Қазақстан республикасы бiлiм және ғылым министрлiгi
жүктеу/скачать 11,32 Mb. Pdf көрінісі
|
| № 3 (106) 2015
267
Шаймердиновой), или оно проходило без сознательного участия говорящего, или он знает и судит о нем со слов другого лица [4, с.188]. Семантические значения формы на - mïš с течением времени субстантивизируются (Б.А. Серебренников, Н.З.Гаджиева, Э. Наджип, А.К.Керимов), приобретая значения причастия и отглагольного имени в текстах позднего средневековья и нового времени. Так в текстах XIII века можно встретить слова типа олтурмыш «проживание», өлмиш «смерть», «кончина», сүрмиш «изгание», қылмиш «деяние», көрмиш «увиденное», «пережитое», йемиш «ягода», «плод» [11, с. 108]. Более того именно в причастной функции форма на - mïš в древних тюркских языках сосуществует с причастной формой на - қан/ған. Как отмечают Б.А. Серебренников, Н.З.Гаджиева, в древних тюркских причастия на -қан и -мыш употреблялись смешанно, и только позднее в некоторых территориально обособившихся группах тюркских языков произошел их отбор. В результате этого в одних тюркских языках употребляется причастие на на - қан/ған, а в других причастие на -мыш. Перфект на - қан/ған в тюркских языках помимо чисто перфектного значения имеет модальное значение неочевидности(выделено - Н. Шаймердиновой). Оно может передавать действия, очевдцем которых говорящий не был и сообщает о них со слов других. ...Такое же модаль- ное значение свойственно и перфекту на -мыш [12, с.185].
Известно, что причастные формы на -мыш позже сохранились в огузских языках в азербайджанском, гагаузском, турецком, туркменском, и лишь некоторые реликтовые слова с данным аффиксом имеются в других тюркских языках, например, в казахском языке отглагольные: болмыс «быт, бытие», қылмыс «преступление», тұсамыс «путы», тұрмыс «жизнь», жасамыс «старый». Форма - қан/ған характерна для кыпчакской группы казахский, татарский, башкирский, каракалпакский, ногайский и др. Однако в процессе исторического развития происходит трансформация значений объективной модальности в глагольных формах - қан/ған: в современных тюркских языках эти формы обозначают реальные, достоверные, очевидные действия. Значение неочевидности, «заглазности» в языке памятников наиболее часто выражается формой давнопрошедшего на -п/ып/ип/ыб, которая используется в исторических повествованиях, в рассказах о далеких событиях, сказках, легендах. В таких ситуациях важным является постулат «оказывается такое могло быть», «возможно такое могло быть», т.е. действие могло и не совершиться, поэтому вероятностный компонент происходивших событий является доминирующим: алыппын «оказывается брал»(каз. кирг.), jõзъбман (узбек.) «оказывается писал», алыпмын (говоры языка татар мишарских, тюменских, барабинских) «оказывается брал». А.Н. Кононов называл эту форму прошедшим субъективным, складываюшимся из 4-х моментов: 1) момент следствия; 2) момент сомнения; 3) момент исторической передачи; 4) момент внезапного умозаключения, например, узб. Сен кечэ келiбсэн, броқ мен билмэбмэн [13, с. 342]. Значения объективной модальности нашли дальнейшее развитие в «Дивани лугат ит- турки» М. Кашгари, «Кутадгу билик» Ю.Баласугуни, в кыпчакских памятниках позднего средневековья. В словаре М.Кашгари активно функционирует форма на -ды: ačıldı ‹открыл’, aldadı ‘обманул’, aktı ‘протекал’, kenč anasın emdi ‘ребенок сосал грудь матери’ [ 14, с 2-3;
366;453]. Глаголы данной формы также выражают модальное значение очевидности, достоверности, реальности: cuš ušdi «птица летела», ar tuzti «человек насытился», ul tuzγrdi «он насытил его», tӓŋri turcurdi «Всевышний оживил его» [15, с. 711]. В то же время М.Кашкари считает характерным для тюркских языков того времени наличие причастия действительного залога с аффиксами - қан/ ған в значении очевидности и реальности действии: ul atiγ cuzatcᾶn ul «он всегда стерег коня», ul avin bazatcᾶn «он всегда красит свой дом», ul tariγ taritγan ul «он велел пахать», ul buγdai aritγan «он всегда очищает пшеницу» [15, с. 708]. В армяно-кыпчакском памятнике «Слово мудрого Хикара» прошедшее очевидное представлен в типичных средствах выражения: -ды, -ді, -ду, -дү, -ты, -ті, -ту, -тү: барды да түздү да иасады ‘пошел, исправил, сделал’, чөктүм ‘преклонил’, егар хойдуң еса ‘если поставил’, йолухту ‘встретился’, беріңділар “(олар) отдали”, көрдү хан да бійанді “хан увидел и воспользовался”, айтты «сказал», сүрдүм да кетардім “выгнал и изгнал», сарнатты «учил». В памятнике также встречается отрица- тельная форма прошедшего очевидного, образовынная при помощи аффиксов -ма/ме: тійілмадім ‘не успокоился’, унутмады ‘не забыл’[ 16, с. 1-28]. |