С. Г. Тажбаева Редакция алқасы
жүктеу/скачать 7,04 Mb. Pdf көрінісі
|
ped and psy 2 nomer 2016.compressed (1)
| Абай атындағы ҚазҰПУ-нің Хабаршысы, «Педагогика ғылымдары» сериясы, №2 (50), 2016 ж.
281 новым («четвертым») измерением. Пространство же, напротив, «заражается» внутренне-интен- сивными свойствами времени (темпорализация» пространства), втягивается в его движение, стано- вится неотъемлемо укорененным в разворачивающемся во времени мифе, сюжете (т. е. в тексте). Все, что случается или может случиться в мире мифопоэтического сознания, не только определяется хронотопом, но и хронотопично по существу, по своим истокам. 5) Другая важная особенность, отличающая архаичное понимание пространства (или прос- транства—времени), заключается в том, что оно не предшествует вещам, его заполняющим, а наоборот, конституируется ими. Мифопоэтическое пространство всегда заполнено и всегда вещно; вне вещей оно не существует, и, следовательно, в определенном смысле категория пространства в этих условиях не может быть признана вездесуще-универсальной. Кроме пространства, существует еще не-пространство, его отсутствие, воплощением которого является Хаос, состояние, предшест- вующее творению (речь идет, таким образом, об отсутствии пространства д о создания Вселенной во времени), или одновременное ему, т.е. в условиях уже наличествующего творения с его пространством [когда складывается оппозиция: пространство в Космосе (в центре) — отсутствие пространства в Хаосе, занимающем по отношению к Космосу пространственно периферийное положение], наконец, как пережиток внутри самого Космоса [в остатках хаотического начала, еще не переработанного космическими силами, когда отсутствие пространства («не-пространство») оказы- вается в глубинном центре Космоса, окружающем своим пространством область хаотического «не- пространства»]. Следовательно, пространство (или — точнее — пространственно-временной кон- тинуум) не только неразрывно связано с временем, с которым оно находится в отношении взаимо- влияния, взаимоопределения, но и с вещественным наполнением (первотворец, боги, люди, живот- ные, растения, элементы сакральной топографии, сакрализованные и мифологизированные объекты из сферы культуры и т. п.), т. е. всем тем, что так или иначе «организует» пространство, собирает его, сплачивает, укореняет в едином центре (язык пространства, сжатого до точки. . . .) [5, с. 227] Таким образом, «бытие, есть пространство и есть возникновение», кроме того, ученый отмечает зависимость пространства от мира вещей («мифопоэтическое пространство всегда заполнено и всегда вещно; вне вещей оно не существует») и неразрывность пространства / времени. Первобытное или архаичное сознание определяло пространство в соотнесении с конкретным отрезком времени «здесь и сейчас». Пространство вне времени «…принципиально неполно и тем самым лишено статуса истинности и сакральности»[5, с.228]. Идеи о воздействии пространства, территории, занимаемой этносом, на формирование особен- ностей мировосприятия и национального характера этноса-менталитета, т.е. «коллективно форми- руемого в обществе строя мышления и психики» [5, с. 229], национального языка нашли отражение в существующих на сегодняшний день теоретических концепциях, в которых наряду с «механис- тическими» моделями представлены также интерпретационные модели органической целостности биосоциальных и геоэтнополитических обусловленностей пространственных представлений различ- ных этносов («пространство жизни» человека и человечества, концепция обусловленностей разгра- ничения видов деятельности и дифференциации представлений о пространстве (Э.Гуссерль, «геогра- фический детерминизм» Л.Гумилев, «этногеография», А.Гумбольт, Ф.Ратцель). Спецификация этнодифференцирующих показателей (мировосприятие, национальный менталитет, культура, язык) обусловливается природно- географическими параметрами «пространства жизни». С точки зрения Л. Гумилева, «природная форма существования вида homosapiens– этнос , и различие этносов между собой определено ни расой, языком, религией, образованностью, а только стерео- типом поведения, являющимся высшей формой активной адаптации человека в ландшафте»[1, с. 5]. Самобытность этносов проявляется во внутренней этнической структуре и менталитете, которые, по мнению К.М. Абишевой, зависят от «социально- культурной формы адаптации этноса в опреде- ленной экологической нише, от степени вхождения его в биоценоз и ландшафт окружающей приро- ды» [6,с. 338]. Другими словами, природно-географические условия предопределяют специфику формы хозяйствования, рода трудовой деятельности, устройства быта и «модели мира» этнических сообществ [7, с. 63]. Взаимоотношения с «вмещающим ландшафтом» (Л.Гумилев) стали основой миропонимания русского народа и сформировали особый склад русского этнического самосознания. «Просторность» русских земель всегда расценивались как важнейший этнопсихологический фактор, обусловливаю- щий «власть пространства» над русским мировосприятием. Вестник КазНПУ им. Абая, серия«Педагогические науки», №2 (50), 2016 г. 282 Паремии русского языка свидетельствуют о гармоничном, искреннем отношении к природе, что нашло отражение в следующих пословицах: Добрая земля – полная мошна; худая земля – пустая мошна.Рыбам вода, птицам воздух, а человеку вся земля; Родная сторона – мать, чужая – мачеха; Не поклонясь до земли , и гриба не подымешь; Какова земля – таков и хлеб. В формировании казахского этнического сознания важное место, как и у других народов, занимает природно-географический фактор. Необъятные степные просторы, благоприятные для развития коче- вого скотоводства – основной отрасли хозяйствования, обусловили и высокую миграционную под- вижность, и характерную социогенетическую адаптированность к условиям кочевого экстрима. Жилище казаха и бытовая утварь были приспособлены к частным перевозкам: это были нестацио- нарные, максимально мобильные приспособления (юрта, орудия труда, предметы домашнего обихода). В понимании кочевника пространство было бесконечным. Он его завоевывал и опустошал, двигался дальше, создавая обширнейшую территорию обитания и хозяйствования. Внутренняя этни- ческая структура и менталитет казахского этноса формировались на базе особой формы социокуль- турной адаптации – кочевом скотоводческом хозяйствовании, и отражает особенности «внутреэтни- ческой родоплеменной структуры номадного общества», основу которого составляли в общест- венном производстве карнальные связи (экзогамные группы), а в общественном сознании традиции единства, закрепленные в мировоззрении и идеологии, и идея генеалогический принадлежности, которая конструировала общественный статус, положение человека и «регламентировала отношение к нему окружающих» [ 6, с. 341]. Казахское языковое сознание предполагает следующие закрепленные выражения ссо значением пространства: Аламан бeйге – 35-45км, ат шаптырым- 25 км, тер алатындай- 10- 15 км, құнан шап- тырым- 8 – 10 км, тай шаптырым – 3-5 км, қарасы шалынбайтын -3-4 км – при измерении длины, алты айшылық- қажылық сапар (хадж), айшылық жер- 2500-3500км, атпен ара қонып жетерлік-200 – 250 км, бір күншілік сапар- 90- 100 км, түстік жер- 40-50 км, бір лау жер-30 км, қозы көш жер - 20-30 км при измерении пути. Этническое своеобразие языковых средств, выражающих пространственные параметры, обуслов- лено особенностями мироведения казахского этноса, в котором основной единицей измерения является параметризация бытийности: расстояние, которое может пройти лошадь или жеребенок за определенное время, или периодизация бытийности: не 2500 километров, а время за которое можно преодолеть это расстояние – айшылықжер. Аналогичного смысла языковые единицы существуют и в русском языке (месяц пути), в которых соединены значения пространства – времени. 1 Гачев Г.Д. Национальные образы мира: курс лекций / Г.Д.Гачев.- М.: Академия, 1998. 2 Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Изв. РАН - СЛЯ - 1993, №1. -С. 3-9. 3 Апресян, Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира / Ю.Д. Апресян. // Семиотика и информатика : сб. научн. статей. Вып. 35. - М.: Языки русской культуры, Русские словари, 1997. - С. 272-297. 4 Жинкин Н. И. Речь как проводник информации. - М., 1982. 5 Гуревич, А.Я. Категории средневековой культуры / А.Я, Гуревич. М. : Искусство, 1972. 6 Голубкова, Е.Е. Категория движения в современном английском языке и способы ее модификации (фразовые глаголы): дис. . доктора филол. наук / Е.Е. Голубкова М„ 2002(2). - 390 с. 7 Выготский Л. С. Мышление и речь // Выготский Л. С. Собр. соч. в 6-ти томах. - М.. 1982. -Т.2. жүктеу/скачать 7,04 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|