Университеттік білім беру жүйесінде латын тілін оқыту мəселесіне

Серия «Филология». № 3(67)/2012 
115 
ШЕТЕЛДІК  ҒАЛЫМДАР  МІНБЕРІ  
ТРИБУНА  ЗАРУБЕЖНЫХ  УЧЕНЫХ 
УДК 81 (574) 
У.М.Бахтикиреева 
Российский университет дружбы народов, Москва 
О казахской филологии:  взгляд извне 
В данной статье автором осмыслены некоторые актуальные вопросы казахской филологии и языково-
го  строительства  на  современном  этапе.  Изучая  научную  литературу  в  основном  на  русском 
и английском  языках,  автор  выстроил  свою  позицию  в  осмыслении  казахской  языковой  системы, 
литературы и шире — культуры. Показано, что интернационализация лексики в специальной научной 
и  технической  терминологии  облегчает  межъязыковые  контакты  и  одновременно  свидетельствует 
о развитии казахского языка. 
Ключевые слова: казахская языковая система, казахская литература, казахская культура, интернацио-
нализация лексики, межъязыковые контакты, тюркские языки. 
 
Неклассический  тип  рациональности,  как  известно,  концептуальным  образом  отличается 
от классического типа и актуализирует эпистемологическую позицию исследователя. Исследователь 
в  рамках  постнеклассического  типа  научной  рациональности  не  может  не  быть  пристрастным 
(Е.Ф. Тарасов, В.П. Синячкин и др.). По нашему мнению, исследователь всегда был пристрастен, не-
зависимо  от  типа  рациональности,  но  в  условиях  информационного  общества  он  не  старается  свое 
пристрастие завуалировать. 
Что  мне  хотелось  бы  вынести  для  обсуждения  в  «Вестнике  КарГУ»,  широко  известном  в 
Республике Казахстан и далеко за его пределами? 
Будучи  диаспоральным  представителем  казахского  этноса  и  филологом  (русистика  и 
англистика),  я  одновременно  занимаюсь  теоретическими  вопросами  казахского  языка  и  культуры. 
Роль манкурта за пределами казахстанского ареала в его современном государственном оформлении 
меня  не  прельщает,  потому  в  круг  моих  научных  интересов  входят  скромные  исследования, 
связанные с казахской филологической наукой. 
Поскольку мои познания зиждятся на научной литературе, созданной в основном на русском и 
английском  языках,  у  меня  выстроилась  своя  позиция  в  осмыслении  казахской  языковой  системы, 
литературы и шире — культуры. Выражаю надежду на то, что некоторые мои рассуждения предста-
вятся специалистам интересными: 
1.  О современных дискуссиях в отношении перехода на иную графику 
Казахская  языковая система формировалась в  достаточно сложном контексте  исторических ка-
таклизмов, пережитых казахским этносом. Мои познания из истории развития казахского языка по-
зволяют  мне  присоединиться  к  мнению  известного  ученого  из  Узбекистана  Маханбета  Джусупова, 
которое  представлено  полностью  на  страницах  его  учебного  пособия.  Приводим  цитату  ученого: 
«История  народа  не  бывает  мононаправленной.  Так,  географическая  полиустроенность  казахского 
народа  не  повлияла  на  его  языко-речевое  поведение, но  повлияла  на  отражение  казахского  языка  и 
казахской звучащей речи на письме. Поэтому современное казахское общество в смысле письменно-
сти  неоднородное.  В  Казахстане  —  кириллица;  у  казахов  Китая  —  сингармонизированное  арабское 
письмо,  адаптированное  к  тюркскому  (казахскому)  сингармонизму,  созданное  в  начале XX в. 
А. Байтурсыновым;  у  казахов  Турции  —  латинское  письмо;  у  казахов  Монголии  —  кириллица  (как 
в Казахстане). При этом средство общения одно — казахский язык. Переход на другую графику кос-

У.М.Бахтикиреева  
116 
Вестник Карагандинского университета 
нется  и  их.  Кстати,  сейчас  все  они  владеют  (или  почти  все  владеют)  кириллицей.  В  случае  смены 
графики в Казахстане им тоже придется переучиваться» [1; 25,26]. 
Проблема перехода на иную графику далеко не праздная. Дело в том, что в век лавинообразного 
потока информации, за которой должен следить любой исследователь, необходимо будет затрачивать 
время  и  энергию  на  освоение  латинской  графики.  А  потом  новые  поколения  исследователей  казах-
ского языка и культуры будут вынуждены тратить время, переключаясь на кириллическую кодиров-
ку. Переключение с одного кода на другой требует затраты энергии, но грамотный исследователь вы-
нужден это делать для того, чтобы ознакомиться с накопленными знаниями на той или иной графике. 
Может  ли  кто-то  с  уверенностью  сказать  о  том,  сколько  лингвистов  обращается  к  тому  наследию, 
которое оставлено нам предыдущими учеными-казаховедами на арабской или латинской графике? 
В цепочке преемственности знаний образовались помехи в передаче информации от одного 
поколения  к  другому.  Целые  пласты  опыта,  выработанного  за  многие  века  предыдущими  поколе-
ниями казахов и запечатленные в письменной форме на разной графике, остаются во многом невос-
требованными. 
2.  О внутренней детерминанте казахского языка 
Преданное школярство научной и интеллектуальной жизни в России за последние два века было 
отмечено постоянными попытками адаптировать западные образцы наук. И это не могло не сказаться 
на  казахском  языкознании.  Казахстанская  наука  воспринимала  западноцентристские  теории  во  вто-
ричном их изложении (с русского, в основном). Мы сейчас стали осознавать, что развитие лингвис-
тической науки могло быть более многогранным и плодовитым в отношении тюркских языков, в ча-
стности казахского языка. Об этом говорил не только Трубецкой, но и другие, оставшиеся без особых 
откликов  и  научных  рефлексий. Л.В. Щерба  призывал  к  тому,  чтобы  «грамматики  разных  нацио-
нальностей в пределах Союза (ССР) должны, прежде всего, сбросить с себя иго русской грам-
матики <…> грамматика и словарь каждого языка обязательно были составлены совершенно 
независимо от других языков! Каждый язык должно рассматриваться как нечто вполне само-
давлеющее,  и  лишь  затем  в  целях  методических,  для  облегчения  взаимного  обучения,  можно 
проводить сравнение двух языковых систем» [2; 317].  
Г.П. Мельников в 70-х годах подвергал критике стремление установить любым путем в системе 
тюркских  языков  аналогичные  категории  русского  языка,  ведущее  к  усложнению  и  чрезмерной  на-
грузке теории (знания) данных языков. 
В частности, ученый указывает на то, что всякое распределение лексического материала на фор-
мальные грамматические ряды слов (напр., на части речи) препятствует универсальности использо-
вания  слова  в  роли  члена  предложения.  По  мнению  ученого,  дифференциация  слов  по  частям  речи 
противоречит  определяющей  тенденции  в  развитии  строя  языка,  представляющей  те  ограничения, 
в рамках которых языковая система должна выполнять свои функции [3; 125].  
Статья  Щербы  «К  вопросу  о  двуязычии»  вышла  в  свет  в 1974 г.,  после  работы  Мельникова. 
Спустя год, в 1975 г., независимо от нее, Сулейменов пишет о необходимости пересмотра основопо-
лагающих  построений  в  отечественной  лингвистике.  Предлагалась  программа  пересмотра  взглядов 
индоевропеистики  на  тюркологию: «Тюркское  языкознание,  являясь  младшим  детищем  индоев-
ропейского, послушно повторило цели, методы и ошибки своей родительницы. Много общего 
в начальной истории двух наук, порой совпадения были буквальные. Но индоевропеисты в отличие 
от тюркологов  отказывались  от  своих  ошибок,  тогда  как  вторые  продолжали  их  развивать.  Против 
метафизического  применения  приемов  индоевропейской  лингвистики  в  изучении  тюркских  языков 
выступал  в  свое  время  Н.Я.Марр (1937 г.). Он  говорил  о  том, что  тюркские  языки  «генетически  не 
только не разъяснены, но и не освещены ни в какой мере» [4; 208–262] (но О. Сулейменова предпо-
чли уподобить «скотине, допущенной в русские древности», а «свои» устно уличали его в том, что 
«продался русским за комсомольские премии», третьи — в «пантюркизме», «сионизме», четвертые — 
в «панславизме»).  
О.O. Сулейменов, ссылаясь на труды Н.Я. Марра, пытался в 1975 г. привлечь внимание к языко-
вым проблемам, которые в случае проявления заинтересованного пересмотра могли бы стать сейчас 
основой для многих научных изысканий и уберечь от дальнейших ошибок. Эта насущная проблема 
остается  одной  из  основных  и  в  последних  книгах  лингвиста  О.О. Сулейменова: «Язык  письма» 
(1998), «Тюрки в доистории» (2002). 
История развития науки о философии языка, о языке могла и может пойти другим путем. На эту 
возможность указывала Э.Д. Сулейменова в 1982 г., сравнивая научные концепции арабского фило-

О казахской филологии: взгляд извне 
Серия «Филология». № 3(67)/2012 
117 
софа Абу Хаййана ат Таухиди и Вильгельма фон Гумбольдта [5], которые практически не подверга-
ются  научной  рефлексии  в  российской  лингвистике.  Особую  важность  для  казахского  языкозна-
ния  имеют  труды  русского  ученого-системолога  Г.П. Мельникова.  Лингвистическая  концепция 
ученого суть системная типология языков.  
Подвергая  осмыслению  внутренние  формы  четырех  морфологических  типов,  выделенных  фон 
Гумбольдтом, Мельников на основе трудов основоположников системной лингвистики обосновывает 
внутренние  детерминанты  четырех  типов  языков.  Лингвистическая  концепция  ученого  позволяет 
расширить исследовательское поле не только общего языкознания, но и частного, в том числе казах-
ского. «Системная типология языков» [6] важна для осмысления и описания внутренней детерминан-
ты  казахского  языка,  ценна  и  для  теории  языковых  контактов,  казахско-инонационального  билин-
гвизма, теории перевода и в целом для дисциплин, относимых к антропоцентрической парадигме со-
временного языкознания: когнитивной лингвистике, этно (психо) лингвистике, лингвокультурологии, 
социолингвистики. 
Пытаясь понять, почему российский филолог не знает казахскую культуру, запечатленную в пе-
реводной литературе (например, поэзию жырау, которую мы расцениваем как часть  ядра казахской 
культуры), я пришла к выводу о том, что переводы на русский язык были осуществлены без глубоко-
го понимания внутренней детерминанты казахского языка, тесно переплетенной со всеми фор-
мами  казахской  культуры.  В  отличие  от  внутренней  формы  русского  языка,  которую 
Г.П. Мельников определяет как событийную, внутренняя форма казахского языка — (качествен-
но-) признаковая. И если бы профессиональные переводчики не стремились втиснуть форму казах-
ского языка в метрику русского стихосложения, мы бы имели достойное представление поэзии жы-
рау, которая, кстати, не имеет аналогов в мировой культуре. Качественно-признаковая детерми-
нанта казахского языка может быть адекватно выражена на русском языке при «эксплуатации» син-
таксических возможностей последнего. Русские причастия, деепричастия, причастные и деепричаст-
ные  обороты,  краткие  прилагательные  способны  адекватно  отражать  посыл  автора,  его  мысль,  его 
обращение к читателю. 
3.  Казахско-русский (русско-казахский) билингвизм: деформация или реформация языкового соз-
нания казахов? 
Ползучая экспансия Российской Империи формата XVII–XIX вв. и этноязыковое строительство 
СССР  отразились  на  сознании  казахского  этноса  (как  отразилась  бы  любая  экспансия,  на  которую 
обречены этносы, не способные на определенном этапе исторического развития самостоятельно от-
стоять свою государственную независимость). Для судьбы этноса, его опыта освоения окружающей 
действительности,  выработанного  предшествующими  поколениями  казахов,  и  казахской  культуры 
в целом  взаимодействие  с  метрополией  во  многом  стало  определяющим  и  самоценным.  Казахская 
культура  приобрела  новые  цивилизационные  формы;  восточная,  точнее,  центральноазиатская  па-
радигма казахского этноса поменялась во многом на европейскую в ее так называемой вторич-
ной  модели.  Ведь  приобщение  к  европейским  культурным  формам  шло  через  русский  язык  и  рус-
скую науку и культуру. Отодвигая собственно казахскую ментальность, раздвигая мировидение, ка-
захский этнос менялся. 
Колониальная политика царской России и господство советской идеологии оставили свой неиз-
гладимый след в казахской культуре. Россия, начавшая испытывать комплекс неполноценности перед 
европейским  миром,  особенно  в  период  царствования  Петра,  была  озабочена  «окультуриванием» 
русского человека. Вторичность «окультуривания» народов, входивших в состав империи, очевидна. 
Только  одно  определение  «инородец»  служило  маркером  для  выделения  «своих»  и  «чу-
жих/иных/других».  Казах,  как  и  многие  другие  «инородцы»  в  составе  сложной  конфигурации  Рос-
сийской, а затем Советской Империи, всегда ощущал себя «внутренним иным». С одной стороны, 
раздвигались рамки мировидения, в определении фон Гумбольдта, с другой — этнический язык 
из ядра языкового сознания многих казахов уходил на периферию.  
По мнению ученого-русиста из Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН, использо-
вание русского языка как мощного формообразующего средства в политической сфере общественно-
го сознания; вхождение через посредство русского языка терминов и понятий мировой политической 
теории и практики в фонетически, морфологически и семантически адаптировавшихся национальных 
языках;  формирование  национальных  форм  правового  общественного  сознания;  национального  на-
учного  сознания,  вхождение  в  национальные  языки  научной  терминологии  всех  областей  научного 
знания из научного русского языка; возрастание роли русского языка в национальных формах рели-

У.М.Бахтикиреева  
118 
Вестник Карагандинского университета 
гиозного сознания (употребление русского языка как средства полемики не только с христианством 
в целом, но и с исламом, иудаизмом; активизация употребления русского языка в деле формирования 
новых,  альтернативных  религиозных  форм  общественного  сознания  в  национальных  сообществах 
СНГ; активное употребление русского языка в качестве средства в сфере эстетической формы обще-
ственного  сознания;  функционирование  русского  языка  в  качестве  формирующего  и  развивающего 
средства  национальных  форм  этического  сознания,  философской  формы  общественного  сознания 
при доминирующей роли русского языка — неоспоримый факт [7;157]. 
Возьмем  самый  заметный  пример.  Интернационализация  лексики  наблюдается  в  специальной 
научной  и  технической  терминологии.  Ее  общность  облегчает  межъязыковые  контакты  и  одновре-
менно свидетельствует о развитии казахского языка. Показателен тот факт, что в двух разносистем-
ных  языках  лексика  образуется  по  сходной  словообразовательной  модели.  Например,  прилагатель-
ные:  имперский,  империялық;  индукционный,  индукциялық;  индустриальный,  индустриялық; 
интернациональный, интернационалдық; гуманистический, гуманистік; реалистический, реалистiк; 
символический, символдық; социалистический, социалистiк; максимальный, максималдық; механиче-
ский, механикалық образованы непосредственно от исходных основ индукция-, индукция; индустрия-, 
индустрия;  интернационал-,  интернационал;  гуманист-,  гуманист;  реалист-,  реалист;  символ-, 
символ; социалист-, социалист; механ-, механ; и мн.др. 
А  такие  существительные,  как:  гуманист,  интервью,  инфляция,  император,  иммиграция, 
максимализм, максимум, механизация, механизм, механик, механика; металл, металист, металлург, 
металлургия;  метаморфоза,  метатеза,  метафора,  методология,  миграция,  миссия  и мн. др. 
полностью перенесены в казахский язык. 
Интересен и такой факт: на основании проведенного исследования в РУДН и МГИМО выясни-
лось, что большинство студентов — этнических казахов, обучающихся в российских вузах, не могут 
назвать основополагающие концепты культуры на казахском языке (даже такие, как Млечный путь). 
И этническая размытость по сравнению с другими студентами из стран СНГ характерна для казахов. 
В то же время мы можем назвать сотни имен казахов, овладевших русским языком, но не говорящих 
на этническом. И большинство из них подлинно творческие личности, с глубокой мировоззренческой 
позицией, которые в маргинальной ситуации восходят к национальному самосознанию, преодоле-
вая в себе двойственную неопределенность (этническая идентичность — казахская, а языковая иден-
тичность — русская).  
Об этом писал в 1997 г. Мурат М.Ауэзов. Говоря о русскоязычных казахах-писателях, он отме-
чает:  «Национальный  язык  в  этом  случае  становится  объектом,  на  повышение  общественной 
роли которого направлены его усилия, хотя в собственной практике он может предпочесть тот 
язык, которым лучше владеет как средством достижения своих мировоззренческих целей. <…> 
Совокупная деятельность творческих личностей, преодолевших уровень маргинальности и обретших 
себя в качестве субъектов национальной культуры, способствует, в конечном итоге, снятию противо-
речий двумя ее «ветвями» и решению общих задач ее развития» [8; 208,209].  
4.  О перспективах казахского языка и культуры 
В  последние  два  десятилетия  идет  переосмысление  и  описание  многих  аспектов  тюркологии, 
причем  на  всех  уровнях  языка.  Очевидно,  что  многие  вопросы  истории  развития  культур  и  языков 
будут корректироваться в соответствии с новыми исследованиями, проливающими свет на развитие 
казахской письменной культуры.  
В вышедшем в 2003 г. научном издании «История и теория древнетюркского письма» известный 
ученый-тюрколог А.С. Аманжолов на основании своего фундаментального исследования заключает: 
«Наличие у древних тюрков древнегреческого алфавита, характерного для середины I тысячелетия до 
н.э., и тюркского рунического алфавита, возникшего, судя по всему, не позже середины I тысячеле-
тия до н.э., недвусмысленно указывает на поразительное совпадение исторических судеб этих близ-
кородственных алфавитов в долине Или и свидетельствует о древнейшей письменной традиции тюр-
коязычных племен. <…> Ранние типы письма (пиктография, идеография), засвидетельствован-
ные  на  территории  Казахстана,  отражают  этапы  развития  прототюркской  цивилизации  при 
непременной организующей роли языка и письменности. <…> Палеографический анализ древне-
тюркских рун, в свою очередь, приводит к выводу о весьма ранней дате сложения тюркского руниче-
ского алфавита в Южной Сибири и Семиречье — не позже середины I тысячелетия до н.э. Этот алфа-
вит обнаруживает близкую генетическую связь, во-первых, с ранними типами древнегреческого ал-
фавита  (особенно  с  малоазийскими  и  италийскими),  и  во-вторых,  с  северносемитско-финикийским 

О казахской филологии: взгляд извне 
Серия «Филология». № 3(67)/2012 
119 
(в том числе с ранним арамейским) и южносемитскими алфавитами. Вместе с тем тюркский руниче-
ский алфавит выступает как очень богатая и вполне самостоятельно сложившаяся графическая сис-
тема.  Тесная  генетическая  связь  тюркских  рунических  знаков  с  ранними  семитскими,  древнегрече-
скими, италийскими и малоазийскими буквами объясняется тем, что тюркский рунический алфавит 
прошел долгий путь развития и, по-видимому, восходит к древнейшему общему источнику алфавит-
ных письменностей. <…> Для решения проблемы происхождения тюркского рунического алфавита 
важное значение приобретает гипотеза о древнейшей генетической общности тюркских языков с ин-
доевропейскими»[9; 307,308]. 
В этом контексте особенно нелепыми представляются мысли западноевропейских исследовате-
лей,  взиравших  на  тюркские  языки  (или  «урало-алтайские  наречия»),  как  на  примитивные  языки 
(«недобелочеловеков»  в  западном  понимании).  Например,  О. Бетлингк  в  связи  с  навеянными  этно-
психологическими  идеями  Г. Штейнталя,  писал,  что  «гармония  гласных  в  урало-алтайских  язы-
ках — это лишь одна из форм проявления «косности урало-алтайцев, свойственной их культуре 
и  мышлению,  и  даже  физиологии»».  Б. Мальмберг  был  уверен,  что  наличие  гармонии  гласных  в 
языке  следует  рассматривать  как  проявление  «примитивности»  этого  языка [6; 328, 329]. Другие 
(например Виоле ле-Дюк), вообще считали кочевников «трутнями» человечества» [10; 5]. 
Аналогичную А.С. Аманжолову точку зрения о связи тюркских языков с индоевропейскими вы-
сказывает российский ученый (г.Москва) В.А. Чудинов, который в своей статье «Были ли германцы 
прежде тюрками? (к постановке проблемы)» [11] пишет о том, что первая стадия развития герман-
ских языков — это тюркская, а вторая — их русификация. И только пройдя ее, они стали древне- и 
среднегерманскими. По его мнению, «первая, чисто тюркская стадия — самая сложная для реконст-
рукции». Тем не менее ученый приводит довольно интересные аргументы, доказывающие выдвину-
тую им гипотезу примерами на лексическом и графическом уровне. 
Ссылаясь на работу Л.Н.Рыжкова «О древностях русского языка» (М., «Древнее и современное», 
2002), В.А. Чудинов приводит цитату из древнего скандинавского источника XIV в. «Описание зем-
ли»: ««В начале всех достоверных рассказов на северном языке говорится, что север заселили тюрки 
и  люди  из  Азии.  Поэтому  с  уверенностью  можно  сказать,  что  вместе  с  ними пришел  на  север  и 
язык, который мы называем северным и распространился этот язык по Саксланду (то есть Саксо-
нии), Данморку (то есть Дании) и Свитьод (то есть Швеции), Норвегии и по некоторой части Энг-
ланда (то есть Англии)». 
Из этой цитаты ясны два очень важных факта: древние германцы были тюрками, и они называли 
свой прагерманский язык северным. Это очень важное свидетельство, однако оно подлежит провер-
ке» (В.А. Чудинов). 
Наши  исследования  английского  и  казахского  языков  позволяют  нам  поддержать  гипотезы 
В.А. Чудинова не только на лексическом уровне, но и на грамматическом, особенно в части выраже-
ния  временных  форм.  Интересным  представляется  то,  что  поэзия  жырау  адекватно  переводится  на 
русский язык и в размере стиха, который принято называть греческим гекзаметром. 
В  сочинении  «По  ту  сторону  добра  и  зла»,  в  отделе  первом  «О  предрассудках  философов» 
(в пункте 20), Ницше  выдвигает  тезис  об  «удивительном  сходстве  всего  индийского,  греческого  и 
германского философствования», выводя его из «родства языков, благодаря общей философии грам-
матики, то  есть  благодаря  бессознательной  власти  и  руководительству  одинаковых  грамматических 
функций». Ницше не отрицает возможности существования иных, по сравнению с индийским, грече-
ским  и  германским  философствованием,  типов  философствования,  иных  объяснений  мира,  т.е.  он 
считает, что двери в здание, именуемое философией, не закрыты и для других народов, объединяе-
мых иными языками и наречиями. Так, например, по мнению Ницше, с большой вероятностью мож-
но предположить, что «философы урало-алтайских наречий (в которых хуже всего развито поня-
тие «субъект») иначе взглянут «в глубь мира» и пойдут иными путями, нежели индогерманцы и 

жүктеу/скачать 1,66 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: