Российской академии наук

90

ко руководствовался соображениями целесообразности», дейст-

вуя при этом «в рамках существующей эдиционной культуры»

1

.

Насколько значительной могла быть правка, видно при со-

поставлении публикации уже рассматривавшихся во 2-й главе

«Воспоминаний амурского казака о прошлом, с 1849 по 1880 г.»

Р.К. Богданова с автографом. Авторская рукопись, хранящаяся

в ОР РНБ (ф. Q.IV, № 506), представляет собой книгу или объ-

емистую (94 л.) тетрадь довольно большого формата (33 Ч 21 см),

в переплете, листы ее исписаны с обеих сторон, имеют левое

поле шириной около 1 см. Почерк типичен для писарского, оче-

видно, принадлежит автору. В пользу этого предположения го-

ворят  биография  Р.К. Богданова,  который  считался  довольно

образованным для казака и даже состоял в 1857 г. в походной

канцелярии Н.Н. Муравьёва-Амурского, а также характер мно-

гочисленной  правки,  сделанной  той  же  рукой.  Заголовки  от-

дельных  разделов  выделены  более  крупными  буквами  и  под-

черкиванием.

Опубликованный  в  1900  г.  текст  отличается  от  рукописи

множеством орфографических и стилистических исправлений.

Общие черты стилистической правки заключаются в сокраще-

нии  очень  длинных  и  порой  довольно  неуклюжих  предложе-

ний, дополнительной разбивке текста на абзацы, перестановках

отдельных его кусков. Ряд изменений мог быть внесен только

автором. Так, в опубликованном тексте появился отсутствую-

щий в рукописи обширный отрывок (с. 76`92 в издании 1900 г.),

где описаны «звериные и рыбные промыслы, которые достав-

ляли  казакам  средства  к  существованию»

2

.  В  публикации  нет

посвящения и завершающего записки описания местности около

Албазина. Очень большой правке подверглось повествование о

наводнении 1872 г., принесшем массу бедствий населению. Под-

робный и обстоятельный рассказ Богданова о встрече с вели-

ким  князем  Алексеем  Александровичем  при  посещении  тем

Дальнего Востока сокращен до двух абзацев, т.е. практически

исключен. То же можно сказать и о предисловии. При публи-

кации  были  также  исключены  многие  подробности  и  детали,

не  существенные,  по  мнению  издателей  и  редакторов  конца

XIX в., но представлявшие несомненный интерес для автора. Они

заслуживают внимания современного читателя и имеют нема-

1

Кох  О.Б.  Михаил  Иванович  Семевский:  Опыт  аналитической  биогра-

фии. СПб., 2005. С. 331, 348.

2

Богданов  Р.К.  Воспоминания  амурского  казака  о  прошлом,  с  1849  по

1880 г. // Зап. Приамур. отд. ИРГО. Хабаровск, 1900. Т. 5, вып. 3. С. 76.

91

лое значение для справедливой оценки взглядов этого казака,

широты его кругозора и глубины понимания им описываемого.

Сравним два фрагмента:

Более подробный анализ различий между опубликованным тек-

стом и автографом приведен мной в комментариях к непеча-

тавшимся ранее фрагментам записок Р.К. Богданова

5

.

Вмешательство  цензуры  существовало,  как  известно,  и  в

XX в., причем иногда оно не замечается современными читате-

лями. Так, цензурные купюры имеются в прекрасно откоммен-

тированном В.А. Твардовской издании «Записок революционе-

ра» П.А. Кропоткина

6

. В сибирской его части отсутствуют два

важных для характеристики отношения автора к Н.Н. Муравьё-

ву-Амурскому фрагмента, которые восстанавливаются по пуб-

ликации 1933 г. (выделено курсивом): «Пост генерал-губерна-

тора Восточной Сибири в продолжение нескольких лет зани-

мал замечательный человек граф Н.Н. Муравьёв, присоединив-

Публикация

Благодаря    генерал-губернатору

Восточной  Сибири,  Муравьёву,

все  Забайкалье  ожило  и  почув-

ствовало себя имевшим право от-

стаивать свои интересы. Граф Му-

равьёв-Амурский,  в  первый  же

свой проезд по Восточной Сиби-

ри, в особенности по Забайкалью,

обратил внимание на малочислен-

ность служилых на границе каза-

ков,  в  среде  которых  большая

часть  называлась  малолетками,

прозябала в совершенном невеже-

стве...

3

Рукопись

Благодаря  предприимчивости  и

энергии Генерал-Губернатора Во-

сточной Сибири, Генерал-Лейте-

нанта Муравьёва, все Забайкалье

ожило  и  почувствовало  себя

людьми, имевшими право отста-

ивать себя и свои интересы. Честь

и  хвала  тебе,  преобразователю

Сибири! Покойного Графа Мура-

вьёва-Амурского поистине следу-

ет назвать преобразователем Во-

сточной  Сибири,  потому  что  он

в первый же свой проезд по Си-

бири, в особенности по Забайка-

лью, обратил внимание на мало-

численность служилых по грани-

це казаков, в среде которых б

у

ль-

шая часть, называясь малолетка-

ми, прозябала в совершенном не-

вежестве...

4

3

Там же. С. 18.

4

ОР НРБ. Ф. QIV. № 5056. Л. 17 об.–18.

5

Богданов  Р.К.  Воспоминания  амурского  казака  о  прошлом,  с  1849  по

1880 г. // Мемуары сибиряков. Новосибирск, 2003. С. 312–315.

6

Кропоткин П.А. Записки революционера. М., 1966.

92

ший Амурский край»; «В его кабинете молодые люди вместе с со-

сланным  Бакуниным  (он  бежал  из  Восточной  Сибири  в  августе

1861 года) обсуждали возможность создания Сибирских Соединен-

ных Штатов, вступающих в федеративный союз с Северо-Амери-

канскими Соединенными Штатами»

7

 (их нет и в переизданиях

последующих лет).

Текст мог изменять и сам автор. Так, Э.И. Стогов впервые

опубликовал свои записки в «Русской старине» за 1878 г. в виде

цикла отдельных мемуарных очерков, а затем подготовил на их

основе развернутую автобиографию, помещенную в том же жур-

нале в 1903 г.

8

 Во втором случае события излагаются в более

строгой хронологической последовательности и  менее обстоя-

тельно. Так, история конфликта иркутского архиепископа Ири-

нея  (И.Г.  Нестеровича)  с  местной  администрацией  в  первом

сочинении занимает почти 10 страниц, а во втором ` ровно в

2 раза меньше. При этом в более позднем тексте не упоминает-

ся о роли декабриста А.Н. Муравьёва, занимавшего в это время

должность иркутского городничего, ничего не говорится и о се-

минаристах, которые, будучи «очень преданы владыке», «шата-

лись между народом и волновали» его

9

.

Особо  проблема  атрибуции  стоит  по  отношению  к  пере-

сказу чужих воспоминаний и к воспоминаниям, сохранившим-

ся в чужой записи (частично вопрос рассматривался во 2-й гла-

ве). В первом случае скорее можно считать автором того, кто

записал и изложил воспоминания своего собеседника или зна-

комого, особенно, если при этом заметен именно его вклад в

создание текста. Позиция А.Г. Тартаковского, считавшего, что

«роль создателя записи сводится здесь лишь к точной (насколь-

ко  это  ему  доступно)  передаче  и  литературному  оформлению

“наговоренного” рассказчиком»

10

, нуждается в уточнении ` во

всяком случае, применительно к сибирской мемуаристике. Роль

«создателя записи» может быть гораздо большей, нежели про-

стая  передача  рассказа.  Например,  автором  «Воспоминаний

пелымского старожила» составители указателя под редакцией

7

Кропоткин П.А. Записки революционера. М.; Л., 1933. С. 111.

8

Записки  жандармского  штаб-офицера  эпохи  Николая  I:  (Очерки,  рас-

сказы и воспоминания). М., 2003. См.: Черных В.А. Эразм Стогов и его «За-

писки» // Общественное сознание, книжность, литература периода феодализ-

ма. Новосибирск, 1990. С. 331–336.

9

Очерки, рассказы и воспоминания Э… …ва. III. Бунт архиепископа Ири-

нея // Рус. старина. 1878. Т. 23, № 9. С. 109–111.

10

Тартаковский А.Г. 1812 год и русская мемуаристика: (Опыт источнико-

ведческого изучения). М., 1980. С. 57–58.

93

П.А. Зайончковского числят А.В. Казанцова, однако точнее было

бы признать им изложившего их советника Тобольского губер-

нского суда А.П. Найдёнова. Во-первых, в предисловии к пуб-

ликации указано: «Из записок г. Найдёнова, сообщенных гене-

ралу  от  инфантерии  и  генерал-губернатору  Западной  Сибири

И.А. Вельяминову». Во-вторых, в самом тексте сочинения из-

ложению воспоминаний Казанцова предшествуют рассказ о по-

ездке Найдёнова в Пелым и встрече его с этим человеком, опи-

сание местных пейзажей, облика Казанцова, в конце же приве-

дены сведения о денежном пособии, выделенном ему генерал-

губернатором после возвращения Найдёнова. Наконец, манера

изложения, даже в тех фрагментах, где передана речь Казанцо-

ва, напоминает сентиментально-романтический стиль «Запис-

ки о путешествии в Сибирь» Найдёнова (ср. в «Воспоминаниях

пелымского старожила»: когда «разговор коснулся времен им-

ператрицы Екатерины II», Казанцов прослезился, обратился к

образу Богоматери и сказал: «Недолго старику и до слез, подчас

заплачу, как ребенок… а о матушке царице скажу, видно ангел

сходил к нам с небес управлять царством»

11

; в «Записке о путе-

шествии в Сибирь»: вспоминая о друзьях, «их драгоценных лас-

ках, нежной дружбе и сердечной привязанности», автор «слез-

ными очами взирал на небо»

12

). Хотя приведенные факты явно

записаны  со  слов  Казанцова,  они  пересказаны  Найдёновым,

включены им в собственное повествование.

Еще  случай,  о  котором  необходимо  сказать  особо,  `  это

записки забайкальского казака А. Назимова, прошедшего в 1840`

1841 гг. пешком из Кяхты до Санкт-Петербурга (см. Приложе-

ние, № 657). В.И. Беккером  был опубликован отрывок из них `

краткие записи с характеристикой местности и расстояний между

отдельными городами и селениями. Текст занял 12 с., но им пред-

шествовало обширное (около 200 с.) сочинение самого Беккера

о Назимове и его путешествии. Оно частично основано на не-

опубликованных фрагментах дневника и устных рассказах Нази-

мова, но настолько переработанных, что может быть отнесено

не к мемуарным, а к беллетристическим произведениям.

Даже когда мы имеем дело с записью, а не с пересказом,

необходимо  учитывать  личность  не  только  рассказчика,  но  и

записывающего,  обстоятельства,  при  которых  велась  запись.

А.Г. Тартаковский  отмечал:  «Если  внутренний  процесс  созда-

11

Маяк  современного  просвещения  и  образования.  1842.  Т.  2,  кн.  4,

отд. «Замечатель». С. 87.

12

ИРЛИ. Ф. 265. Оп. 2. Д. 1733. Л. 1 об.–2.

94

ния авторских повествований может быть до известной степени

уподоблен монологу, то мемуарные записи с этой точки зрения

чаще  всего  диалогичны.  Побудительным  импульсом  их  воз-

никновения  является  уже  не  внутренняя  потребность  самого

очевидца-рассказчика, не выношенное им стремление запечат-

леть свой личный опыт, а привнесенная извне инициатива со-

здателя записи, его настояния, расспросы и т.д., направляющие

нить воспоминаний»

13

. Так, известны воспоминания несколь-

ких иркутских чиновников и купцов о М.М. Сперанском, ини-

циированные и записанные В.И. Вагиным в 1869 г. Его вопро-

сы, естественно, повлияли на тематику и содержание рассказов

собеседников, это очевидно при их сопоставлении. Тем не ме-

нее опытный литератор и мемуарист, Вагин сумел сохранить в

записи индивидуальные черты рассказчиков ` особенности их

интересов, кругозора и образованности, что также понятно из

самих текстов. Я не считаю Вагина автором или соавтором этих

мемуаров, хотя и отмечаю его участие в их создании.

Как уже говорилось во 2-й главе, решение вопроса об ав-

торстве имеет и этическую составляющую. По мнению П. Уот-

сона, «когда речь идет о биографии отдельного лица, правила

этики обязывают, чтобы фамилия рассказчика наряду с фами-

лией исследователя фигурировала на титульном листе (в каче-

стве автора) или упоминалась в самом названии работы»

14

.

Наиболее изучена история создания мемуаров декабристов,

поэтому при обращении к ним почти всегда можно опереться

на мнение декабристоведов. Так, М.К. Азадовский считал не-

обходимым отметить участие М.И. Семевского в создании вос-

поминаний  М.А.  Бестужева,  чье  авторство,  тем  не  менее,  не

подвергается сомнению

15

. Как и П.Е. Щёголев, Н.В. Зейфман и

В.П. Шахеров автором «Записок несчастного, содержащих пу-

тешествие в Сибирь по канату» указывают В.П. Колесникова,

несмотря на значительную роль в их создании В.И. Штейнгей-

ля и М.А. Бестужева

16

.

13

Тартаковский А.Г. 1812 год и русская мемуаристика... С. 62.

14

Уотсон П. Голос прошлого: Устная история. М., 2003. С. 264.

15

Азадовский М.К. Мемуары Бестужевых как исторический и литератур-

ный памятник // Азадовский М.К. Страницы истории декабризма. Иркутск,

1991. Кн. 1. С. 280.

16

Щёголев П.Е. [Вступ. статья] // Колесников В.П. Записки несчастного,

содержащие путешествие в Сибирь по канату. СПб., 1914. С. V–XIX; Шахе-

ров В.П.  Декабрист  В.И.  Штейнгейль  и  его  творческое  наследие  //  Штейн-

гейль В.И. Сочинения и письма / изд. подгот. Н.В. Зейфман, В.П. Шахеро-

вым. Иркутск, 1992. Т. 2: Записки и статьи. С. 40–41.

95

Встречаются  и  довольно  сложные  ситуации,  когда  ответ

на вопрос об авторстве совсем не очевиден. Например, воспо-

минания А.Е. Берг (урожденной Ромадиной) опубликованы в

записи и пересказе ее сына, чиновника Н.В. Берга, и подпи-

саны им, но с названием «Из записок матушки моей о преж-

ней Сибири» (см. Приложение, № 99). Изложение ведется от

имени Анны Ефремовны, содержание мемуаров также вполне

отвечает возможному кругу ее интересов, с естественным вни-

манием к семейной жизни, развлечениям, родственным свя-

зям,  служебным  успехам  и  неудачам  ее  отца.  Примечания  и

уточнения, сделанные Н.В. Бергом, отмечены им особо. По-

этому в данном случае следует считать автором записок того

человека, чьи рассказы были опубликованы в чужой записи,

т.е. А.Е. Берг.

Автором воспоминаний, опубликованных в «Историческом

вестнике»  под  названием  «Бедственная  экспедиция»,  указан

И.В. Любарский.  Однако  сам  он,  предваряя  основной  текст,

писал: «Нижеследующий рассказ, записанный с разрешения ав-

тора,  предлагается  читателям  почти  в  той  форме,  в  какой  он

вылился из уст рассказчика», фельдшера М.Г. Демидова

17

. Даль-

нейшее изложение ведется от первого лица, и все его содержа-

ние, бесспорно, исходит от М.Г. Демидова ` очевидца и участ-

ника описываемых событий. В то же время слова публикатора

«почти в той форме», а также очевидная литературная обработ-

ка текста служат основанием для указания И.В. Любарского как

своеобразного соавтора мемуариста.

Весьма сложным представляется вопрос об авторстве вос-

поминаний  П.К.  Мартьянова  «В  переломе  века:  (Отрывки  из

старой записной книжки)» (см. Приложение, № 622). Сам он,

как это ясно из его биографии, в Сибири не бывал

18

. Все, что

он пишет об истории сосланных туда на службу гардемаринов,

их знакомстве с деятелями местной администрации, ссыльны-

ми петрашевцами, Ф.М. Достоевским и его окружением, осно-

вано на чужих рассказах. Тонкий и тщательный источниковед-

ческий анализ, предпринятый М.М. Громыко, позволил ей прий-

ти к следующим выводам. Во-первых, сопоставление сведений

Мартьянова с источниками документального характера доказы-

вает достоверность приводимых писателем фактов. Во-вторых,

«непосредственные  наблюдения  и  малый  разрыв  во  времени

17

Ист. вестн. 1894. Т. 55, № 2. С. 427.

18

Гитович  И.Е.  Мартьянов  Петр  Кузьмич  //  Русские  писатели.  1800–

1917 гг.: биогр. словарь. М., 1994. Т. 3. С. 335– 336.

96

между наблюдениями и записью» свидетельствуют о том, что в

основе текста лежат дневниковые записи. В-третьих, «сопостав-

ление эпизодов наиболее личного характера обнаруживает, что

все они относятся к одному лицу и это лицо ` разжалованный

гардемарин Павел Брылкин»

19

. Таким образом, в основе произ-

ведения П.К. Мартьянова лежит дневник П. Брылкина. В пользу

этого предположения говорит и тот факт, что Брылкин и позже

вел какие-то записи, часть их ` о его поездке на Сахалин в со-

ставе экспедиции Ф.Б. Шмидта в 1863 г. ` была опубликова-

на

20

. В данном случае, как и в ряде других, можно говорить о

литературной обработке мемуарного первоисточника. Вопрос об

авторстве созданного таким образом сочинения целесообразнее

всего решить указанием обоих участников процесса, поскольку

можно только догадываться о масштабах вмешательства в пер-

воначальный текст. Хотя ни Любарский, ни Мартьянов не бы-

вали в Сибири, в основе их повествований лежат впечатления и

воспоминания живших в ней рассказчиков. Поэтому их сочи-

нения включены в рассматриваемый корпус.

3.2. МОТИВЫ МЕМУАРНОГО ТВОРЧЕСТВА

Мемуарное  творчество  как  род  общественно-культурной

деятельности со временем претерпевало изменения: менялись

его  интенсивность,  мотивы  создания  произведений,  социаль-

но-профессиональный статус авторов, задачи, которые они ста-

вили перед собой. Вопрос о мотивах написания мемуарных со-

чинений ` один из самых важных. Разумеется, различались побу-

дительные причины создания дневников и воспоминаний, пу-

тевых записок и автобиографий. И все же можно заметить не-

которые общие тенденции. Со временем, во-первых, создание

мемуаров все в большей степени отражает рост исторического

самосознания личности, во-вторых, все более значительную роль

играет стремление автора увидеть свой труд в печати. Эти зако-

номерности, на которые указывал А.Г. Тартаковский, прояви-

лись и в сибирской мемуаристике. Кроме того, для приезжав-

ших на службу чиновников и офицеров, как и для большинства

читающей публики, Сибирь долго еще оставалась экзотической

«чужой землей». В то же время они понимали, что этот край `

неотъемлемая часть Российской империи и их долг заключает-

19

Громыко М.М. Сибирские знакомые и друзья Ф.М. Достоевского. Но-

восибирск, 1985. С. 30–31, 39.

20

Письма г. Брылкина с Сахалина // Зап. СО ИРГО. 1864. Кн. 7. С. 1–54

(1-я паг.).

97

ся не только в службе на благо государства, но и в ознакомле-

нии русского общества с Сибирью.

А.Г. Тартаковский отмечал наиболее распространенные мо-

тивы создания автобиографий и воспоминаний в XVIII ` нача-

ле XIX в.: интерес к истории своего рода, забота о сохранении

памяти о нем; стремление «отдать самому себе отчет в проде-

ланном жизненном пути, восстановить в своей памяти то, что

было  прожито»;  желание  оставить  потомкам  «некоторый  род

духовного  завещания»

21

.  Самое  распространенное  объяснение

своего решения приняться за записки ` намерение рассказать о

своей  жизни  и  о  предках  детям.  Соответственно,  чаще  всего

встречающийся адресат ` ближайшие и более далекие потомки.

Однако в XIX в., особенно во второй его половине, это являет-

ся скорее данью устоявшейся традиции, этикетной норме, не-

жели выражением подлинных мотивов, во всяком случае, в изу-

чаемом корпусе.

Побудительные  причины,  подталкивавшие  к  работе  над

мемуарами, часто видны из самого текста. Но нельзя полагать-

ся на указания автора, какими бы прямыми и недвусмыслен-

ными они ни выглядели. Помимо очевидных свидетельств на-

мерения напечатать свое произведение (прямое признание ав-

тора и обращение «к читающей публике»), следует принимать

во внимание и косвенное ` публикацию в кратчайший срок после

создания

22

.  Это  говорит  о  том,  что  автор  уже  при  написании

сочинения предназначал его для печати. Абсолютное большин-

ство произведений, составивших корпус сибирской мемуарис-

тики XIX в., создавалось с целью их публикации. Об этом сви-

детельствует наличие в них хотя бы одного из указанных выше

признаков.

Б

у

льшая часть рассматриваемых автобиографий явно пред-

назначалась для печати. Даже если в тексте нет прямых указа-

ний и обращений к читателям, то, как правило, есть косвенные

свидетельства.  Например,  в  воспоминаниях  П.Е.  Анненковой

встречается такое объяснение: «Если я вхожу в такие подробно-

сти моего детства и первой молодости, это для того, чтобы объяс-

нить разные недоразумения на счет моего происхождения и тем

прекратить толки людей, не знавших правды, которую по отно-

шению ко мне и моей жизни часто искажали, как, например,

это сделал Александр Дюма в своей книге “M

й

moires d’un maоtre

21

Тартаковский А.Г. Русская мемуаристика XVIII – первой половины XIX

в.: От рукописи к книге. М., 1991. С. 7, 79, 81.

22

Там же. С. 186–187.

98

d’arme”, в которой он говорит обо мне и в которой больше вы-

мысла, чем истины»

23

. Вообще попытка вступить в полемику,

опровергнуть или уточнить чьи-либо утверждения ` очевидный

признак  намерения  автора  опубликовать  свое  произведение.

Косвенным, хотя и менее надежным свидетельством предназ-

начения сочинения для печати может также служить и само его

содержание. Оно иногда даже опровергает прямое утверждение

автора. Так, С.Б. Броневский в заглавии автобиографии указы-

вал, что пишет ее «на память многочисленному семейству»

24

.

На  самом  же  деле  все  содержание  его  записок  и  отдельные

обороты доказывают намерение мемуариста рано или поздно

опубликовать свой труд. Характеризуя положение декабристов,

находившихся в Петровском Заводе, он пишет: «Я бы мог ска-

зать что-нибудь отдельно о лицах этой категории, но оно не

может  иметь  места  без  дозволения  правительства»

25

.  Такая

оглядка на цензуру является прямым указанием на намерение

напечатать мемуары. Косвенным подтверждением служит и их

содержание,  включающее  обстоятельную  и  порой  глубокую

характеристику отдельных известных деятелей ` военных, го-

сударственных, из высшего духовенства и интеллигенции; со-

стояния  Сибирского  казачьего  войска;  положения  крестьян,

аборигенов,  казаков,  купцов,  солдат  и  офицеров,  ссыльных,

священнослужителей.

Еще более очевидным представляется предназначение для

печати «Моих воспоминаний» В.И. Вагина. Об этом говорит и

все,  что  известно  о  постоянных,  фактически  профессиональ-

ных занятиях литературно-публицистической деятельностью, и

организованность текста, обилие стилистических приемов, не-

однократная авторская правка, следы которой сохранила руко-

пись. Есть также прямые обращения к читателям: «Кто-нибудь

из моих читателей, может быть, удивится»; «Многие из жите-

лей Иркутска, вероятно, еще и теперь помнят…»

26

Но все названные автобиографии созданы в середине и вто-

рой половине XIX в. В начале столетия мысль об издании сво-

23

Воспоминания Полины Анненковой. Красноярск, 1977. С. 64. В романе

«Записки учителя фехтования» А. Дюма представил биографию П.Е. Аннен-

ковой в искаженном, хотя и романтическом виде.

24

Броневский С.Б. Заметки из моей жизни, собственноручно мною запи-

сываемые на память многочисленному семейству // ОР РНБ. Ф. F.IV. № 698.

Л. 1.

25

Там же. Л. 452 об.

26

Вагин В.И. Мои воспоминания // Мемуары сибиряков. XIX век. Ново-

сибирск, 2003. С. 65, 69.

99

их сочинений могла не иметь такой популярности, особенно в

демократических слоях сибирского населения. Во всяком слу-

чае, в записках мелкого чиновника Т.П. Калашникова не обна-

руживается  ничего,  что  позволило  бы  подвергнуть  сомнению

слова их первого публикатора Б.Л. Модзалевского ` «писанные

лишь для семьи»

27

.

Казалось бы, ситуация с дневниками должна быть очевид-

ной ` они по определению создавались для самих авторов. На

самом деле дневниковые записи иногда предназначались для род-

ственников.  Как  уже  отмечалось,  В.П.  Быкова  готовила  свой

дневник к печати. В автобиографиях, воспоминаниях, путевых

записках и т.д. очень часты упоминания о том, что в их основе

лежат  дневниковые  записи.  Иногда  авторы  уже  при  ведении

дневников предполагали использовать их для последующей ра-

боты над такими сочинениями. Понятно, что эта практика была

обычной для профессиональных литераторов и ученых ` В.Г. Ко-

роленко, В.И. Вагина, П.А. Кропоткина. Но подобным образом

поступали не только они. Использовали дневники для последу-

ющей  работы  над  воспоминаниями  моряк  и  администратор

А.И. Петров

28

, врач П.С. Алексеев

29

, офицер А.Х. Бенкендорф,

впоследствии знаменитый глава жандармов, а в молодости уча-

стник секретной административно-инспекционной экспедиции

генерала Е.М. Спренгтпортена

30

, и многие другие. По рукописи

красноярского чиновника и частного адвоката И.Ф. Парфенть-

ева,  который  вел  личный  дневник  по  примеру  своего  отца,  а

возможно, и деда, можно проследить, как постепенно дневник

превращался в автобиографию, а затем в тексте вновь появля-

лись записи дневникового характера

31

.

27

Рус. архив. 1904. Кн. 3, № 10.  С. 146.

28

Петров А.И. Амурский щит: Записки первостроителя Николаевска-на-

Амуре / сост. Т.В. Пестинская; под ред. А.И. Алексеева. Хабаровск, 1974. 416 с.

Авторское название – «Воспоминания. 1846–1880». При публикации пропу-

щены главы и фрагменты, имевшие «частный интерес» и не касавшиеся со-

бытий на Дальнем Востоке (Алексеев А.И. Предисловие // Там же. С. 16).

29

Алексеев П.С. По сибирским рекам: (Выдержки из путевого журнала).

I. Плавание по Лене // Рус. вестн. 1900. Т. 265, № 1. С. 225–248.

30

Бенкендорф А.Х. Мое путешествие на край ночи и к границам Китая /

пер.  с  фр.  и  публ.  М. Сидоровой  //  Наше  наследие.  2004.  №  71.  С.  60–80

(отрывок из воспоминаний, название дано публикаторами).

31

Красноярский краевой краеведческий музей. Отд. фондов. № 7886/231;

Быконя  Г.Ф.  Комментарий  [к  публикации  «Из  “Воспоминаний”  старожила

И.Ф. Парфентьева о старом Красноярске первой половины XIX века»] // Бы-

коня Г.Ф. История Красноярска: Документы и материалы. XVII – первая по-

ловина XIX вв. Красноярск, 2000. С. 568.

100

Говоря о мотивах создания мемуаров, важно понимать, что

именно в своем жизненном опыте, своих наблюдениях и зна-

ниях о прошлом и настоящем автор считал достойным внима-

ния современников и потомков. Не только не всегда, но, ве-

роятно, довольно редко мы имеем дело с личным, индивиду-

альным решением мемуариста. Известно, что «в любом обще-

стве или социальной группе существуют писаные и неписаные

каноны, определяющие, что человек обязан рассказывать о сво-

ем прошлом и как он должен понимать свою судьбу»

32

. Одна-

ко  на  практике  все  сложнее.  Во-первых,  среди  мемуаристов

были и те, которые следовали существовавшим канонам, и те,

кто сам создавал их. Во-вторых, как вполне справедливо отме-

тил Ю.М. Лотман, «даже в пределах одной культуры одно и то

же реальное событие может выступать как достойное письмен-

ного закрепления, превращения в текст, или недостойное это-

го»

33

. Серьезное влияние на решение приняться за записки и

на их содержание оказывал социально-профессиональный ста-

тус мемуариста, о чем более подробно говорится ниже.

Сочинения, вошедшие в рассматриваемый корпус, как пра-

вило, строились в соответствии с уже сложившейся в русской

культуре традицией. Хотя эта традиция была почти исключи-

тельно дворянской

34

, ей следовали ` или старались следовать `

не только дворяне. Автобиографии и развернутые воспомина-

ния  обычно  начинаются  с  рассказа  о  своей  семье  и  предках.

Присутствуют они и в сочинениях мелких чиновников И.Ф. Пар-

фентьева (внука священника и мещанина), Т.П. Калашникова

(сына бедного приказного). Последний начинает автобиографию

со слов о невозможности узнать что-либо о своих предках «не-

знатного  происхождения»,  кроме  того,  что  сообщил  отец,  но

его рассказы «мало удовлетворяют» любопытство автора. Калаш-

ников все же приводит сведения о прадеде с отцовской и прапра-

32

Репина Л.П. Память и историописание // История и память: истори-

ческая культура Европы до начала Нового времени / под ред. Л.П. Репиной.

М., 2006. С. 30.

33

Лотман  Ю.М.  Изъявление  Господне  или  азартная  игра?:  (Закономер-

ное и случайное в историческом процессе) // Лотман Ю.М. и тартуско-мос-

ковская семиотическая школа. М., 1994. С. 353.

34

Подробнее  об  этом  см.:  Семёнова  А.В.,  Аксёнов  А.И.  Предисловие  //

Купеческие дневники и мемуары конца XVIII – первой половины XIX в. М.,

2007.  С.  3–4;  Кошелев  В.А.  Повесть  о  том,  как  один  мужик…  [вступ.  ст.]  //

Воспоминания русских крестьян XVIII – первой половины XIX века. М., 2006.

С. 5.

101

деде с материнской стороны, о родственных связях семьи, пе-

речисляет чем-либо известных в его кругу родных. Он выража-

ет сожаление, что не сумел найти документов о службе отца в

Нерчинском архиве и его писем ` «хоть то не грамоты на дво-

рянство, но я не меньше бы их сохранял, как хранят люди свои

грамоты»

35

. Приведенное замечание кажется особенно интерес-

ным, ибо прямо указывает на образцы для подражания. Важ-

ной  и  обязательной  составной  частью  таких  сочинений  был

рассказ о детстве и учебе. Практически все мемуаристы под-

черкивают значение полученного образования для своей судь-

бы. Часто его достоинствами и недостатками они объясняют

свои  достижения  и  неудачи.  Характеристика  существующей

системы образования, возможностей его получения разными

слоями населения нередко была одним из мотивов создания

мемуаров. В соответствии со сложившейся традицией авторы

описывают весь свой жизненный путь или часть его. При этом

существенным мотивом, заставлявшим взяться за перо, оказы-

вались профессиональные интересы и задачи, о чем говорится

в следующем параграфе.

При обращении к автобиографиям не менее, если не более

важно  знать,  пытался  ли  автор  представить  подлинную  исто-

рию своей жизни. Понятно, что, в любом случае, мемуарист не

может быть объективен, что он ` вольно или невольно ` вы-

страивает и интерпретирует факты определенным образом, в за-

висимости  от  взглядов,  сложившихся  ко  времени  работы  над

текстом. Наиболее известный пример ` записки Д.И. Завали-

шина. Время от времени повторяются попытки некритического

их восприятия как вполне объективных (чего, как известно, в

принципе не бывает) и даже единственных, правдиво воспро-

изводящих  подлинные  взгляды  и  действия  декабристов

36

.  Не

всегда трактовка мемуаров столь тенденциозна и непрофессио-

нальна. Записки Завалишина представляют собой довольно слож-

ный случай переплетения подлинных фактов с их сознательно

искаженной  и  одиозной  интерпретацией.  В  то  же  время  они

достаточно обстоятельно и глубоко изучены, давно уже дан про-

фессиональный анализ их особенностей как явления мемуарис-

35

Жизнь незнаменитого Тимофея Петровича Калашникова, простым сло-

гом описанная с 1762 по 1794 год // Рус. архив. 1904. Кн. 2, вып. 10. С. 147–

150.

36

Последний  пример  –  книга  В.В.  Крутова,  Л.В.  Швецовой-Крутовой

«Белые пятна красного цвета: Декабристы» (М., 2001), основной пафос авто-

ров которой выражен в восклицании: «Нет, господа государственные преступ-

ники, рано вы попали на каторгу, плакал по вам 1937 год» (кн. 2, с. 98).

102

тики и возможности их использования в качестве историческо-

го источника

37

.

Известны мемуары, авторы которых не просто сознательно

уклонялись  от  истины  путем  тенденциозной  интерпретации

фактов, замалчивания реально происходившего, но и придумы-

вали то, чего вовсе не было. Выявление подобных случаев тре-

бует знания подлинной биографии мемуариста и героев его со-

чинений, что далеко не всегда оказывается возможным. Такая

ситуация довольно характерна для источников, сочетающих чер-

ты мемуаров и беллетристики.

Так, многие сведения о декабристе И.И. Горбачевском, при-

водимые в книге «На Петровском заводе», безусловно, не соот-

ветствуют действительности. Вопреки словам Е.О. Дубровиной

он, во-первых, никогда не был офицером лейб-гвардии Преоб-

раженского  полка,  кумиром  великосветских  барышень  и,  во-

вторых, не был прощен раньше своих товарищей по ссылке

38

.

Это легко проверяется по официальным документам, которые в

данном случае являются гораздо более надежным источником.

В  соответствии  с  ними,  И.И. Горбачевский  после  выпуска  из

Дворянского полка служил в 8-й артиллерийской бригаде 2-й

армии на Украине. Амнистия ему была дарована тогда же, ког-

да и абсолютному большинству декабристов ` в 1856 г.

39

 Но не-

которые детали биографии Горбачевского, указанные в книге,

хотя и не вполне точны, основаны на реальных фактах. Напри-

мер, по словам Дубровиной, генерал-губернатор Восточной Си-

бири Н.Н. Муравьёв при посещении Петровского завода сказал

ее отцу, начальнику завода О.А. Дейхману: «Мне о нем запрос

был из Петербурга. У него там связи сильные. Странно, что он

отказался вернуться»

40

. Действительно, по ходатайству племян-

ников И.И. Горбачевскому было разрешено после амнистии жить

в Петербурге (по общему правилу декабристам запрещалось пре-

бывание в столицах), чем он не воспользовался. Но только это

произошло не одновременно с назначением Дейхмана началь-

ником Нерчинских заводов, о чем, по утверждению Дуброви-

ной, и приехал объявить ему Муравьёв, а в 1863 г.

 41

, когда Му-

равьёва уже не было в Восточной Сибири. Тем не менее хлопо-

37

См.:  Азадовский М.К.  Страницы  истории  декабризма.  Иркутск,  1991.

Кн. 1. С. 127–131, 175, 179.

38

Дубровина Е.О. На Петровском заводе. СПб., 1898. С. 7, 8, 11.

39

Декабристы: биогр. справочник / cост. С.В. Мироненко. М., 1988. С. 55.

40

Дубровина Е.О. На Петровском заводе. С. 6.

41

Декабристы. С. 55.

103

ты  могли  начаться  раньше  `  и  не  исключено,  что  именно  в

1856 г., когда Дейхман был назначен исправляющим должность

начальника Нерчинского горного округа

42

. Вероятно, в основе

красочного рассказа Е.О. Дубровиной о гражданской жене Гор-

бачевского, крестьянке Ирине Матвеевне Луцкой (урожденной

Дорожиной), также лежит не вымысел, а приукрашенная фан-

тазией и привычкой романистки реальность. Как и в своих ро-

манах, Дубровина изображает любовный треугольник: Горбачев-

ский, его гражданская жена и молоденькая сестра О.А. Дейхма-

на, в которую якобы влюблен старый декабрист. Наличие этой

традиционной для романа-мелодрамы схемы, конечно, насто-

раживает историка. Не случайным представляется также отступ-

ление от действительности в рассказе о жизненном пути Горба-

чевского. Важно, что вымысел касается не только конкретных

фактов.  Домысленными  и  приукрашенными  оказываются  не

отдельные детали биографии Горбачевского, а в целом его об-

раз. История светского красавца, «героя фешенебельных круж-

ков», очутившегося «вместе с князьями Трубецким и Волкон-

ским… в Забайкальской области», гораздо больше соответство-

вала романтическим стереотипам, чем реальная биография не-

богатого армейского подпоручика.

Несколько проще обстоит дело с мотивами создания путе-

вых записок и воспоминаний об отдельных людях и событиях.

Во-первых, их практически всегда писали в расчете на публи-

кацию  `  либо  в  ближайшем,  либо  в  более  далеком  будущем.

Во-вторых, наиболее часто авторы не только путевых записок,

но и воспоминаний об отдельных событиях стремились расска-

зать о Сибири ` былых или существующих порядках, чем-либо

отличающихся или, наоборот, похожих на типичные для Цент-

ральной России, о природе края, населении и его образе жиз-

ни. Весьма характерно описание работы над ранее упоминав-

шимися записками Л.В. Аксёновой. Жительница Петербурга, она

побывала на золотых приисках, принадлежавших ее отцу, ди-

ректору  Кяхтинской  таможни  В.М.  Федоровичу,  и  подробно

описала эту поездку. «Пребывание наше на приисках, переезды

с одного прииска на другой, маленькие экскурсии по тайге, при-

рода и образ жизни в этой дикой местности, самое производ-

ство работ и поиски за золотом `  все  это  так  было  для  меня

интересно, что я подробно записывала то, что мне встречалось.

Письма мои читались с удовольствием в кругу моих родных и

42

РГИА. Ф. 712. Оп. 1. Д. 65. Л. 11, 53 (формулярный список О.А. Дейх-

мана).

104

знакомых, что и дало мне смелость поделиться впечатлениями

моими с публикой, для которой, вероятно, не безынтересен бу-

дет далекий уголок нашей богатой и мало еще известной Сиби-

ри»

43

. В данном случае автор не только указывает на намерение

опубликовать  свое  произведение,  на  мотив  своей  работы  над

записками, но и описывает механизм этой работы ` собственно

путевым  запискам  /  воспоминаниям  предшествовали  письма,

вероятно, регулярные и близкие по форме и содержанию к днев-

никам / путевым запискам.

Мотивы женского мемуарного творчества ` особый вопрос.

В феминистской и частично в гендерной историографии счита-

ется, что женщине вообще было труднее решиться писать, осо-

бенно  «автобиографический  текст»,  поскольку  при  этом  она

«нарушает  патриархатные  запреты».  Исключение  составляли

особые случаи ` когда женщине удавалось сделать «самостоя-

тельную общественную карьеру» или когда она была связана с

«социально значимыми мужчинами», о которых и рассказыва-

ла

44

.  Из  мемуаристок  XIX  в.,  писавших  о  Сибири,  самостоя-

тельную общественную карьеру, позволявшую им приняться за

мемуары,  сделали  преподавательница  В.П.  Быкова,  писатель-

ницы Е.А. Авдеева и Е.О. Дубровина. Гораздо больше женщин,

чья готовность и решимость писать мемуарные сочинения была

обусловлена их родством или знакомством с «социально значи-

мыми  мужчинами»  `  офицерами,  чиновниками,  священника-

ми, политическими ссыльными. И наконец, в корпусе сибир-

ской  женской  мемуаристики  XIX  в.  насчитывается  несколько

путевых записок и воспоминаний, авторы которых взялись за

перо, не сделав собственной карьеры и не посвятив своих сочи-

нений кому-либо из более или менее известных мужчин. Это

воспоминания  жены  золотопромышленника  А.И.  Барковой  о

Енисейске эпохи «золотой лихорадки», Л.В. Аксёновой ` о по-

ездке на баргузинские прииски, путевые записки жены ссыль-

ного В. Кичеевой о путешествии в Сибирь, жены губернатора

Семипалатинской области Л.К. Полторацкой ` об экспедициях

по Алтаю, жены начальника Камчатки Л.И. Рикорд ` о дороге

на Камчатку и пребывании там. Подробнее о женском мемуар-

ном творчестве говорится в четвертом параграфе.

43

Аксёнова  Л.В.  Шесть  месяцев  в  сибирской  тайге  //  Рус.  вестн.  1880.

Т. 145, № 2. С. 736.

44

Савкина И.Л. «Чужое – мое сокровище»: женские мемуары как автобио-

графия («Воспоминания» С.В. Капнист-Скалон) // Гендерные исследования.

СПб., 1999. Вып. 2. С. 179.

105

Типичный для путевых записок мотив ` стремление дать

советы будущим путешественникам, предупредить о трудностях

и опасностях, рекомендовать более удобный маршрут, указать

на  местные  достопримечательности  или  особенно  красивые

виды, назвать оптимальные цены и т.д. Нередко авторы пыта-

лись привлечь новых путешественников: «Мы были бы доволь-

ны, `  писал  один  из  авторов  “Сибирской  газеты”, `  если  бы

настоящие очерки вызвали в читателях желание ближе ознако-

миться с альпийской природой Алтая»

45

.

Традиционный  и  очень  распространенный  именно  в  си-

бирской  мемуаристике  мотив  `  желание  познакомить  читаю-

щую публику с образом жизни аборигенов Сибири. Трудно най-

ти, особенно в первой половине столетия, путевые записки, в

которых  нет  хотя  бы  беглого  описания  встречавшихся  автору

«туземцев». Немного меньше зарисовок природы, обычно пре-

красной или грозной, несущей в себе опасность. Все это впол-

не  соответствует  нормам  и  традициям  литературного  путеше-

ствия. Нередко мемуаристы отмечают более или менее значи-

тельные отличия существовавших прежде порядков и обычаев,

подчеркивая произошедшие с описываемого времени переме-

ны. Н.Ф. Борисовский провел молодые годы на востоке Сиби-

ри,  теперь  же,  как  он  писал  в  конце  1890-х  гг.,  «все  иное  `

осуществлена судебная реформа, открыт университет, подходит

к концу строительство великого сибирского железного пути», и

он  намерен  «по  истлевшим  уже  листкам…  записной  книжки

восстановить хоть несколько штрихов из былого»

46

.

Рассказывая об известных людях или значительных собы-

тиях, свидетелями которых привелось стать мемуаристам, они

обычно подчеркивали свою причастность к истории, прямо ука-

зывая  на  то,  что  именно  это  дало  им  право  и  даже  обязан-

ность описать произошедшее. В таких случаях особенно явно

проявлялось понимание автором исторического значения со-

бытий, его историческое самосознание. Нередко декларируе-

мый мемуаристом мотив не вполне совпадает с реальным. Пер-

вый начальник военного поста Владивосток Е.С. Бурачек пи-

сал в своих «Воспоминаниях за-амурского моряка»: «…жела-

ние  поделиться  маленькою  опытностию  и  знанием  условий,

порядков, беспорядков и вопиющих требований тамошней ме-

стности  с  теми  из  сослуживцев,  а  подчас  и  просто  соотече-

45

Уголок Алтая: (Из путевых заметок) // Сиб. газета. 1881. № 43.

46

Борисовский  Н.Ф.  В  дореформенной  Сибири:  (Из  дневника  местного

старожила) // Ист. вестн. 1899. Т. 75, № 2. С. 538.

106

ственниками,  кого  служба,  искание  приключений,  воля  или

неволя приведет на край света приамурской Руси, ` заставило

меня написать эти строки»

47

. Содержание воспоминаний счи-

тавшего себя недооцененным Бурачека показывает наличие и

иного мотива, а именно, стремления рассказать о своем учас-

тии и роли в исторически важных событиях, о своих трудах и

заслугах, перенесенных лишениях.

Распространенный мотив создания небольших по объему

мемуарных  очерков  `  намерение  авторов  уточнить,  опроверг-

нуть или дополнить какие-либо сведения, уже появившиеся в

печати. Написанию воспоминаний А.И. Лучшева о декабристе

Г.С. Батенькове

48

 предшествовала его же небольшая заметка, где

уточнялись некоторые факты биографии Батенькова, приведен-

ные в «Русском архиве»

49

. Особенно часто этот мотив встреча-

ется в мемуарных комплексах, поэтому более подробно данный

вопрос рассматривается в 4-й главе.

3.3. СОЦИАЛЬНО-ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ СТАТУС МЕМУАРИСТОВ

И ЕГО ВЛИНИЕ НА МЕМУАРНОЕ НАСЛЕДИЕ

Установление имени автора ` лишь часть решения пробле-

мы атрибуции. Одним из важнейших факторов, характеризую-

щих личность мемуариста, степень его осведомленности об опи-

сываемых событиях, отношение к ним и многим другим обсто-

ятельствам, является его социально-профессиональный статус.

На его значение указывали многие исследователи, нередко де-

лившие  мемуары  именно  по  социальному  и  сословному  при-

знакам

50

. Но более целесообразным представляется ` во всяком

случае, применительно к сибирской мемуаристике ` употреб-

лять  понятие  «социально-профессиональный  статус»,  которое

точнее отражает положение человека в сибирском социуме.

Социально-профессиональный статус определяется в соот-

ветствии  с  официальными,  общепризнанными  критериями.

47

Бурачек Е.С. Воспоминания за-амурского моряка // Морской сборник.

1865. Т. 79, № 8. С. 233, 234.

48

Лучшев  А.И.  Декабрист  Г.С.  Батенков  //  Сиб.  вестн.  1886.  №  25;  То

же // Рус. архив. 1886. Кн. 2, № 6. С. 269–280.

49

Лучшев А.И. Поправка о Батенкове // Сибирь. 1882. № 14.

50

Дмитриев  С.С.  Мемуары,  дневники,  частная  переписка  первой  поло-

вины  XIX  в.  //  Источниковедение  истории  СССР  XIX  –  начала  XX  в.  М.,

1970.  С.  352;  Захарова  Л.Г.  Мемуары,  дневники,  частная  переписка  второй

половины XIX в. // Там же. С. 369; Щукин И.А. Сибирское купечество в мему-

арной литературе // Проблемы отечественной истории. М., 2000. Вып. 6. С. 164–

191; и др.

107

Выделены следующие основные категории мемуаристов: духо-

венство,  чиновники,  военные,  коммерсанты,  интеллигенция,

политические ссыльные, а также группа «прочие», т.е. не отно-

сящиеся к перечисленным. Женщины учитываются в соответ-

ствии со статусом отцов, братьев или мужей, за исключением

тех, кто имел собственное независимое положение ` Е.А. Авде-

евой, А.В. Потаниной, В.П. Быковой. Под чиновниками име-

ются  в  виду  лица,  профессионально  занимавшиеся  управлен-

ческой  деятельностью,  т.е.  исключаются  состоявшие  на  госу-

дарственной гражданской службе врачи, учителя, горные инже-

неры, топографы и геодезисты, а также военные, если они чис-

лились в составе войск. К военным отнесены те, кто состоял на

военной службе, в том числе казаки, но в эту группу не вклю-

чены офицеры, которые занимали одновременно должности в

гражданском административном аппарате (генерал-губернаторы,

военные губернаторы, главы казачьих отделений Главных управ-

лений и т.д.). В число военных также не вошли межевые, гор-

ные и полицейские офицеры, первые две категории отнесены к

интеллигенции, а третья, в соответствии с законодательством, `

к  чиновничеству.  Морские  офицеры  причислены  к  военным,

хотя специфика их деятельности наложила очень большой от-

печаток на содержание и мотивы мемуарного творчества. К ком-

мерсантам отнесены купцы, золотопромышленники, приказчи-

ки, мещане, служащие торгово-промышленных компаний. Фор-

мирование группы «интеллигенция» осуществлено также исклю-

чительно по социально-профессиональному признаку, т.е. учи-

тывается профессия, а не культурный или образовательный уро-

вень мемуаристов. Поэтому в нее включены врачи, педагоги (в

том числе учителя миссионерских школ), журналисты, писате-

ли, художники, инженеры (горные, межевые, путей сообщения),

топографы и геодезисты, ученые-исследователи, но не вошли,

например, широкообразованные декабристы или выдающийся

исследователь Сибири и Дальнего Востока, чиновник Н.Л. Гон-

датти. Известный историк и археограф Д.Н. Бантыш-Каменский

отнесен к чиновникам по своей должности тобольского губер-

натора; автор историко-краеведческих работ, священник и пре-

подаватель  семинарии  А.И. Сулоцкий  `  к  интеллигенции;

историк и географ, офицер М.И. Венюков ` к военным. Осо-

бый случай ` такие военные, как П.А. Чихачёв, А.И. Вилькиц-

кий или Н.М. Пржевальский. Исследовательская деятельность

входила в их профессиональные обязанности и даже определя-

ла официальный статус. Поэтому они отнесены к интеллиген-

ции. Моряки, особенно участники кругосветных путешествий,

108

также должны были профессионально заниматься исследователь-

ской деятельностью. Но она не была для них главной, к тому

же их официальный статус определялся все же иными фактора-

ми.  Все  политические  ссыльные  включены  в  одну  отдельную

группу, независимо от их прежнего статуса и от той исследова-

тельской деятельности, которой многие из них занимались во

время  ссылки,  даже  если  она  была  их  постоянным  занятием,

как, например, у И.Д. Черского или Б.Я. Дыбовского. К духо-

венству  отнесены  православные  и  католические  священники,

монахи, причетники. Но считавший себя миссионером Н.А. Пу-

тилов, ставший впоследствии священником, причислен к ком-

мерсантам, в соответствии с его основным официальным родом

деятельности. В группу «прочие» включены крестьяне, рабочий,

уголовные ссыльные, путешественники (не принадлежавшие к

группе «интеллигенция»), учащиеся.

У многих мемуаристов социально-профессиональный ста-

тус в течение жизни менялся. Как сами мемуары есть явление,

принадлежащее двум временным отрезкам ` тому, который опи-

сывается, и тому, в который создано данное сочинение, так иног-

да и статус авторов может быть разным в описываемый период

и во время написания текста. В работе преимущественно учи-

тывается первый. Однако в ряде случаев уже принятое решение

оставляет сомнения. Например, писатель Д.И. Стахеев включен

в группу коммерсантов, так как в Сибири и на Дальнем Восто-

ке он находился в качестве предпринимателя. То же можно ска-

зать о казачьем офицере С.И. Черепанове, ставшем литерато-

ром уже в 1850-х гг. и создавшем свои записки именно в этом

качестве. Но в описываемый им период Черепанов был каза-

ком,  а  не  писателем,  поэтому  он  включен  в  группу  военных.

Еще сложнее ситуация с В.И. Вагиным ` несколько лет в моло-

дости он был чиновником, с начала 1860-х гг. стал литератором

и редактором, а также историком и юристом. Отнесение его к

той или иной группе, в соответствии со сформулированными

выше принципами, должно зависеть от содержания его сочине-

ний. Но в таком случае их следовало бы разделить и учитывать

автора в двух группах, что явно выглядит доведением принципа

до абсурда. Поэтому Вагин отнесен к интеллигенции, хотя зна-

чительная часть его сочинений мемуарного характера основана

на впечатлениях, полученных во время административной дея-

тельности.

Из общего числа авторов сибирских мемуаров удалось опре-

делить статус 621 чел.: 164 ` представители интеллигенции, 134 `

109

духовенства,  106  `  военные,

95 `  чиновники,  70  `  полит-

ссыльные, 31 ` коммерсанты,

21 ` прочие (рис. 4). Карти-

на несколько меняется, если

учесть количество сочинений, написанных каждым из них. Из

1094 произведений, статус авторов которых удалось установить,

307 созданы представителями интеллигенции, 306 ` представи-

телями духовенства, 150 ` военными, 139 ` чиновниками, 126 `

политическими ссыльными, 45 ` коммерсантами, 21 ` предста-

вителями группы «прочие» (рис. 5). Социально-профессиональ-

ный статус авторов во многом определял мотивы создания, со-

держание, тематику, направленность мемуаров.

Чиновники. Мемуарное творчество чиновников было самым

непосредственным образом связано с их профессиональной де-

ятельностью. Во-первых, ` и это наиболее очевидно ` она по-

влияла на содержание сочинений. И дело не только в том, что

предметом описания является, как правило, собственная адми-

нистративная деятельность автора, его сослуживцев, подчинен-

ных и начальников. И даже не только в том, что подробнее и

чаще  описываются  быт  и  нравы  именно  чиновничьего  обще-

ства. Сибирские чиновники нередко рассуждали в своих рабо-

тах  о  значении  и  сути  производившихся  при  них  или  до  них

реформ, приводили аргументы за и против. Чаще всего они пи-

сали об административных преоб-

разованиях в Сибири М.М. Сперан-

ского  и  деятельности  Н.Н.  Мура-

вьёва-Амурского,  оценивая  их  не

только с чисто прагматической точ-

ки зрения ` того, как они влияли

на жизнь и карьеру авторов, хотя и

Рис.  4.  Социально-профессио-

  нальный статус мемуаристов.

а  –  военные; б  –  духовенство; в  –

интеллигенция;  г  –  коммерсанты;

д – чиновники; е – политссыльные;

                ж – прочие.

Рис. 5. Мемуары  представителей  раз-

ных    социально-профессиональных

                     групп.

Усл. обозн. см. рис. 4.

110

этот аспект не мог не присутствовать. В записках А.О. Дюга-

меля, генерал-губернатора Западной Сибири в 1861`1866 гг.,

говорится: «Я всегда был противником мании изменять очер-

тания  различных  губерний  и  переносить  центры  их  управ-

ления из одного города  в  другой, так как происходящие от-

сюда выгоды  более  чем сомнительны, а независимо от пута-

ницы в делах, такие перемены требуют значительного увели-

чения расходов»

51

.

В мемуарах чиновников очень часто рассказывается о, если

можно так сказать, объекте их деятельности: жизни крестьян и

«инородцев», ссыльных, купцов и золотопромышленников, ду-

ховенства ` в общем почти всех категорий сибирского населе-

ния. Говорится в них и об экономике края, перспективах и труд-

ностях ее развития, о состоянии народного образования, уров-

не культуры и прочем, что также было связано с профессио-

нальной деятельностью чиновников.

Во-вторых,  как  уже  отмечалось,  стремление  рассказать  о

своей службе, заслугах, несправедливостях и обидах по служ-

бе ` мотив создания многих сочинений. Тот же А.О. Дюгамель

писал через несколько лет после отставки: «Окидывая взором

мою  административную  деятельность  в  Западной  Сибири,  я

могу по совести сказать, что не только относительно правиль-

ности  в  производстве  дел,  но  и  относительно  честности  чи-

новников эта обширная область управлялась лучше, чем боль-

шая  часть  внутренних  губерний»

52

.  Конечно,  такая  оценка,

мягко говоря, преувеличение. Но важно, что именно по этим

критериям он хотел выглядеть лучше, подчеркивая свои заслу-

ги ` подлинные или мнимые.

В-третьих,  профессиональная  деятельность  существенно

влияла на образ мыслей, круг интересов, даже стиль и язык со-

чинений.  Язык  чиновничьих  мемуаров  нередко  сух,  близок  к

делопроизводственным документам, хотя были и противополож-

ные примеры.

Следует  отметить  и  другую  сторону  проблемы.  Нередко

творчество становилось своеобразной частью профессиональной

деятельности. Это относится прежде всего к путевым запискам.

Во-первых, их появление было, как правило, следствием слу-

жебных поездок. Во-вторых, по своему характеру путевые за-

писки чрезвычайно близки к деловым отчетам. В-третьих, они

51

Автобиография  Александра  Осиповича  Дюгамеля  //  Рус.  архив.  1885.

Кн. 3, вып. 10. С. 174.

52

Там же. С. 183.

111

нередко  становились  материалом  для  последующих  проектов.

Например, многие мысли, высказанные во все еще неопубли-

кованном  «Описании  поездки  по  Сибирскому  краю»  тоболь-

ского губернатора В.А. Арцимовича (см. Приложение, № 48),

легли в основу служебных записок выдающегося администра-

тора. В дневниках чиновников сочетаются записи делового и

личного характера. Наиболее яркий пример ` уже упоминав-

шиеся дневниковые записи М.М. Сперанского за 1819`1821 гг.

Даже  автобиографии  и  воспоминания  чиновников  нередко

представляют собой своеобразное продолжение их служебной

деятельности. Авторы рассматривают свое мемуарное творче-

ство как последнее звено этой деятельности, подводя ее ито-

ги, оценивая успехи и неудачи, делясь с предполагаемым чита-

телем своим опытом.

Военные.  Содержание  мемуаров  военных  также  нередко

было  связано  с  их  профессиональной  деятельностью.  В  поле

зрения многих из них находились специфические вопросы: усло-

вия  службы  и  быта,  учения,  боевая  подготовка  и  т.д.  Авторы

рассказывают о событиях на юге Западной Сибири и сопредель-

ных территориях, продвижении России в Казахстан и Среднюю

Азию, о военных действиях на Тихом океане во время Крым-

ской войны. Весьма распространенная тема ` присоединение и

освоение  Амурского  края,  деятельность  Г.И. Невельского,

Н.Н. Муравьёва-Амурского и их сподвижников, ее значение, по-

несенные участниками «амурской эпопеи» тяготы и лишения,

достигнутые  успехи  и  неудачи.  Очевидно,  что  мемуаристы

осознавали историческую значимость этих событий, а участие в

них и стремление запечатлеть полученную информацию стали

важным стимулом мемуарного творчества. Особое внимание к

подобным темам ` естественное следствие профессиональных

интересов военных.

Путевые записки военных нередко близки к отчетам ` на-

ряду с обычными замечаниями географического и этнографи-

ческого  характера,  они  содержат  описание  маршрутов,  сведе-

ния  о  расстояниях,  состоянии  путей  сообщения,  указания  на

встречавшиеся трудности и рекомендации по их преодолению.

В некоторых случаях такие замечания явно нацелены на реше-

ние служебных задач, но в то же время они окрашены эмоцио-

нальным  отношением  автора  к  описываемому,  передают  его

личные впечатления и переживания. Даже публикации в таких

специальных изданиях, как «Разведчик», содержат вовсе не тре-

буемые от их авторов высказывания. Так, Д.Д. Кашкаров, со-

провождавший начальника штаба Иркутского военного округа

112

в его инспекционных поездках, замечал, что жизнь офицеров

на сибирских этапах «однообразна и тосклива», что «более бед-

ного и менее благоустроенного губернского города, как Якутск,

наверное, не найдется во всей России» и т.д.

53

Путевые записки моряков особенно близки к деловым до-

кументам ` судовым журналам и отчетам. В них почти всегда

присутствуют  сведения  географического  и  гидрографического

характера. В этом отношении они очень близки к путевым за-

пискам  представителей  интеллигенции.  Как  правило,  моряки

приводят результаты исследований, описание работ экспедиций.

И все-таки даже «Обзор работ гидрографической экспедиции в

устьях рек Енисея и Оби в 1894`1895 гг.» А.И. Вилькицкого мож-

но отнести к сочинениям мемуарного характера, хотя и находя-

щимся на периферии корпуса. Помимо профессиональной ха-

рактеристики местности на основе астрономических, метеоро-

логических и гидрографических исследований, в нем содержит-

ся типичное для путевых записок и вовсе не профессиональное

описание  растительного  и  животного  мира,  местного  населе-

ния, его жизни, жилищ, занятий, обычаев и даже живой рас-

сказ об охоте на белых медведей, в которой участвовали «и охот-

ники в полном смысле этого слова, и люди, никогда не зани-

мавшиеся охотою, но вдруг почувствовавшие эту страсть»

54

. Не-

редко пребывание у берегов Сибири было лишь сравнительно

коротким эпизодом в длительном, порой кругосветном плава-

нии. В таких случаях и сибирская часть составляет относительно

небольшой фрагмент записок.

Довольно много и таких воспоминаний, путевых записок и

дневников военных, в которых сравнительно мало деловой ин-

формации,  а  в  большей  степени  отражены  личные  интересы,

взгляды и настроения. Например, инспектор батальонов воен-

ных кантонистов генерал-лейтенант Л.И. Зедделер в путевых днев-

никах уделяет  внимание преимущественно енисейским золотым

приискам и образу жизни бурят (см. Приложение, № 374, 375).

Духовенство. Сочинения представителей духовенства, есте-

ственно, посвящены главным образом миссионерской и вообще

религиозной деятельности, включают больше размышлений на

религиозные темы, в них встречаются упоминания о вмешатель-

53

Кашкаров Д.Д. По Сибири (отрывки из дорожных впечатлений) // Раз-

ведчик. 1895. № 258. С. 878; Он же. Поездка в Якутск // Там же. 1896. № 281.

С. 196.

54

Вилькицкий  А.И.  Обзор  работ  гидрографической  экспедиции  в  устьях

рек  Енисея  и  Оби  в  1894–1895  гг.  //  Морской  сборник.  1896.  Т.  273,  №  5.

С. 162.

113

стве высших сил в жизнь авторов и героев повествования. Из 134

мемуаристов  данной  группы  13  достигли  высших  ступеней  в

иерархии.  Это  митрополит  Московский  Иннокентий  (И.Е. Ве-

ниаминов), епископы Вениамин (В.А. Благонравов), Владимир

(И.С. Петров), Владимир (Ф.А. Синьковский), Герасим (Г.И. Доб-

росердов), Гурий (С.В. Буртасовский), Дионисий (Д.В. Хитров),

Иаков (И.П. Домский), Иннокентий (К.П. Соколов), Макарий

(М.А. Невский), Мелетий (М.К. Якимов), Никодим (Н.И. Ка-

занцев), Нил (Н.Ф. Исакович). Представителей католического

духовенства всего два ` Тадеуш Машевский и Ян Охотский. Ряд

священников  профессионально  занимались  педагогическим  и

редакторским  трудом:  редакторы  епархиальных  ведомостей

А.А. Виноградов, П.В. Громов, М.В. Солодчин, ректоры и пре-

подаватели семинарий Ф. Стуков, А.И. Сулоцкий и др.

Выдающимся явлением были записки первого епископа Ени-

сейского и Красноярского Никодима (Н.И. Казанцева). Его ме-

муарное наследие чрезвычайно обширно (объем только опубли-

кованной  части  составляет  в  современном  измерении  около

20 п.л.),  работой  над  воспоминаниями,  путевыми  записками  и

дневниками он занимался в течение всей жизни, начав ее еще в

годы учения в Московской духовной академии. Значительная их

часть напечатана, из 14 опубликованных сочинений 7 написаны в

Сибири и посвящены ей

55

. Объехав всю свою обширную епархию,

владыка оставил описание различных местностей, церквей, харак-

теристики духовенства, его отношений с прихожанами. Не раз

на  страницах  путевых  записок  Никодима  появляются  гневные

филиппики в адрес местных властей («Эти враны ненасытные в

Сибири наводят ужас насилием, грабежами и утеснением»

56

).

В мемуарах миссионеров, как правило, описываются образ

жизни аборигенов, их обычаи, отношения с властью, содержа-

ние бесед и проповедей самих миссионеров, их споры с ламами

и шаманами, приводятся результаты собственной деятельности.

Подробно рассказывается о встречавшихся трудностях ` и бы-

тового, и более серьезного характера. Одной из самых важных

среди отмечавшихся мемуаристами была проблема перевода: при

незнании языка аборигенов чрезвычайно трудно (если вообще

55

Подробнее см.: Матханова Н.П. Сибирские мемуары епископа Енисей-

ского и Красноярского Никодима // Сибирь на перекрестье мировых религий:

мат-лы Второй межрегион. конф. Новосибирск, 2005. С. 175–181; Она же. За-

писки Никодима (Казанцева), епископа Енисейского и Красноярского // Тра-

диции и современность: науч. православ. журн. 2007. № 7. С. 84–96.

56

Никодим (Казанцев). Путевые записки епископа Никодима: Мое путе-

шествие из Красноярска в Москву // Рус. архив. 1903. Кн. 2, вып. 7. С. 470.

114

возможно) было найти переводчика, способного более или ме-

нее адекватно передать основные понятия христианства. Поми-

мо наблюдений о языке, образе жизни, взглядах коренного на-

селения  Сибири,  сохраняющих  значение  для  науки  и  по  сей

день,  встречаются  в  них  и  такие  детали:  по  словам  В.И. Вер-

бицкого, один из новокрещеных «очень удивился тому, что пла-

вающие птицы относятся к мясной пище, до сих пор он считал

их рыбою»

57

. Стилистически и содержательно записки миссио-

неров близки к их отчетам. Сибирские архиереи нередко харак-

теризовали состояние церквей, положение, образ жизни, про-

фессиональные и личные качества священников, их взаимоот-

ношения с прихожанами. В мемуарах довольно много инфор-

мации об отношении к религии окружающего населения ` как

аборигенов, так и русских. Особое явление в сибирской мемуа-

ристике духовенства ` записки сотрудников Алтайской духов-

ной миссии. Помимо уже указанных общих черт, им присущи

особые, характеризующие образ жизни миссионеров, взаимоот-

ношения в миссии, попечительное отношение к новокрещеным.

Подробнее эта тема освещается в 4-й главе.

Как явление духовной культуры, записки духовенства об-

наруживают очевидную привычку к рефлексии и письменному

закреплению  своих  размышлений,  а  также  вполне  понятную

стилистическую близость к проповедям. Общее в мемуаристике

военных, чиновников и духовенства ` внимание к профессио-

нальной деятельности авторов, нередкое использование служеб-

ных документов, содержательная, а порой и стилистическая бли-

зость к официальным отчетам и донесениям.

Коммерсанты. В историографии давно известно, что купе-

ческих мемуаров сравнительно немного

58

. Не раз отмечался дан-

ный факт и применительно к сибирской мемуаристике. Ю.М. Гон-

чаров объясняет это следующими причинами: «Для гильдейцев

не было характерно хранить семейные архивы, писать дневники

и  мемуары».  Кроме  того,  сохранности  архивов  препятствовала

«невысокая  генеалогическая  устойчивость  купеческих  родов»

59

.

57

Вербицкий  В.И.  Записки  миссионера  Кузнецкого  отделения  Алтайской

духовной миссии за 1865 год // Православное обозрение. 1866. Т. 19, № 1. С. 170.

58

Кафенгауз  Б.Б.  Купеческие  мемуары  //  Московский  край  в  его  про-

шлом: Очерки по социальной и экономической истории XVI–XIX веков. М.,

1928. С. 105; Семёнова А.В., Аксёнов А.И. Предисловие // Купеческие дневни-

ки и мемуары конца XVIII – первой половины XIX в. М., 2007. С. 3–10.

59

Гончаров Ю.М. Сибирское купечество середины XIX – начала XX в. в

представлениях  современников  //  Предприниматели  и  предпринимательство

в Сибири. Барнаул, 2001. Вып. 3. С. 211.

115

Среди приводимых автором свидетельств современников о си-

бирском купечестве много источников немемуарного характе-

ра:  научных  работ,  статистических  обозрений,  корреспонден-

ций и т.д. Полагаю, что не только мемуаров о купечестве, но и

сочинений самих купцов было не так уж мало.

Мемуаристика коммерсантов, помимо естественного инте-

реса к жизни представителей собственного сословия, отличает-

ся вниманием к экономическим вопросам. Нередко также рас-

сматривается  история  взаимоотношений  купечества  и  власти.

Наиболее  яркие  произведения  мемуарного  характера,  создан-

ные купцами, ` дневники П.Т. Баснина, воспоминания П.И. Па-

холкова и Н.М. Чукмалдина. В них нашли отражение темы и

сюжеты, имеющиеся в не столь ярко выраженном виде и в дру-

гих сочинениях представителей группы коммерсантов.

Не раз использовавшиеся историками записки П.Т. Басни-

на, одного из членов знаменитой купеческой династии, ` уни-

кальное явление в истории сибирской мемуаристики. К сожа-

лению, они известны только по отредактированным публика-

тором отдельным отрывкам. Как указывал обработавший и на-

печатавший их внук автора П.П. Баснин, после Петра Тимофе-

евича осталось «несколько больших томов по 500`700 страниц

каждый», охватывающих период с 1778 по 1851 г. В них содер-

жались сведения о серьезных событиях в общественно-полити-

ческой жизни начала XIX в., прежде всего о борьбе иркутского

купечества  с  генерал-губернатором  И.Б. Пестелем,  губернато-

ром Н.И. Трескиным и прочими влиятельными деятелями ме-

стной администрации. Именно эти отрывки и были напечата-

ны. Публикатор не счел возможным обнародовать «страницы…

рисующие сибирский домашний быт, уклад и строй семейной

жизни былого»

60

. Но даже в тщательно отобранных и отредак-

тированных  текстах  сохранилось  немало  сведений  об  эконо-

мике, в частности, о русско-китайской кяхтинской торговле,

о  торговой  деятельности  иркутских  и  кяхтинских  купцов  в

Якутской области, Туруханском крае и других отдаленных рай-

онах Сибири

61

.

Если  «мемориалы»  П.Т. Баснина  не  предназначались,  по

словам  его  внука,  для  печати  и  вообще  для  распространения

вне семейного круга (что, впрочем, вызывает некоторые сомне-

60

Ист. вестн. 1902. Т. 90, № 11. С. 533.

61

Баснин  П.Т.  Воспоминания  о  Сперанском  //  Ист.  вестн.  1903.  Т.  91,

№ 1. С. 165–168; Он же. Из прошлого Сибири: Мученики и мучители // Там

же. 1902. Т. 90, № 11. С. 537–538.

116

ния, но об этом ниже), то записки П.И. Пахолкова были напи-

саны «для господ потомков», о чем не раз заявлял автор. Они

посвящены крупнейшему событию в жизни Восточной Сибири

1850`1870-х гг. ` присоединению Амура. Много говоря о Н.Н. Му-

равьёве-Амурском  и  его  сподвижниках,  Пахолков  не  меньше

внимания уделяет экономическому развитию края и роли куп-

цов, золотопромышленников, пароходовладельцев. Он характе-

ризует многих деятелей эпохи освоения Амура, среди которых

были «люди умные и дальновидные из купечества»

62

. Именно с

точки зрения их интересов и оценивается все происходившее,

хотя автор проявляет незаурядные осведомленность, кругозор и

стремление к объективности. Некоторые мемуаристы из коммер-

ческой среды показывали и более широкое понимание общего

значения проблем, связанных с экономикой. Так, Федор Шеме-

лин, московский купец, главный комиссионер Российско-Аме-

риканской компании, уже в первые годы XIX в. писал: «Свобода

есть первое правило торговли… Свобода ` душа торговли, кото-

рая одна только всегда оживотворяет коммерцию всех народов»

63

.

Совсем немного сочинений мемуарного характера остави-

ли золотопромышленники, несколько больше их было написа-

но людьми, близкими к этому кругу: женой золотопромышлен-

ника А.И. Барковой, дочерью крупного чиновника, имевшего

прииски, Л.В. Аксёновой, выходцем из чиновной среды, заняв-

шимся поисками золота, В.Д. Скарятиным

64

. Последнего, кста-

ти, автор работы о мемуарах сибирских купцов принял даже за

«выходца из среды золотопромышленников»

65

 ` настолько кра-

сочно, с уважением и восхищением к их нелегкой жизни вос-

пел он искателей золота, лишь немногие из которых сумели ско-

лотить сколько-нибудь солидные капиталы.

В путевых записках купцов и приказчиков обычно много

места уделено описанию торговых путей, состояния и перспек-

62

Пахолков П.И. Записки об Амуре, за первые годы со времени занятия

его Россией в 1854 году // Мемуары сибиряков. XIX век. Новосибирск, 2003.

С. 210.

63

Журнал  первого  путешествия  россиян  вокруг  земного  шара,  сочинен-

ный  под  Высочайшим  Е.И.В.  покровительством  Российско-Американской

компании  главным  комиссионером,  московским  купцом  Федором  Шемели-

ным. СПб., 1816. С. 273.

64

Б[арков]а А.[И.] Воспоминания о сибирской золотопромышленности //

Сибирский сборник. СПб., 1887. С. 168–185. (Прил. к газ. «Вост. обозрение»);

Аксёнова Л.В. Шесть месяцев в сибирской тайге. С. 735–768; Скарятин  В.Д.

Заметки золотопромышленника. СПб., 1862.

65

Щукин И.А. Сибирское купечество в мемуарной литературе. С. 179, 180.

117

тив торговли там, где они побывали. В них отражены трудности

дороги, расстояния, возможности прокорма лошадей, удобные

места  для  стоянок.  Такое  внимание,  естественное  для  людей,

занятых  коммерцией,  сохранялось  на  протяжении  всего  рас-

сматриваемого периода. Фиксация и передача информации по-

добного рода, очевидно, были основным мотивом создания мно-

гих путевых записок коммерсантов.

Политические ссыльные. Сибирская тематика занимала срав-

нительно небольшое место в обширной декабристской мемуа-

ристике.  Воспоминания  декабристов  в  основном  посвящены

истории движения вообще и особенно событиям 1825 г. Темы

большинства крупных мемуарных сочинений `  война  1812  г.,

восстание, следствие и суд, причины и обстоятельства, привед-

шие автора в тайное общество или к участию в выступлении.

Тем не менее пребывание в Сибири отражено в 59 сочинениях

мемуарного характера, созданных 25 декабристами, и в 11 на-

писанных их родственниками. Среди них имеются как крупные

труды, так и произведения малых форм, как воспоминания, так

и дневники, как бесспорные мемуары, так и сочинения проме-

жуточного или смешанного типа. Больше всего воспоминаний,

посвященных отдельным людям, определенным периодам жиз-

ни автора и конкретным событиям. Особо следует выделить вос-

поминания-автобиографии, построенные по хронологическому

принципу, каждое из которых представляет собой связное, по-

следовательное повествование о своей жизни и окружающей дей-

ствительности, причем сибирский период занимает в этих про-

изведениях заметное место. К таким мемуарам можно отнести

«Записки» Н.В. Басаргина, «Воспоминания декабриста А.П. Бе-

ляева о пережитом и перечувствованном», «Записки декабрис-

та» Д.И. Завалишина, «Записки декабриста» Н.И. Лорера, «За-

писки  декабриста»  А.Е. Розена,  «Записки»  И.Д. Якушкина,  а

также мемуары М.А. Бестужева

66

 и «Автобиографические запис-

ки» В.И. Штейнгейля. К ним примыкают имеющие такой же

характер автобиографии П.Е. Анненковой и М.Н. Волконской.

Эти 10 произведений принадлежат к высшим достижениям рус-

ской мемуаристики XIX в., они оказали очень значительное вли-

яние и на развитие сибирской мемуаристики.

В дневниках, воспоминаниях и автобиографиях декабрис-

тов отмечены основные, ключевые эпизоды и сюжеты сибир-

ской жизни. В них рассказывается об условиях пребывания в

66

Воспоминания братьев Бестужевых / публ. М.К. Азадовского. М.; Л., 1951.

Имеются в виду «Очерки и ответы 1869 года», «Дополнительные ответы 1869–

1870 гг.», «Рассказы М.А. Бестужева в записях Семевского».

118

тюрьмах и на поселении, о взаимоотношениях с администра-

цией, в частности, с С.Р. Лепарским, о женах декабристов ` их

приезде и роли в жизни узников; об отдельных деятелях сибир-

ской администрации. Нередко освещаются такие темы, как воз-

никновение  и  деятельность  Большой  и  Малой  декабристских

артелей, «каторжной академии». Характеризуются в этих сочи-

нениях образ жизни и занятия декабристов на поселении, доб-

рожелательное отношение к ним некоторых чиновников, взаи-

моотношения  с  местным  населением  и  влияние  на  него.  До-

вольно много мемуаров посвящено биографиям отдельных де-

кабристов. Многие писали о проблемах Сибири и страны в це-

лом, оценивали действия правительства, анализировали место

Сибири в империи и доказывали необходимость преобразова-

ний. Подробнее комплекс декабристской и околодекабристской

мемуаристики освещается в 4-й главе.

Меньше    мемуаров    создано    в    течение  XIX  в.  другими

политическими  ссыльными.  В  их  число  вошли  3  петрашевца

(Ф.Н. Львов, Ф.Г. Толь, И.Л. Ястржембский), 7 участников поль-

ского  национально-освободительного  движения  (Б.Я.  Дыбов-

ский, З. Венгловский, Н.И. Витковский, М.О. Маркс, Р. Пиот-

ровский, Ш. Токажевский, И.Д. Черский), 3 каракозовца (П.Ф. Ни-

колаев, И.А. Худяков, В.Н. Шаганов), 21 деятель 1860`1880-х гг.

(П.Д. Баллод, И.П. Белоконский, В.Н. Белоконская (урожд. Ле-

вандовская), В.В. Берви-Флеровский, В.Г. Богораз-Тан, И.Г. Жу-

ков, В.И. Иохельсон, Д.А. Клеменц, В.Г. Короленко, Г.А. Ло-

патин, М.Л. Михайлов, И.Г. Прыжов, И.И. Росляков, К.М. Ста-

нюкович, Я.В. Стефанович, С.Л. Чудновский, С.М. Шаргород-

ский, Н.Б. Шерр, И.В. Шкловский, Л.Я. Штейнберг, И.П. Юва-

чев). Все они включены в одну группу политссыльных, так как

именно в этом качестве попали в Сибирь и оставались в ней.

Нередко мемуары политических ссыльных переиздавались,

иногда с существенными изменениями. Из них одно из наи-

более  известных  сочинений  второй  половины  XIX  в.  `  «По

тюрьмам и этапам: Очерки тюремной жизни и путевые замет-

ки от Москвы до Красноярска» И.П. Белоконского. Впервые

часть его появилась в газете «Сибирь» в 1884 г. под названием

«С партией: (Путевые заметки от Москвы до Красноярска)».

Первые  шесть  глав  были  подписаны  криптонимами  Л.  и  Б.,

т.е. В.Н. Левандовская и И.П. Белоконский, последняя, седь-

мая, написанная, очевидно, после заключения брака, ` И. и

В. Бел[око]нские. Характерно, что в последующих, перерабо-

танных и расширенных изданиях авторство В.Н. Левандовской

не указывалось.

119

Мемуарное  наследие  политических  ссыльных  второй  по-

ловины XIX в. представлено преимущественно воспоминания-

ми об отдельных периодах жизни, людях и событиях и путевы-

ми записками, только Р. Пиотровский и И.А. Худяков создали

развернутые  автобиографии,  в  которых  уделили  значительное

место сибирскому периоду. В воспоминаниях обычно говорит-

ся об условиях ссылки, взаимоотношениях с местным населе-

нием и властями. Путевые записки содержат описание климата

и  природы  Сибири, ее  жителей  и  т.д.  По  тематике,  содержа-

нию, задачам, стилю они почти не отличаются от аналогичных

произведений, созданных представителями следующей группы.

Интеллигенция.  Состав  группы  по  сравнению  с  другими

менее однороден и более условен. Не перечисляя всех специ-

альностей,  отмечу,  что  представлены  26  врачей,  30  педагогов

(не считая профессоров высших учебных заведений), 8 артис-

тов и художников, 18 топографов, геодезистов, инженеров (гор-

ных, межевых, путей сообщения), 38 писателей и журналистов,

38 ученых-исследователей. Преобладание последних двух кате-

горий объясняется тем, что для писателей и журналистов лите-

ратурное творчество было основным занятием, а путевые записки

исследователей создавались обычно в ходе их профессиональ-

ной деятельности. Вообще значительное количество мемуаров,

написанных представителями сравнительно немногочисленной

в Сибири интеллигенции, естественно. Это объясняется их от-

носительно  высоким  образовательным  уровнем,  привычкой  к

письменному труду; свойственной некоторым из них широтой

интересов и более развитым пониманием значения мемуарного

творчества.

Содержание мемуаров представителей интеллигенции, как

и других групп, обычно было связано с профессией авторов.

Профессиональная деятельность мемуариста и его сослужив-

цев, образ жизни коллег, состояние просвещения или здраво-

охранения, быт горнорабочих или учащихся ` эти темы наи-

более распространены в воспоминаниях педагогов, врачей, гор-

ных инженеров. В путевых записках исследователей чаще все-

го содержатся описания путешествий или экспедиций, поход-

ного быта и перенесенных трудностей, полученные результа-

ты. Немало и исключений. В путевых записках врача П.С. Алек-

сеева и педагога Н.Г. Минина описаны преимущественно осо-

бенности и условия поездок по различным районам Сибири,

быт  и  занятия  жителей,  а  в  воспоминаниях  инженера  путей

сообщения А.И. Штукенберга немало страниц отведено расска-

зам о декабристах.

120

Не  рассматривая  сейчас  профессиональной  литературной

деятельности  писателей  и  журналистов,  замечу,  что  и,  кроме

них, среди представителей интеллигенции было несколько вы-

дающихся авторов. К ним, по моему мнению, следует отнести

учеников  декабристов  врача  Н.А. Белоголового  и  художника

М.С. Знаменского,  а  также  преподавательницу  Девичьего  ин-

ститута Восточной Сибири В.П. Быкову. Н.А. Белоголовым со-

здано 14 воспоминаний, в 5 из них присутствуют сибирские ре-

алии. Все они составляют единый тематический ряд, выстраи-

ваются  в  цепочку,  звенья  которой  связаны  сюжетными  пере-

кличками, образуют единое развернутое повествование. Так, в

конце  воспоминаний  «Из  детских  лет»  рассказывается  о  воз-

вращении автора в 1855 г. в Иркутск и начале его врачебной

практики в Сибири. Один из ее эпизодов лег в основу очерка

«Поездка в Тунку». Рассказ о биографии А.В. Поджио, начатый

в первых воспоминаниях, продолжен и завершен в специаль-

ном сочинении, посвященном этому декабристу, и т.д. Харак-

терной  чертой  мемуаров  Белоголового  является  стремление  к

точности. Все события, даты, факты проверены (некоторые с

помощью  старшего  брата,  лучше  помнившего  годы  детства),

соотнесены с имевшимися тогда печатными источниками. Ра-

зумеется, в воспоминаниях все же остались отдельные неточно-

сти фактического характера. Хотя стержнем повествования яв-

ляется жизнь автора, он сознает, что главную ценность состав-

ляют его рассказы о декабристах, об их образе жизни, занятиях,

окружении.  Запечатляя  множество  мелких  деталей,  основной

своей задачей Н.А. Белоголовый считает создание объективных

цельных портретов героев этих рассказов. Более того, перечис-

ление, казалось бы, бесхитростных бытовых мелочей позволяет

автору  подкрепить  принципиально  важный  вывод  о  том,  что

огромное влияние декабристов на сибирское общество оказы-

валось именно путем повседневного общения и личного при-

мера ` примера иного образа жизни, иной системы ценностей,

высоких нравственных принципов.

Подробная характеристика мемуарного творчества М.С. Зна-

менского дана Н.Н. Александровой (Курдиной). Она выделяет

три основных произведения, составляющие единое с хроноло-

гической  точки  зрения  повествование:  «Исчезнувшие  люди»,

«Тобольск в сороковых годах» и «Пятидесятые годы в Тоболь-

ске». Несмотря на беллетристическую форму первого сочине-

ния, исследовательница вполне справедливо относит его к ме-

муаристике. Изменение имен и фамилий реально существовав-

ших людей было осуществлено во время «правки, нанесенной

121

“последним слоем”, а сами тексты Знаменский писал… безо вся-

ких отклонений от жизненной правды, стремления уйти в ху-

дожественный вымысел»

67

.

Дневник В.П. Быковой, преподавательницы музыки, фран-

цузского языка и литературы в Девичьем институте Восточной

Сибири,  представляет  собой  довольно  редкое  и  выдающееся

явление в женской мемуаристике XIX в., причем не только в

сибирской  и  даже  не  только  в  провинциальной

68

.  Первая  его

жүктеу/скачать 2,12 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: