ленно позволяют есть на кухне, и нет, Трейноры не моют пе-
реднее крыльцо каждый день, мама поджимала губы, коси-
лась на отца и кивала с тихим удовлетворением, будто я толь-
ко что подтвердила все ее подозрения насчет неопрятности
высших классов.
В силу зависимости от моего дохода или, возможно, того
факта, что родители знали, как сильно мне не нравится эта
работа, ко мне стали относиться с чуть большим уважени-
ем. Особых преимуществ это не принесло – в случае папы
это означало, что он перестал называть меня «толстой зад-
ницей», а в случае мамы – что обычно по возвращении до-
мой меня ждала кружка чая.
Для Патрика и моей сестры ничего не изменилось – на
меня по-прежнему сыпались насмешки, объятия, поцелуи и
кислые мины. Я тоже не ощущала перемен. Я выглядела так
же, как и раньше, и одевалась, по выражению Трины, как по-
сле боя без правил в
благотворительном магазине.
Я
понятия не имела, что
обо мне думает большинство
обитателей Гранта-хауса. Уилл был непроницаем. Для Ната-
на, вероятно, я оставалась всего лишь очередной наемной
сиделкой. Он был достаточно дружелюбен, но близко не под-
пускал. Мне казалось, он сомневается, что я пробуду здесь
долго. Мистер Трейнор вежливо кивал, когда мы встреча-
лись в прихожей, и время от времени спрашивал, нет ли на
улицах пробок и хорошо ли я устроилась. Не уверена, что он
узнал бы меня, если бы встретил в
другой обстановке.