Тарих факультеті
Дәріс 29. Тарихи топонимика 1 сағат, 15 апта
жүктеу/скачать 0,88 Mb.
|
силлабус қосалқы тарих (2)
- Бұл бет үшін навигация:
- Ономастика
| Дәріс 29. Тарихи топонимика 1 сағат, 15 апта
Тарихи топанимиканың өзекті мәселелері мен дамуы. Қазақстандағы топонимкалық өзгерістер. 3. Онамастиканың мақсаты мен міндеттері. 4. Онамастиканың ғылым ретінде дамуы. ОНОМАСТИКА Ономастика (от греч. onoma — имя, название), — это научная дисциплина, изучающая имена собственные, и как таковая принадлежит одновременно истории и филологии. Филолог, исследующий собственные имена как особый вид лексики, не может не рассматривать их вне исторического контекста породившей их культуры. Историк, видящий в собственных именах прежде всего важный исторический источник, обязан учитывать его лингвистическую специфику. Поэтому обычно говорят, что, будучи отраслью языкознания, ономастика в то же время является вспомогательной исторической дисциплиной. Историк ищет в ономастическом материале сведения об обществе, филолога ономастика интересует главным образом с точки зрения развития языка. В том, что касается определения времени рождения и этнической принадлежности топонима, равно как и собственно лингвистических его метаморфоз, историк обычно опирается на результаты работы филолога, с тем чтобы сосредоточиться на аспектах социального характера. С другой стороны, семиотические и некоторые другие штудии филолога-топонимиста по необходимости базируются на данных, собранных историками. Ономастика изучает все собственные имена, совокупность которых иногда также называют ономастикой, но чаще онимией, что терминологически более удачно. В соответствии с обозначаемым объектом онимия делится на ряд составных частей: антропонимшо (имена людей), топонимию (географические и топографические названия), этнонимию (названия народов, племен, этнических групп), теонимию (имена богов и других, мифологических персонажей), космонимшо (обозначения звезд, планет, частей Вселенной), зоонимию (прозвища животных) и т. п. Объектом ономастического исследования в принципе могут быть любые собственные имена, в том числе названия кораблей, личного оружия, драгоценных камней, но по причинам историографического характера на сегодняшний день они сравнительно редко выступают как некая сумма данных и потому не имеют устойчивых, а главное общеупотребительных обозначений. Во всяком случае, как историческая дисциплина ономастика занимается по преимуществу ан-тропонимией, топонимией и этнонимией. Соответствующие разделы ономастики называются антропонимикой, топонимикой и этнонимикой. Антропонимика иногда именуется также на старый лад «собственно ономастикой», но такого словоупотребления следует избегать как создающего терминологические затруднения и в принципе некорректного. Каждый из этих трех основных разрядов собственных имен включает в себя великое множество весьма разнородных объектов, которые поэтому, для облегчения специальных научных изысканий, также приходится классифицировать. Так, в рамках топонимии различаются названия: населенных пунктов (ойконимы); рек, озер и других водных бассейнов {гидронимы); гор и возвышенностей (оронимы) и т. д. Иногда необходима еще более дробная классификация. Например среди ойконимов выделяют полисонимы и комонимы, т. е. обозначения городских и сельских поселений. Существует целый ряд терминов, характеризующих элементы внутригородской топографии, названия которых, взятые в совокупности] именуются урбанонимами; это агорони-мы — названия площадей, годонимы — названия улиц (отличаемые от дромонимов — внегородских дорог), эргонимы — названия предприятий и т. п. Уточняющая классификация может основываться и на других принципах. Для медиевиста бывает, например, актуально выделение в особую группу ойконимов, обязанных своим возникновением монастырской, вообще церковной колонизации конца раннего — начала классического средневековья и образованных по большей части от имени святого, которому был посвящен тот или иной основанный тогда храм. В литературе эту группу ойконимов обычно называют агиотопонимами, или агио: ойконимами. Составленный Н. В. Подольской «Словарь русской ономастической терминологии» (М., 1978) двух этих последних терминов еще не знает, они появились позднее, когда в них обнаружилась потребность. Следует ожидать рождения все новых и новых ономастических понятий, создаваемых самими исследователями (филологами и историками) по мере надобности, в соответ-'. ствии с логикой развития науки. Нужно лишь не забывать, что словотворчество в данном случае не самоцель, а средство, и что призвано оно не придать тексту наукообразие, а облегчить работу как исследователя, так и читателя. Ономастические данные бывают двоякого рода: сохранившиеся в современном живом языке и уже исчезнувшие из него, но запечатленные в текстах минувших времен. Различие это в известной мере формальное, поскольку на деле, за достаточно редкими исключениями (связанными обычно с анализом .микротопонимии), исследователь имеет дело с ономастическими данными, уже облеченными в письменную форму, так что дело лишь во времени создания текста. Наибольшую ценность представляют, естествен- но, сведения, синхронные изучаемому времени, но довольно часто из-за нехватки источников приходится довольствоваться более поздними, иногда и более ранними материалами. В первую очередь это касается топонимии. Львиная доля средневековых ономастических данные содержится в нарративных (повествовательных) и особенно в документальных источниках; по понятным причинам законодательные в этом смысле намного беднее. Обычный документ той эпохи нередко вообще состоит на добрую половину из антропо- и топонимов: помимо имен участников сделки и ее объектов (главным образом земельных и, следовательно, нуждающихся в локализации) в нем, как правило, имеется также более или менее длинный список свидетелей. Картина станет полной, если учесть, что события, в том числе и сам акт создания грамоты, зачастую датировались по именам правителей, а земельные владения сплошь и рядом характеризуются по именам их нынешних и прошлых владельцев, а также обрабатывающих их крестьян-держателей. Очень насыщены антропонимическими сведениями земельные и налоговые описи, приходно-расходные книги, долговые и закладньге обязательства. Документ без имен собственных — редкость, исключение из правил; другое дело, что документы разных типов содержат неодинаковое количество онимов. Информативные возможности нарративных источников в этом отношении менее значительны. Некоторые виды нарративных текстов, например трактаты и проповеди, порой почти совсем обходятся без уйомиТгания конкретных людей и мест их обитания. Хроники, летописи, послания, тем более саги или мартирологи,, конечно, много богаче, но все же уступают документальным. Ценность их, однако, очень велика: не говоря уже о том, что во многих случаях это практически единственные носители ономастических сведений (саги для Скандинавии до XIII в., летописи для Руси до XIV в.), сами эти сведения несколько другие, чем в грамотах и описях.;По последним можно составить родословную, но с меньшей, уверенностью в ее полноте, чем по хроникам, мемуарам и подобным .им сочинениям. Разумеется, число воссоздаваемых по нарративным памятникам родословных ничтожно в сравнении с теми, что основаны на документах, и, как правило, не включает в себя родословных простонародья, но зато в большинстве своем они надежнее и полнее и поэтому могут служить своего рода эталонами, оберегая нас от ошибок в оценке численности семей, правовых и моральных отношений между родственниками и т. д. Другим выразительным примером является художественная литература эпохи, которая, пожалуй, лучше, чем другие дошедшие до нас источники, вводит исследователя в мир бытовой ономастики: прозвищ, уменьшительных, ругательных и прочих имен, редко встречающихся в документах и официальных текстах повествовательного характера. Важно поэтому понять, что с точки зрения выявления ономастических данных во всей их целостности и многообразии типологически разные источники не подменяют, а дополняют друг друга. Выявление ономастического материала, разумеется, сугубо подготовительная, но отнюдь не механическая работа. В зависимости от задач, которые ставит перед собой историк, требуется либо собрать воедино всю массу онимов определенного рода, относящихся к определенному району в определенное время, либо ограничиться нахождением в источниках отдельных фактов, наиболее ярких и убедительных. В принципе было бы оптимальным всегда иметь под рукой весь корпус ономастических сведений, из которого можно было бы черпать как единичные, так и массовые, статистически обрабатываемые свидетельства. На сегодняшний день создано уже немало подобных сводов, главным образом антропонимических, в частности по вестготской Испании, лангобардской Италии, палеологовской Византии. Для ранних периодов, с их ограниченным и, по сути дела, фиксированным набором источников такие своды, как правило, очень полные, даже исчерпывающие; для поздних периодов, обеспеченных огромной массой часто малоизученных и просто невыявленных материалов, такие справочники относительно редки, а их надежность (даже с учетом закона больших чисел) меньше. Кроме того, выстраивая в один ряд антропонимы, запечатленные в типологически, хронологически и географически разнородных источниках, подобные издания, при всей их ценности, делают некоторые виды исследований трудновыполнимыми. Такие справочники очень удобны при изучении проблем этноса, культа, ремесла, массовых социальных представлений и т. п., их даже можно рассматривать как уже подвергшиеся первичной обработке источники. Занимаясь же историей отдельных семей, учреждений, местностей, словом, явлений индивидуальных (что зачастую служит необходимой ступенькой к исследованию макросоциальных процессов демографического, политического, экономического свойства), основываться на них нецелесообразно, а иногда и опасно. Поэтому, даже если в нашем распоряжении есть сводный ономастикой, бывает полезнее (хотя, конечно, это более .трудоемко) обратиться к именникам, построенным на материале отдельных памятников, будь то хроника или картулярий; хорошие издания обычно снабжены антропо- и топонимическими указателями. Наконец, медиевист должен быть готов к тому, чтобы самому составлять именники. Эта обременительная работа окупается сторицей, так как речь идет о блоках фактов, систематизируемых с учетом задач данного конкретного исследования. Антропонимика. Первая проблема, с которой сталкивается ис-д^ следователь антропонимического материала, — это проблема f ^'-идентификации. Не выявив все случаи употребления одного и того же имени, точнее, имени одного лица, зачастую невозможно понять смысл даже отдельно взятого источника, тем более оценить как некую целостность всю сумму, быть может, весьма разнородных источников, где это имя встречается. Определить круг и количество деловых операций, совершенных одним человеком (что важно, например, для выяснения размеров его состояния, географии его владений и т. д.), разобраться в его родственных связях, должностном продвижении, политических и религиозных симпатиях — все это и многое другое удается сделать только яри условии правильной антропонимической идентификации. Дело это не простое, поскольку случается, что даже в пределах одного текста,не исключая и небольшую грамоту, один и тот же человек именуется по-разному. Такое положение объясняется отнюдь не обязательно небрежностью или малограмотностью писца, тем более не ошибками издателей, а в первую очередь недостаточной устойчивостью средневековых имен, приверженностью людей той эпохи к двум, а то и к трем антропоним ическим Л системам одновременно, а также объективными трудностями самоидентификации, неизбежными в условиях еще только зарождавшихся фамилий и социально-правового неравенства. Чаще всего вариации незначительны и проявляются в добавлении, изъятии или перестановке отдельных букв (Ricardus — Richardus, Aldairadis — Aldaraidis), видоизменении окончаний, обусловленном прежде всего тем, в какой мере писец ориентируется на нормы латинской орфографии (Petrus или Pietro, Peiro, Pedro, Peter и т. д.), чередовании некоторых, в том числе заглавных, букв (Guillelmus — Willelmus). Последнее обстоятельство особенно важно учитывать, работая со сводными ономастическими указателями. Однако нередко приходится сталкиваться и с более серьезными колебаниями в написании имен, связанными, например, с трудностями восприятия и передачи на письме иноязычных антропонимов. Для медиевистов, изучающих так называемые контактные зоны, где соприкасались и накладывались друг на друга разные культуры (Восточное Средиземноморье и Черноморье, Испания, Сицилия, Ирландия, славяно-германская граница и др.), искажения! антропонимов вырастают в настоящую проблему. Каждый такой случай нужно анализировать особо; в качестве общей рекомендации можно посоветовать постараться понять обусловленную лингвистическими различиями парадигму искажения оригинальных имен. Затруднения может вызвать также употребление уже известного, встречавшегося нам имени с уменьшительными, уничижительными и другими суффиксами (Justinus — Justinianus, Paolo — Paolino), 1 что объясняется иногда идеологическими мотивами, например . покаянным настроением совершающего благочестивое дарение, иногда — минутной прихотью писца или самого контрагента. жүктеу/скачать 0,88 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|