верит, что в зависимости от жизни той или иной 
совы находится не только ее собственная жизнь, но жизнь ее матери, 
сестер, дочерей и т. д.; поэтому, охраняя сову как вид, она сохраняет 
жизнь не только себе, но и всем своим родственницам. Когда опреде-
ленный вид животных, как считается, является вместилищем челове-
ческих жизней, представителей этого вида не так легко отличить от 
людей, а людей – от таких животных. Если жизнь моего брата Джона 
заключена в летучей мыши, то, во-первых, летучая мышь также явля-
ется моим братом, а во-вторых, мой брат Джон в некотором смысле 
является летучей мышью, поскольку в ней заключена его жизнь. Рав-
ным образом, если жизнь моей сестры Марии заключена в сове, сова 
является моей сестрой, а Мария – совой. Этот вывод напрашивается 
сам собой, и австралийские аборигены не преминули его сделать. 
Летучая мышь, раз она является животным мужчин, зовется братом, а 
сова, поскольку она является женской птицей, зовется сестрой. В со-
ответствии с этим мужчина в обращении именует женщину совой, а 
она его – летучей мышью. Точно так же обстоят дела с половыми то-
темами других племен. К примеру, у курнаи все казуары назывались 
«братьями» мужчин и все мужчины – казуарами, все славки именова-
лись «сестрами» женщин и все женщины – славками.
Когда первобытный человек называет себя именем животного, 
именует его своим «братом» и воздерживается от его умерщвления, 
такое животное называется тотемным. Следовательно, летучая мышь, 
сова, казуар и славка у интересующих нас племен Юго-Восточной 
Австралии могут рассматриваться как половые тотемы в строгом 
смысле слова. Впрочем, увязывание тотема с полом является явлени-
ем сравнительно редким, до сих пор его удалось обнаружить только 

 105
в Австралии. Чаще тотем связывается не с полом, а с кланом и пере-
дается по наследству по мужской или по женской линии. Отношение 
индивида к клановому тотему ничем не отличается от его отношения 
к половому тотему: он не убивает тотемное животное, именует его 
«братом» и называет себя его именем. Но раз речь в обоих случаях 
идет об отношении одного типа, то и объяснение, верное для одного 
случая, должно быть приложимо к другому. Причина, по которой 
клан почитает те или иные виды животных и растений – ведь то-
темом клана может быть и растение – и называет себя их именем, 
лежит, видимо, в вере в то, что жизнь каждого члена клана связана 
с жизнью какого-либо представителя животного или растительного 
вида и что следствием умерщвления этого животного и уничтожения 
этого растения явится смерть соответствующего человека
1
. Это ис-
толкование очень хорошо увязывается с определением, которое дает 
западноавстралийскому тотему (kobong) сэр Джордж Грэй
2
. «Между 
семьей и кобонгом существует некая таинственная связь; член этой 
семьи никогда не убьет животное, принадлежащее к тому же виду, 
что и кобонг, если застанет его в состоянии сна. Да и вообще он уби-
вает таких животных неохотно и, прежде чем это сделать, неизмен-
но дает животному возможность скрыться. Это является следствием 
семейного поверья, согласно которому одна из особей данного вида 
является его ближайшим другом и убить это животное – великое 
преступление, которого следует всячески избегать. Равным образом 
туземец, кобонгом которого является растение, при определенных 
обстоятельствах и в определенное время года не имеет права его 
срывать. Заметим, что, хотя такой человек избегает причинять вред 
всем особям данного вида растений и животных, они не обладают в 
его глазах одинаковой ценностью. Напротив, из всего вида подлин-
ную ценность для него представляет одно-единственное растение, 
но поскольку он не знает, о каком именно животном или растении 
идет речь, то оказывается вынужденным воздерживаться от причине-
ния вреда всем остальным особям из боязни повредить одно из них. 
Данное объяснение кланового тотема вполне согласуется с послед-
ствиями, которые должно якобы возыметь умерщвление представи-
теля тотемного вида. «Однажды кто-то из аборигенов убил ворону. 
Три или четыре дня спустя умер человек по имени Лерри из клана 
боортва (то есть вороны). Хворал он уже несколько дней, но умерщ-
вление уингонга (тотема) ускорило его кончину». В данном случае 
убийство вороны стало причиной смерти человека из клана вороны 
точно так же, как (когда речь шла о половом тотеме) убийство ле-
тучей мыши вызвало смерть мужчины – летучей мыши, а убийство 
совы – смерть женщины-совы. Равным образом убийство нагуал вы-
1
Свои взгляды на тотемизм и его происхождение Дж. Фрэзер менял несколько раз в своей жизни, 
не отказываясь, впрочем, ни от одного из них.
2
Грэй Джордж (1812–1898)–английский офицер, исследователь Австралии.

