Я
еще в годы войны говорил, что
солдат идет
в бой не умирать, а жить.
Надежда спасает людей иногда
даже тогда, когда кажется, что смерть неизбежна.
Даже многое пережившие воины говорят:
«Погиб слу
149
чайно»; «Погиб зря»; «Погиб героически».
Да, так говорят.
Но разве можно провести грань между гибелью
«случай
ной» и «необходимой»?
В броске вперед одни напоролись на минное поле,
других сразили осколки от снарядов и мин, третьих скоси
ла с самолета пулеметная очередь, четвертых погребло в
блиндаже прямое попадание крупнокалиберного снаря
да фугасного действия, а многие быстрыми темпами у г
лубляются в оборону противника. Из них каждый мог
оказаться на месте другого. Где случайность? Где зако
номерность?
В бою нет случайности! Следовательно, и смерть в
бою (убийство) неслучайна, а результат преднамеренного
действия. Боец (воин) переживает всякую гибель товари
ща. Будучи сам кандидатом к гибели, говоря «погиб зря»,
думает — дешево отдал жизнь. А говоря «погиб героиче
ски», хочет сказать, дорого отдал жизнь — не даром проли
та кровь. Сражаясь храбо, высоко нес моральнознравст^
венную основу воинской чести исамош обия.
ние?
1) С моего согласия эти слова были приписаны И.В.Пан-
филову.
Оборона — удел слабых. Наступление — удел сильных.
Идеал обороны — твердая стойкость. Идеал наступления
— глубокий прорыв, стремительный порыв. Порыв не
терпит перерыва.
Сознание, что превосходство в силах и средствах и
инициатива на стороне противника, что он, определяя
направление удара и время действия, навязывает свою
150
волю, часто угнетает обороняющихся. Воля человека не
поддается учету и ярко проявляется в сопротивлении, в
защите. Самая лучшая оборона завершается тушением
наступательного порыва противника и отбрасыванием его
на его же исходное положение контратакой, а в больших
масштабах — переходом в контрнаступление. Сочувствие
нейтрального лица (читателя) всегда на стороне тех, кто
защищается в самых невыгодных условиях...
Ошибки чаще допускаются в наступлении, чем в обо
роне. Особенно чреватыми бывают последствия этих оши
бок в оперативно-стратегических масштабах. Например:
после разгрома немцев под Москвою им была дана воз
можность успешно развернуть крупную стратегическую
операцию на юге страны летом 1942 года и дойти до Вол
ги. Или взять катастрофу в районе Харькова. Немцы сре
зали барвенковский выступ, заняли выгодные позиции,
рубежи для нового наступления...
В больших масштабах разведывательные данные быва
ют более точными: передвижения огромной массы войск
и техники скрыть даже при тщательной маскировке почти
невозможно. Это дает возможность разгадать замысел
противника в общих чертах.
Ведь мы же знали о сосредоточении немецких войск
вблизи нашей западной границы и даже точную дату на
падения (сообщение доктора Р.Зорге от 15 июня 1941 года о
том, что война начнется 22 июня).
Мы также знали после победы под Сталинградом,
что немцы уплотняют фронт, что у него резервы еще не
исчерпаны. Мы знали, что немцы заняли жесткую оборону,
чтобы со временем перейти в наступление...
151
В районе Белгорода и Курска нам было известно не толь
ко количество, качество войск противника, но и их опера
тивное построение, и заранее были предприняты меры.
Так что на всех крупных и решающих этапах развед
ка, в основном, правильно и более или менее точно питала
Ставку верными данными, а какие настроения и возмож
ности довлели наверху, нам неизвестно, к ним допуска
мы не имеем. В годы войны мы говорили о «заманчивых
расчетах». Последние годы говорим о «непростительных
просчетах».
Как к «просчетам», так и к «расчетам» для нас глубин
ные двери архивов пока закрыты, а в щели их не увидеть.
Разночтения истории нас часто сбивают с толку (в этом
отношении весьма характерны военные произведения
К. Симонова, который не от хорошей жизни героев своих
ранних произведений механически переставляет в новые
романы. А не лучше ли было бы тему раскрыть через
судьбы других людей? Например, И. Синцов и Серпилин
смонтированы из разных кусков, чтобы через них по
пытаться договаривать все в новом аспекте, что не было ска
зано в ранних произведениях, а Батюк, Баранов и Люсин
ничего не раскрывают. Авторские рассуждения весьма
робки, а местами выглядят посторонними телами в сюжете
романа).
Мне одна учительница писала: «...XX съезд партии
является историческим водоразделом в жизни нашего
общества. Восстановление ленинских норм дает широкую
возможность по-новому взглянуть на многие события и
процессы тридцатых и сороковых годов, более глубоко и
основательно... Теперь легко быть умным и разнести в пух
152
и в прах даже те книги, в которых немало сильно написан
ных страниц...» Она права. Мне жена говорила, что Синцов
тонет в море материалов, а Серпилин с эпизодической роли
начал сразу претендовать на центральное место.
Да, действительно Иван Синцов — ТЗО (трудно-
затопляемый образ) Симонова: Синцов, по воле автора,
несет нечеловеческую тяжесть, он слишком перегружен.
Концентрация всего в одном образе порождает сомнения
и недоверие: чем дальше, тем больше он занимает внима
ние, в повествовании утрачивается масштаб, затянутость
убивает драматичность, острота и народность темы резко
ослабевают.
В первом романе Синцов, как образ и характер, исчер
пан. Он на дальнейшее развитие заявки не дает.
Он уже надоел читателю.
Образ Баранова не раскрыт. Он преждевременно, по во
ле автора, кончил самоубийством. Образ Баранова написан
очень поверхностно и торопливо.
Он был «не лишенным способностей карьеристом, ин
тересовавшимся не пользой, которую он может сослужать
армии, а лишь собственным продвижением по службе.
Служа в академии, Баранов готов был сегодня поддер
жать одну
Достарыңызбен бөлісу: |