Активизация словообразовательных моделей окказиональных

Активизация словообразовательных моделей
 
… 
Серия «Филология». № 4(60)/2010 
23 
Одним из самых ярких свидетельств уникальности авторской картины мира выступает словооб-
разовательный уровень, в частности, такие случаи использования словообразовательных средств, ко-
торые мы относим к окказиональным. Окказиональные языковые единицы приобретают такое свой-
ство одноразовости, невоспроизводимости в речи именно на словообразовательном уровне, в сферу 
действия которого входят словообразовательные и / или словоизменительные аффиксы, словообразова-
тельные модели (СМ) и словообразовательные типы, способы словообразования. Весь этот круг вопро-
сов нашел отражение в многовекторной терминологически и понятийно научной литературе [1–4]. 
Одно из важных условий анализа словообразовательного уровня (как, впрочем, и любого друго-
го  языкового  уровня) — проблема  выбора  автором  тех  или  иных  языковых  средств  и  определение 
характера и частоты их употребления, что может стать основой выявления не только особенностей 
рассматриваемого текста, но и особенностей авторской картины мира в целом. Именно поэтому рас-
смотрение вопроса об активизации отдельных словообразовательных моделей окказиональных слов 
представляется нам актуальным, поскольку позволяет наметить смысловые сгустки художественного 
текста, занимающие вполне определенное место в картине мира автора, в его способах изображения 
действительности [1]. Проблема окказионального слова в художественном тексте относится к числу 
одной  из  самых  актуальных  в  языкознании,  и  лингвистика  вводит  в  научный  оборот  исследования 
творчества  новых  авторов.  В  этом  смысле  творчество  современной  нам  поэтессы  Б.Ахмадулиной, 
безусловно, представляет интерес и даёт богатый языковой материал, требующий всестороннего ос-
мысления и фиксации [2–4]. 
Так, анализ языкового материала наглядно демонстрирует выборность, избирательность отдель-
ных  её  элементов,  как  отдельных  способов  словообразования,  так  и  предпочтительности  в  выборе 
словообразовательных аффиксов. Но проявление тенденций, характерных для словообразования ли-
тературного языка, характерно и в вопросе описания авторской картины мира. Так, в литературном 
языке и в континууме языковых реализаций текста наиболее продуктивным выступает суффиксальный 
способ словообразования в пределах всех частей речи (отметим, что на суффиксальный способ образо-
вания слов приходится более 60 % от общего числа производных слов и в литературном языке). 
Наиболее активно действует суффиксальное словообразование в области образования имен су-
ществительных. 
Так, одной из продуктивных моделей, наряду с активным образованием абстрактных имен (ср.: 
чудо-лунность,  чуланность,  пригожесть),  становится  словообразовательная  модель  со  значением 
‘лицо’.  В  системе  языка  данное  словообразовательное  значение  передается  рядом  продуктивных  и 
непродуктивных суффиксов — тель-, -ец-, чик-, -ник, -ач и других (ср.: руководитель, гордец, развед-
чик,  трюкач).  В  окказиональном  словообразовании  Б.Ахмадулиной  нами  отмечен  единственный 
суффикс -тель. Такая избирательность — характерная черта авторской картины мира, в которой лю-
бой  элемент  должен  стать  узнаваемым,  маркированным  в  пределах  пространства  текста  и  (шире) 
творчества в целом, он также позволяет сохранять некое смысловое единство впечатлений и строго 
регулируется автором. 
 
Ну что ж, земля, сегодня — отдых мой, 
Ликую я — твой добрый обыватель, 
Вдыхатель твоей влажности густой, 
Твоих сосулек тёплых обрыватель. 
«Воскресный день». 1961 [5; 56] 
 
Особенностью функционирования окказиональных единиц становится тот факт, что зачастую в 
пределах стихотворной строки или строфы автор помещает или противопоставляет узуальное слово и 
окказиональное.  Такое  «соседство»  призвано  актуализировать  в  сознании  читателя  неожиданные  с 
точки зрения языковой системы ассоциации, которые вполне и закономерно согласуются с образным 
рядом текста. 
СМ прилагательных «сущ.+ -н (ый)» (ср.: железный, партийный) также может быть названа од-
ной  из  самых  продуктивных,  хотя  окказиональность  создается  за  счет созданного  в  пределах  слова 
семантического  сдвига,  который  проявляется  в  присвоении  идеи  признаковости  словам,  лишенным 
такого статуса в литературном языке. Ср.: 
 

Исенова Ф.К. 
24 
Вестник Карагандинского университета 
Я слышала когда-то, 
Мне слышалось иль выдумано мной 
Безвыходное низкое контральто 
Вулканный выдох глубины земной. 
«Поступок розы». 1985 [С. 407] 
 
Такой же продуктивностью, как и в литературном языке, характеризуется суффиксальное слово-
образование  наречий.  Окказиональность  таких  случаев  создается  за  счет  такого  же  семантического 
сдвига или нарушения правила сочетаемости производящей базы и словообразовательного аффикса 
при  сохранении  внешних  атрибутов  образования  узуального  слова,  в  частности,  это  положение  на-
глядно  демонстрирует  ряд  окказиональных  наречий,  образованных  по  высокопродуктивной  модели 
«относительное прилагательное + -о-». Ср.: 
 
Бесчинствуй и пофыркивай моторно. 
В чужом дому плачь домовым в трубе. 
«Павлу Антокольскому». 1956 [C. 15] 
Или: 
То добрый пес. Но, замирая 
И победительно сопя, 
надменным взглядом самурая 
он сможет защитить себя. 
«Живут на улице Песчаной…». 1958 
 
Мощным  потенциалом  обладают  окказиональные  имена,  образованные  при  помощи  нулевой 
суффиксации.  Последняя  подвергается  «остракизму»  с  различных  позиций  главным  образом  в 
школьной грамматике, но именно в пределах художественного текста такие образования становятся 
наиболее выразительными: 
 
Я вас люблю, красавицы столетий, 
за ваш небрежный выпорх из дверей, 
за право жить, вдыхая жизнь соцветий 
и на плечи накинув смерть зверей. 
«Я вас люблю, красавицы столетий…». 1973 [C. 191] 
 
Такие слова в пределах контекста приобретают необходимую автору сжатость и динамизм, за-
ложенный потенциально в глагольной производящей базе (ср.: выпорхнуть — выпорх, расплываться 
— расплыв, угомониться — угомон), и вместе с тем, словом приобретается некая завершенность кар-
тины,  в  которой  главным  оказывается  не  то,  что  происходит,  изменяется, а  фиксируется  автором  в 
виде наглядной картины, наполненной эмоциями и помещенной во время, которое сгущается и ста-
новится живым, подвижным или кратковременным. 
В образовании имен существительных отмечаются также менее продуктивные способы, характе-
ризующиеся яркой стилистической окрашенностью словообразовательного средства (ср.: книж-ищ-е). 
Можно  утверждать,  что  и  стилистические  ресурсы  словообразования,  в  частности,  стилистическая 
окраска (разговорность, просторечие, шутливость) или стилистические оттенки (уменьшительности, 
увеличительности)  становятся  весьма  устойчивыми  в  пределах  текста,  а  потому  выступают  яркой 
чертой авторской картины мира. Эта картина мира насыщена эмоционально наполненными, противо-
борствующими смыслами. 
 
Растает снег. Я в зоопарк схожу. 
С почтением и холодком по коже 
Увижу льва и: − Это лев! − скажу. 
Словечко и предметище не схожи. 
«Таруса». 70-е [C. 215] 
 

Активизация словообразовательных моделей
 
… 
Серия «Филология». № 4(60)/2010 
25 
Префиксация, как и суффиксация, — один из самых продуктивных способов словообразования. 
Префиксы обладают большой смысловой нагрузкой: они не обладают свойством грамматической из-
менчивости,  но  вносят  существенный  вклад  в  лексическое  значение  слова.  Известно,  что  наиболее 
продуктивно  используется  префиксация  в  образовании  глагольных  форм.  Нами  отмечены  случаи 
префиксального глагольного словообразования и продуктивность отдельных моделей (например, СМ 
глаголов «с префиксом от-+ глаг.») в текстах Ахмадулиной. Ср.: 
 
Ещё пишу: отвьюжило, отмглилось, 
Оке наскучил закадычный лёд, 
Но в это время чья-то власть и милость 
«Спи!» — говорит и мой целует лоб. 
«Милость пространства». 10 марта. 1981 
Или СМ «воз- + глаг.»: 
Воскресни же — ты воскрешён уже. 
Велик и леп, восстань великолепным. 
Я повторю и воздымлю в уме 
Твой первый свет в моём окошке левом. 
«Вослед 27-му дню февраля». 1981 [C. 262]. 
 
В последнем случае префикс воз- является носителем временного смысла начала процесса (ср.: 
синонимичная  приставка — за-).  Сам  префикс  крайне  редко  используется  в  языке,  он  характерен, 
скорее, для устаревших слов, и его использование Б.Ахмадулиной свидетельствует о некотором тяго-
тении к архаичности слога. 
Особую  роль  в  образовании  глагольных  форм  приобретает  и  морфологическая  окказиональ-
ность, связанная с переосмыслением парадигм слова: в частности, образование форм 1-го лица глаго-
лов «нарушенной» семантики (ср.: размытость позиции субъектного актанта в значении глагола воз-
дымить). 
Продуктивна префиксация и в образовании окказиональных имен существительных, например: 
 
…Столько раз 
Я знала здесь печаль, и гордость, 
и нежную шагов нетвёрдость, 
и нежную незрячесть глаз. 
«Сон». 1965 [C. 102] 
Лишь в полночь меркнет полдень белоснежный, 
Оставив блик для рыбы и блесны. 
Преобладанье призелени нежной 
Главенствует в составе белизны. 
«Мне дан июнь холодный и пространный…». 1985 [C. 432] 
 
В первом случае речь идет о модели существительных «не-+сущ.», имеющей общее значение — 
«полное отсутствие того, что названо производящей основой», и усиливающейся неоднократным по-
втором звукосочетания не (нежную, нетвёрдость, незрячесть). Во втором случае — призелень — о 
модели «при- + сущ.», имеющей значение «неполное наличие того, что названо производящей осно-
вой». Первая модель — высокопродуктивная, вторая — продуктивна в меньшей степени. 
Интересно  отметить,  что  продуктивные  в  литературном  языке  префиксальные  словообразова-
тельные модели имен прилагательных в текстах не отмечены, что может быть вызвано их семантиче-
ской «пустотой» и невостребованностью в пространстве художественного текста. 
Отдельные  способы  словообразования  встречаются  только  в  пределах  одной  части  речи,  речь 
идет, в частности, о префиксально-суффиксальном способе словообразования. Отмеченные нами мо-
дели могут реализовывать частные словообразовательные значения, варьирующиеся, как и в литера-
турном  языке,  в  широком  диапазоне  предметных  и  абстрактных  значений  (ср.:  безглыбье,  заумие), 
например: 
 

Исенова Ф.К. 
26 
Вестник Карагандинского университета 
Зато, её любившие, брезгливы 
Ко мне чернила, и тетрадь гола. 
Рак на безрыбье или на безглыбье 
Пригорок − вот вам рыба и гора. 
«Таруса». 70-е [C. 213] 
 
Так зорко, что уже подслеповато, 
Так чутко, что в зауми звенит, 
я стерегу окно, и непонятно: 
чем сам себя мог осветить залив? 
«Темнеет в полночь и светает вскоре…». 1985 [C. 410] 
 
Обращает на себя внимание активизация словообразовательных моделей сложных слов. Можно 
говорить  о  приверженности  поэтического  языка  к  образованию  сложных  понятий.  Сложное  слово 
обладает стилистической окраской книжности благодаря сферам своего функционирования и резкой 
противопоставленности разговорной речи, где доля сложных слов естественно мала. Сложное слово в 
тексте является не только стилистически маркирующим ситуацию знаком, но и во многом обладает 
свойством особого видения окружающего мира, сложного и противоречивого одновременно. 
Образование сложных слов характеризует главным образом имена, существительные и прилага-
тельные. Для имен существительных это активизация словообразовательных моделей с различными 
суффиксами — j-, -т’j-, -н’j-, например: 
 
Я целовала крутолобье волн, 
просила море: − Притворись водою! 
Страшусь тебя, словно изгнали вон 
в зыбь вечности с невнятною звездою. 
«Таруса». 70-е [C. 215] 
Или: 
О слово, о несказанное слово! 
Оно во мне качается смелей, 
чем я, в светопролитье небосклона, 
качаюсь дрожью листьев и ветвей. 
«Я лишь объём, где обитает что-то…». 1982 [C. 317] 
 