 106
зывает смерть индейца Центральной Америки, умерщвление лесной 
души – смерть калабарского негра, убийство таманиу – смерть жи-
теля острова Банкса, а гибель животного, в котором заключена душа 
сказочного волшебника или великана, – смерть этого последнего.
Таким образом, ключ к предполагаемому отношению между чело-
веком и его тотемом дает, видимо, рассказ о великане, в груди у кото-
рого не было сердца. Согласно этой теории, тотем является не более 
как вместилищем, в котором человек хранит свою жизнь, подобно 
тому как Пунчкин хранил свою жизнь в попугае, а Бидасари держала 
свою душу в золотой рыбе. Возражение, что, когда у первобытного 
человека имеются два тотема – половой и клановый, жизнь его также 
должна быть связана с двумя различными видами животных, так что 
умерщвление представителя любого из них может повлечь за собой 
его смерть, звучит неубедительно. Первобытный человек рассуждает 
следующим образом: раз в теле человека имеется несколько жизнен-
ных центров, почему меньшее число таких центров должно быть вне 
тела? И если уж жизнь можно поместить на хранение, то почему бы 
одну часть души не перенести в одно животное, другую – в другое? 
На представление о делимости жизненной субстанции, другими сло-
вами, о множественности душ наталкивали людей многие привыч-
ные факторы; его разделяли и такие философы, как Платон, и пер-
вобытные люди. И только тогда, когда, перестав быть квазинаучной 
гипотезой, понятие души становится богословским догматом, люди 
начинают настаивать на ее существенной неделимости и единстве. 
Что же касается первобытного человека, то он, не будучи связан ни-
какими догматами, волен объяснять факты при помощи допущения 
такого числа душ, какое ему представляется необходимым. Карибы, 
к примеру, полагали, что одна душа находится в голове, а другая – в 
сердце, а остальные души – во всех местах, где они чувствовали бие-
ние пульса. Часть индейцев-гидатса объясняет феномен постепен-
ного умирания, когда сначала у человека отмирают конечности, тем 
что есть четыре души, которые-де покидают тело не одновремен-
но, а одна за другой. Окончательная смерть наступает лишь после 
того, как тело, оставляют все четыре души. Часть даяков с острова 
Борнео и с Малайского полуострова верит, что у человека есть семь 
душ, Альфуры из Посо на острове Целебес придерживаются мне-
ния, что у человека имеется три души. Туземные обитатели Лаоса 
полагают, что тело является вместилищем тридцати духов, которые 
находятся в руках, ногах, во рту, в глазах и т. д. Итак, с точки зрения 
первобытного человека, в том, что одна из душ человека имеет своим 
местопребыванием половой тотем, а другая – клановый, нет ничего 
удивительного. Впрочем, как было отмечено выше, половые тотемы 
встречаются исключительно в Австралии, так что первобытный то-
темист, как правило, не нуждается в том, чтобы одновременно дер-
жать за пределами тела больше одной души.
Если предложенное нами объяснение тотема как сосуда, в кото-

