627
“Young Scientist” . # 23 (261) . June 2019
Philology, linguistics
Philology, linguistics
References:
1. Methods of teaching English in grades 1–4: a manual for teachers and students of pedagogical universities /
G. V. Rogova, I. N. Vereshchagina, N. V. Yazykova. — 4
th
ed., — M.: Enlightenment, 2008. — Ch. 7.5.
2. Milrud R. P. Methods of teaching foreign language writing / R. P. Milrud // Inostr. lang at school. — 1997. — № 2. —
p. 5–11.
Особенности фантастического в романе-трилогии В. П. Крапивина
«Голубятня на желтой поляне»
Удовиченко Екатерина Александровна, студент магистратуры
Воронежский государственный педагогический университет
Т
ворчество Владислава Петровича Крапивина, ныне жи-
вущего классика детской литературы, из-под пера ко-
торого появились те самые «крапивинские мальчишки»,
в области фантастики к настоящему моменту оказалось не-
достаточно изучено.
Согласно статистике, приведенной на одном из по-
пулярных сайтов, посвященных фантастике, процентное
соотношение его текстов различной жанровой принад-
лежности выглядит следующим образом: 50 % (реализм) /
32 % (фантастика). Возможно, именно поэтому реали-
стические произведения автора привлекли в свое время
больше внимания критиков. Этот факт предоставляет
большое поле для научно-исследовательской деятельно-
сти в этом направлении.
Особое внимание хотелось бы уделить научно-фанта-
стическому роману-трилогии «Голубятня на желтой по-
ляне» (1983–1985 гг.) [4], тем чертам произведения, ко-
торые выделяют его в огромном списке трудов писателя.
Наибольший интерес вызывают особенности фанта-
стического хронотопа трилогии, артефакты и явления, от-
сылающие нас в мир фантастики, а также образы героев,
мальчишек и взрослых.
Далеко не сразу обнаруживаются связи между собы-
тиями трех частей романа (Голубятня в Орехове», «Празд-
ник лета в Старогорске», «Мальчик и ящерка»). Именно
голубятня из названия стала тем местом, которое объеди-
нило героев трех книг.
Владислав Гончаров в своей интернет-статье «Два отра-
жения реальности» [1] указывает на отличительную черту
романа-трилогии от всех предыдущих произведений пи-
сателя: впервые главным героем выступает не ребенок,
а взрослый. Причем взрослый, не готовый к роли педагога,
не привыкший бороться с абстрактным злом, на голову ко-
торого свалились заботы о детях.
Огромное внимание уделяет В. П. Крапивин взаимоот-
ношениям «взрослый — мальчишка». История Яра и Иг-
натика — не просто дружба, это острожная, замирающая
нежность взрослого к ребенку, страх ошибиться, обидеть,
утратить. Это больше похоже на самоотверженную лю-
бовь. Но любовь эта не христианская, слишком она на-
правленная и личная.
Чувство любви позволило Игнатику найти в себе силы
для невозможного: силой мысли оказаться на борту кос-
молета, преодолев космическое пространство, чтобы уве-
сти с собой Яра.
Некоторые критики ставили в упрек писателю тот факт,
что дружба в его книгах выглядит слишком идеальной, «не-
жизненной». Но для Крапивина это вовсе не идеал, а норма
человеческих отношений. Она настолько важна для крапи-
винских мальчишек потому, что заменяет отсутствие вни-
мания и любви со стороны родителей.
Некоторым героям крапивинских романов приходится
отдать жизнь за друзей. Гелька Травушкин погиб и стал но-
вой галактикой, защищая тех, кем дорожил. Его история из-
вестна на всей Вселенной Великого Кристалла [3], что до-
казывает связь всех миров писателя между собой.
Евгений Савин — один из немногих критиков, кто удо-
стоил своим положительным вниманием творчество Кра-
пивина, написав множество статей о мирах писателя.
По мнению публициста «Голубятня на желтой поляне» —
своеобразная «узловая точка на кривой творчества Кра-
пивина» [2].
Публицист называет трилогию «романом о барабанщи-
ках». Этот образ ранее встречается в некоторых повестях
писателя. Но в данном случае барабанщик — не конкрет-
ная фигура, это модель жизни, своеобразная философия
практического характера, показанная в действии. Ярослав
Родин — главный барабанщик трилогии. Жизненная по-
зиция такого героя не персонализирована, она рассредо-
точена на нескольких выразителей. Использование такого
приема — уход от сказочной логики, где выразителем мо-
дели поведения является один герой, к фантастической.
Барабанщик обычно дезадаптирован в пространстве,
отчужден от мира, находится в поиске себя, истоки этой
проблемы кроются в детстве. Смысл жизни герой находи
в чужом пространстве.
Тревога и боль — те чувства, которые снимают эмо-
циональную блокаду героя-барабанщика и заставляют
|