22 августа 1920 года в штате иллинойс в семье потомка пер вых поселенцев его второе имя, Дуглас, родители дали ему в честь гремевшего тогда актера Дугласа Фербенкса
жүктеу/скачать 4,02 Mb. Pdf көрінісі
|
| частью это беглецы, скрывающиеся от полиции. но им все
же удалось уцелеть. их немного, и правительство, видимо, не считает их настолько опасными, чтобы продолжать поиски за пределами городов. на время можете укрыться у них, а потом постарайтесь разыскать меня в Сентлуисе. Я отправляюсь туда сегодня утром, пятичасовым автобусом, хочу повидать ся с тем старым печатником. видите, и я наконецто расшеве лился. ваши деньги пойдут на хорошее дело. Благодарю вас, Мон тэг, и да хранит вас Бог. Может быть, хотите прилечь на несколько минут? — нет, лучше мне не задерживаться. — Давайте посмотрим, как развиваются события. Фабер торопливо провел Мон тэга в спальню и отодвинул в сторону одну из картин, висевших на стене. Под ней оказался 188 189 небольшой телевизионный экран размером не более почтовой открытки. — Мне всегда хотелось иметь маленький экранчик, чтобы можно было, если захочу, закрыть его ладонью, а не эти огром ные стены, которые оглушают тебя криком. вот смотрите. он включил экран. — Мон тэг, — произнес телевизор, и экран осветился. — М-O-н-т-Э-г, — по буквам прочитал голос диктора. — гай Мон тэг. все еще разыскивается. Поиски ведут полицейские геликоптеры. из соседнего района доставлен новый Механи ческий пес. Мон тэг и Фабер молча переглянулись. — Механический пес действует безотказно. Это чудес ное изобретение, с тех пор как впервые было применено для розыска преступников, еще ни разу не ошиблось. наша те левизионная компания гордится тем, что ей предоставлена возможность с телевизионной камерой, установленной на ге ликоптере, повсюду следовать за механической ищейкой, как только она начнет свой путь по следу преступника... Фабер налил виски в стаканы. — выпьем. Это нам не помешает. они выпили. — ...обоняние Механической собаки настолько совершен но, что она способна запомнить около десяти тысяч индиви дуальных запахов и выследить любого из этих десяти тысяч людей без новой настройки. легкая дрожь пробежала по телу Фабера. он окинул взгля дом комнату, стены, дверь, дверную ручку, стул, на котором сидел Мон тэг. Мон тэг заметил этот взгляд. теперь оба они быстро оглядели комнату. Мон тэг вдруг почувствовал, как дрогнули и затрепетали крылья его ноздрей, словно он сам пустился по своему следу, словно обоняние его настолько обострилось, что он сам стал способен по запаху найти след, проложенный им в воздухе, словно внезапно стали зримы микроскопические капельки пота на дверной ручке, там, где он взялся за нее рукой, — их было множество, и они поблески вали, как хрустальные подвески крохотной люстры. на всем остались крупицы его существа, он, Мон тэг, был везде — и в доме и снаружи, он был светящимся облаком, привидением, растворившимся в воздухе. и от этого трудно было дышать. он видел, как Фабер задержал дыхание, словно боялся вместе с воздухом втянуть в себя тень беглеца. — Сейчас Механический пес будет высажен с геликоптера у места пожара! на экранчике возник сгоревший дом, толпа, на земле что то прикрытое простыней и опускающийся с неба геликоптер, похожий на причудливый цветок. так. Значит, они решили довести игру до конца. Спектакль будет разыгран, невзирая на то, что через какойнибудь час может разразиться война... Как зачарованный, боясь пошевельнуться, Мон тэг следил за происходящим. все это казалось таким далеким, не имеющим к нему ника кого отношения. Как будто он сидел в театре и смотрел драму, чьюто чужую драму, смотрел не без интереса, даже с каким то особым удовольствием. «а ведь это все обо мне, думал он, — ах ты, господи, ведь это все обо мне!» если бы он захотел, он мог бы остаться здесь и с удобством проследить всю погоню до конца, шаг за шагом, по переулкам и улицам, пустынным широким бульварам, через лужайки и площадки для игр, задерживаясь вместе с диктором то здесь, то там для необходимых пояснений, и снова по переулкам, прямо к объятому пламенем дому мистера и миссис Блэк и на конец сюда, в этот домик, где они с Фабером сидят и попива ют виски, а электрическое чудовище тем временем уже обню хивает след его недавних шагов, безмолвное, как сама смерть. 190 вот оно уже под окном. теперь, если Мон тэг захочет, он мо жет встать и, одним глазом поглядывая на телевизор, подойти к окну, открыть его и высунуться навстречу механическому зверю. и тогда на ярком квадратике экрана он увидит само го себя со стороны, как главного героя драмы, знаменитость, о которой все говорят, к которой прикованы все взоры, — в других гостиных в эту минуту все будут видеть его объемным, в натуральную величину, в красках! и если он не зазевается в этот последний момент, он еще сможет за секунду до ухо да в небытие увидеть, как пронзает его прокаиновая игла — во имя счастья и спокойствия бесчисленных людей, минуту назад разбуженных истошным воем сирен и поспешивших в свои гостиные, чтобы с волнением наблюдать редкое зрели ще — охоту на крупного зверя, погоню за преступником, дра му с единственным действующим лицом. успеет ли он сказать свое последнее слово? Когда на гла зах у миллионов зрителей пес схватит его, не должен ли он, Мон тэг, одной фразой или хоть словом подвести итог своей жизни за эту неделю, так, чтобы сказанное им еще долго жило после того, как пес, сомкнув и разомкнув свои металлические челюсти, отпрыгнет и убежит прочь, в темноту. телекамеры, замерев на месте, будут следить за удаляющимся зверем — эффектный конец! где ему найти такое слово, такое послед нее слово, чтобы огнем обжечь лица людей, пробудить их ото сна? — Смотрите, — прошептал Фабер. С геликоптера плавно спускалось чтото, не похожее ни на машину, ни на зверя, ни мертвое, ни живое, чтото, излучаю щее слабый зеленоватый свет. Через миг это чудовище уже стояло у тлеющих развалин. Полицейские подобрали брошенный Мон тэгом огнемет и поднесли его рукоятку к морде механического зверя. разда лось жужжание, щелкание, легкое гудение. 192 193 Мон тэг, очнувшись, тряхнул головой и встал. он допил ос таток виски из стакана: — Пора. Я очень сожалею, что так все вышло. — Сожалеете? о чем? о том, что опасность грозит мне, моему дому? Я все это заслужил. идите, ради Бога, идите! Может быть, мне удастся задержать их... — Постойте. Какая польза, если и вы попадетесь? Когда я уйду, сожгите покрывало с постели — я касался его. Бросьте в печку стул, на котором я сидел. Протрите спиртом мебель, все дверные ручки. Сожгите половик в прихожей. включите на полную мощность вентиляцию во всех комнатах, посыпь те все нафталином, если он у вас есть. Потом включите вов сю ваши поливные установки в саду, а дорожки промойте из шланга. Может быть, удастся прервать след... Фабер пожал ему руку: — Я все сделаю. Счастливого пути. если мы оба останемся живы, на следующей неделе или еще через неделю постарай тесь подать о себе весть. напишите мне в Сентлуис, главный почтамт, до востребования. Жаль, что не могу все время дер жать с вами контакт, — это было бы очень хорошо и для вас и для меня, но у меня нет второй слуховой капсулы. Я, види те ли, никогда не думал, что она пригодится. ах, какой я был старый глупец! не предвидел, не подумал!.. глупо, непрости тельно глупо! и вот теперь, когда нужен аппарат, у меня его нет. ну же! уходите! — еще одна просьба. Скорее дайте мне чемодан, положите в него какоенибудь старое свое платье — старый костюм, чем заношенней, тем лучше, рубашку, старые башмаки, носки... Фабер исчез, но через минуту вернулся. они заклеили щели картонного чемодана липкой лентой. — Чтобы не выветрился старый запах мистера Фабера, — промолвил Фабер, весь взмокнув от усилий. взяв виски, Мон тэг обрызгал им поверхность чемодана: — Совсем нам ни к чему, чтобы пес сразу учуял оба запаха. Можно, я возьму с собой остаток виски? оно мне еще при годится. о, господи, надеюсь, наши старания не напрасны!.. они опять пожали друг другу руки и, уже направляясь к двери, еще раз взглянули на телевизор. Пес шел по следу мед ленно, крадучись, принюхиваясь к ночному ветру. над ним кружились геликоптеры с телекамерами. Пес вошел в первый переулок. — Прощайте! Мон тэг бесшумно выскользнул из дома и побежал, сжимая в руке наполовину пустой чемодан. он слышал, как позади него заработали поливные установки, наполняя предрассвет ный воздух шумом падающего дождя, сначала тихим, а затем все более сильным и ровным. вода лилась на дорожки сада и ручейками сбегала на улицу. несколько капель упало на лицо Мон тэга. ему послышалось, что старик чтото крикнул ему на прощанье — или, может быть, ему только показалось? он быстро удалялся от дома, направляясь к реке. Мон тэг бежал. он чувствовал приближение Механического пса — слов но дыхание осени, холодное, легкое и сухое, словно слабый ветер, от которого даже не колышется трава, не хлопают став ни окон, не колеблется тень от ветвей на белых плитках тро туара. Своим бегом Механический пес не нарушал неподвиж ности окружающего мира. он нес с собой тишину, и Мон тэг, быстро шагая по городу, все время ощущал гнет этой тишины. наконец он стал невыносим. Мон тэг бросился бежать. он бежал к реке. останавливаясь временами, чтобы пере вести дух, он заглядывал в слабо освещенные окна пробудив шихся домов, видел силуэты людей, глядящих в своих гости ных на телевизорные стены, и на стенах, как облачко неонового пара, то появлялся, то исчезал Механический пес, мелькал то тут, то там, все дальше, дальше на своих мягких паучьих лапах. 194 195 вот он на Элмтеррас, на улице линкольна, в Дубовой, в Пар ковой аллее, в переулке, ведущем к дому Фабера! «Беги, — говорил себе Мон тэг, — не останавливайся, не мешкай!» Экран показывал уже дом Фабера, поливные установки ра ботали вовсю, разбрызгивая струи дождя в ночном воздухе. Пес остановился, вздрагивая. нет! Мон тэг судорожно вцепился руками в подоконник. не туда! только не туда! Прокаиновая игла высунулась и спряталась, снова высу нулась и снова спряталась. С ее кончика сорвалась и упала прозрачная капля дурмана, рождающего сны, от которых нет пробуждения. игла исчезла в морде собаки. Мон тэгу стало трудно дышать, в груди теснило, словно туда засунули кулак. Механический пес повернул и бросился дальше по переул ку, прочь от дома Фабера. Мон тэг оторвал взгляд от экрана и посмотрел на небо. ге ликоптеры были уже совсем близко — они все слетались к одной точке, как мошкара, летящая на свет. Мон тэг с трудом заставил себя вспомнить, что это не какаято вымышленная сценка, на которую он случайно загляделся по пути к реке, что это он сам наблюдает, как ход за ходом разыгрывается его собственная шахматная партия. он громко закричал, чтобы вывести себя из оцепенения, чтобы оторваться от окна последнего из домов по этой улице и от того, что он там видел. К черту! К черту! Это помогло. он уже снова бежал. Переулок, улица, переулок, улица, все силь нее запах реки. Правой, левой, правой, левой. он бежал. если телевизионные камеры поймают его в свои объективы, то че рез минуту зрители увидят на экранах двадцать миллионов бегущих Мон тэгов — как в старинном водевиле с полицейс кими и преступниками, преследуемыми и преследователями, который он видел тысячу раз. За ним гонятся сейчас двадцать миллионов безмолвных, как тень, псов, перескакивают в гос тиных с правой стены на среднюю, со средней на левую, что бы исчезнуть, а затем снова появиться на правой, перейти на среднюю, на левую — и так без конца! Мон тэг сунул в ухо «ракушку»: — Полиция предлагает населению Элмтеррас сделать следующее: пусть каждый, кто живет в любом доме на любой из улиц этого района, откроет дверь своего дома или выгля нет в окно. Это надо сделать всем одновременно. Беглецу не удастся скрыться, если все разом выглянут из своих домов. итак, приготовиться! Конечно! Почему это раньше не пришло им в голову? По чему до сих пор этого никогда не делали? всем приготовить ся, всем разом выглянуть наружу! Беглец не сможет укрыть ся! единственный человек, бегущий в эту минуту по улице, единственный, рискнувший вдруг проверить способность своих ног двигаться, бежать! — выглянуть по счету десять. начинаем. один! Два! он почувствовал, как весь город встал. — три! весь город повернулся к тысячам своих дверей. Быстрее! левой, правой! — Четыре! все, как лунатики, двинулись к выходу. — Пять! их руки коснулись дверных ручек. С реки тянуло прохладой, как после ливня. горло у Мон тэга пересохло, глаза воспалились от бега. внезапно он закри чал, словно этот крик мог подтолкнуть его вперед, помочь ему пробежать последние сто ярдов. — Шесть, семь, восемь! на тысячах дверей повернулись дверные ручки. 196 197 — Девять! он пробежал мимо последнего ряда домов. Потом вниз по склону, к темной движущейся массе воды. — Десять! Двери распахнулись. он представил себе тысячи и тысячи лиц, вглядывающихся в темноту улиц, дворов и ночного неба, бледные, испуганные, они прячутся за занавесками, как серые зверьки, выглядывают они из своих электрических нор, лица с серыми бесцветными глазами, серыми губами, серые мысли в окоченелой плоти. но Мон тэг был уже у реки. он окунул руки в воду, чтобы убедиться в том, что она не привиделась ему. он вошел в воду, разделся в темноте догола, ополоснул водой тело, окунул руки и голову в пьянящую, как вино, прохладу, он пил ее, он дышал ею. Переодевшись в старое платье и башмаки Фабера, он бро сил свою одежду в реку и смотрел, как вода уносит ее. а по том, держа чемодан в руке, он побрел по воде прочь от берега и брел до тех пор, пока дно не ушло у него изпод ног, течение подхватило его и понесло в темноту. * * * он уже успел проплыть ярдов триста по течению, когда пес достиг реки. над рекой гудели огромные пропеллеры геликоптеров. Потоки света обрушились на реку, и Мон тэг нырнул, спаса ясь от этой иллюминации, похожей на внезапно прорвавшееся сквозь тучи солнце. он чувствовал, как река мягко увлекает его все дальше в темноту. вдруг лучи прожекторов переметну лись на берег, геликоптеры повернули к городу, словно напали на новый след. еще мгновение — и они исчезли совсем. ис чез и пес. остались лишь холодная река и Мон тэг, плывущий по ней в неожиданно наступившей тишине, все дальше от го рода и его огней, все дальше от погони, от всего. ему казалось, будто он только что сошел с театральных подмостков, где шумела толпа актеров, или покинул гран диозный спиритический сеанс с участием сонма лепечущих привидений. из нереального, страшного мира он попал в мир реальный, но не мог еще вполне ощутить его реальность, ибо этот мир был слишком нов для него. темные берега скользили мимо, река несла его теперь сре ди холмов. впервые за много лет он видел над собой звезды, беско нечное шествие совершающих свой предначертанный круг светил. огромная звездная колесница катилась по небу, грозя раздавить его. Когда чемодан наполнился водой и затонул, Мон тэг пере вернулся на спину. река лениво катила свои волны, уходя все дальше и дальше от людей, которые питались тенями на за втрак, дымом на обед и туманом на ужин. река была понасто ящему реальна, она бережно держала Мон тэга в своих объ ятиях, она не торопила его, она давала время обдумать все, что произошло с ним за этот месяц, за этот год, за всю жизнь. он прислушался к ударам своего сердца: оно билось спокой но и ровно. и мысли уже не мчались в бешеном круговороте, они текли так же спокойно и ровно, как и поток крови в его жилах. луна низко висела в небе. луна и лунный свет. откуда он? ну понятно, от солнца. а солнце откуда берет свой свет? ниоткуда, оно горит собственным огнем. горит и горит изо дня в день, все время. Солнце и время. Солнце, время, огонь. огонь сжигающий. река мягко качала Мон тэга на своих вол нах. огонь сжигающий. на небе солнце, на земле часы, отме ряющие время. все это вдруг слилось в сознании Мон тэга и стало единством. и после многих лет, прожитых на земле, и 200 201 немногих минут, проведенных на этой реке, он понял нако нец, почему никогда больше он не должен жечь. Солнце горит каждый день. оно сжигает время. вселен ная несется по кругу и вертится вокруг своей оси. время сжи гает годы и людей, сжигает само, без помощи Мон тэга. а если он, Мон тэг, вместе с другими пожарниками будет сжигать то, что создано людьми, а солнце будет сжигать время, то не ос танется ничего. все сгорит. Ктото должен остановиться. Солнце не остановится. Зна чит, похоже, что остановиться должен он, Мон тэг, и те, с кем он работал бок о бок всего лишь несколько часов тому назад. гдето вновь должен начаться процесс сбережения ценнос тей, ктото должен снова собрать и сберечь то, что создано человеком, сберечь это в книгах, в граммофонных пластин ках, в головах людей, уберечь любой ценой от моли, плесени, ржавчины, тлена и людей со спичками. Мир полон пожаров, больших и малых. люди скоро будут свидетелями рождения новой профессии — профессии людей, изготовляющих огне упорную одежду для человечества. он почувствовал, что ноги его коснулись твердого грунта, подошвы ботинок заскрипели о гальку и песок. река прибила его к берегу. он огляделся. Перед ним была темная равнина, как огром ное существо, безглазое и безликое, без формы и очертаний, обладавшее только протяженностью, раскинувшееся на ты сячи миль и еще дальше, без предела; зеленые холмы и леса ожидали к себе Мон тэга. ему не хотелось покидать покойные воды реки. он боялся, что гденибудь там его снова встретит Механический пес, что вершины деревьев вдруг застонут и зашумят от ветра, подня того пропеллерами геликоптеров. но по равнине пробегал лишь обычный осенний ветер, та кой же тихий и спокойный, как текущая рядом река. Почему пес больше не преследует его? Почему погоня повернула об ратно, в город? Мон тэг прислушался. тишина. никого. ничего. «Милли, — подумал он. — Посмотри вокруг. Прислушай ся! ни единого звука. тишина. До чего же тихо, Милли! не знаю, как бы ты к этому отнеслась. Пожалуй, стала бы кричать: «Замолчи! Замолчи!». Милли, Милли». ему стало грустно. Милли не было, не было и Механического пса. аромат су хого сена, донесшийся с далеких полей, воскресил вдруг в па мяти Мон тэга давно забытую картину. однажды еще совсем ребенком он побывал на ферме. то был редкий день в его жиз ни, счастливый день, когда ему довелось своими глазами уви деть, что за семью завесами нереальности, за телевизорными стенами гостиных и жестяным валом города есть еще другой мир, где коровы пасутся на зеленом лугу, свиньи барахтаются в полдень в теплом иле пруда, а собаки с лаем носятся по хол мам за белыми овечками. теперь запах сухого сена и плеск воды напоминали ему, как хорошо было спать на свежем сене в пустом сарае позади оди нокой фермы, в стороне от шумных дорог, под сенью старин ной ветряной мельницы, крылья которой тихо поскрипывали над головой, словно отсчитывая пролетающие годы. лежать бы опять, как тогда, всю ночь на сеновале, прислушиваясь к шороху зверьков и насекомых, к шелесту листьев, к тончай шим, еле слышным ночным звукам. Поздно вечером, думал он, ему, быть может, послышатся шаги. он приподнимется и сядет. Шаги затихнут. он снова ляжет и станет глядеть в окошко сеновала. и увидит, как один за другим погаснут огни в домике фермера и девушка, юная и прекрасная, сядет у темного окна и станет расчесывать косу. ее трудно будет разглядеть, но ее лицо напомнит ему лицо той девушки, которую он знал когдато в далеком и теперь уже безвозвратно ушедшем прошлом, лицо девушки, умев шей радоваться дождю, неуязвимой для огненных светляков, 202 203 знавшей, о чем говорит одуванчик, если им потереть под под бородком. Девушка отойдет от окна, потом опять появится наверху, в своей залитой лунным светом комнатке. и, внимая голосу смерти под рев реактивных самолетов, раздирающих небо надвое до самого горизонта, он, Мон тэг, будет лежать в своем надежном убежище на сеновале и смотреть, как уди вительные незнакомые ему звезды тихо уходят за край неба, отступая перед нежным светом зари. утром он не почувствует усталости, хотя всю ночь он не сомкнет глаз, и всю ночь на губах его будет играть улыбка; теплый запах сена и все увиденное и услышанное в ночной тиши послужит для него самым лучшим отдыхом. а внизу, у лестницы, его будет ожидать еще одна, совсем уже невероят ная радость. он осторожно спустится с сеновала, освещен ный розовым светом раннего утра, полный до краев ощуще нием прелести земного существования, и вдруг замрет на месте, увидев это маленькое чудо. Потом наклонится и кос нется его рукой. у подножья лестницы он увидит стакан с холодным све жим молоком, несколько яблок и груш. Это все, что ему теперь нужно. Доказательство того, что огромный мир готов принять его и дать ему время подумать над всем, над чем он должен подумать. Стакан молока, яблоко, груша. он вышел из воды. Берег ринулся на него, как огромная волна прибоя. темно та, и эта незнакомая ему местность, и миллионы неведомых запахов, несомых прохладным, леденящим мокрое тело вет ром, — все это разом навалилось на Мон тэга. он отпрянул назад от этой темноты, запахов, звуков. в ушах шумело, голо ва кружилась. Звезды летели ему навстречу, как огненные ме теоры. ему захотелось снова броситься в реку, и пусть волны несут его все равно куда. темная громада берега напомнила ему тот случай из его детских лет, когда, купаясь, он был сбит с ног огромной волной (самой большой, какую он когдали бо видел!), она оглушила его и швырнула в зеленую темноту, наполнила рот, нос, желудок соленожгучей водой. Слишком много воды! а тут было слишком много земли. и внезапно во тьме, стеною вставшей перед ним, — шо рох, чьято тень, два глаза. Словно сама ночь вдруг глянула на него. Словно лес глядел на него. Механический пес! Столько пробежать, так измучиться, чуть не утонуть, за браться так далеко, столько перенести, и, когда уже считаешь себя в безопасности и со вздохом облегчения выходишь нако нец на берег, вдруг перед тобой... Механический пес! из горла Мон тэга вырвался крик. нет, это слишком! Слиш ком много для одного человека. тень метнулась в сторону. глаза исчезли. Как сухой дождь, посыпались осенние листья. Мон тэг был один в лесу. олень. Это был олень. Мон тэг ощутил острый запах мус куса, смешанный с запахом крови и дыхания зверя, запах кар дамона, мха и крестовника, в глухой ночи деревья стеной бе жали на него и снова отступали назад, бежали и отступали в такт биению крови, стучащей в висках. Земля была устлана опавшими листьями. их тут, наверное, были миллиарды, ноги Мон тэга погружались в них, словно он переходил вброд сухую шуршащую реку, пахнущую гвоздикой и теплой пылью. Сколько разных запахов! вот как будто запах сырого картофеля; так пахнет, когда разрежешь большую кар тофелину, белую, холодную, пролежавшую всю ночь на от крытом воздухе в лунном свете. а вот запах пикулей, вот запах сельдерея, лежащего на кухонном столе, слабый запах желтой горчицы из приоткрытой баночки, запах махровых гвоздик 204 205 из соседнего сада. Мон тэг опустил руку, и травяной стебе лек коснулся его ладони, как будто ребенок тихонько взял его за руку. Мон тэг поднес пальцы к лицу: они пахли лакрицей. он остановился, глубоко вдыхая запахи земли. и чем глуб же он вдыхал их, тем осязаемее становился для него окружа ющий мир во всем своем разнообразии. у Мон тэга уже не было прежнего ощущения пустоты — тут было чем наполнить себя. и отныне так будет всегда. он брел, спотыкаясь, по сухим листьям. и вдруг в этом новом мире необычного — нечто знакомое. его нога задела чтото, отозвавшееся глухим звоном. он пошарил рукой в траве — в одну сторону, в другую. Железнодорожные рельсы. рельсы, ведущие прочь от города, сквозь рощи и леса, ржа вые рельсы заброшенного железнодорожного пути. Путь, по которому ему надо идти. Это было то единствен но знакомое среди новизны, тот магический талисман, ко торый еще понадобится ему на первых порах, которого он сможет коснуться рукой, чувствовать все время под ногами, пока будет идти через заросли куманики, через море запахов и ощущений, сквозь шорох и шепот леса. он двинулся вперед по шпалам. и, к удивлению своему, он вдруг почувствовал, что твердо знает нечто, чего, однако, никак не смог бы доказать: когдато давно Кларисса тоже проходила здесь. * * * Полчаса спустя, продрогший, осторожно ступая по шпалам, остро ощущая, как темнота впитывается в его тело, заползает в глаза, в рот, а в ушах стоит гул лесных звуков и ноги исколо ты о кустарник и обожжены крапивой, он вдруг увидел впе реди огонь. огонь блеснул на секунду, исчез, снова появился — он мигал вдали, словно чейто глаз. Мон тэг замер на месте, ка залось, стоит дохнуть на этот слабый огонек, и он погаснет. но огонек горел, и Мон тэг начал подкрадываться к нему. Прошло добрых пятнадцать минут, прежде чем ему удалось подойти поближе, он остановился и, укрывшись за деревом, стал глядеть на огонь. тихо колеблющееся пламя, белое и алое; странным показался Мон тэгу этот огонь, ибо он теперь означал для него совсем не то, что раньше. Этот огонь ничего не сжигал — он согревал. Мон тэг видел руки, протянутые к его теплу, только руки — тела сидевших вокруг костра были скрыты темнотой. над руками — неподвижные лица, оживленные отблесками пла мени. он и не знал, что огонь может быть таким. он даже не подозревал, что огонь может не только отнимать, но и давать. Даже запах этого огня был совсем другой. Бог весть, сколько он так простоял, отдаваясь нелепой, но приятной фантазии, будто он лесной зверь, которого свет костра выманил из чащи. у него были влажные в густых рес ницах глаза, гладкая шерсть, шершавый мокрый нос, копыта, у него были ветвистые рога, и если бы кровь его пролилась на землю, запахло бы осенью. он долго стоял, прислушиваясь к теплому потрескиванию костра. вокруг костра была тишина, и тишина была на лицах людей, и было время посидеть под деревьями вблизи заброшенной ко леи и поглядеть на мир со стороны, обнять его взглядом, словно мир весь сосредоточился здесь, у этого костра, словно мир — это лежащий на углях кусок стали, который эти люди долж ны были перековать заново. и не только огонь казался иным. тишина тоже была иной. Мон тэг подвинулся ближе к этой особой тишине, от которой, казалось, зависели судьбы мира. а затем он услышал голоса, люди говорили, но он не мог еще разобрать, о чем. речь их текла спокойно, то громче, то тише, — 206 207 перед говорившими был весь мир, и они не спеша разглядывали его, они знали землю, знали леса, знали город, лежащий за рекой, в конце заброшенной железнодорожной колеи. они говорили обо всем, и не было вещи, о которой они не могли бы говорить. Мон тэг чувствовал это по живым интонациям их голосов, по звучавшим в них ноткам изумления и любопытства. а потом кто то из говоривших поднял глаза и увидел Мон тэга, увидел в пер вый, а может быть, и в седьмой раз, и чейто голос окликнул его: — ладно, можете не прятаться. Мон тэг отступил в темноту. — Да уж ладно, не бойтесь, — снова прозвучал тот же го лос. — Милости просим к нам. Мон тэг медленно подошел. вокруг костра сидели пятеро стариков, одетых в темносиние из грубой холщовой ткани брюки и куртки и такие же темносиние рубашки. он не знал, что им ответить. — Садитесь, — сказал человек, который, по всей видимос ти, был у них главным. — хотите кофе? Мон тэг молча смотрел, как темная дымящаяся струйка льется в складную жестяную кружку, потом ктото протянул ему эту кружку. он неловко отхлебнул, чувствуя на себе лю бопытные взгляды. горячий кофе обжигал губы, но это было приятно. лица сидевших вокруг него заросли густыми боро дами, но бороды были опрятны и аккуратно подстрижены. и руки у этих людей тоже были чисты и опрятны. Когда он подходил к костру, они все поднялись, приветствуя гостя, но теперь снова уселись. Мон тэг пил кофе. — Благодарю, — сказал он. — Благодарю вас от всей души. — Добро пожаловать, Мон тэг. Меня зовут грэнджер. — Человек, назвавшийся грэнджером, протянул ему небольшой флакон с бесцветной жидкостью. выпейтека и это тоже. Это изменит химический индекс вашего пота. Через полчаса вы уже будете пахнуть не как вы, а как двое совсем других людей. раз за вами гонится Механический пес, то не мешает вам опо рожнить эту бутылочку до конца. Мон тэг выпил горьковатую жидкость. — от вас будет разить, как от козла, но это не важно, — сказал грэнджер. — вы знаете мое имя? — удивленно спросил Мон тэг. грэнджер кивком головы указал на портативный телеви зор, стоявший у костра: — Мы следили за погоней. Мы так и думали, что вы спус титесь по реке на юг, и когда потом услышали, как вы ломи тесь сквозь чащу, словно шалый лось, мы не спрятались, как обычно делаем. Когда геликоптеры вдруг повернули обратно к городу, мы догадались, что вы нырнули в реку. а в городе происходит чтото странное. Погоня продолжается, но в дру гом направлении. — в другом направлении? — Давайте проверим. грэнджер включил портативный телевизор. на экранчике замелькали краски, с жужжанием заметались тени, словно в этом маленьком ящичке был заперт какойто кошмарный сон, и странно было, что здесь, в лесу, можно взять его в руки, пе редать другому. голос диктора кричал: — Погоня продолжается в северной части города! По ли цейские геликоптеры сосредоточиваются в районе во семь десят седьмой улицы и Элм гроув парка! грэнджер кивнул: — ну да, теперь они просто инсценируют погоню. вам удалось сбить их со следа еще у реки. но признаться в этом они не могут. они знают, что нельзя слишком долго держать зрителей в напряжении. Скорее к развязке! если обыскивать реку, то и до утра не кончишь. Поэтому они ищут жертву, чтобы с помпой завершить всю эту комедию. Смотрите! не пройдет и пяти минут, как они поймают Мон тэга! 208 209 — но как?.. — вот увидите. глаз телекамеры, скрытый в брюхе геликоптера, был те перь наведен на пустынную улицу. — видите? — прошептал грэнджер. — Сейчас появитесь вы. вон там, в конце улицы. намеченная жертва. Смотрите, как ведет съемку камера! Сначала эффектно подается улица. тревожное ожидание. улица в перспективе. вот сейчас какой нибудь бедняга выйдет на прогулку. Какойнибудь чудак, ори гинал. не думайте, что полиция не знает привычек таких чуда ков, которые любят гулять на рассвете, просто так, без всяких причин, или потому, что страдают бессонницей. Полиция сле дит за ними месяцы, годы. никогда не знаешь, когда и как это может пригодиться. а сегодня, оказывается, это очень кстати. Сегодня это просто спасает положение. о, господи! Смотрите! люди, сидящие у костра, подались вперед. на экране в конце улицы изза угла появился человек. внезапно в объек тив ворвался Механический пес. геликоптеры направили на улицу десятки прожекторов и заключили фигурку человека в клетку из белых сверкающих столбов света. голос диктора торжествующе возвестил: — Это Мон тэг! Погоня закончена! ни в чем не повинный прохожий стоял в недоумении, де ржа в руке дымящуюся сигарету. он смотрел на пса, не по нимая, что это такое. вероятно, он так и не понял до самого конца. он взглянул на небо, прислушался к вою сирен. теперь телекамеры вели съемку снизу. Пес сделал прыжок — ритм и точность его движений были поистине великолепны. Сверк нула игла. на мгновенье все замерло на экране, чтобы зрители могли лучше разглядеть всю картину — недоумевающий вид жертвы, пустую улицу, стальное чудовище в прыжке — эту гигантскую пулю, стремящуюся к мишени. — Мон тэг, не двигайтесь! — произнес голос с неба. в тот же миг пес и объектив телекамеры обрушились на человека сверху. и камера, и пес схватили его одновременно. он закричал. Человек кричал, кричал, кричал!.. наплыв. тишина. темнота. Мон тэг вскрикнул и отвернулся. тишина. люди у костра сидели молча, с застывшими лицами, пока с темного экрана не прозвучал голос диктора: — Поиски окончены. Мон тэг мертв. Преступление, со вершенное против общества, наказано. темнота. — теперь мы переносим вас в «Зал под крышей» отеля люкс. Получасовая передача «Перед рассветом». в нашей программе... грэнджер выключил телевизор. — а вы заметили, как они дали его лицо? все время не в фокусе. Даже ваши близкие друзья не смогли бы с увереннос тью сказать, вы это были или не вы. Дан намек — воображе ние зрителя дополнит остальное. о, черт, — прошептал он. Мон тэг молчал, повернувшись к телевизору, весь дрожа, он не отрывал взгляда от пустого экрана. грэнджер легонько коснулся его плеча. — Приветствуем воскресшего из мертвых. Мон тэг кивнул. — теперь вам не мешает познакомиться с нами, — продол жал грэнджер. — Это Фред Клемент, некогда возглавлявший кафедру имени томаса харди в Кембриджском университе те, это было в те годы, когда Кембридж еще не превратился в атомноинженерное училище. а это доктор Симмонс из Калифорнийского университета, знаток творчества ортега 212 213 — Мон тэг, — грэнджер крепко взял Мон тэга за плечо. — Будьте осторожны. Берегите себя. если чтонибудь случится с гаррисом, вы будете Экклезиаст. видите, каким нужным че ловеком вы успели стать в последнюю минуту! — но я все забыл! — нет, ничто не исчезает бесследно. у нас есть способ встряхнуть вашу память. — Я уже пытался вспомнить. — не пытайтесь. Это придет само, когда будет нужно. Че ловеческая память похожа на чувствительную фотопленку, и мы всю жизнь только и делаем, что стараемся стереть запечат левшееся на ней. Симмонс разработал метод, позволяющий воскрешать в памяти все однажды прочитанное. он трудился над этим двадцать лет. Мон тэг, хотели бы вы прочесть «рес публику» Платона? — о да, конечно! — ну вот, я — это «республика» Платона. а Марка авре лия хотите почитать? Мистер Симмонс — Марк аврелий. — Привет! — сказал мистер Симмонс. — Здравствуйте, — ответил Мон тэг. — разрешите познакомить вас с Джонатаном Свифтом, автором весьма острой политической сатиры «Путешествие гулливера». а вот Чарлз Дарвин, вот Шопенгауэр, а это Эйн штейн, а этот, рядом со мной, — мистер альберт Швейцер, добрый философ. вот мы все перед вами, Мон тэг, — аристо фан и Махатма ганди, гаутама Будда и Конфуций, томас лав Пикок1, томас Джефферсон и линкольн — к вашим услугам. Мы также — Матвей, Марк, лука и иоанн. они негромко рассмеялись. 1 Томас Лав Пикок — английский писатель и поэт, близкий друг Шелли. игассет1; вот профессор уэст, много лет тому назад в стенах Колумбийского университета сделавший немалый вклад в науку об этике, теперь уже древнюю и забытую науку. Пре подобный отец Падовер тридцать лет тому назад произнес несколько проповедей и в течение одной недели потерял сво их прихожан изза своего образа мыслей. он уже давно бро дяжничает с нами. Что касается меня, то я написал книгу под названием: «Пальцы одной руки. Правильные отношения между личностью и обществом». и вот теперь я здесь. Добро пожаловать к нам, Мон тэг! — нет, мне не место среди вас, — с трудом выговорил на конец Мон тэг. — всю жизнь я делал только глупости. — ну это для нас не ново. Мы все совершали ошибки, ина че мы не были бы здесь. Пока мы действовали каждый в оди ночку, ярость была нашим единственным оружием. Я ударил пожарника, когда он пришел, чтобы сжечь мою библиотеку. Это было много лет тому назад. С тех пор я вынужден скры ваться. хотите присоединиться к нам, Мон тэг? — Да. — Что вы можете нам предложить? — ничего. Я думал, у меня есть часть Экклезиаста и, может быть, коечто из откровения иоанна Богослова, но сейчас у меня нет даже этого. — Экклезиаст — это не плохо. где вы хранили его? — Здесь, — Мон тэг рукой коснулся лба. — а, — улыбнулся грэнджер и кивнул головой. — Что? разве это плохо? — воскликнул Мон тэг. — нет, это очень хорошо. Это прекрасно! — грэнджер повернулся к священнику. — есть у нас Экклезиаст? — Да. Человек по имени гаррис, проживающий в Янгстауне. 1 Ортега-и-Гассет — видный испанский писатель и философ XX века . 214 215 — Этого не может быть! — воскликнул Мон тэг. — нет, это так, — ответил, улыбаясь, грэнджер. — Мы тоже сжигаем книги. Прочитываем книгу, а потом сжигаем, чтобы ее у нас не нашли. Микрофильмы не оправдали себя. Мы постоянно скитаемся, меняем места, пленку пришлось бы гденибудь закапывать, потом возвращаться за нею, а это сопряжено с риском. лучше все хранить в голове, где никто ничего не увидит, ничего на заподозрит. все мы — обрывки и кусочки истории, литературы, международного права. Бай рон, том Пэйн, Макиавелли, христос — все здесь, в наших головах. но уже поздно. и началась война. Мы здесь, а город там, вдали, в своем красочном уборе. о чем вы задумались, Мон тэг? — Я думаю, как же я был глуп, когда пытался бороться собственными силами. Подбрасывал книги в дома пожарных и давал сигнал тревоги. — вы делали, что могли. в масштабах всей страны это дало бы прекрасные результаты. но наш путь борьбы проще и, как нам кажется, лучше. наша задача — сохранить знания, кото рые нам еще будут нужны, сберечь их в целости и сохраннос ти. Пока мы не хотим никого задевать и никого подстрекать. ведь если нас уничтожат, погибнут и знания, которые мы хра ним, погибнут, быть может, навсегда. Мы в некотором роде самые мирные граждане: бродим по заброшенным колеям, ночью прячемся в горах. и горожане оставили нас в покое. иной раз нас останавливают и обыскивают, но никогда не на ходят ничего, что могло бы дать повод к аресту. у нас очень гибкая, неуловимая, разбросанная по всем уголкам страны организация. некоторые из нас сделали себе пластические операции — изменили свою внешность и отпечатки пальцев. Сейчас нам очень тяжело: мы ждем, чтобы поскорее нача лась и кончилась война. Это ужасно, но тут мы ничего не мо жем сделать. не мы управляем страной, мы лишь ничтожное меньшинство, глас вопиющего в пустыне. Когда война кон чится, тогда, может быть, мы пригодимся. — и вы думаете, вас будут слушать? — если нет, придется снова ждать. Мы передадим книги из уст в уста нашим детям, а наши дети, в свою очередь, пе редадут другим. Многое, конечно, будет потеряно. но людей нельзя силком заставить слушать. они должны сами понять, сами должны задуматься над тем, почему так вышло, почему мир взорвался у них под ногами. вечно так продолжаться не может. — Много ли вас? — По дорогам, на заброшенных железнодорожных колеях нас сегодня тысячи, с виду мы — бродяги, но в головах у нас целые хранилища книг. вначале все было стихийно. у каждо го была какаято книга, которую он хотел запомнить. но мы встречались друг с другом, и за эти двадцать или более лет мы создали нечто вроде организации и наметили план действий. Самое главное, что нам надо было понять, — это что сами по себе мы ничто, что мы не должны быть педантами или чувство вать свое превосходство над другими людьми. Мы всего лишь обложки книг, предохраняющие их от порчи и пыли, — ни чего больше. некоторые из нас живут в небольших городках. жүктеу/скачать 4,02 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|