 107
ром человек держит свою душу или одну из своих душ, соответству-
ет действительности, мы можем надеяться обнаружить обладающую 
институтом тотема народность, каждый представитель которой по-
стоянно хранит, как минимум, одну из своих душ, чье разрушение, 
по существующему поверью, повлечет за собой смерть ее владельца, 
за пределами тела. Такой народностью являются батаки с острова 
Суматра
1
. Батаки разделены на экзогамные кланы со счетом родства 
по мужской линии; каждому клану запрещается употреблять в пищу 
мясо определенного вида животных. Одному клану запрещено есть 
мясо тигра, другому – мясо обезьяны, третьему – мясо крокодила, 
четвертому – мясо собаки, пятому – мясо голубя, шестому – мясо бе-
лого буйвола, седьмому – саранчу. В качестве причины воздержания 
от употребления в пищу мяса того или иного животного члены кла-
на приводят то обстоятельство, что они ведут свой род от животных 
этого вида и что после смерти их души могут переселиться в этих 
животных, или утверждают, что они или их предки в долгу перед 
этими животными. В некоторых случаях клан носит имя животного. 
Таким образом, тотемизм имеется у батаков в своей полной форме. 
Кроме того, батаки полагают, что у них имеется семь, а по более 
скромным подсчетам – три души. Одна из душ постоянно находится 
вне тела, и тем не менее, стоит ей умереть, и человек, как бы далеко 
он ни находился, в тот же миг испустит дух. Автор, в работе которого 
содержится упоминание об этом веровании, ни словом не упоминает 
о батакских тотемах, но по аналогии с австралийскими, центрально-
американскими и африканскими данными мы можем предположить, 
что пребывающая вне тела душа, смерть которой влечет за собой 
смерть человека, находит себе пристанище в тотемном животном 
или растении.
Этот взгляд нельзя опровергнуть ссылкой на то, что сами батаки 
прямо не утверждают, что их внешние души пребывают в тотеме, 
и приводят в объяснение кланового культа священных животных и 
растений совсем другие основания. Ведь если первобытный человек 
всерьез верит, что его жизнь находится в зависимости от существо-
вания какого-нибудь внешнего предмета, крайне мало вероятно, что 
он раскроет чужестранцу свою тайну. Ведь во всем, что касается его 
интимной жизни и глубинных верований, он отличается исключи-
тельной подозрительностью и сдержанностью. Европейцы годами 
жили среди первобытных людей, и тем не менее некоторые фунда-
ментальные догматы их веры оставались для них тайной, овладеть ко-
торой им нередко удавалось в результате какой-нибудь случайности. 
Прежде всего дикаря неотвязно преследует панический страх, что 
его хотят погубить с помощью колдовских чар. Он воображает, что 
все, что имеет хоть малейшее отношение к его личности, – обрезки 
1
Экзогамный клан – родственный коллектив, между членами которого брачные 
отношения запрещены. 

 108
волос, ногтей, слюна, остатки пищи, даже имя – колдун может ис-
пользовать на его погибель и поэтому делает все возможное, чтобы 
все это скрыть или уничтожить. Но если даже в вопросах, которые 
имеют к его жизни лишь внешнее и отдаленное отношение, дикарь 
столь скрытен и осторожен, то какую же сверхосторожность и не-
проницаемую скрытность он должен проявлять там, где речь идет о 
главном оплоте всего его существования! Когда принцесса в сказке 
осведомляется у великана о том, где он хранит свою душу, тот ча-
сто дает лживые и уклончивые ответы, и исторгнуть у него эту тайну 
удается не иначе, как после многих уговоров и льстивых уверений. 
Своей ревнивой сдержанностью этот великан напоминает пугливого 
и скрытного дикаря, которого никакая приманка не заставит открыть 
чужестранцу тайное убежище своей души и тем самым поставить под 
удар само ее существование. Поэтому нет ничего удивительного в 
том, что главная тайна его жизни в течение столь длительного вре-
мени оставалась тайной и что ее нужно было склеивать из разроз-
ненных намеков и фрагментов, а также отзвуков, дошедших до нас в 
народных сказках.

жүктеу/скачать 2,31 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: