1 Джорж С. Клейсон Самый богатый человек в Вавилоне
жүктеу/скачать 474,63 Kb. Pdf көрінісі
|
Самый богатый человек в Вавилоне
| 7 4
уважаемым и благородным человеком в своем собственном городе, несмотря на все свои несчастья? Больше года я был рабом и жил с рабами, но так и не смог стать одним из них. Однажды Сира спросила меня: — Вечером, когда другие рабы собираются вместе и веселятся в обществе друг друга, почему ты сидишь один в своем жилище? Я ей ответил, что размышляю над тем, что она мне сказала. Я сам себе задаю вопрос, действительно ли у меня душа раба. Я не могу присоединиться к остальным и поэтому сижу один. — Я тоже должна сидеть отдельно, — доверительно сказала она. — У меня было большое приданое, и мой муж женился на мне из-за этого. Однако он не испытывает ко мне желания. Ведь каждая женщина хочет быть желанной. По этой причине и еще потому, что я бездетна и у меня нет ни сына, ни дочери, я должна сидеть отдельно. Будь я мужчиной, я бы скорее умерла, чем быть таким рабом, но обычаи нашего рода превращают женщин в рабов. — Что ты думаешь обо мне? — спросил я ее внезапно. — У меня душа свободного человека или душа раба? — А у тебя есть желание расплатиться по тем долгам, которые ты наделал в Вавилоне? — ответила она вопросом на вопрос. — Да, у меня есть такое желание, но я не вижу способа, как это сделать. — Если ты с довольным видом смотрел, как проходят годы, и не делал никаких усилий, чтобы вернуть долги, то тогда у тебя душа ничтожного раба. Иначе говоря, тот, кто не уважает сам себя, не может считаться свободным человеком, и ни один свободный человек не может уважать себя, если он не вернул честные долги. — Но что могу сделать я, раб из Сирии? — Ну, оставайся рабом в Сирии, ты — слабак. — Я не слабак, — с жаром возразил я. — Тогда докажи это. — Как? — Разве твой великий царь не сражался со своими врагами любым способом, каким только может, и с такой силой, на какую только способен? Твои долги — это твои враги. Они прогнали тебя из Вавилона. Ты оставил их одних, и они выросли в слишком большую силу для тебя. Если бы ты сразился с ними как свободный человек, то смог бы победить их и стал бы уважаемым человеком среди жителей города. Но у тебя в душе нет желания сражаться с ними, поэтому, видишь, твое человеческое достоинство попрано так, что ты стал рабом в Сирии. Я много думал о ее резких обвинениях и подобрал несколько фраз в свою защиту чтобы доказать себе самому, что в душе я не раб, но у меня не было возможности произнести эти слова. Через три дня служанка Сиры пригласила меня к своей госпоже. 7 5 — Моя мать опять сильно заболела, — сказала она. — Седлай двух самых лучших верблюдов из стада моего мужа. Привяжи бурдюки с водой и седельные мешки для долгого пути. Служанка даст тебе на кухне продукты. Я навьючивал верблюдов, очень удивляясь тому большому количеству съестных припасов, которые дала служанка, учитывая, что мать хозяйки жила на расстоянии менее суток пути отсюда. Я вел верблюда моей хозяйки, за ним шел второй верблюд, на котором ехала служанка. Когда мы подъехали к дому матери хозяйки, было уже почти темно. Сира отпустила служанку и сказала мне: — Дебасир, у тебя душа свободного человека или душа раба? — Душа свободного человека, — уверенно сказал я. — Сегодня у тебя есть шанс доказать это. Твой хозяин сильно напьется, его главные помощники тоже в пьяном оцепенении. Бери этих верблюдов и беги. Здесь, в этом мешке, одежда твоего хозяина, чтобы ты мог переодеться. Я скажу, что ты украл верблюдов и убежал, когда я была у своей больной матери. — У тебя душа царицы, — сказал я ей. — Я бы очень хотел увезти тебя, чтобы ты нашла свое счастье. — Счастья, — ответила она, — не будет у беглой жены, которая ищет его в дальних странах среди чужих людей. Иди своим собственным путем, и пусть боги пустыни защитят тебя в пути, который далек и может оказаться лишенным пищи или воды. Мне не нужно было больше никаких уговоров, я тепло поблагодарил ее и ушел в ночь. Я не знал этой чужой страны и имел лишь смутное представление о том, в каком направлении находится Вавилон, но я смело двинулся через пустыню к видневшимся холмам. На одном верблюде я ехал верхом, а другого вел рядом. Я ехал всю ночь и весь следующий день, подгоняемый пониманием того, какая страшная судьба ждет раба, который украл собственность хозяина и отважился сбежать. В тот же день к вечеру я оказался в труднопроходимой сильно пересеченной местности, необитаемой, как пустыня. Острые камни поранили ноги моих усталых верблюдов, и они продвигались вперед медленно и с большим трудом. На всем пути я не встретил ни человека, ни животного, и мне было вполне понятно, почему они держатся в стороне от этой мрачной негостеприимной земли. Это было одно из тех путешествий, про которое, сколько бы человек не прожил, он будет всегда рассказывать. День за днем мы с трудом брели вперед. Пища и вода кончились. Солнце палило беспощадно. В конце девятого дня этого пути я соскользнул и упал со спины своего верблюда, вполне сознавая, что слишком ослабел, чтобы взобраться на него снова, и что определенно умру, затерянный в этой суровой стране. Я лег, растянувшись, на земле и заснул. Я проснулся, когда только начало светать. Я сел и посмотрел |