или целого предложения. Естественно, что делает он это намеренно, чтобы привлечь
внимание читателя к какой-то проблеме. Так, в предложении: «В этой деградации от ангела
до пожирателя котлет заключается непостижимое противоречие… он постепенно
довольно небольшом отрезке речи. Для него важно донести ассоциацию «пожиратель
котлет» – мещанство, важно обратить внимание на наших «Ионычей». И подтверждая эту
мысль, писатель несколько раз использует как утверждение-вывод часть предложения
Рисуя образ Лютикова («Демонстрация возможностей»), лишившего себя всего
человеческого ради покупки машины, в рассказе два раза слово в слово повторяется
предложение: «…когда от Лютикова ушла жена, а дочь выскочила замуж за лейтенанта
пограничных войск» [7, 40]. Повтор помогает понять, какой «обузой» для героя была семья,
Единообразие конструкций предложений способствуют созданию эффекта утверждения,
даже если в нем содержится элемент отрицания. Например, в рассказе «Крыжовник»,
повторяя фразу бандита: «чего-чего, а милиции у нас нет», Саша Петушков приходит к
В «Плагиате» из рассказа в рассказ, как некий лейтмотив, настойчиво переходят
образы, их характеристики, посредством которых передается основная идея цикла. Во
многом персонажи В.А. Пьецуха – это мысли, действия самого писателя, факты его
биографии. Так, учителя русской словесности Серпеева («Наш человек в футляре»)
увольняют из школы за «вольнодумство», как в свое время самого В.А. Пьецуха, а герои
Илюша Помещик («Утро Помещика») и Саша Петушков («Крыжовник») находят успокоение
в сельской жизни, как и сам писатель, который, «самоизолируясь», предпочитает жить в
деревенском доме в Тверской области, а не в московской квартире, потому что «деревня
Ш. Уәлиханов атындағы КМУ хабаршысы ISSN 1608-2206 Филология сериясы. № 4, 2019
225
аккумулировала
величайшие
сокровища
национального
характера,
народной
нравственности…», и именно там В.А. Пьецух черпает вдохновение, подзаряжается новыми
образами и идеями [8, 187].
О постоянстве и наслаждении сельской жизнью, о том, что только единение с
природой, землей возвращает человека к духовным основам, заставляет думать о высоком, а
не только о материальном, говорит также следующий повтор, использованный писателем в
рассказе «Юность и так далее»: «сидишь на раскладном стульчике под калиной» [7, 30] и
«устроиться на раскладном стульчике» [7, 31]. Вторит этому настроению образ Илюши
Помещика («Утро Помещика»), покачивающегося в гамаке и наблюдающего за плывущими
облаками [7, 38]. Наблюдается повтор не только на уровне словосочетаний, но и повтор
настроения, образа жизни.
Мысли В.А. Пьецуха в «Плагиате» перекликаются с идеями русских классиков. Так,
обломовская леность, опирающаяся на рассуждения о том, что не следует что-либо делать,
дабы не сотворить зла, получает продолжение в «Балладе о блудном сыне». Современный
писатель говорит о том, что он давно «празднует лодыря», никому не желая зла, и чтобы
действиями «его ненароком не причинить» [7, 30].
Идея о «русском дураке» [9], которая красной нитью проходит через все творчество
В.А. Пьецуха, присуща и циклу «Плагиат». Писатель постоянно повторяет слово «дурак»,
как бы доказывая свою мысль: «мальчик ты положительный, но дурак», «именно что дурак»
[7, 16], «наживаться на дураках» и т.д. [7, 60], «у нас дураку лафа», «время для дураков» [7,
150]. Слово дурак на страницах «Плагиата» не несет отрицательной характеристики,
пьецуховский дурак схож с фольклорным. Дурак, потому что наивен и порядочен, потому
что смеет думать не так, как все.
Глубоко знающий изнутри жизнь советского человека автор цикла с болью говорит о
том, что народ такой великой страны долгое время жил в полунищенском состоянии.
Ироничная идея о том, что следовало бы «обувки» больше выпускать, а не вооружаться,
лейтмотивом переходит из «Отрочества» в «Историю города Глупова в новые и новейшие
времена» [7, 18, 133], что говорит о, действительно, слабом развитии российского
производства.
«Плагиату» свойственен повтор каких-то особенностей образов. Схожи между собой
образы учителей рисования (Семен Моисеевич из «Отрочества» и учитель рисования из
«Нашего человека в футляре»), которым дана одинаковая характеристика: «был не в себе» [7,
16, 44]. В.А. Пьецух обращает наше внимание на то, что творческие люди, к которым,
несомненно, можно отнести учителей рисования, погружены в свой творческий внутренний
мир, не всегда понятный простым людям. Их непохожесть вызывает осуждение, потому что
не соответствует социалистическим принципам коллективизма: думать, как все, выполнять,
что прикажут сверху и т.п.
В цикле неоднократно упоминается такое явление как бандитизм, при этом возникает
ощущение, что это нечто постоянное, присущее перестроечной России. Первоначально в
рассказе «Детство» об этом явлении автор говорит, как о составляющей послевоенной
Москвы: «офицерских шинелях, бандитов и запаха пирожков…» [7, 5]. Илюше Помещику
(«Утро Помещика») бандиты угрожают тем, что «грабить будут». На вопрос о том, «- Кто же
будет грабить?» неприятный молодой человек из фирмы «Нахичевань» отвечает: «- Да мы и
будем грабить, кому ж еще» [7, 34]. У Лютикова из «Демонстрации возможностей» в счет
уплаты за разбитый «роллс-ройс» бандиты забирают автомобиль, на который он копил всю
жизнь. Саша Петушков из «Крыжовника» вынужден свернуть свой бизнес из-за угроз
бандитов. В.А. Пьецух даже наделяет их одинаковыми внешними чертами. Повторяющимся
эпитетом «протухший» (взгляд, глаза) автор подчеркивает «испорченность» бандитов из
рассказов «Утро Помещика» и «Крыжовник» [7, 34, 61].
Красной нитью через весь цикл проходит тема склонности русака к пьянству. Писатель
осуждает чрезмерное употребление алкоголя и рисует колоритные портретные описания
нетрезвых персонажей: «(соседи) безобразно пьянствовали под гармошку», «(дядя Толя