ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ

35 
ʘɧɹʂɧʇɮɧʃʅɪɧ ɶʲ˕ʺːʲ ɮʾ˙ʲˑʹ˩ˊ˓ʵˑʲ
ɼʲ˄ʲˠ˖ˊˆˇ ˙ˑˆʵʺ˕˖ˆ˘ʺ˘ ːʺʾʹ˙ˑʲ˕˓ʹˑ˩ˠ ˓˘ˑ˓˦ʺˑˆˇ
ˆ ːˆ˕˓ʵ˩ˠ ˮ˄˩ˊ˓ʵ ˆː.  ɧʴ˩ˏʲˇ-ˠʲˑʲ,
ʹ˓ˊ˘˓˕ ˆ˖˘˓˕ˆˣʺ˖ˊˆˠ ˑʲ˙ˊ
ʆɸʈʜʂʅ ʒɧʃɧ ɧʇɫʍʃɧ ʇɸʂʈɼʅʂʍ ʆɧʆɯ 
ʃɸɼʅʁɧʟ IV ɸ ɯɫʅ ʆɯʕɧʊʜ
Изучение дипломатической переписки золотоордынских ханов и  римских 
пап Ватикана представляет важную часть изучения национальной истории. В Се-
кретных Архивах  Ватикана хранятся оригиналы  трех писем, свидетельствующих 
о переписке ильханов и  пап Ватикана. Это «Охранная грамота Абаги хана», да-
тируемая 1267 или 1279 г., письмо хана  Аргуна Николаю IV, датируемое  14 мая 
1290 г., и письмо  хана Газана Бонифацию  VIII, датируемое 12 апреля 1302 г. Пись-
ма написаны на монгольском языке  уйгурскими буквами. Каждое письмо  имеет 
квадратную печать красного цвета, легенда (текст печати) которых  на китайском 
языке китайскими иероглифами. 
Эти письма впервые были выявлены в 1921 г. кардиналом Тиссераном, дека-
ном Святого колледжа и секретарем Священной Конгрегации. 
В разное время исследователи гуманитарных  наук внесли свой вклад в изуче-
ние дипломатической переписки ильханов. Библиография работ представляет вну-
шительный список, в котором большинство составляют  исследователи с мировым 
именем. Среди российских ученых – Б. Владимирцов, С. Жамцарано, С. Ольден-
бург, Г. Вернадский, В. Радлов, В. Бартольд, Н. Поппе, П. Мелиоранский, Ж. Кова-
левский, К. Гольштунский и ряд других. Среди зарубежных:  В. Котвиц,  Е. Вогелин, 
сам кардинал Е. Тиссеран, Е. Ханиш, Поль Пеллио, Г. Ламб, Б. Шпулер, И. Шмидт, 
Ж. Ришар,  Г. Рамштедт, О. Притцак, А. Мостаерт, А. фон Габэйн,  Г. де Тасси,  
К. Кронберг,  Р. Груссе [1]. В настоящее время исследование по ханской канце-
лярии  продолжает исследователь СНРС Дениза Эгль [2].
Значение этих документов огромно. Написанные в ильханской канцелярии  
они имеют большое значение с точки зрения лингвистики, специфики языка, кото-
рый использовали  ильханы. Научный интерес они представляют в историческом 
контекстеотношениий  между монголами Персии и   папством, когда ильханы ис-
кали  союза с Ватиканом в борьбе против мамлюков.  
Как известно, ильханы (Ilqan)– титул монгольских правителей, которые от име-
ни императора,  находясь в Дайду   (Пекин), правили Персией. Этот титул впервые 
был принят Хулагу ханом (1217–1265), ильхан (ок. 1261–1265), основатель династии и 
государства Хулагуидов, внук Чингисхана. Хулагу хан,  взяв этот титул, передал его 
своим последователям.  Ильхан означает – большой хан.  
Ильхан Аргун, старший сын Абаги хана, родился в 1261 г., взошел на престол 
11 августа 1284 г. и умер 10 марта 1291 г. Был последователем  политики отца и имел 
частые связи с Римом. Настоящее письмо  –  ответ на послание (письменное или уст-
ное) папы хану Аргуну.   Адресатом письма Аргуна может быть только  НиколайIV, 
который был папой с 1288 по 1292 гг. Письма римских пап  к монгольским правите-
лям  содержали призыв принять христианство. 
В рамках проекта «Степная дипломатия в письменных источниках (XIII–XVIII вв.) 
/  0354/ГФ), реализуемый РГП «Ғылым ордасы» (г. Алматы), нами осуществлен перевод 
письма хана  Аргуна Николаю IV: 
«Ты отправил [послание] сказав: «…Другие народы вселенной, какими бы они 
не были [были]  людьми, которые молятся в соответствии с их собственной религи-
ей и Священным писанием, молятся лживо.  Христианская религия поклоняется  

36
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
Небу и это правда.  Говоря, что наш отец  (Отец Аргуна – ильхан Абага)  – потому 
что христианская религия  настоящая – также как [наш]   близкий родственник был 
/ и  [они] тоже христианами (=), вы предприняли много попыток, ставя нас в извест-
ность, направляя послов и спешно отправляя носильщиков словесных  посланий, 
говоря: «Чтобы не сделали зла христианскому народу!». 
Ты сказал: «Чтобы [ильхан]    стал христианином это правильно. Мы, преем-
ники Чингиз-хана,  мы говорим: «[Что касается]  нас монголов (= наших монголь-
ских тем), они принимают христианство либо по собственному желанию, либо  [по 
собственному желанию]  не делают этого, чтобы вечное и  праведное небо знали 
это!». Люди, принявшие христианство и у которых, как  у вас, поистине верные и 
чистые сердца, не противоречат религии и порядкам вечного Неба и христианства. 
Что касается других народов, те, кто, забывая вечное Небо и не  подчиняясь ему, 
обманывает и совершает кражи,   не есть ли они многочисленны? Теперь, говоря, 
что я не принял христианской веры, ты обижаешься и ты предаешься мыслям  [не-
довольства]. [Но]      если действительно просят вечное Небо и если думают, как 
полагается это сделать (принять христианство – З. Ш.), не правда ли кажется, что 
приняли христианство?
Наше письмо, мы написали [его] в год тигра, 5 числа новолунья первого меся-
ца лета (14 мая 1290), когда мы были в Уруми».
Текстологический анализ письма показал, что основная часть расположена на 
строках 1–32, строки 5, 7, 9, 24,27 сдвинуты влево;извещение заключается в строках 
1–3 и 22–23, повествование – на стк.4, определение – стк. 17–21 и 24–31, удостовере-
ние – на стк.30–34, печать красными чернилами проставлена справа.
Из текста письма следует, что на приглашение принять христианство  Аргун 
ответил вежливым отказом (строки 29–32): «Теперь, говоря, что я не принял христи-
анской веры, ты обижаешься, и ты предаешься мыслям  [недовольства]. [Но]  если 
действительно просят вечное Небо и если думают, как полагается это сделать, не 
правда ли кажется, что приняли христианство?». Для того, чтобы показать хорошее 
отношение к христианам, Аргун хан не дает  прямого ответа, он использует такие 
выражения «забыть вечное Небо» (строки 20–27). Кроме того, он делает замечатель-
ную ремарку: «Мы, преемники Чингиз-хана,  мы говорим: «[Что касается]  нас мон-
голов (= наших монгольских тем), они принимают христианство либо по собствен-
ному желанию, либо  [по собственному желанию]  не делают этого, чтобы вечное и  
праведное Небо знали это!» (строки 15–19). 
В ответе Аргун хан пишет, что папа Римский Николай IV, напомнил ему, что 
его отец Абага хан был христианином (строки 8–10). В Риме игнорировали, что Аба-
га хан, несмотря на  хорошее отношение к христианской вере, никогда не принимал 
этой веры. Для того, чтобы создать иллюзию принятия христианства,  ильхан Абага 
женился на дочери византийского императора Михаила VIII.  Такое принятие «хри-
стианства» его отцом Аргун хан не отрицает в своем письме, так как полагал, что так 
будет выгоднее для Запада, чтобы в это поверили. 
Кроме того, хан Аргун  в своем послании писал, что папа напомнил ему, что 
его  предки тоже были христианами. Это соответствует правде. В действительности, 
та, о которой Аргун говорит «наш предок» (дед – по отцу или матери),  это несто-
рианская     принцесса Догуз  хатун   (Дукуз, Тукуз),  внучка Ван хана, дочь  его сына  
Уйку хана (Еку), впоследствии мать Олджейту. Догуз хатун –  старшая жена его деда 
Хулагу хана. 
В.В. Бартольд, известный востоковед, в работе «Мусульманские известия о 
чингизидах-христианах» писал: «Европейские, сирийские и армянские известия о 
том, что такой-то монгольский хан принял христианство, должны быть принимаемы 
с большой осторожностью: как известно, миссионеры часто называли христианами 

37 
тех ханов, которые только покровительствовали христианству. Во всех монгольских 
владениях происходила борьба между христианами, буддистами и мусульманами, 
которые наперебой старались привлечь ханов на свою сторону; но вражда между 
христианами и буддистами была гораздо слабее их общей ненависти к исламу, 
борьбу с которым они часто вели соединенными силами. Первые ханы, оставаясь 
шаманистами, сохраняли нейтралитет в этой борьбе и вмешивались в нее только 
тогда, когда она слишком резко нарушала общественное спокойствие; только неко-
торые из них, подчиняясь влиянию своих христианских и буддийских советников, 
издавали распоряжения, направленные против мусульман. О каждом монгольском 
хане, который обнаруживал вражду к мусульманам, существует какое-нибудь из-
вестие, что он был христианином (Чагатай, Гуюк, Хубилай, Байду); мы находим по-
добные известия даже о тех ханах, которые одинаково покровительствовали всем 
религиям (Мункэ). Если мусульманский писатель говорит о каком-нибудь хане, что 
он был христианином, то подобное известие, конечно, заслуживает большего до-
верия, хотя и на него нельзя полагаться безусловно, так как оно могло быть заим-
ствовано из христианских источников» [3]. Таким образом, до настоящего времени 
вопрос о принятии монгольскими ханами христианской веры  остается спорным. 
По мнению  востоковедов А. Мостаера и Ф.Вудмана,  это письменное послание 
не было передано  специальным посыльным хана,  а было передано  человеку, кото-
рый  доставил понтификийское послание [4].  
Для обращения к папе ильхан использует то «ты» (стк. 7, 15, 29), то «вы» (стк. 
11, 20).  В других письмах ильханской канцелярии  (письмо  королю Франции, хана 
ГазанаБонифациюVIII) также встречается обращение на «ты» и на «вы». Это гово-
рит о том, что канцелярия ильханов  не имела четких правил  использования место-
имений второго лица, посредством которых в официальной переписке  правитель 
обращался к адресату. 
Строка   15 письма начинается  со слов: «Пусть вечное Небо знает об этом». 
Здесь Аргун хочет сказать, что религиозная политика правителей-чингизидов со-
стояла в праве свободы выбора религии: принять христианство и не делать этого. 
Из этого следует, что  правители считают, что Небо должно решить, кто из их под-
данных примет его, а кто нет, то есть остаться  тем, кто они есть сейчас. 
Дадим пояснения к дате и месту написания письма. Строки 32–34 содержат 
дату:  письмо написано «в год тигра, 5 числа новолунья первого месяца лета,  когда 
мы были в Уруми».  По китайскому календарю это 14 мая 1290 года. 
Относительно места написания:Уруми.  Из-за разрыва бумаги буква «и»  про-
читывается только частично, но фотографический анализ дает возможность прочи-
тать  слово. Уруми – город Урмия.  М.В.Минорский в статье из «Энциклопедии Ис-
лама» пишет: «Урмия – район и город в персидской провинции Адхарбайджан», и  
1034а – «Сириакское написание Урмия/Urmiyă, армянское – Орми/Ormi, арабское 
– Урмия/Urmiya, персидское – Уруми/Urŭmĭ, тюркское – Урuмийе/Urŭmĭye или 
Pумийе/Rŭmĭye(производное от Rŭm–Византия, Турция). Имя неопределенное, не 
иранского происхождения…» [5].  
Уруми – город, в котором многие ильханы имели дворцы.   Это также город,  в 
котором чеканили монеты. Другая форма  написания слова Уруми/Urŭmĭ – Урми/
Ūrmĭ [6].  
Озеру, на берегу которого находится город Урмия и которое дало имя горо-
ду,  профессор Ричард Фрай дает следующее пояснение: «Это соленое озеро в Азер-
байджане, сегодня известное как озеро Реза (LakeofRezaiyech (aĞerRezaShah) в про-
шлом называли  озеро Урмийе  (theseaofUrmiyeh), что подвергается дискуссии. Нам 
также известно, что армяне называли его озеро Орми, а также Урмийе или озеро   
Табриз(lakeofTabriz). Арабы и персы  по-разному произносили  это имя, но нас ин-

38
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
тересует только Орми или Урми. В исламских источниках относительно Урмийя/
Urmĭya мы нашли формы Урумийя/Urŭmiya и Урми/Urmĭ» [7].  
На письме стоит печать, легенда (текст печати) которой на китайском языке 
китайскими иероглифами. Она была изучена известными французскими востоко-
ведами Ж.-П. Абель-Ремюза, Э. Блоше,  П. Пеллио. Первый перевел ее следующим 
образом: «Печать   того, кто поддерживает государство и правит  мирно народом». 
Перевод Э. Блоше: «Печать правителя, который поддерживает государство и мир-
но правит  народом». А. Мостаер и Фр. Вудман Кливс перевели текст печати так: 
«Печать [удостоверяющая полномочия] защищать государство и обеспечивать мир 
народу». По нашему мнению, последний вариант наиболее удачный, отражающий 
суть власти ильханов. 
Письмо хана  Аргуна Николаю IV, датируемое  14 мая 1290 г., является докумен-
тальным свидетельством наличия переписки между ильханами и папами Ватикана. 
1.Gabain A. von. AlĴiirkische Grammatik, 2 verb. AuĚage.–Leipzig, 1950; arcin de 
Tassy J. Memoire sur les noms propres et les titres musulmans (26me ed.).–Paris, 1878; 
Golstunskii K. F. Mongol'sko-russkiFi slovar', I–III.–St. Pbg., 1893–95; Grőnbech K. 
Komanisches Wőrterbuch. Türkischer Wőrtindex zu Codex Cumanicus.–Kopenhagen, 
1942; Grousset R. L'empire des Steppes.–Paris, 1939; Zu den Briefen der mongolischen 
Il-khane Argun und Oljeitii an den Konig Philipp den Schőnen von Frankreich (1289 u. 
1305) // Oriens.–1949.–II.–Nr 2.–pp. 216–235; Le chapitre CVII du Yuan che avec des notes 
supple'mentaires par Paul Pelliot. Suppl. 'a TP XXXVIII.–Leiden, 1945; Histoire Universelle 
de Rasicd al-Din Fadl Allah Abul-Khair, I, Histoire des Francs. Texte persan avec 
traduction et annotations.–Leiden, 1951; Pis'mo Uldzeitu il'-khana k Filippu Krasivomu, 
Eduardu I-mu i procim krestonoscam.–Vladivostok, 1926; Kotwicz W. Contributions 
aux etudes altaiques A-B // Coll.Orientalia.–Nr. 2.–Wilno, 1932; En marge des leĴres des 
il-khans de Perse retrouvees par Abel-Remusat // Coll. Orientalia.–Nr. 4.–Lwow, 1933; 
Quelques mots encore sur les leĴres des il-khans de Perse retrouvees par Abel-Re6musat 
// Coll. Orientalia.–Nr. 10.–Wilno, 1936; Compte rendu de P. Pelliot, Les Mongols et la 
Papaute', dans Rocz // Orient.–II [1919–1924].–Lwow, 1925.–pp. 276–279; Kowalewski J. E. 
Dictionnaire mongol-russe-francais.–I–III.–Kazan, 1844–1849; Melioranskii P. Arabęlologo 
mongol'skomy azyke // ZapiskiVost. Otd. Imp. Russk. Arkheol. Ob.–XV.–St. Pbg., 1904; 
Minorsky V. Urmiya, dans The Encyclopaedia of Islam. 4.–1932; Pelliot P. Chre'tiens d'Asie 
Centralee t d'Extreme-Orient // TP. XV.–1914.–pp. 623–644; Les Mongols et la Papaute' 
(Revue de l'Orient chre'tien,XXIII, 1–2; XXIV, 3–4; XXVIII, 1–2.–Paris, 1923, 1924, 1931; 
Notes sur le " Turkestan" de M. W. Barthold // TP. XXVII.–1930.–pp. 12–56),; Poppe N. Alarskii 
govor. I.–Leningrad, 1930; Kvadratnaya pis'mennost'.–Moscou-Leningrad, 1941; Pritsak 
О. Stammesnamen und Titulaturen der Altaischen Volker // Ural-Alt. Jahrb., Fortsetzung 
der Ung. Jahrb.–B. XXIV.–1952.–H. 1–2.–pp. 49–104; Radloff W. Atlas der Altertiimer der 
Mongolei.–St. Pbg., 1892; Ramstedt G. J. Das SchriĞmongolische und die Urgamundart 
phonetisch verglichen.–Helsingfors, 1902; RemusatА.Memoires sur les Relations politiques 
des princes chretiens et particulierement des rois de France, avec les empereurs mongols…
–Paris, 1824; Richard J. Le debut des relations entre la papaute et les Mongols de Perse 
// JA.–t. 237.–1949; Schmidt I. J. Geschichte der Ost-Mongolen und ihres Fiurstenhauses 
verfasst von Ssanang Ssetsen Chungtaidschi der Ordus.–St. Pbg., 1829; Spuler B. Compte 
rendu du livre de K. Jahn, Histoire Universelle, etc., dans // Oriens.–Leiden,1952.–5.–
No. 1.–pp. 130–131; Tisserant Card. E. Une lettre de l'Ilkhan de Perse Abaga, adresse'e 
en 1268 au Pape Clement IV // Museon.–t. LIX.–1–4.–Louvain, 1946.–pp. 547–556; 
Vernadsky G. The Scope and Contents of Chingis Khan's Yasa // HJAS.–1938.–3.–pp. 

39 
337–360; Vladimircov B. Ya. Bodhicaryavatara QCntideva, Mongol'skii perevod Cihos-
kyi Hod-zer'a, I. Tekst // Bibliotheca Buddhica.–XXVIII.–Leningrad, 1929; Mongol'skii 
sbornik razskazov iz Pancatantra/–Petrograd, 1921; О tibetsko-mongol'skom slovare 
Li-gihi gur-khan/–Dokl. Akad. Nauk.–1926; Sravnitel'naya grammatika mongol'skogo 
pis'mennogo yazyka i khal-khaskogo nareciya. Vvedenie i Fonetika.–Leningrad, 1929;  
Zametki k drevnetyurkskim i staromongol'skim tekstam.–Dokl. Akad. Nauk.–1929.– pp. 
289–296; Voegelin E. The Mongol Orders of Submission to European Powers, 1245–1255  
// Byzantion.–XV.–Boston, 1940–1941.–pp. 378–413; Zamcarano C. Z. Darqad. K6bsiigiil 
nayur-un Uriyangqai, etc. Mongol'skie Letopisi XVII veka.–Moscou-Leningrad, 1936; 
Zalovannaya gramota Secen-khana, dannaya lame Lubsan-Baidubu.–Sbornik v cest' ak. 
S. F. Ol'denburga. 
2.Aigle Denise.De la non-négociation à l'alliance inaboutie. RéĚexions sur la diplomatie 
entre les grands Mongols et l'Occident latin // Oriente moderno.–Vol. 88/2/–2008.
3. Бартольд В. В. Мусульманские известия о чингизидах-христианах. – СПБ: Тип. 
Имп. Акад. наук, 1892.–С.14. 
4. Mostaert А., Fr.WoodmanCleaves. TroisdocumentsmongolsdesArchivessecretesvati
canes //   HarvardJournalofAsiaticStudies.–1952.–Vol. 15.–No. 3/4.–Рp. 419–506. 
5. Минорский М. В. Уруми // ЭнциклопедииИслама.–Т.4.S–Z.–С. 1032b–1038а. 
6. Rashīd al-Dīn Ṭabīb.  Histoire des Mongols de la Perse / Texte persan, publié, traduit 
en français. Accompagnée de notes et d'un mémoire sur la vie et les ouvrages de l'auteur 
par Étienne Quatremère.–Amsterdam: Oriental Press, 1968.–Р. 317–318.
7. Frye, Richard N.The Heritage of Persia: The pre-Islamic History of One of the World's 
Great Civilizations.–New York:World Publishing Company, 1963.

40
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
ɼʛɶʁɧʈʅɪ ɸʶ˓˕˪ ʁʺ˓ˑˆʹ˓ʵˆˣ
ɸˑ˖˘ˆ˘˙˘ ʲ˕ˠʺ˓ˏ˓ʶˆˆ ʇ˓˖˖ˆˇ˖ˊ˓ˇ ʲˊʲʹʺːˆˆ ˑʲ˙ˊ
˄ʲʵʺʹ˙˭˧ˆˇ ɫ˕˙˔˔˓ˇ ˖˕ʺʹˑʺʵʺˊ˓ʵ˓ˇ ʲ˕ˠʺ˓ˏ˓ʶˆˆ ʺʵ˕ʲ˄ˆˇ˖ˊˆˠ ˖˘ʺ˔ʺˇ
ʹ˓ˊ˘˓˕ ˆ˖˘˓˕ˆˣʺ˖ˊˆˠ ˑʲ˙ˊ
ʇɧʃʃɯʈʇɯɮʃɯɪɯɼʅɪɧʠ ʝʆɸɫʇɧʑɸɼɧ 
ɼɧɶɧʒʈʊɧʃɧ ɸ ɼʛʇɫʛɶʈʊɧʃɧ: 
ʆʇʅɩʁɯʂɧ ɮɧʊɸʇʅɪɼɸ, ʆʇʅɸʈʒʅɳɮɯʃɸʠ ɸ ʆʇɸʃɧɮʁɯɳʃʅʈʊɸ 
ʊɧʁɧʈʈɼʅɫʅ ʇʍʃɸʕɯʈɼʅɫʅ ʆɸʈʜʂɧ
(ɪ ɼʇɧʊɼʅʂ ɸɶʁʅɳɯʃɸɸ)
1. Состав и облик знаков таласского письма, хотя и обладают очевидной са-
мобытностью, необходимой для его выделения в качестве самостоятельного руни-
ческого алфавита азиатской группы, имеют особенности, явно сближающие его 
не с орхонской, а с енисейской письменностью. Эти позиции давно установлены 
(С. Е. Малов, И. А. Батманов) и не нуждаются в подробном изложении. Несмотря 
на то, что в дальнейшем у рунологов произошел отказ от изучения палеографиче-
ских особенностей таласского письма (Ч. Джумагулов, А. С. Аманжолов), в 1994 г. 
проблема вновь вернулась в специальную литературу [1].
2. Целенаправленный археологический поиск, осуществленный в горах Казах-
стана в последние годы археологом КазНИИ по проблемам культурного наследия 
номадов Министерства культуры и информации РК А. Е. Рогожинским привел не 
только к обнаружению серии новых поселений и до того неизвестных захоронений 
древности и средневековья, петроглифов и тамговых знаков разных эпох, но и к об-
наружению целого ряда важнейших и ценнейших памятников культуры раннего 
средневековья, впервые обнаруженных на землях Республики и ранее неизвестных 
науке – наскальных рунических надписей [2]. 
Среди них есть как енисейские по письму (Тамгалы, Актерек, Копалы, 
Жаксылыкcай I и III, Байте), так и ачикташские по алфавиту (Кемер)
¹  и привлекаю-
щие сейчас наше внимание таласские надписи (Жаксылыксай II, Койтубек). Воздей-
ствие таласской письменности на енисейскую проступает в строке Жаксылыксай I.
Новостью в полевой археологии соседнего Кыргызстана также стала в послед-
ние годы целая серия камнеписных надписей, найденных в дополнение к ранее из-
вестным в Кочкорской долине [3]
² .
3. В наскальных надписях обоих регионов отчетливо проступает испытанное их 
авторами влияние традиций енисейского рунического письма, прежде всего в его 
алтайском варианте: вертикальное, устремленное снизу вверх  размещение строк на 
поверхности камня (Кыргызстан: Куру-Бакаир II; Казахстан: Жаксылыксай II, Кой-
тубек), применение характерных знаков t1 и m, использование словесных формул 
(e)r (a)t(ï)m (Кочкорская долина: Кок-Сай I-V, VII и Калмак-Таш; Казахстан: Актерек) 
и (e)r (a)tï (Тамгалы, Жаксылыксай I). Весьма существенно, что если употребление 
формулы (e)r (a)t(ï)m «мое имя мужа-эра» встречается и в эпитафиях таласского 
письма, высеченных на могильных валунах (см. Т 1, Т 2, Т 14), то словосочетание (e)
r  (a)tï, особо принятое в наскальных надписях Горного Алтая также свойственно на 
рассматриваемых здесь землях Казахстана лишь наскальным надписям. 
4. Примечательны для нашей темы и орфографические особенности таласских 
наскальных надписей Казахстана и Кыргызстана. В ряде наскальных надписей руни-
  
¹ Нельзя не сказать также о недавнем обнаружении Е. А. Смагуловым при раскопках городищ Каратобе 
(Сауран до рубежа XIII и XIV вв.) и Культобе (Ясы, Туркестан), расположенных на Средней Сырдарье, над-
писей на керамике, выполненных ачикташскими рунами [4].
  ² Книга К. Табалдиева и К. Белека «Памятники письменности на камне Кыргызстана» (Бишкек, 2008) пока 
остается мне не доступной.

41 
ческая буква для a/ä выступает как не произносившийся при чтении знак окончания 
текста
¹  (например, Куру-Бакайыр II – s(a)r(ï)γ {a} «(Я –) Сарыг» или Жаксылыксай 
I – (e)r  (a)tï  t(e)k(ä)š {ä} «Его имя мужа-эра – Текеш». В камнеписной строке Кок-Сай 
VII эта руна играет роль и словоразделительной отметки (также не произносимой 
при чтении). Обе функции этого знака встречаем как непременный признак алтай-
ского варианта енисейского письма, с IX в. распространившегося на землях Горно-
го Алтая и Северо-Западной Монголии. Особенно наглядно подобное применение 
руны а/ä в кратких наскальных надписях [5].
Для известных таласских памятников на валунах словоразделительная функ-
ция рассматриваемого знака вполне обычна (см. Т 1 – Т 5, Т 10). Уже при анализе 
надписи первого таласского валуна (Т 1) тюркологам стало ясно, что данный знак не 
имеет фонетического значения [6] (ср.: [7])
² . Справедливое утверждение, что «бук-
ва “А” в текстах выступает в качестве знака, отделяющего слова» [8], однако, не в 
полной мере отражает ситуацию. Оно не учитывает применения руны как отметки 
окончания фразы, завершения строки или всего текста.
Решая вопрос о датировке таласских памятников нельзя, как выясняется ныне, 
пройти мимо эволюции использования руны a/ä в рунических надписях Саяно-
Алтайского нагорья, Монголии, Казахстана и Кыргызстана. 
В классических енисейских эпитафиях второй половины VIII – начала XI в., от 
первого лица повествовавших о расставании умершего с земным миром, эта руна 
нередко добавлялась к словам, завершавшихся согласным звуком и произносилась 
при чтении, добавляя в текст ноту горестного восклицания: (e)s(i)z(i)m-ä «о, горе 
мне», bökm(ä)d(i)m-ä «о, я не насладился», (a)d(ï)r(ï)ld(ï)m-a «о, я удалился (букв. 
был удален, т.е. умер)» и т.д. Эта черта оказалась соотносимой с традиционными 
особенностями местной речи [11].  
В эпиграфических памятниках иных жанров – енисейских по письму наскаль-
ных молитвенных надписях Алтая и Монголии IX–X вв. – эта руна, как говорилось, 
выполняя роль словоразделительной отметки или знака окончания текста, уже не 
произносилась при чтении, но она по-прежнему следовала только за словами, за-
вершающимися согласным звуком, т.е. сохраняла память о своем былом вокатив-
ном значении.
Не то находим в эпитафийных памятниках таласского письма Кыргызстана. 
На валунах, судя по публикациям, обсуждаемый знак обыденно применяется так-
же для отделения слов, завершающихся гласным звуком (негубным узким): q(a)t(u)
nï-{a} (T 1, стк. 2), inil(e)ri-{ä} (T 1, стк. 3), (a)tï-{a} (?) (T 2, стк. 8), tulï-{a} (T 3, стк. 4), (e)
či-{ä} (T 5, стк. 1), oγlï-{a} (T 5,  стк. 2), (a)tï-{a} (Т 10, стк. 1, 4), (a)tïsï-{a} (Т 10, стк. 2), 
q(a)ldï-{a} (T 14, стк. 1), qulï-{a} (Т 14, стк. 2). Из этого следует, что таласские надписи 
отражают третий, последний этап эволюции руны а/ä в качестве разделительного 
знака и отметки окончания теста – в них буква потеряла всякую связь с некогда обо-
значавшимся ею звуком и, действительно, стала лишь знаком препинания. 
Вполне очевидно, что эта стадиальная особенность текстов указывает на бо-
лее позднее создание памятников таласской письменности в сравнении с надпися-
ми алтайского извода енисейского письма. Одновременными им и, следовательно, 
отражающими предыдущую, вторую стадию орфографии, оказываются лишь на-
скальные таласские надписи Кыргызстана и Казахстана. Эта их особенность требует 
особого внимания.
 
¹  В этом случае при транскрибировании надписей он помещается мною в фигур¬ные скобки: {a} или {ä}.
 
²  К этому кругу памятников примыкает единственная енисейская эпитафия из Бе¬гире (Е 11, Тува). Вопре-
ки верной давней традиции, расценивающей  в ней букву а/ä как знак препинания [9], ее иногда до сих 
пор ошибочно воспринимают как вокативную (восклицаемую) частицу [10].  

42
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
5. В нашей науке давно приведены как сугубо археологические, так и палеографи-
ческие доводы относительно позднего появления памятников таласского алфавита [12]. 
Ныне, как мы видели, доказательства дополняются орфографическими особенностями 
таласских рунических надписей, оказывающихся производными от второй стадии при-
менения руны a/ä в основном ареале енисейской письменности и самобытно развивши-
мися в третий, завершающий этап такого правописания. Взаимоотношение второго и 
третьего этапов на земле Кыргызстана требует специального изучения.
Однако ныне следует признать целиком неосновательным и потому ошибоч-
ным отнесение памятников таласского письма к VIII в. и, следовательно, к Тюргеш-
скому каганату. Надписи, выполненные таласским алфавитом целиком принадле-
жат к IX–X вв., может быть, даже ко времени не ранее X в. 
6. В последние годы получает новые возможности определения  также при-
надлежность таласского письма. 
При раскопках городища Ак-Бешим (руин города Суяба) на р. Чу в 1954 гг. 
Л. Р. Кызласовым было изучено и манихейское кладбище, среди находок на кото-
ром оказался и сосуд с прочерченным равносторонним крестом, расширяющимся на 
концах. Религиозная принадлежность объекта была определена сразу же и указана при 
первой публикации [13]. Много лет спустя, после раскопок серии манихейских храмов в 
Хакасии [14], тема была исследователем продолжена уже в начале нового века, нашлись 
дополнительные обоснования и относительно формы манихейского креста и его отли-
чия от подобного символа несторианства [15]. В это же время манихейство у тюркских 
народов исследовал и Ю. А. Зуев, также уделивший внимание кресту манихеев [16]. Раз-
вивая свои наблюдения, оба исследователя опирались на труды друг друга. 
Ю. А. Зуев первым указал на манихейский крест, вырезанный вместе с эпи-
тафией в центре таласского валуна Т 10, и был поддержан в этом определении 
Л. Р. Кызласовым. Так манихейская принадлежность таласской письменности полу-
чила подтверждение благодаря ее связи с манихейской символикой. Независимо от 
этого доказательства наскальные надписи таласского письма были определены как 
эпиграфические свидетельства распространения сибирско-тюркского манихейства 
в Кыргызстане и Казахстане по показанным выше признакам, прямо восходящим 
к молитвенным и проповедническим надписям, оставленным на скальных выходах 
Саяно-Алтая и Монголии в IX–X вв. [17]. Создается впечатление, что сам обычай на-
носить на скалы рунические надписи не имел распространения в Азии до того, как 
его ввело и распространило северное манихейство [18]. Всё сказанное позволяет рас-
ценивать скопление в долине Айыртам-Ой валунов с эпитафиями таласского письма 
в качестве указания на бывшее здесь не ранее Х в. манихейское кладбище. Доводя 
мысль до конца, можно думать, что там находился и манихейский монастырь, рядом 
с которым и существовала хоронившая своих членов община.
 7. Учитывая отмеченное влияние енисейской рунической азбуки на облик и 
состав таласского алфавита, а также соотнося его с содержанием и назначением 
надписей, нельзя не видеть, что само таласское письмо сложилось в результате па-
леографического воздействия енисейских рун на некую местную для Кыргызстана 
и Казахстана письменную основу. Именно сохранившиеся знаки этой субстратной 
письменности отличают таласские надписи от иных рунических письмен Азии. 
С этих позиций можно говорить о таласском варианте енисейской письменности, 
как это делается в отношении ее алтайского или тувинского варианта, сохранив-
шего в первом случае графические пережитки орхонского, а во втором – верхнее-
нисейского письма. Подобно тувинскому варианту, для которого нам не известны 
сегодня надписи, выполненные на его весьма архаичном руническом алфавите-
предшественнике, у нас ныне нет никаких данных для выяснения источника проис-
хождения самобытных знаков таласского алфавита.

43 
1. ɼ˩˄ˏʲ˖˓ʵ ɸ. ʁ. Рунические письменности евразийских степей. М.: Наука, 1994. 
С. 98–100, 103, 104, 163, 164, 214, 215, 230, 231, табл. XXIII, рис. 38.
2. ʇ˓ʶ˓ʾˆˑ˖ˊˆˇ ɧ. ɯ. Новые находки памятников древнетюркской эпиграфики 
и монументального искусства на юге и востоке Казахстана // Роль номадов в фор-
мировании культурного наследия Казахстана. Алматы: Принт-S, 2010. С. 329–335, 
рис. 1–4; Рогожинский А. Е., Кызласов И. Л. Древнетюркская руническая надпись 
из урочища Тамгалы (Семиречье) // Краткие сообщения Института археологии 
РАН. М.: Наука, 2004, вып. 216. С. 41–46; Рогожинский А. Е., Кызласов И. Л. Руни-
ческая надпись из ущелья Жаксылыксай (Семиречье) // Маргулановские чтения. 
Астана: Изд-во Евразийского нац. университета, 20011. С. 330–334; Кызласов И. Л. 
Прочтение рунической надписи урочища Актерек // Роль номадов в формирова-
нии культурного наследия Казахстана. Алматы: Принт-S, 2010. С. 345–346; Он же. 
Как называли руническое письмо сами тюркские народы // Российская тюрколо-
гия, 2011, № 2. С. 62–74.
3. ʊʲʴʲˏʹˆʺʵ ɼ. ʘ., Солтобаев О. А. Рунические надписи в Кочкорской долине // 
Мээрим. Бишкек, 1998. № 2; Табалдиев К. Ш., Солтобаев О. А. Рунические надпи-
си Кочкорской долины // Изв. Национальной АН Кыргызской Республики. 2001. 
№ 1–2; Tabaldiyev K. Sh., Soltobaev O. A. Petroglyphs with Runic Inscriptions in the 
Kochkor Valley, Central Tienshan // Silk Road Studies. Tokyo, 2002. № 3.
4. ʈːʲʶ˙ˏ˓ʵ ɯ. ɧ. Продолжения исследования стратиграфии Древнего Саурана 
// Отчет об археологических исследованиях в 2008 году по государственной про-
грамме «Культурное наследие». Алматы, 2009. С. 204–209; Он же. Древний Сау-
ран. Алматы: АБДИ Компани, 2011; Смагулов Е. А., Ержигитова А. А. Исследова-
ния Древнего Саурана // Известия НАН Республики Казахстан. Алматы: НАН РК, 
2010, № 1. С. 226–243.
5. ɼ˩˄ˏʲ˖˓ʵ ɸ. ʁ. Новости тюркской рунологии. Вып. 1. Енисейские надписи на 
горе Ялбак-Таш (Горный Алтай). М: Гуманитарий, 2003.
6.  ʇʲʹˏ˓ʵ ɪ. ɪ. Разбор древнетюркской надписи на камне, найденном на урочище 
Аиртам-ой в Кенкольской волости Аулиеатинского уезда // ЗВОРАО. СПб., 1899. Т. XI. 
С. 86; Малов С. Е. Древнетурецкие надгробия с надписями бассейна р. Талас // Известия 
АН СССР. VII серия. Отд. гуманитарных наук. Л. 1929. № 10. С. 800, 803.
7. ʂʺˏˆ˓˕ʲˑ˖ˊˆˇ ʆ. ʂ. По поводу новой археологической находки в Аулиеатин-
ском уезде // ЗВОРАО. СПб., 1899. т. XI. С. 272.
8.  ɩʲ˘ːʲˑ˓ʵ ɸ.ɧ. Таласские памятники древнетюркской письменности. Фрунзе, 
1971. С. 10, прим. 10.
9. ʂʲˏ˓ʵ ʈ. ɯ. Енисейская письменность тюрков. Тексты и переводы. М.–Л., 1952. 
С. 29, 33.
10. ɼ˓˕ː˙˦ˆˑ ɸ. ɪ. Тюркские енисейские эпитафии. Тексты и исследования. М., 
1997. С. 270, 273.   
11.  ɩ˓˕ʶ˓ˮˊ˓ʵ ʂ. ɸ. Об одной особенности сагайского диалекта хакасского язы-
ка // Уч. зап. Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и 
истории. Вып. VIII. Абакан, 1960.
12. ɼ˩˄ˏʲ˖˓ʵ ʁ. ʇ. О датировке памятников енисейской письменности // Советская 
археология, 1965. № 3. С. 44, прим. 34; Кормушин И. В. К основным понятиям тюрк-
ской рунической палеографии // Советская тюркология, 1975. № 2. С. 44, 45; Кызла-
сов И. Л. Рунические письменности евразийских степей. М.: Наука, 1994. С. 58–59; 
Кызласов И. Л. Рунические алфавиты Средней Азии // Из истории и археологии 
древнего Тянь-Шаня. Бишкек, 1995. С. 143–145.
13. ɼ˩˄ˏʲ˖˓ʵ ʁ. ʇ. Археологические исследования на городище Ак-Бешим в 1953-
1954 гг. // Труды Киргизской археолого-этнографической экспедиции АН СССР. 
Т. II. М., 1959. С. 230–233.

44
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
14.  ɼ˩˄ˏʲ˖˓ʵ ʁ. ʇ. Северное манихейство и его роль в культурном развитии на-
родов Сибири и Центральной Азии // Вестник Московского университета, серия 8, 
история, 1998, № 3. С. 8–35.
15. ɼ˩˄ˏʲ˖˓ʵ ʁ. ʇ. Городская цивилизация Срединной и Северной Азии. Историче-
ские и археологические исследования. М.: Восточная литература, 2006. С. 314–322; Кыз-
ласов Л. Р. Два Ак-Бешимских сюжета // Российская археология, 2008, № 2. С. 40–45.
16. ɶ˙ʺʵ ʟ. ɧ. Ранние тюрки: очерки истории и идеологии. Алматы, 2002. С. 179–
261. См. особенно с. 201.
17. ɼ˩˄ˏʲ˖˓ʵ ɸ. ʁ. Смена мировоззрения в Южной Сибири в раннем средневековье 
(Идеи единобожия в енисейских надписях) // Древние цивилизации Евразии. Исто-
рия и культура. М.: Восточная литература, 2001. С. 243–270; Он же. Манихейские 
монастыри на Горном Алтае // Древности Востока. Сборник к 80-летию профессора 
Л.Р. Кызласова. М.: Русаки, 2004. С. 111–129; Он же. Таласские наскальные надписи // 
Российская археология, 2005, № 2. С. 46–55; Он же. Прочтение наскальных руниче-
ских надписей Кыргызстана // Материалы и исследования по археологии Кыргыз-
стана. Вып. 1. Бишкек: Илим, 2005. С. 51–64.
18. ɼ˩˄ˏʲ˖˓ʵ ɸ. ʁ. К уяснению исходных позиций изучения и сбережения писаниц 
// Человек, адаптация, культура. М.: ИА РАН, 2008. С. 451–463.

45 
ɼʁʠʘʊʅʇʃʛɹ ʈʺ˕ʶʺˇ ɫ˕ˆʶ˓˕˪ʺʵˆˣ
ɸˑ˖˘ˆ˘˙˘ ʵ˓˖˘˓ˣˑ˩ˠ ˕˙ˊ˓˔ˆ˖ʺˇ ʇɧʃ  
˄ʲʵʺʹ˙˭˧ˆˇ ˓˘ʹʺˏ˓ː ʔʺˑ˘˕ʲˏ˪ˑ˓ˇ ˆ ʟʾˑ˓ˇ ɧ˄ˆˆ
ˊʲˑʹˆʹʲ˘ ˆ˖˘˓˕ˆˣʺ˖ˊˆˠ ˑʲ˙ˊ, ˔˕˓˟ʺ˖˖˓˕
ʃɧʈɼɧʁʜʃɧʠ ʇʍʃɸʕɯʈɼɧʠ ʃɧɮʆɸʈʜ ɸɶ ʍʇʅʕɸʙɧ ɼʅɹʊʍɩɯɼ 
(ɪʅʈʊʅʕʃʛɹ ɼɧɶɧʒʈʊɧʃ)
В обширной статье, опубликованной И. Л. Кызласовым [1], была издана неболь-
шая наскальная руническая надпись (вертикальная строка из 12 знаков) из урочища 
Койтубек (Восточный Казахстан). Надпись была обнаружена археологом А. Е. Рого-
жинским (1985 г., повторно копирована в 2008 г.), изготовившим превосходную копию 
памятника. Копия надписи опубликована И. Л. Кызласовым и воспроизводится здесь. 
А. Е. Рогожинский сделал подробное описание всех особенностей самой скальной по-
верхности и технологии нанесения на нее рунических знаков, отметив при этом, что 
«два верхних и шесть нижних знаков выполнены в технике выбивки, остальные четы-
ре знака глубоко (до 2 мм) прорезаны по поверхности» (цит. по: [2]).
Прочтение надписи практически не затруднено какими-либо внешними фак-
торами (эрозия, порча знаков и т. п.). И однако же, предложенные И. Л. Кызласо-
вым ее прочтение и интерпретация вызывают оправданные сомнения. Рассмотрим 
некоторые палеографические и грамматические утверждения И. Л. Кызласова (счет 
знаков надписи снизу вверх).
Правильно отметив, что надпись выполнена таласским вариантом тюркского 
рунического письма, И. Л. Кызласов читает первый знак    ü-, между тем как здесь 
вполне очевидное и обычное для таласских надписей велярное     q– с легким на-
клоном вправо (см. палеографические таблицы: [3]. Подобное начертание знака для 
палатального –ü- в таласской эпиграфике, как впрочем в орхонской и енисейской, 
не зарегистрировано.
Второй, уже грамматической натяжкой в суждениях И. Л. Кызласова, стало 
чтение седьмого, восьмого и девятого знаков  (         ajur-) как глагола aj- в сочетании 
с одним из аффиксов понудительного залога (-r-). Между тем, глагол aj- во всех за-
регистрированных в надписях случаях его употребления в понудительном залоге 
сочетается только с аффиксом –t-, что кстати, отмечено примером, приводимом А. 
Н. Кононовым на той самой странице, которую цитирует И. Л. Кызласов [4]. В любом 
случае, вокализация аффикса –r- через губное u- при глаголе aj- невозможна, так как 
грубо нарушает сингармонический ряд. 
Последний, двенадцатый знак, круг, И. Л. Кызласов читает как -m, что в талас-
ском варианте рунического письма возможно, хотя и крайне редко, так как преобла-
дают шесть других его аллографов (см., например, упомянутые выше таблицы). 
Обратимся к чтению надписи, которое не вызывает особых затруднений и 
мало вариативно.
ʊ˕ʲˑ˖ˏˆ˘ʺ˕ʲˢˆˮ: qš klg a aj urty (urtym?)
ʊ˕ʲˑ˖ˊ˕ˆ˔ˢˆˮ: qaš külüg : aj urty (urtym?)
ʆʺ˕ʺʵ˓ʹ: Каш Кюлюг (или: Я, Каш Кюлюг?) вырезал (на скале) луну.
ʆ˕ˆːʺˣʲˑˆˮ
а) Qaš «бровь», «бровастый» часто встречается в составе личных имен (см., на-
пример, ДТС, s. v. qaš IV). Менее возможно другое толкование – «нефрит» («нефри-
товый») (ДТС, s. v. qaš III). 

46
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
б) Слово külüg «славный», «знаменитый» обычно в составе личных имен, осо-
бенно в енисейской эпиграфике. Следовало бы ожидать в первом слоге обозначение 
интерконсонантного –ü-; однако огласовка в таласских текстах не всегда закономер-
на, хотя И. А. Батманов отмечает отсутствие фиксации губных во втором слоге [5].
в) Как правильно отметил И. Л. Кызласов, знак    a/e, здесь использован как 
словоразделитель или знак, фиксирующий окончание текста, что обычно для ени-
сейских и таласских памятников.
г) Слово aj «луна», «месяц»; также «месяц» как мера времени. 
д) Глагол ur- «выбивать, вырезать (знаки на камне)» совершенно стандартно 
употребляется для обозначения письма или воспроизведения на камне (tašqa ur-) 
любых знаков.
е) Последний знак, Ο (круг), может рассматриваться в надписи и как один из 
вариантов –m, и как изображение луны, о чем упомянуто в тексте. Нельзя исклю-
чить, что обе функции в надписи совмещены, для чего и выбран весьма редкий ва-
риант графемы.
Судя по заметному по рисунку различию в способе воспроизведения первых 
шести и конечного знаков в сравнении со знаками 7-11, первоначально были выгра-
вированы лишь первая часть надписи (qaš külüg и знак окончания текста). Отдельно 
была изображена луна. После чего, тем же резчиком или иным лицом с хорошим 
навыком письма на камне, были врезаны остальные знаки. В то время как нижние 
знаки (1-6) и конечный круг выполнены методом гравировки, верхние знаки, в том 
числе и одиннадцатый, по замечанию А. Е. Рогожинского, нанесены «техникой глу-
бокой резьбы» (цит. по: [6]). Тем самым к первоначальной надписи была придана 
экспликация («изобразил луну»).
Скорее всего, изображение полной луны символизирует начало нового меся-
ца, а если имелся в виду birinči aj «первый месяц», то отмечалось начало нового года. 
Но это предположение нуждается в этнографическом подтверждении.
Рис. 1. Прорисовка (слева) и микалентная копия надписи из урочища Койтубек.

47 
Тот широкий историко-культурный и религиозный фон, которым снабдил эту 
весьма обычную наскальную надпись И. Л. Кызласов, представляется мне слишком 
надуманным для дальнейшего обсуждения. А название письма у тюрков было, и 
оно отражено в памятниках. Это название – bitig. Оно было достаточно многознач-
ным. 
1. ɼ˩˄ˏʲ˖˓ʵ ɸ. ʁ. Как называли руническое письмо сами тюркские народы // Российская 
тюркология. 2011, вып. 2 (5). 2011. C. 62–74.
2. Там же. С. 63.
3. ɩʲ˘ːʲˑ˓ʵ ɸ. ɧ. Таласские памятники древнетюркской письменности. Фрунзе, 1971. 
С. 21; Аманжолов А. С. История и теория древнетюркского письма. Алматы, 2003. С. 58.
4. ɼ˓ˑ˓ˑ˓ʵ ɧ. ʃ. Грамматика языка тюркских рунических памятников. Л.,  1980. С. 179.
5. ɩʲ˘ːʲˑ˓ʵ ɸ. ɧ. Таласские памятники древнетюркской письменности. С. 32.
6. ɼ˩˄ˏʲ˖˓ʵ ɸ. ʁ. Как называли руническое письмо сами тюркские народы. С. 64

48
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
ɩɧɹʊɯʃʅɪ ʝ˖ˊʲˑʹʺ˕ ʂ˙˖ˏˆː˓ʵˆˣ
ɼʲ˄ʲˠ˖ˊʲˮ ʶ˓ˏ˓ʵˑʲˮ ʲ˕ˠˆ˘ʺˊ˘˙˕ˑ˓-˖˘˕˓ˆ˘ʺˏ˪ˑʲˮ ʲˊʲʹʺːˆˮ
˔˕˓˟ʺ˖˖˓˕, ʹ˓ˊ˘˓˕ ʲ˕ˠˆ˘ʺˊ˘˙˕˩ ʇʑ ˆ ʇɼ
ʇɧʃʃɯʈʇɯɮʃɯɪɯɼʅɪʛɯ ʃɧɮʆɸʈɸ ɪ ʊɧʇɩɧɫɧʊɧɯ 
(ɪʅʈʊʅʕʃʛɹ ɼɧɶɧʒʈʊɧʃ)
Пласт древнетюркских памятников на востоке Казахстана представлен весьма 
значительно.  В основном это каменные изваяния, вереницы из вертикально уста-
новленных камней, поминальные оградки, изредка рунические надписи. Особое 
место занимает храм, «каганско-княжеского» типа, обнаруженный нами в урочище 
Елеке сазы хребта Тарбагатай [1, с. 100 – 103], по размерам он не уступает боль-
шинству каганских поминальных храмов древних тюрков в Монголии. Но все-таки 
самой неожиданной и выдающейся находкой стало открытие в 2008 и 2009 годах 
трех  надписей, предположительно древнетюркского времени в местности Чаган-
обо,  примыкающей с юго-востока к знаменитой Чиликтинской долине. 
Все три надписи находятся в пределах одного памятника, включающего кур-
ган и вереницу из вертикально установленных камней, расположенного на террасе 
левого берега р. Керегентас (рис.1). Такого рода памятники характерны для древ-
нетюркской погребально-поминальной обрядности. Вереница эта и сама по себе  
необычна.   Она начинается от  кургана с каменной наброской и продолжается в 
восточном направлении на расстояние почти тысячу триста метров, что уже  весьма 
примечательно, ведь в древнетюркской культуре вереницы такого масштаба и бо-
лее воздвигались  в честь лишь выдающихся личностей (Кюль-тегин, Бильге-каган 
и др.) [2, сс. 28, 29 и др.]. Но камни обычно устанавливались в ряд в восточном на-
правлении от кургана или храма, иногда в конце плавно отклоняясь к северу. Наша 
же вереница особенная – продолжаясь в восточном направлении, она упирается в 
другую, расположенную поперек вереницу,  которая в виде дуги, обращенной вы-
пуклой частью на восточный сектор  частично повторяет абрис береговой линии 
(прослеживаемая длина около ста пятидесяти метров).   Таким образом, планиров-
ка, напоминающая гигантские лук и стрелу,  является уникальной. Кроме того, в 
полутораста метрах к югу от дуги нами обнаружено несколько малых курганов с ка-
менной наброской (диаметр 5 – 7 м) и кольцевые выкладки, возможно, жертвенни-
ки. Помимо этого в окрестностях памятника также находится несколько отдельных 
вертикально установленных камней.
  Весьма интересными являются и три упомянутых надписи, одна из них (№1) 
находится в месте примыкания верениц на вертикально установленном камне дугоо-
бразной вереницы (на этом участке сооружения камни наиболее крупные) и ориен-
тирована на западный сектор (рис.2). Благодаря мелкозернистой осадочной породе 
голубовато-серого цвета была возможность сделать миниатюрную надпись (12, 5 см). 
Две других надписи (№№ 2,3) высечены на смежных поверхностях  блока  из розо-
вого гранита длиной  около ста тридцати сантиметров, квадратного сечения, он на-
ходится непосредственно около кургана в самом начале вереницы (рис. 3,4). Камень, 
по-видимому, некогда был грубо обработан и, судя по сужению (с одного торца 33 х 
33 см, с другого - 18 х 18 см), мог быть обломком стелы. Крупнозернистая структура  
значительно затрудняет прочтение надписей, даже, несмотря на то, что участок, где 
они располагались (в расширяющейся части), был дополнительно выровнен.   Надпи-
си  №№ 1 и 3 выполнены «угловатым» шрифтом, а № 2 курсивом  (рис. 5). 
 На данный момент определены письменности, которыми выполнены эти над-
писи, но окончательно прочитать их не удается: надписи №№ 1 и 3, это какой-то 
северо-туркестанский алфавит брахми (Д. Мауэ), а № 2 – бактрийская письмен-

49 
ность (Н. Симс-Вильямс). Надписи короткие: №1 – один столбец, при этом, под-
твердилось наше первоначальное предположение, что в надписях содержится имя 
и титул. Д. Мауэ было рассмотрено много вариантов прочтения, одно из последних 
было «sa r(а) pu ka gan», но он также не исключил возможность предложенного 
нами первого  слога «da», таким образом, на данный момент надпись №1 предвари-
тельно можно прочитать «dar(a)pu kagan». 
В надписи №3 стиль написания, включая и более крупные размеры знаков, 
несколько иной. Она состоит из двух столбцов, читающихся справа налево и  оди-
ночного знака (вероятно, тамга). Первый столбец имеет множество вариантов про-
чтения, но, ни один из них пока нельзя признать удовлетворительным, возможно 
это имя. Знаки второго столбца имеют сходство с тремя нижними знаками надписи 
№1, читающимися как «каган» и вероятно также обозначают этот титул. Отдель-
ный знак (тамга?) не имеет аналогов в алфавите брахми, но отдаленно напоминает 
букву «z»  древнетюркского рунического алфавита. 
Бактрийская надпись (№2) состоит из четырех строчек. Начало надписи отко-
лото, но и оставшаяся часть из-за упомянутого крупного зерна читается плохо. Тем 
не менее, согласно Н. Симс-Вильямсу в верхней строчке, состоящей из двух знаков, 
написано «ro», последнее слово третьей строчки, возможно читается  «bto», но все 
это пока интерпретировать не удается. Однако в нижней строчке четко читается  
слово «shauo» - король, то есть, опять же титул. 
 Поскольку надписи находятся на одном памятнике, то, возможно, что они и 
посвящены одной и той же личности, кстати, и остальные знаки надписей №№ 1 и 3, 
кроме тех, что обозначают «каган» имеют некоторое сходство, хотя специалисты по 
брахми (М.И.Воробьева-Десятовская, Д.Мауэ, С.Карасима и др.) считают их разными. 
Известно, что каганы имели по несколько имен, так что не исключена возможность, 
что в трех надписях содержатся разные имена кагана и даже (к такому предположе-
нию  есть  основания)  в  двух  надписях  на  брахми  могли  быть  разными  и  языки.  Не 
исключены и другие варианты, вплоть до такого, когда в начале вереницы устанавли-
валось изваяние главного поверженного врага с его тамгой или именем.
Каждый камень вереницы, согласно хронологии Тан-шу, соответствовал уби-
тому врагу, таким образом, количество камней нельзя было произвольно умень-
шить или увеличить. Примечательно, что прямой направленный на восток участок 
вереницы практически упирается в крутой берег р. Керегентас, и, возможно, рас-
положенный здесь же дугообразный участок включает камни, которые не вошли в 
прямой участок (что и породило уникальную планировку вереницы). Таким обра-
зом, судя по большому количеству первоначально установленных камней, многие 
из которых утрачены,  каган должен был быть выдающимся воином (даже с учетом 
возможных «подаренных» камней). 
Время возведения памятника не известно, но в Монголии имеются некоторые 
параллели в виде стел с надписями на брахми (буддийское влияние) в местности 
Кюс-Толгай и Бугутской стелы, которые ученые относят к Первому тюркскому ка-
ганату [3, с. 37, 49, 50]. Впоследствии же  эта письменность, имеющая индийские 
истоки не используется, а доминирующими становятся тюркские рунические и 
отчасти китайские надписи. Поэтому можно предварительно предположить, что 
наши надписи относятся к тому же периоду, что и названные стелы. В этой связи, 
представляет интерес   находящаяся с правой стороны от надписи № 1 схематично 
выбитая личина с двумя (?) парами глаз, что являлось на Востоке признаком особой 
прозорливости и точкой над переносицей (символический третий глаз). Последнее 
возможно также связано с распространением буддийских традиций. Известно, что 
буддизм, процветавший в каганате при Таспар кагане, впоследствии утратил свое 
значение, как религия не соответствующая интересам воинственных тюрков.

50
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
Идентификация имен каганов осложняется еще и тем, что их тюркские имена 
в основном известны из китайских хроник, причем в искаженном виде. Впрочем, 
западные каганы попали также в греческие и персидские источники, где звучание 
их имен было ближе к тюркскому [4, с.83], а Тарбагатай традиционно входил во вла-
дения западных каганов.  О фактическом же произношении имен тюркских кага-
нов почти ничего не известно. Чаще всего они реконструируются из сопоставления 
выше названных источников, поэтому важность вновь открываемых некитайских 
надписей в том, что их прочтение позволяет вносить в этом плане значительные 
коррективы, как это было, например, с именем Таспар (Татпар) кагана в согдийской 
надписи на Бугутской стеле [3, с. 50]. Таким образом, хотя язык надписей на брахми 
не известен, но имя кагана должно иметь какое-то соответствие с чтением «Дарпу 
каган». Таким образом, историческая личность, с которой связан этот памятник, 
должна  отвечать всем выше названным условиям.
 В какой-то мере этому соответствует «политический долгожитель» Тарду ка-
ган, владевший огромными территориями на западе каганата, в том числе Джунга-
рией, и который  за свою долгую по тем временам жизнь одержал немало значи-
тельных побед (на его личность советовал обратить внимание С. Г. Кляшторный). 
К сожалению, об окончании его жизненного пути известно немного: самовольно 
провозгласив себя верховным каганом (что вызвало недовольство восточных тюр-
ков) и,  ввязавшись в очередную кампанию с китайцами, он, почти всеми покину-
тый  бежал к озеру Кукунор, где тщетно рассчитывал найти поддержку тибетцев. 
Положение осложнялось  восстанием телеских и абарских племен в Джунгарии, 
но, примечательно, что местности за Тарбагатаем были все-таки лояльны династии 
Ашина [5, с. 142]. Прямых данных о его гибели нет, но после 603 (604) года  Тарду 
каган уже не упоминается. 
Если использование брахми, благодаря буддийским миссионерам было ши-
роко распространено в Восточном Туркестане и, как видим, проникло в Монго-
лию и на север Джунгарии, то бактрийская надпись (язык, по мнению, Н. Симса-
Вильямса, также, скорее всего бактрийский) в этом регионе выявлена впервые.  
В этой связи заслуживает внимания, что у Тарду кагана были тесные родственные 
связи  в областях смежных с Бактрией, в которых наряду с согдийским имело хожде-
ние и бактрийское письмо. Так, в Пайкенде (Бухаре) правил его внук Нили (Нири) 
хан, в Шаше (Ташкенте) – другой внук Шегуй [5, с.  138],  дочь его была замужем за 
правителем Самарканда (Кян) [5, с.117] и даже сестра Тарду кагана  была женой 
шаха Ирана Хосрова I Ануширвана (531 – 579), а их сын Хормизд стал впоследствии 
шахом Ирана.
 Необходимо отметить, что особенностью прочтения надписей на брахми, осо-
бенно № 3, в связи с плохой сохранностью, является большая вариабельность, благо-
даря которой возникают ассоциации с именами и других ханов, даже сильно разня-
щиеся между собой по произношению. Таким образом, не исключена возможность 
связи памятника и с другими  (может быть даже и более ранними каганами), тем 
более что Тарбагатай, примыкая к «колыбели» древних тюрков – Южному Алтаю 
и сам мог быть частью их алтайской прародины.  В Тарбагатае  немало священных 
мест, соответствующих тюркским культовым предпочтениям (пещера Унгур-аулие, 
скала Уштас, урочище Тарбагатай-Тенгри, гора Тастау, с лишенной растительности 
каменной вершиной и т.д.). В любом случае, рассматриваемый комплекс связан с 
выдающейся исторической личностью.
  

51 
1. ɩʲˇ˘ʺˑ˓ʵ ʝ.ʂ. Новое о памятниках древнетюркского времени хребта Тарбага-
тай в Восточном Казахстане. // Сб. «Культура как система в историческом контексте: 
опыт Западно-Сибирских археолого-этнографических совещаний». Материалы 
Международной Западно-Сибирской археолого-этнографической конференции. 
–Томск, 19 – 21 мая, 2010, сс. 100 – 103.
2.  ɪ˓ˇ˘˓ʵ ɪ.ɯ. Древнетюркский пантеон и модель мироздания в культово-
поминальных памятниках Монголии вв. М.: 1996, Изд-во ГМВ - сс. 28, 29 и др.
3.  ɳ˓ˏʹʲ˖ʴʺˊ˓ʵ ʂ, ʈʲ˕˘ˊ˓ʾʲ˙ˏ˩ ɼ. Атлас Орхонских памятников. – Астана: 
Күлтегін, 2006.
4. ɫ˙ːˆˏʺʵ ʁ.ʃ. Великая распря в первом тюркском каганате в свете византийских 
источников. // Византийский временник, 1961, т.ХХ, с.83.
5. ɫ˙ːˆˏʺʵ ʁ.ʃ. Древние тюрки. М., 1993, с. 142.

52
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
ʊɧɩɧʁɮɸɯɪ ɼ˙ʴʲ˘ʴʺˊ
ɼ˩˕ʶ˩˄˖ˊ˓-ʊ˙˕ʺˢˊˆˇ ˙ˑˆʵʺ˕˖ˆ˘ʺ˘ «ʂʲˑʲ˖» 
ʹ˓ˢʺˑ˘, ˊʲˑʹˆʹʲ˘ ˆ˖˘˓˕ˆˣʺ˖ˊˆˠ ˑʲ˙ˊ
ɸɶʍʕɯʃɸɯ ʝʆɸɫʇɧʑɸɼɸ ɸ ɶʃɧɼʅɪ-ʊɧʂɫ ɼʛʇɫʛɶʈʊɧʃɧ
 
Эпиграфические памятники предоставляют важную информацию для фило-
логов, историков, археологов, культурологов и т.д. Поэтому не одно поколение ис-
следователей обращается к ним, как к особому фонду культурного наследия. Камни 
с надписями являются не только носителями письменных традиций, но и сами по 
себе являются вещественными доказательствами духовных действий, соответствен-
но, к ним необходимо относиться как к источнику, представляющему разносторон-
нюю информацию, в том числе, историческую. 
С эпохи раннего средневековья в Кыргызстане и на сопредельных территориях 
значительно расширяется ареал распространения различных письменных тради-
ций, которые демонстрируют духовный облик средневековых обществ и сообществ. 

жүктеу/скачать 4,82 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: