Эдит Ева Эгер, при участии Эсме Швалль-Вейганд Выбор

Часть I. Тюрьма

Введение. Я владела своей тайной, а моя
тайна владела мною
Я не знала, что у капитана Джейсона Фуллера под рубашкой
спрятан заряженный пистолет, но внутри у меня все сжалось и резко
закололо в затылке, когда летом 1980 года он однажды вошел в мой
кабинет в Эль-Пасо. Война приучила меня чувствовать опасность
прежде, чем я смогу себе объяснить, почему я боюсь.
Джейсон был высоким, поджарым, спортивным мужчиной, но тело
его выглядело каким-то негибким, будто сделанным из дерева, а не
плоти и крови. Голубые глаза смотрели отсутствующим взглядом,
челюсти будто свело, и он не хотел – или не мог – говорить. Я
пригласила его в свой кабинет и показала на белый диван. Он сел
очень прямо и продолжал сидеть неподвижно, уперев в колени
стиснутые кулаки. Джейсона я видела первый раз и понятия не имела,
что ввергло его в такое кататоническое состояние. Он находился
довольно близко – я могла спокойно дотронуться до него, – и его боль
казалась почти осязаемой, хотя мыслями он был далеко, как бы в
забытьи. Судя по всему, он даже не заметил моего серебристого
королевского пуделя. Тесс стояла, настороженно вытянувшись, рядом
со столом – еще одна живая статуя в моем кабинете.
Я глубоко вздохнула, раздумывая, с чего лучше начать. Иногда я
начинаю первый сеанс рассказом о себе, делюсь некоторыми
подробностями своей истории, говорю про свой подход. Иногда сразу
берусь за дело: определяю и анализирую, какие переживания привели
пациента ко мне. В случае с Джейсоном я почувствовала, что очень
важно, во-первых, не перегружать его лишней информацией, а во-
вторых, не ждать от него быстрого проявления уязвимости. Он был
совершенно закрытым. Мне требовалось придумать, как лучше дать
ему понять, что он в безопасности, может рискнуть и открыть мне то,
что так ревностно в себе охраняет. При этом я не должна забывать о
предупреждающих знаках своего тела, но не позволять чувству
опасности одержать верх над своей способностью оказывать помощь.
– Чем я могу вам помочь? – спросила я.

Джейсон не ответил. Даже не моргнул. Он напоминал мне
мифологического или сказочного героя, которого обратили в камень.
Каким же заклинанием можно снять чары?
– Почему сейчас? – спросила я. Это мое секретное оружие. Вопрос,
который я всегда задаю пациентам на первом сеансе. Мне нужно знать,
что их мотивирует на перемены. Почему именно сегодня, а не в какой-
то другой день им захотелось начать работу со мной? Чем сегодня
отличается от вчера, от прошлой недели или прошлого года? Чем
сегодня отличается от завтра? Иногда нас толкает боль, иногда –
надежда. «Почему сейчас?» не просто вопрос, а вопрос сразу обо всем.
Джейсон коротко моргнул одним глазом, но ничего не ответил.
– Скажите мне, почему вы пришли, – снова попросила я.
Он все равно ничего не сказал.
Меня накрыла волна сомнения; я понимала, что мы оказались на
зыбком распутье, в критической точке: двое лицом к лицу, оба
уязвимые, оба идем на риск, пытаясь открыть имя своей боли и найти
от нее лекарство. Джейсон пришел на прием не по направлению.
Получается, он пришел в мой кабинет по собственному выбору. Но по
клиническому и личному опыту я знала, что даже те, кто решается на
лечение, могут оставаться в оцепенении годами.
Если мне не удастся до него достучаться – учитывая тяжесть
симптомов, которые я успела увидеть, – то единственной
альтернативой будет направить его к моему коллеге, главному врачу
Медицинского центра сухопутных войск имени Уильяма Бомонта, где
я писала докторскую. Доктор Гарольд Кольмер диагностирует
у Джейсона кататонию, его госпитализируют и, возможно, пропишут
антипсихотик. Я представила Джейсона в больничной рубашке, все с
тем же остекленевшим взглядом; его тело, сейчас такое напряженное,
измучено спазмами, которые часто начинаются как побочный эффект
таблеток, контролирующих психозы. Я полностью полагаюсь на
компетентность 
коллег-психиатров 
и 
благодарна 
за 
их
медикаментозное лечение, которое спасает жизни. Но я не сторонница
срочной госпитализации, когда есть хоть один шанс удачного
терапевтического вмешательства. Я боялась, что если не рассмотрю
другие варианты и посоветую Джейсону лечь в больницу, где ему
назначат препараты, то одно оцепенение сменится другим. Вместо
онемения конечностей начнется дискинезия, то есть расстройство

произвольных движений: бесконтрольный танец повторяющихся тиков
и жестов, когда нервная система без согласования с мозгом дает телу
сигнал двигаться. Боль – что бы ни было ее причиной – можно,
конечно, заглушить лекарствами, но они не устранят ее насовсем. Он
может почувствовать себя лучше или не так сильно начнет ощущать
свое состояние, что довольно часто принимают за его улучшение, – эти
два понятия часто путают; но в любом случае его не вылечат.

жүктеу/скачать 2,67 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: