Сборник материалов международного научно-практического семинара «Историко-культурное наследие и современная культура»

90
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
19. ʈʺˇʹ˲ːʴʺˊ ɧ. Қазақтың ауызша тарихы. Зерттеу. Астана: Фолиант, 2008. 
20. ʈʲːʲ˦ʺʵ ɶ., ɩʲ˄˩ˏˠʲˑ ʃ., ʈʲːʲ˦ʺʵ ʈ. Көне түрік таңбалары. Древнетюрк-
ские тамги. Ancient Turkic tamga-signs. Алматы: «Abdi company», 2010. 
21. ɩʲ˄˩ˏˠʲˑ ɩ. Қазақ жəне моңғол тiлдерiнiң салыстырмалы тарихи грам-
матикасы. Морфология. Алматы, 2000. С.64-65.
22.  ɧ˘˩ʶʲʺʵ ʃ.ɧ. Время образования Казахского ханства: некоторые аспек-
ты проблемы в историографии и в источниках // Отан тарихы (Отечественная 
история). 2006, №1. С.96-107. 
23.  ɩʲ˘˖˛˕˫ˑ ɩ. Өндөр тэрэгтнүүд ба эртний түрэгүүд (VI-IX зуун). Улаан-
баатар.: Мөнхийн үсэг ХХК, 2009. 

91 
ʇʅɫʅɳɸʃʈɼɸɹ  ɧ.ɯ. 
ɼʲ˄ʃɸɸ ˔˓ ˔˕˓ʴˏʺːʲː ˊ˙ˏ˪˘˙˕ˑ˓ʶ˓ ˑʲ˖ˏʺʹˆˮ ˑ˓ːʲʹ˓ʵ
ʵʺʹ˙˧ˆˇ ˑʲ˙ˣˑ˩ˇ ˖˓˘˕˙ʹˑˆˊ, ˊʲˑʹˆʹʲ˘ ˆ˖˘˓˕ˆˣʺ˖ˊˆˠ ˑʲ˙ˊ 
ʊɧʂɫɸ-ʆɯʊʇʅɫʁɸʑʛ ʈʇɯɮʃɯɪɯɼʅɪʛʒ ɼʅʕɯɪʃɸɼʅɪ ɼɧɶɧʒʈʊɧʃɧ:
ɸʊʅɫɸ ʃʅɪɯɹʘɸʒ ɸʈʈʁɯɮʅɪɧʃɸɹ ɸ ʆɯʇʈʆɯɼʊɸɪʛ 
ɮɧʁʜʃɯɹʘɯɫʅ ɸɶʍʕɯʃɸʠ
До недавнего времени тема удостоверительных знаков средневековых кочев-
ников Казахстана после долгого перерыва [1] оставалась за пределами научного ин-
тереса отечественных историков и археологов. Сегодня даже краткий обзор имею-
щейся на данную тему литературы занял бы немало печатных страниц. Оставляя в 
стороне критический разбор потока новейших изданий, здесь уместно обозначить 
основные черты нынешней историографии, чтобы остановиться на достигнутых ре-
зультатах и возможных перспективах.
Несомненно положительной чертой нашего времени является рост публика-
ций новых тамговых находок, происходящих из научных раскопок или непрофес-
сиональных сборов артефактов на средневековых памятниках городской культуры 
юга Казахстана и смежных территорий. Особенно растет число публикаций нумиз-
матических открытий, дающих лучшей сохранности материал уже известных мо-
нетных типов и заполняющих лакуны истории монетного обращения образцами 
не известных ранее эмиссий [2]. 
Существенно увеличился объем новых источников, доставляемых археолога-
ми – специалистами по средневековой кочевой культуре и исследователями на-
скального искусства, которым принадлежат и первые попытки систематизации ма-
териалов по тамгам-петроглифам [3]. Ведущая роль археологов в накоплении столь 
специфичных источников очевидна и неоспорима, однако это же обстоятельство – 
профессиональная специализация – кроет в себе, на мой взгляд, и одну из причин, 
сдерживающих привлечение имеющихся ресурсов по тамгам для продуктивного 
обсуждения многих важных вопросов истории расселения и этногенеза тюркских 
и нетюркских народов Центральной Азии. Обильный и, на первый взгляд, доступ-
ный для толкования тамговый материал еще не стал полноценным историческим 
источником. Как никогда прежде, становятся актуальными проблемы методологи-
ческого и источниковедческого плана.
Анализ новейших публикаций позволяет отметить «родство» многих авторов 
с традиционной школой петроглифоведения, претендующего на роль самостоя-
тельной дисциплины в составе современной археологической науки. В исследова-
ние удостоверительных знаков-тамг привносятся апробированные петроглифо-
ведами методы поиска, документирования, определения датировки, культурной 
атрибуции и даже семантической интерпретации символических изображений. 
Соответственно регистрация тамг, сопутствующих им гравюр, эпиграфики и дру-
гих объектов, составляющих часто единый контекст, производится выборочно и 
дискретно. Несовершенство методов датирования петроглифов вынуждает иссле-
дователей оперировать эпохальными определениями возраста знаков, что для изу-
чаемого исторического периода сводит на нет их информативность. Возможности 
использования вырванных из многокомпонентного контекста знаков-петроглифов 
снижаются до уровня тривиальных суждений об их формальном сходстве и отли-
чиях на удаленных территориях, о принадлежности к одной исторической эпохе и 
этнокультурной среде. Не спасает и привлечение нумизматических аналогий для 
атрибуции тамг-петроглифов, ибо периодизация и хронология раннесредневеко-
вых эмиссий Шаша и Ферганы остаются предметом острой дискуссии специали-