Подобная  активность  словообразовательных  суффиксов  может  быть  охарактеризована  и  как 
стремление автора к фонетической (звуковой) орнаментовке стихотворной строки, поскольку средне-
язычный звук (j), входящий в состав суффиксов, создает совершенно определенный звуковой и рит-
мический эффекты. 
Так же активны сложные имена прилагательные. Ср.: 
 
В том главное значение стены, 
Что скрыт за нею город сумасходный. 
Он − близко − только руку протяни. 
Но есть препона совладать с охотой 
иметь. Не возымей, а сотвори 
всё надобное, властелин свободный. 
«Стена». 1984 
 
Б.Ахмадулина как мастер слова из обыденных лексических единиц извлекает гамму смысловых 
метонимических (ср.: жадно-дышащ, всемирно-сущий, узко-стройный и др.) приращений, которые и 
созданы с помощью комплекса метафорически и параллельно метонимически употреблённых лекси-
ческих единиц, номинально не обладающих никакими аксиологическими свойствами. 
К  случаям  окказионального  словообразования  мы  относим  и  окказиональные  прилагательные, 
образованные путем слож ения (ср.: белонощный, многонервный, многоязыкий, общедетский). Пер-

Активизация словообразовательных моделей
 
… 
Серия «Филология». № 4(60)/2010 
27 
вая часть таких слов — префиксоиды много-, обще- — при своей семантической однотипности в ли-
тературном языке, безусловно, расширяет свое чисто узуальное значение. 
Окказиональные прилагательные ничем не отличаются от узуальных по способу словообразова-
ния и по общим модельным значениям, нарушение нормы здесь заключается в том, что таких сочета-
ний  значений  нет  в  языке  в  пределах  одного  слова.  На  наш  взгляд,  говорить  о  том,  что  семантика 
этих слов препятствовала образованию таких соединений, нельзя. Скорее всего, мы имеем дело с за-
полнением «пустых клеток» в лексической системе языка, т.е., как было сказано выше, эти окказио-
нальные  образования  не  противоречат  норме,  просто  язык  в  таких  лексемах  не  нуждался,  не  было 
необходимости их создавать и использовать. 
Ещё один смешанный способ образования сложных имен, как и в литературном языке, — суф -
ф ик са л ь но-сложный, или сложение в сочетании с суффиксацией (материально выраженной или 
нулевой), также действует в образовании имен прилагательных: 
 
− Всё так и есть! Душепогубный цвет 
Смешал тебя! Какой ещё Нефёдов? 
«Черёмуха трёхдневная». 1981 [284] 
Нет у тебя иного знанья: 
для вечных наущений двух, 
для упованья и терзанья 
цветёт твой болетворный дух. 
«Черёмуха предпоследняя». 1981 
 
В  заключение  остановимся  на  моделях,  которые  не  могут  быть  отнесены  к  продуктивным,  но 
наличие  таких  образований  в  художественном  тексте  всегда  заметно  и  значимо — речь  идет  о  так 
называемых обратных способах. Например: 
 
Его пожирает отверстый вулкан, 
Его не спасёт тихомолка оврага, 
Идёт он − и поздно его окликать − 
Вдоль пламени, в челюсти антропофага. 
«Хожу по околицам дюжей весны…». 1986 [98] 
Восславив полночь дребезгами бреда, 
Часы впадают в бледность забытья. 
Взор занят обречённо и победно 
Черёмуховой гроздью бытия. 
«Здесь никогда пространство не игриво…». 1985 [463] 
 
Нетрудно установить, что слова тихомолка — тихомолком находятся в отношениях мотивиро-
ванности,  и  выделенное  слово  образовано  от  наречия  путём  десуффиксации.  Во  втором  случае 
Б.Ахмадулина  использует  и  окказиональный  способ  депрефиксации,  например,  в  случае  со  словом 
дребезги. 
В  поэзии  Б.Ахмадулиной  не  было  обнаружено  слов,  образованных  без  модели,  но  в  качестве 
примера можно привести знаменитое еуы Кручёных, где слово — не только лексический, но и фоне-
тический окказионализм: в русском языке эти фонемы не сочетаются в пределах одной морфемы. Ср. 
у А.Вознесенского в «Эскизе поэмы» для передачи состояния сильного аффекта, в котором находится 
лирический герой: «…Согласные растворились. | Остались одни гласные. | Оаыу аоии оааоыаие!» 
Таким  образом,  рассмотренные  выше  словообразовательные  модели,  продуктивность  корпуса 
словообразовательных аффиксов различных частей речи презентируют особую роль окказиональных 
языковых единиц (имен существительных, прилагательных, наречий, глаголов) в пространстве худо-
жественного текста и — как следствие — играют свою особую роль в представлении индивидуально-
авторской картины мира. Основные черты этой картины мира могут быть сведены к следующим по-
ложениям: а) продуктивность отдельных словообразовательных типов, в частности, продуктивность 
суффиксального словообразования всех частей речи; б) окказиональность таких единиц создается в 
широком смысле за счет разрушения привычных норм сочетаемости и — как следствие — появление 
у окказиональной единицы в пределах текста нового значения или смысла; в) эмоциональность сло-

Исенова Ф.К. 
28 
Вестник Карагандинского университета 
вообразовательного уровня проявляется в его стилистической маркированности: за счет использова-
ния  стилистически  окрашенных  аффиксов,  реализующих  различные  смысловые  оттенки  (увеличи-
тельности,  разговорности,  просторечия),  с  одной  стороны,  и  намеренная  архаизация,  усложнение  и 
осложнение смысла за счет образования сложных слов (главным образом, имен существительных и 
прилагательных) — с другой; г) рассмотренные словообразовательные модели окказионализмов ста-
новятся реализацией заложенных в творческом процессе осмысления действительности приемов язы-
ковой игры. Установка на языковую игру снимает противоречия между узуальным и окказиональным 
употреблением  слов.  В  языковой  игре  актуализируется  как  установка  на  норму  (систему),  так  и  на 
осознанное воспроизведение речевых аномалий. 
 
 
Список литературы 
1.  Бузело  А.С.  Динамика  развития  валентных  связей  деривационных  элементов  в  современном  русском  языке // Вестн. 
КазНУ им. аль-Фараби. Сер. филол. — № 4(85). — Алматы: Қазақ университеті, 2005. — С. 198–201. 
2.  Янко-Триницкая  Н.А.  Продуктивные  способы  и  образцы  окказионального  словообразования // Актуальные  проблемы 
русского словообразования. — Ташкент, 1975. — С. 413–418. 
3.  Ханпира Эр. Об окказиональном слове и окказиональном словообразовании // Развитие словообразования современно-
го русского языка. — М., 1966. — С. 153–167. 
4.  Улуханов И.С. Узуальные и окказиональные единицы словообразовательной системы // Вопросы языкознания. — 1984. 
— № 1. — С. 44–54. 
5.  Ахмадулина Б.А. — Избранное: Стихи. — М.: Сов. писатель, 1988. — 480 с. Далее стихи Б.Ахмадулиной цитируются по 
этому изданиюс указанием страницы в тексте. 
 
 
 
 
 
УДК 81' 
Особенность репрезентации семантики времени  
в ракурсе функциональной грамматики
  
Нуртазина М.Б. 
Евразийский национальный университет им. Л.Н.Гумилева, Астана 
Мақала авторы функционалдық-семантикалық өрістің қалыптасу процесін жүзеге асыратын семанти-
калық қызмет негізінде, грамматикалық жəне құрылымдық лексикалық бірліктерді біріктіретін семан-
тикалық  категория  ретінде  қарастырады.  Уақыт  семантикасы  аталмыш  семантикалық  категорияның 
əлемнің тілдік жəне концептуалдық суреттеріндегі вербализациялану мен концептуализациялану ерек-
шеліктерін көрсетуге мүмкіндік беретін грамматикалық жəне лексикалық деңгейлерде зерделенеді. 
The author of article analyzes process of formation of functional-semantic fields as the semantic category 
which unit grammatical and lexical units on the basis of realized semantic function. Semantics of time is in-
vestigated at grammatical and lexical levels that allows to see features of verbalization and conceptualization 
of the given semantic category in language, on the one hand, and conceptual pictures of the world — on the 
other hand. So, it shows specific of using and functioning grammar and lexical units in semantic way. 
 
Целесообразность изучения системы языка в ее целостности, учитывая при этом все ее уровни и 
аспекты, является одним из принципов функциональной грамматики, которая ориентируется на ком-
плексный и интегрированный подход, при котором за основу берутся семантические категории грам-
матики  и  семантические  функции,  объединяющие  разноуровневые  языковые  средства [1; 12–16, 
2; 275, 3, 4; 12–13, 5–8]. Взаимодействие системы и среды (в обоих ее аспектах — как в прагматиче-
ском, так и синтагматическом) представляет собой важнейший интегративный фактор формирования 
функционально-семантического поля (далее — ФСП) как «базирующаяся на определенной семанти-
ческой категории группировка грамматических и «строевых лексических единиц, а также различных 
комбинированных  (лексико-синтаксических  и т.п.)  средств  данного  языка,  взаимодействующих  на 
основе общности их семантических функций» [1; 26]. Общность функций способствует построению 

Особенность репрезентации семантики
 
… 
Серия «Филология». № 4(60)/2010 
29 
поля, преодолевает тенденцию к разъединению языковых средств, различных по своей структуре, и 
влияет на взаимодействие системы и среды, что формирует условия для реализации функций данного 
поля. 
Рассмотрим конкретную реализацию семантики времени (в нашем случае — таксисное значение 
одновременности и последовательности действий) в контексте ФСП хронологического таксиса. От-
метим, что таксис — это «форма языковой интерпретации восприятия человеком одного из важней-
ших аспектов временных отношений целого комплекса действий — хронологической одновременно-
сти / разновременности действий вместе с элементами аспектуальной семантики, связанной с выра-
жением характера протекания и распределения действий во времени в рамках целостного временного 
периода» [7; 34, 1; 56, 4; 18–19]. 
Поле хронотаксиса отличается сложной структурой как в плане содержания, так и в плане выра-
жения. Структурную внутриязыковую основу его составляют разнородные языковые средства, отно-
сящиеся  к  различным  уровням  языка,  объединенные  на  основе  общности  семантической  функции. 
Основой  объединения  конституентов  поля  хронотаксиса,  его  семантическим  стержнем  является  се-
мантическая  заданность,  наличие  семантического  инварианта — значение  одновременности-
последовательности действий. Инвариантное значение одновременности / разновременности, являясь 
категориальным, первичным, объединяет элементы разных уровней языковой системы в единое поле 
хронотаксиса и тем самым составляет интегрирующую основу поля. 
Вместе с тем, говоря о языковых средствах выражения хронотаксиса, целесообразно иметь в виду 
систему  синтаксических  единиц,  структурированных  элементами  разных  уровней.  Лексико-
семантические,  морфологические,  синтаксические  элементы,  формируясь  на  разных  уровнях  языковой 
системы, консолидируются на основе семантической общности в составе синтаксических моделей и лек-
сико-синтаксических структур, т.е. под разноуровневые средства выражения таксисной семантики одно-
временности и последовательности подводится синтаксический фундамент. Именно через синтаксис реа-
лизуются функционально-семантические связи единиц разных уровней языковой системы, т.е. то, как они 
«участвуют в формировании мысли и коммуникативном ее выражении» [3; 6]. 
Как бы синтезируя лексические, синтаксические, морфологические, словообразовательные фак-
торы, синтаксические формы в то же время определяют синтаксическую направленность и оформле-
ние  ФСП  таксиса. Это  объясняется  тем,  что  таксисная  семантика — это  всегда  полипропозитивная 
структура, имеющая в своей основе взаимодействие нескольких событий внеязыковой деятельности, 
даже если она представлена свернутой, компрессивной формой [5; 212]. 
В связи с тем, что значение таксиса представляет собой сложную, многоступенчатую сущность, 
целесообразно, имея в виду иерархию аспектуально-таксисных ситуаций [3; 178], рассматривать се-
мантическую  модель  поля  как  многослойную  структуру  общекатегориального  таксисного  значения 
последовательности-одновременности. Семантическое пространство поля хронотаксиса представляет 
собой систему трех взаимодействующих друг с другом микрополей, конституенты которых в составе 
каждого из микрополей объединяются набором семантических признаков, выделенных в результате 
анализа  семантической  субкатегоризации.  Именно  эти  комплексы  дифференциально-семантических 
признаков, выделенные с помощью категориальной методики, служат идентификации единиц микро-
поля.  Содержательный  план  ФСП  таксиса  составляют  следующие  микрополя:  микрополе  строгой 

жүктеу/скачать 2,07 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: