Тюркский героический
жүктеу/скачать 3,04 Mb. Pdf көрінісі
|
| Валиханов Ч.Ч. Соч. // Записки Русского Географического Общества. Т. XXIX. СПб., 1904.
С. 223–224, 265–273 4 Жирмунский В.М. Тюркский героический эпос. С. 75. 5 Материалы по истории казахских ханств XV–XVIII веков. Алма‐Ата, 1969. С. 39. 230 Тюркский героический эпос Как говорилось, образ Каныкей достаточно популярен в тюркском героиче‐ ском эпосе, о чем писал академик В.М. Жирмунский: «С казахско‐ногайской эпи‐ ческой традицией связано, по‐видимому, и имя жены Манаса – Каныкей. В эпическом сказании об Идиге Каныкей и Таныкей – дочери хана Тохтамыша, доставшиеся в плен Идиге после победы над их отцом; по распространенному обычаю они становятся женами победителя… В казахском эпосе имена Каныкей и Таныкей стали традиционными именами для дочерей вражеского (обычно калмыцкого) хана, которые становятся добычей казахского богатыря, героя ска‐ зания. В богатырской песне «Шора‐батыр» так называются сестры калмыцкого хана Карамана. Победив Карамана, Шора женится на Каныкей, а его друг Исим‐ бай – на Таныкей. В песне «Кобланды‐батыр» Каныкей и Таныкей – дочери кал‐ мыцкого хана Алшагира; они попадают в плен к Кобланды и при дележе добычи достаются его соратнику, богатырю Караману» 1 . Интересно и то, что имя герои‐ ни созвучно имени дочери исторического Токтамыша. По нашему глубокому убеждению, происхождение образа и имени Каныкей во всех эпических сказани‐ ях тюркских народов, где представлена женщина с таким именем, без сомнения восходит к имени реальной дочери Токтамыша. И в народном эпосе происходил известный из многих других примеров процесс, когда черты подобных эпичес‐ ких героинь были приписаны имени конкретной реальной женщины, судьба ко‐ торой оказалась очень близкой к судьбам многих эпических героинь (т.н. «за‐ воеванных женщин» – по терминологии Р.С. Липец). Как и во многих других слу‐ чаях, конкретный жизненный материал в данном случае «оторвался» от несо‐ мненно реальной основы и был полностью поглощен стихией народного эпоса. Что же касается имени героини татарского баита, то нас в данном случае интересует его вторая часть – султан, что позволяет привести ряд параллелей. Прибавление к женскому имени определения султан, хан, иногда даже ага, ко‐ торое позже, в XVIII–XIX вв., употреблялось только по отношению к мужчинам, когда‐то встречалось часто, особенно среди представителей правящего рода. Жену казанских ханов Халиля и Ибрагима, позже Крымского хана Менгли Гирея звали Нур‐султан. Жена касимовского царя Адик‐султана известна под именем Султан‐Нигар‐ханым. Мать касимовского царя XVII в. Сеид‐Бургана звали Фа‐ тима‐султан‐бикем. Данные о том, что в Средние века к именам женщин из правящего рода прибавлялись титульные обозначения султан или хан, можно найти в целом ряде источников. В прошлом такое явление было, видимо, обыч‐ ным. Поэтому оно встречается в ряде жанров фольклора. Одна из героинь та‐ тарской сказки «Раб – царь» («Кол – патша») названа Гузельхан. В некоторых тюркских языках распространены выражения, обозначающие уважительное отношение к женщине: ханым, ханым‐солтаным (хан мой – султан мой), проис‐ хождение которых, вероятно, тоже связано с рассматриваемым явлением. Прибавление к женским именам различных родовых или титульных обо‐ значений было известно во всем восточном мире. В свое время Б.А. Каррыев пи‐ сал об этом: «Семейно‐брачные связи правителей Южного Азербайджана в рас‐ сматриваемый период (XVI–XVII вв. – Ф.У.) были очень сложными. Например, Узун‐Хасан был женат на дочери трапезундского императора Карла (Иоанна 1 Жирмунский В.М. Тюркский героический эпос. С. 75. Имя эпического героя 231 Комнина) Катерине (Деспина‐хатун). От нее у Узун‐Хасана была дочь, имевшая много имен: мусульманское – Халима, христианское – Марта и среди прочих – Баки‐ага и Алем‐шах‐бегум». Видно, что некоторые из этих имен перекликают‐ ся с приведенными выше примерами. Поскольку в книге Б.А. Каррыва речь идет о сказании «Кер‐оглы», свою мысль он продолжает следующими словами: «Мы обращаем внимание на имя девушки, так как в туркменской и узбекской верси‐ ях “Кер‐оглы” жену богатыря зовут Ага‐Юнус, что с точки зрения ономастики производит несколько странное впечатление. Однако приведенный историче‐ ский факт свидетельствует о существовании в прошлом традиции присоеди‐ нять не только к мужским именам, но и женским слова “ага” – “господин”, что практикуется у туркмен и в наши дни» 1 . Добавим, что в татарской версии сказа‐ ния невесту Кер‐оглы – Курнын улы зовут Никар‐ханым. Прибавление к жен‐ скому имени титульных обозначений зафиксировано уже в огузском героиче‐ ском эпосе. Мать Огуз‐кагана зовут Ай‐каган. Созвучно этому имя одной из ге‐ роинь туркменского «Гер‐оглы» – Ай‐солтан. Традиция эта проходит через все Средневековье, попадая в многочисленные произведения фольклора, особенно народного эпоса. Одна из героинь армянского «Давида Сасунского», дочь Белого Дева, царица Хлатская, носит имя Чымшкик‐султан (ср. другое написание этого имени – Чмышкик‐султан). Судя по некоторым данным, рассматриваемое явление имеет отноше‐ ние и к шаманизму. Среди шаманов туркмен‐човдуров была шаманка Солтан и шаман под тем же именем. То есть шаманы и шаманки могли носить одно и то же имя. По анимистическим представлениям алтайцев, среди сыновей и дочерей главы духов Нижнего мира Эрлика была и дочь «Эрке Солтон (Ми‐ лая Солтон; араб. султан)» 2 . Берущая свое начало в древности традиция в тюрко‐татарской литературе продолжается до XX века. Главную героиню своей трагедии «Тахир и Зухра» Ф. Бурнаш называет Зухра‐султан. Восходит же вся эта сложная традиция к ранней тюркской эпике, скажем, к хакасскому героическому эпосу «Алтын‐ Арыг», где богатырские девы характеризуются словом муж; к мифологии и эпо‐ су Древнего Востока, где богиня Тиамат определяется словами сокол и бык; а богиня Иштар названа львом в мужском роде 3 . Таким образом, в именах героев тюркского эпоса отражаются прежде всего и наиболее полно их богатырство (алп, эр‐ер, батыр), царственность или бо‐ жественность их происхождения, ясно выраженные отголоски тотемизма и, наконец, представления о сказочно‐мифологическом герое, о его приключениях в ином – подводном или подземном – мире. Это явление восходит к первобыт‐ ным обрядам инициации. И лишь в редких случаях образ и имя эпического ге‐ роя сохраняют в себе отголоски всех названных представлений, что хорошо видно в киргизской эпопее «Манас» и имени его главного героя. 1 Каррыев Б.А. Эпические сказания о Кер‐оглы у тюркоязычных народов. С. 14. 2 Алексеев Н.А. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири. С. 54. 3 Я открою тебе сокровенное слово... С. 325. |