92
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
стов; при этом для обоснования генезиса династийных знаков на монетах часть 
исследователей пытается привлечь недатированные изображения тамг на скалах 
Семиречья [4]. Наконец, о численной нерепрезентативности доступных изучению 
тамг-петроглифов Казахстана – чуть более двух десятков отдельных знаков, разбро-
санных на обширной территории юга страны, – можно судить по изданной недавно 
монографии отечественных авторов, предпринявших отчаянную «попытку обоб-
щить материалы по древнетюркским тамгам, происходящим в основном из регио-
нов Центральной Азии и Южной Сибири» [5].
Как недвижимые объекты, тамги-петроглифы обладают рядом преимуществ 
перед иными источниками: они многочисленны, широко распространены, разноо-
бразны, сопряжены в контексте с другими памятниками археологии, эпиграфики 
и потенциально являются наиболее информативным ресурсом по многим пробле-
мам средневековой истории региона. Возможность полноценного использования 
этого ресурса в немалой степени зависит от полноты и темпов его накопления, от 
готовности специалистов к междисциплинарному сотрудничеству и региональной 
кооперации на основе общих принципов и методов изучения. 
Альтернативой традиционной практике исследований, на мой взгляд, являет-
ся комплексный подход, основанный на изучении памятников наскального искус-
ства как разновидности реликтовых культурных ландшафтов (палеоландшафтов), 
в которых петроглифы, в том числе знаки-тамги и камнеписные тексты, участву-
ют наряду с другими объектами (стоянками, могильниками, остатками традици-
онных коммуникаций и др.) в организации освоенного человеком той или иной 
эпохи природного пространства [6]. Условия экологической среды и способы ее 
культурно-хозяйственного освоения не оставались на протяжении длительного вре-
мени одинаковыми, и в трансформации репертуара, в особенностях топографии 
петроглифов разных эпох находит отражение изменение во времени функций и 
общественной значимости наскальной изобразительной деятельности. С момента 
выделения коллективной (родовой) и индивидуальной (семейной) собственности 
развивалась система удостоверительных знаков-тамг, коммуникативная функция 
которой реализовывалась и через канал наскального творчества. Появление и рас-
пространение письменности видоизменило способ коммуникации обитателей сте-
пей посредством создания в освоенном ландшафте нарративных текстов-сигналов. 
Такое понимание места и роли тамг-петроглифов в контексте наскального искус-
ства Центральной Азии выдвигает перед исследователями ряд методических требо-
ваний и практических задач по выявлению и анализу источников.
Выработанный в рамках современной археологии наскального искусства Цен-
тральной Азии комплексный подход [7] уже снабжен соответствующим инструмен-
тарием для сбора и первичной систематизации тамг-петроглифов и демонстрирует 
свои преимущества в источниковедческом плане перед традиционным петрогли-
фоведением. Комплект базовой документации исследованных памятников состав-
ляют: 1) детальные карты и планы обследованных археологических ландшафтов, 
разрабатываемые в программах GIS; 2) индексированные фотопланы и панорамы, 
фиксирующие в двух- и трехмерном измерении взаиморасположение в простран-
стве тамг-петроглифов и сопутствующих в ландшафте природных, археологических 
и эпиграфических объектов; 3) фотографии общего вида и фрагментов плоскостей 
с тамгами и другими петроглифами, их копии; 4) реестр выявленных археологиче-
ских объектов, включая сведения об экспозиции, технике, цветовых отличиях пати-
ны или стратиграфии тамг-петроглифов. Эта несложная документация, доступная 
в техническом исполнении большинству специалистов, позволяет оперировать со-
лидным объемом первичных данных, необходимых для типологической классифи-
кации и определения относительной хронологии тамг-петроглифов. Корреляция 

93 
с сопутствующими археологическими материалами, с данными эпиграфики, ну-
мизматики и письменных источников открывает новые возможности для историко-
культурной атрибуции и изучения тамг-петроглифов. Эффективность применения 
комплексного подхода иллюстрируют результаты новейших исследований, прове-
денных автором в 2007–2012 гг. на юге Казахстана и в Семиречье.
Наиболее изученным на сегодняшний день является такой значимый в 
историко-культурном отношении район, как Чу-Илийское междуречье, включаю-
щее северо-западные предгорья Заилийского Алатау, горы Киндыктас, южную и 
центральную части Чу-Илийских гор, образующих водораздел двух главных рек 
Семиречья – Чу и Или (рис. 1). Густая сеть поисковых маршрутов, разработанных 
на основе предварительного изучения космоснимков Google и крупномасштабных 
топографических карт, методика «сканирования» обследуемых урочищ и описан-
ная выше технология документирования позволили в короткие сроки выявить и ка-
талогизировать здесь более 80 местонахождений средневековых тамг-петроглифов, 
насчитывающих в общей сложности около 150 отдельных изображений знаков 
разного вида, в пяти случаях представляющих собой т.н. «энциклопедии», или со-
брания тамг.  В меньшей мере охвачены систематическим поиском другие области 
Казахстана; совокупная коллекция тамг-петроглифов Прииртышья (Тарбагатай), 
Сарыарки, Присырдарьинского Каратау, Мангыстау, а также восточной части Се-
миречья (Джунгарский Алатау, Кетмень) сегодня насчитывает всего 160 знаков из 52 
местонахождений. По опубликованным данным учтены также известные местона-
хождения тамг-петроглифов Прииссыккулья, Таласской долины и Восточной Фер-
ганы в Кыргызстане. Однако основным полигоном тамговедческих исследований 
остается район Чу-Илийского водораздела и Семиречье в целом.
Эмпирическим путем здесь выявлены основные закономерности расположе-
ния удостоверительных знаков средневековых кочевников и Нового времени (ой-
ратов, казахов), что позволяет рационально организовывать дальнейший поиск и 
успешно прогнозировать обнаружение тамг-петроглифов. Так, отличительной чер-
той нахождения в ландшафте средневековых знаков-тамг является присутствие их в 
составе обособленных скоплений наскальных рисунков, не связанных топографиче-
ски с другими культурными объектами (стоянками, дорогами и т.п.) и интерпрети-
руемых петроглифистами как тюркские «святилища». Здесь же бывают представле-
ны батальные сюжеты с изображениями конных или пеших воинов, знаменосцев, 
сцены коллективной охоты и некоторые другие «престижные» сюжеты – повозки 
крытого типа, например (Каракыр, Желдебе). Редко, но только в контексте таких 
местонахождений, встречаются композиции с изображениями тамг на крупах ска-
ковых животных (Кулжабасы, Когалы; Ешкиольмес в Джунгарском Алатау). Однако 
с большей регулярностью тамги I тыс. н.э. встречаются на поверхностях скал, близ 
которых находятся остатки разновременных стоянок, включающих в известных слу-
чаях и средневековые материалы. Как и казахские родовые знаки XIX – начала XX 
в., тамги-петроглифы тюркской эпохи обычно хорошо заметны на местности, не-
редко возвышаясь непосредственно над руинами стоянок или маркируя наиболее 
удобные подходы к ним. Здесь же, вблизи стоянок, зафиксированы шесть из семи 
известных в Чу-Илийском междуречье памятников тюркской рунической эпигра-
фики [8]. Наконец, изображения тамг зафиксированы на стелах/изваяниях тюрк-
ских мемориалов с оградками (Жайсан, Кулжабасы, Когалы).
Одним из основных методов изучения тамг-петроглифов является картиро-
вание известных местонахождений. Именно эта документация позволяет нагляд-
но представить в географическом пространстве ареалы тамг разного вида, за кото-
рыми следует видеть ареалы расселения определенных клановых групп,  а также 
оценить широту их распространения в свете письменных источников. При этом 

94
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
Табл. 1. Основные типы и варианты типов средневековых тамг-петроглифов Казахстана и Кыргызстана.

95 
наибольшей степенью доверия и информативности, по-видимому, обладают там-
ги последних двух категорий: маркирующие места стационарных стоянок-зимовок 
кочевников и мемориально-культовых комплексов. Однако заключительному этапу 
исследований – исторической реконструкции родоплеменного расселения средне-
вековых номадов того или иного региона – должно предшествовать кропотливое 
изучение первоисточников, предполагающее типологию, установление относи-
тельной хронологии, датировки тамг-петроглифов и этнокультурную идентифика-
цию их основных типов.
Общие принципы типологии удостоверительных знаков-тамг тюркских 
народов обозначены в отечественной дореволюционной и современной исто-
риографии [10]; следуя им, имеющийся в нашем распоряжении материал по 
тамгам-петроглифам Семиречья, Восточного, Центрального, Южного и Западного 
Казахстана, а также Внутреннего Тянь-Шаня (Кыргызстан), может быть представ-
лен в следующем виде (табл. 1). Это первый опыт типологии тамг-петроглифов 
тюркского средневековья, выявленных на указанной географической территории; 
дальнейшие полевые и теоретические исследования, вероятно, внесут в эту типо-
логическую схему существенные дополнения и коррективы. Но уже сейчас можно 
отметить, например, четкое группирование знаков (табл. 2), имеющих преимуще-
ственное или исключительное распространение в горно-степных ландшафтах юга 
и запада Казахстана (Средняя Сырдарья и низовье Таласа, Мангыстау), с одной 
стороны, и – представленных в Семиречье, Прииссыккулье и Восточной Фергане, 
с другой. Так же выделяется небольшая группа тамг, присутствующих только на 
памятниках Прииртышья (Тарбагатай), Сарыарки и Чу-Илийского междуречья. 
Наконец, есть набор своеобразных знаков-тамг, имеющих трансрегиональное рас-
пространение, ареал которых простирается от Монгольского Алтая на востоке до 
Поволжья и Северного Кавказа на западе. Можно надеяться, что со временем эти и 
другие выявленные особенности группирования найдут убедительное объяснение 
в исторически достоверном отождествлении некоторых знаков с родоплеменными 
тамгами определенных групп средневековых кочевников Центральной Азии.
Проблема идентификации тамг-петроглифов – определения хронологической 
и этнокультурной принадлежности – является, пожалуй, наиболее сложной частью 
исследования. Многовековая традиция тамгопользования кочевников в наиболь-
шей полноте, безусловно, запечатлена на скалах и монументах. Только для поздней-
ших периодов ее существования появляется возможность привлечения в большом 
количестве дополнительных источников, письменных и этнографических, которые 
убеждают, что создание тамг-петроглифов – лишь одна из сфер применения удо-
стоверительных клановых знаков, обусловленная в каждый исторический момент в 
том или ином месте определенным кругом объективных причин и мотиваций. Как 
первоочередная задача перед современным исследователем тамг-петроглифов Ка-
захстана и смежных областей региона встает проблема «узнавания» в конкретном 
историко-географическом пространстве удостоверительных знаков номадов, осваи-
вавших в различные времена одни и те же горно-степные ландшафты. 
Идентификация средневековых тамг-петроглифов предусматривает, прежде 
всего, отделение их от почти столь же многочисленных и разнообразных клановых 
знаков кочевых народов Нового времени. Современное состояние общедоступных 
источников по тамгам казахов Старшего и Среднего жузов XIX в. или ойратских 
отоков, населявших восточные и центральные территории Казахстана и Кыргызста-
на в XVII – первой половине XVIII в., не всегда позволяет уверенно установить при-
надлежность позднейших тамг-петроглифов и порой приводит к ошибочным ото-
ждествлениям [11]. Обращение к аутентичным источникам – архивным документам 
тамгопредъявителей – становится насущной задачей современных исследований. 

96
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
Табл. 2. Субрегиональное распределение основных типов и вариантов типов средневековых тамг-
петроглифов Казахстана и Кыргызстана.

97 

98
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
Кроме того, изучение системы тамгопользования кочевников Нового времени, наи-
более обеспеченное письменными и другими свидетельствами, открывает больше 
возможностей для выяснения исторических причин и обстоятельств сложения тра-
диции создания на скалах знаков-тамг и автографических текстов.
Проведенное недавно комплексное изучение родоплеменных знаков казахов 
Старшего жуза [12] позволило установить, что период массового создания вблизи 
зимовок тамг-петроглифов и «автографов» совпадает в западной части Семиречья 
с обострением в 1868–1900-е гг. «земельного голода», вызванного административ-
ным принуждением кочевников Чу-Илийского междуречья пользоваться строго 
обозначенными территориями, а также увеличением объема земель, отведенных 
для оседло-земледельческого и промышленного освоения края. Картирование ка-
захских тамг-петроглифов выявило совпадение их местонахождения с внешними 
границами административных волостей Верненского уезда, состоявших в основном 
из разных родов дулатов, шапырашты и сарыуйсынов; показательно, что на вну-
тренних территориях бывших волостей тамги на скалах близ зимовок встречаются 
реже. Ценность полученных результатов исследования возрастает в связи с возмож-
ностью их экстраполяции на имеющиеся материалы по средневековым тамгам-
петроглифам того же района.
Безусловно, не все тамги, которые можно отнести к средневековой эпохе, соз-
давались на скалах одновременно. В Чу-Илийском междуречье удается выделить 
группу знаков, доминирующих в количественном отношении и в некой их иерархии, 
наблюдаемой в собраниях тамг разного вида. Среди них есть два вида особенно ча-
сто встречающихся тамг: в виде извивающейся змеи и знак, напоминающий в основе 
греческую «омегу», со многими сыновними его вариантами. Иногда они выступают 
самостоятельно, иногда вместе, причем «ранг» тамги-змеи часто меняется: то она до-
минирует, то изображается рядом или ниже омегообразного знака. Положение зна-
ков также меняется по часам. Тамга-змея в ряде случаев изображается с другими зна-
ками; омегообразная тамга во всех своих вариантах сочетается только с тамгой-змеей. 
По аналогии с выявленным недавно значением общеплеменной тамги сарыуй-
сынов для ряда «юсуновских» племен казахов Старшего жуза (дулат, албан, суан), 
составлявших ядро племенного союза [13], можно предположить, что тамга-змея 
выполняла сходную функцию в неком племенном объединении средневековых ко-
чевников левобережья Или. Именно этот район образует основной ареал обеих тамг-
петроглифов, хотя единичные находки тех же знаков зафиксированы в Российском 
и Монгольском Алтае [14], а омегообразная тамга – в большом количестве на Вну-
треннем Тянь-Шане [15]. Для датировки и этнокультурной атрибуции омегообраз-
ной тамги следует привлечь образцы сходных знаков на археологических предме-
тах (Туяхта, Шестаки, Красная речка [16], табл. 4) и на эпиграфических памятниках 
Кочкорской долины [17]; в меньшей мере кажется перспективным сопоставление с 
династийными знаками на монетах Ферганы и Шаша в виду значительного их отли-
чия в деталях [18]. Наконец, немаловажным является установленный факт их массо-
вого распространения в том же районе, что и казахских тамг XIX – начала XX в. Тоже 
по аналогии, это может косвенно указывать на обострение «земельной тесноты» и 
усиление межплеменной борьбы кочевников Чу-Илийского междуречья с расцве-
том городской культуры в предгорьях Северного Тянь-Шаня в IX–X вв. [19] В целом, 
приведенные данные позволяют с большим основанием датировать омегообразные 
тамги Западного Семиречья не ранее второй половины VIII в., а скорее даже IX–X 
вв., связывая их распространение с расселением карлукских племен.
С наибольшей уверенностью пока идентифицируются тамги тюргешей, хоро-
шо известные по многочисленным монетным аналогиям. Тамги-петроглифы в виде 
стилизованного рунического знака «ат» найдены в южной части Каратау и в Чу-

99 
Табл. 3. «Тамги лошадей из вассальных княжеств». ʊʲʴˏˆˢʲ ˘ʲːʶ по: Ю. А. Зуев, 1961; 
«Тамги» в изданиях ТХЯ: № - порядковый номер «тамг» по перечню племен в изданиях 1884 и 1955 гг.

100
 

жүктеу/скачать 4,82 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: