Сако-скифские и казахские параллели

339
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
фо-сибирских и сакооидных этнических общностей господствовали 
индо-арийская, индо-иранская, славянская, в целом, индоевропейская 
концепции и научные разработки. Я считаю, что все это было связано с 
незаслуженной, иногда предвзятой недооценкой роли и места про-
тотюркских (алтайских), тюркских племен в культурогенезе народов 
древней и средневековой Евразии.
Похоронно-поминальные обычаи и обряды являются достаточно 
устойчивыми составляющими культуры этноса, о чем свидетельствуют
достаточно системные реликтовые параллели между разноэпохальными 
этносами.
Аристей – один из героев греческой мифологии, живший в VІІ-VІ 
вв. до н.э., по свидетельству Геродота, в своем путешествии на север 
дошел до владений народа исседонов и написал о них поэму «Аримас-
пейский эпос». О самом Аристее в античных источниках имеется много 
легендарных рассказов. Например, о его душе, покидающей тело и лета-
ющей, подобно птице, «обозревая все внизу – землю, море, реки, горо-
да, народы... затем душа вернувшись, оживляла его тело, и оно рассказы-
вало о разных вещах, которые душа видела и слышала в различных 
местах [1, с.96]. Содержание легенды очень созвучно с казахскими 
легендами и представлениями. По моим полевым материалам середины 
70-х годов прошлого столетия, старшие по возрасту казахи-информато-
ры человеческую душу представляли в трех видах: шыбын жан (душа- 
«муха»), ет жан (телесная душа) и рухи жан (дух). Шыбын жан – душа в 
виде маленькой мухи; во время сна она оставляет человека и странству-
ет, и человек видит во сне то, что видит эта душа: если она сядет на 
капельку воды, то человек во сне видит воду, реки и моря; если она сядет 
на маленький бугорочек – человек видит горы. Утром дyшa-муxa снова 
вселяется в человека, и он просыпается. Считается опасным резко будить 
человека, «душа не успеет вселиться» [2, c.88-89].
Древние пазырыкцы своих родных обычно хоронили в зимних 
пастбищах. «Погребениями родных на зимних пастбищах пазырыкцы 
как бы закрепляли за собой территорию, которую покидали на лето...
Этот обычай, - писал С.И. Руденко, - прошел сквозь века; казахи и кир-
гизы до недавнего времени хоронили своих умерших только в зимовках» 
[3, c.9; 4, c.14]. Действительно, казахи своих умерших хоронили в родо-
вом кладбище, которое обычно находится вблизи их зимовки – қыстау.
Курганы служили своеобразными знаками, закрепляющими пра-
во на владение отдельными семьями и родами определенной территории 
[5, c.124]. Этот обычай продолжал иметь место в быту поздних кочевни-
ков-казахов. По обычному праву казахов, маркерами, обозначающими 
границы земельных владений (пастбищ), были именно могилы извест-
ных предков рода, племени.
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

340 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
Пазырыкские зимники могли быть похожи на те, что видел во 
время своих путешествий по Алтаю в 1860-1870 годах В.В. Радлов: вось-
миугольная бревенчатая постройка с крышей такой же формы, сужаю-
щейся к верху, с дымовым отверствием и покрытая слоями березовой 
коры [6, c.139]. Похожие, но шестиугольные бревенчатые постройки на 
Алтайских зимниках были описаны С.С. Сапожниковым [7, c.53]. Ана-
логичные бревенчатые постройки у казахов Алтая до недавнего времени 
служили в качестве тошала – прохладного хозяйственного помещения 
для хранения мяса и других продуктов.
Деревянная гробница в Шиликты построена из толстых, впритык 
уложенных двурядных лиственничных бревен по принципу сруба-клет-
ки. По вертикали гробница имеет семь рядов, причем бревна уложены 
друг на друга без всяких креплений и вырубок. Открытое пространство 
между бревнами были заполнены битым камнем. Общий вид деревян-
ной гробницы с востока напоминает пирамидальное сооружение, ступе-
нями суживающееся кверху [9, c.329]. Следует отметить, что именно эта 
конструкция надгробного сооружения оказалась наиболее исторически 
стойкой и почти в неизменном виде дошла до середины ХХ века. Когда 
мы общались с казахами Китайского Алтая, были свидетелями бытова-
ния таких, в несколько упрощенной форме деревянных надгробных 
сооружений. 
Лиственница для строительства горобницы в Шиликты была при-
везена с урочища Карасай, расположенного в северной оконечности 
долины, на расстоянии около 25 км. Транспортировку осуществляли 
путем волочения с помошью волов, лошадей и верблюда. Следы волоче-
ния длинных стволов, диаметром 40-60 см и длиной до 12 м видны на 
тонком конце ствола, которая имеет явные следы скошенности. Все 
стволы в самом толстом конце имели проушины. Кстати, таким же обра-
зом казахи Шиликтинской долины транспортировали стволы и в 30-40-е 
годы ХХ столетия, о чем нам сообщил один из старейших жителей села 
Жалши, наблюдавший за вскрытием бревен гробницы [10].
Использование дерна для строительства земляного кургана широ-
ко встречается в сако-скифских курганах, например, в курганах Шилик-
ты, Байгара, Салбык и др. Их в основном использовали как укрепляю-
щий, опорный материал. В предгорьях Тарбагатая и в Шиликтинской 
долине местное население до сих пор использует вальки дерна в качестве 
строительного материала.
В погребальной камере Байгетобе и в сакском кургане Базаршаты 
были обнаружены сланцевые подушки. В памятниках пазырыкской 
культуры встречается обычай подкладывания продолговатого валуна 
или сланцевой плитки – каменной подушки под голову умершего, ино-
гда такую подушку изготавливали из дерева /Уландрык, Юстыд/ [11, 
c.28]. Овальные деревянные и войлочные подушки встречаются в боль-
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

341
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
ших пазырыкских и других курганах Алтая [12, c.86-87, рис.37-39, с.89, 
рис.42; 4, с.25]. Очень близкий обычай до сих пор существует у некото-
рых групп казахов. Когда начинают рыть могилу, сначала выкапывают 
небольшой кусочек из задернованной поверхности земли, и этот валек 
откладывают в сторону, называется он «бас жастық», т.е. «подушка для 
головы». Во время укладывания человека в могильную яму этот валек 
земли подкладывают ему под голову. На мой взгляд, этот обычай каза-
хов является поразительным реликтовым обычаем, берущим свое начало 
с сакских времен. 
Вообще, близкие по культуре и языку к казахам алтайцы хорони-
ли шаманов до недавнего времени по скифской традиции – в скорчен-
ной позе и с каменной подушкой под головой [13, c.88].
В условиях мерзлоты уландрыкских курганов В.Д. Кубаревым 
был хорошо задокументирован обычай расположения мужчин в южной 
половине сруба, а женщин - в северной половине. Алтайские саки муж-
чину всегда хоронят в правой части сруба, иногда вплотную к его южной 
стенке, а женщину в северной или центральной части сруба, ближе к 
«хозяйственному отсеку». Такой порядок расположения мужчины и 
женщины неизменно повторяется в десятках памятниках пазырыкской 
культуры [5, c.26]. У хуннов правая от входа – хозяйственная половина 
юрты, левая от входа была мужской [14, c.85]. Такое подразделение вну-
треннего пространства сруба на мужскую и женскую половины, по мне-
нию В.Д. Кубарева, соответствует традиционному подразделению совре-
менных монголов и алтайцев пространства жилища, где правая сторона 
от входа считалась женской, а левая – мужской [15, c.293; 5, с.125-127]. 
Отсюда нетрудно заметить, что расположение покойников внутри 
погребальной камеры строго соответствовало их месторасположению 
внутри жилого помещения при жизни. Аналогичная традиция распреде-
ления внутреннего горизонтального пространства юрты существовала и 
у казахов. У них правая сторона юрты считалась мужской, а левая – 
женской (отсчет велся от человека, сидящего на «төр» - самом почет-
ном месте в юрте, лицом к двери) [16, с.323-324]. 
Курган Байгетобе, построенный в честь особо почитаемого члена 
данной группы сакского сообщества располагается в начале всей кур-
ганной группы – помещен в самой южной оконечности могильника. 
Особое почитание социально продвинутых членов рода или племени, 
отраженное в топографии памятников, мы наблюдаем и в других памят-
никах сако-скифской культуры, Например, в Уландрыке памятники 
глав больших семей или родоначальников располагались в начале или в 
середине курганной цепочки и выделялись большими размерами. Иссле-
дователь В.Д. Кубарев очень правильно указывает на то, что «...погре-
бальный обряд неизбежно отражает конкретные социально-экономиче-
ские условия, в которых жил умерший. Поэтому погребальные 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

342 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
сооружения до мельчайших деталей моделируют те реальные условия и 
формы жизни, в которых существовал древний кочевник» [5, с.123]. 
Планировка могильника с определенной условностью повторяет поря-
док размещения жилищ живых. У азиатских кочевников юрту главы аула 
обычно ставили с подветренной стороны, молодые не могли ставить 
свою юрту впереди старших [17, c.182; 18, с.30 ]. 
Одним из обязательных требований для участников похорон у 
саков было полное физическое очищение. Перед участием в похоронах и 
после они тщательно умывались в банях [19]. Конструкция и прицип 
работы сакской бани был очень прост. Недалеко от водного источника 
собирали кучу камней и над ней разводили большой костер. После того, 
как камни сильно нагревались, а от костра оставались лишь угольки,
над ними из трех-шести шестов строили небольшой конусовидный 
шалаш с очень маленьким дымовым отверстием сверху. Шалаш был так 
плотно укутан со всех сторон, что тепло не уходило за пределы. Затем 
путем брызгания воды на камень получали пар и умывались. В конце 
банной процедуры или в перерывах входили в холодный горный ручеек 
или в речку для ополаскивания и освежения. Такую банную процедуру 
на основе геродотовских сообщений в свое время описывала Тамара 
Райс. Точно такие шалаши, построенные из шести шестов, покрытые 
сверху кошмой и шкурами, с каменным казаном в центре и конопляны-
ми семечками вокруг, найдены в Пазырыкских элитных курганах [20, 
c.92-93].
Аналогичный способ водно-парового очищения в точно таких же 
конусовидных шалашах, каркас которых составлялся из трех или более 
жердей, скрепленных поверху и покрытых плотным слоем кошмы, 
существовал у древних и средневековых тюрков и дошел до этнографи-
ческого периода. У казахов Восточного Казахстана такие бани существо-
вали до середины ХХ века.
По имеющимся данным, у саков и скифов существовал обычай
погребения своих умерших сородичей только в определенное время года 
- в начале лета или осенью. Обычай этот достаточно хорошо зафиксиро-
ван у населения карасукской, тагарской и пазырыкской культур [21, 
c.106-107; 12, c.326; 20, с.90; 5, с.128]. Следует заметить, что обычай этот 
в пережиточном виде сохранился и у тюрков. О тюрках тюгу китайские 
хроники пишут следующее: «Умершего весною и летом хоронят, когда 
лист на деревьях и растениях начнет желтеть и опадать; умершего осе-
нью и зимою хоронят, когда цветы начинают развертываться» [22, с.230].
По-моему, эта традиция под собой имела природно-климатиче-
скую причину и была связана с хозяйственно-производственным 
циклом жизни кочевников. Умершего зимой человека в виду трудности 
рытья могилы сохраняли до весны способом «аманат қою», т.е. из трупа 
извлекали все внутренности и временно содержали в небольшой пеще-
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

343
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
ре, тщательно заложив камнем ее вход. С уходом снега и оттаиванием 
мерзлоты человека хоронили на территории зимника – кыстау. Летом 
кочевники вслед за скотом в поисках свежих пастбищ уходили далеко от 
постоянной стоянки – зимовки. Поэтому обычай временного содержа-
ния покойника «аманат қою», вероятно, практиковался и в летнее вре-
мя. Летом из трупа извлекали все внутренности, затем вместо них живот 
заполняли антисептическими травами, и труп с вновь зашитой брюш-
ной полостью временно хоронили высоко в горах, во временно 
построенных из камня небольших могилах на поверхности скальных 
камней. По мнению исследователей, и бальзамирование преследовало 
цель сохранения трупа при временном содержании умершего человека 
[20, c.90]. Затем осенью по возвращении в зимник или приближении к 
нему совершали постоянное захоронение умершего летом человека.
По мнению В.Д. Кубарева, ранние кочевники хоронили обычно 
весной или летом, и к тому времени, возможно, еще кто-то умирал в 
семье. Может быть, этими обстоятельствами объясняются парные и кол-
лективные погребения [23, c.26].
По мнению исследователей, самым устойчивым признаком 
погребального обряда, характерного для населения Алтая в скифское 
время, являются сопроводительные захоронения коней. По нашему 
мнению, очень древняя традиция сопровождения покойника на конях 
связана с практической ролью коня при жизни и в потустороннем мире 
кочевника. О практической роли коня в качестве транспортного живот-
ного в потустороннем мире дополнительно свидетельствуют еще и обы-
чаи древних тюрков Алтая, когда на втором заседланном коне были при-
торочены переметные сумы с пищей и различными предметами, которые 
могли понадобиться в дороге в потусторонний мир [5, c.130]. 
Захоронения лошадей широко встречается в Аржанских, Пазы-
рыкских и Берельских и других курганах азиатских сако-скифов. Высо-
копородистые кони рыжей масти преобладали в сопроводительных захо-
ронениях лошадей больших курганов Пазырыка. Захоронения с конем, 
иногда в очень большом количестве, встречаются и у европейских ски-
фов [24].
В Пазырыке существовал обычай выстилать погребальную камеру 
умершего вождя отрезанными хвостами и гривами лошадей [25, c.46].
На всех известных пазырыкских изображениях коней на войлочном 
ковре, на костяных накладках на луках седла показаны лошади с постри-
женными гривами. Исследователи считали это просто признаком вер-
ховой лошади [26, c.64; 27, с.178; 4, с.80]. На мой взгляд, это связано с 
обычаем саков отрезать хвосты и гривы у посвященных лошадей для 
умершего человека. Действительно, сопровождающие покойника лоша-
ди имели остриженные гривы и хвосты. Этот обычай ярко сохранился у 
поздних тюркских народов, в частности у казахов. Например, казахи 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

344 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
посвященному для умершего коню (обычно это был его «собственное 
седло») коротко стригли гривы и хвост и отпускали на волю до годичных 
поминок [28, c.35-40]. 
По сообщению многих дореволюционных авторов [29, c.6; 30, 
c.154; 31, с.205] и наших старых информаторов, казахи после смерти 
хозяина отрезали гриву и хвост (тұлдау) у его личного коня и выпускали 
в табун до годичных поминок. За это время никто не пользовался этим 
конем. В этом табу относительно коня умершего нетрудно увидеть его 
принадлежность, посвященность именно покойнику. По истечении года 
со дня смерти человека снова седлали его личного коня, навьючивали на 
него всю одежду умершего и покрывали черной попоной. После этого 
самые близкие умершего: жена, дочь, сыновья и братья – по очереди 
плакали по покойнику (көрісу) над лошадью, обращаясь к ней со слова-
ми: «На кого ты нас оставляешь? Передай привет хозяину!» («Бiздi кімге 
тапсырып, қайда тастап кетесің, иеңе сәлем айт» [32]. Аналогичный обы-
чай оплакивания коня Б.Х. Кармышева обнаружила у узбеков-локайцев 
[33, c.103]. После церемонии коня закалывали на поминки.
По сообщению многих дореволюционных авторов и наших 
информаторов, кости заколотых для тризны животных, тем более лич-
ного коня, обычно не разламывались [34, с.91-92] и не выбрасывались 
собакам: их аккуратно собирали и закапывали в землю [35, с.132-133; 37] 
или сжигали [36, с.9-10; 38, с.111].
Следует отметить, что этот обычай с определенными видоизмене-
ниями сохранился до сих пор у отдельных групп казахов, в особенности,
у восточных. Начиная где-то с 50-х годов прошлого столетия, у здешних 
казахов появился обычай вывешивания головы посвященной лошади на 
углах зирата «төрт кулаков» или же установление головы посвященных 
коней на надгробной земляной насыпи. Вообще-то обычай захоронения 
в могиле конских черепов имел место и у скифов, и у саков. Например, в
ровиках вокруг кургана иногда хоронили конские черепа. Во рву Тол-
стой Могилы обнаружено до 50 конских черепов [39, с.130].
Вообще яркие пережитки обычая сопровождения покойника на 
конях среди современных тюркоязычных и индоарийских народов 
Евразии сохранились среди казахов и у осетин [40]. Думается, такая 
устойчивость этой древней традиции именно у этих народов истори-
чески объяснима. Ибо, на мой взгляд, именно казахи среди тюркоязыч-
ных народов и осетины в среде индоевропейских этносов, в силу объек-
тивных исторических причин, в большей степени сохранили 
культуроформирующие элементы древней сако-скифской истори-
ко-культурной общности. 
По сообщениям Геродота, спустя год после похорон царствую-
щей особы вновь совершают погребальные обряды [41, ІV, 71, 72]. На 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

345
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
самом деле, это были уже обряды, связанные с поминовением умерше-
го. По мнению профессионального этнографа и археолога С.И. Руденко, 
поминки у скифов в память об отце устраивал лично сын. 
По Геродоту, у скифов простых людей возят таким образом по 
округе сорок дней, а затем передают погребению [41, ІV, 71, 72]. Вообще, 
универсальный для многих тюркских, славянских и других народов 
обычай устраивать поминки на сороковой день и в годовщину смерти, 
по всей вероятности, своими корнями восходит к обычаям сако-скиф-
ских племен Евразии. 
В сакской традиции известны факты отправления вместе с покой-
ником в мир иной выпавших при жизни зубов и постриженных, выпав-
ших волос. Например, во многих Уландрыкских курганах в сумочках, 
уложенных рядом с покойником, содержались выпавшие зубы, обрезан-
ные пряди волос и ногти [5, c.90, с.129]. Аналогичные сумочки со сре-
занными волосами и ногтями при жизни встречаются в больших Пазы-
рыкских курганах [12, c.91-98]. С.И. Руденко сообщает о миниатюрных 
шелковых кошельках, привязанных у верхних концов кос похороненных 
женщин, в некоторых из них были обнаружены срезанные ногти [14, 
c.90, таб.1, 1-4]. Вообще, традиция специального хранения выпавших 
при жизни зубов и волос и ногтей дошла до поздних казахов. Например, 
казахи очень бережно относились к постриженным в сороковой день 
внутриутобным волосам и ногтям ребенка. Их заворачивали в чистую 
белую материю и хоронили на дне сундука. Традиционно воспитанные 
казахи также не обращались как попало с постриженными или выпав-
шими при жизни волосами, ногтями и зубами. Волосы и ногти после 
стрижки заворачивали в зеленую траву и помещали где-нибудь высоко 
– в щели на стене или на потолке хозяйственных построек. По расска-
зам наших старейщих информаторов 80-х годов прошлого века, некото-
рые казахские женщины имели обыкновение собирать выпавшие при 
жизни волосы. Большую прядь или комок таких кос (волос) при похо-
ронах, согласно предсмертному завещанию умершей, укладывали ей под 
голову. 
Традиционно казахи также поступали с постриженными ногтями 
и выпавшими зубами. Известны факты, когда постриженные ногти и 
волосы каждый раз предавали огню. В народе существует много объяс-
нений этих обычаев. Большинство из них связывают с вредоносной 
магией, когда через постриженные волосы и ногти можно нанести вред 
человеку. Примерно такие представления существуют у многих народов 
мира, о них в свое время писали известные исследователи первобытных 
религий, как Фрезер, Тэйлор, позже Токарев и др. Несколько моих ста-
рейших информаторов дали одинаковые или очень близкие по смыслу 
объяснения обычаю казахов сбора прижизненных волос, ногтей и зубов. 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

346 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
Суть этих разъяснений сводится к следующему: при отправлении в мир 
иной перед Всевышним взвешиваются грехи и добрые дела каждого 
человека. Сам человек с его добрыми делами помещается на одной сто-
роне весов, на другую сторону весов загружаются его грехи с неблаговид-
ными делами при жизни. В случае перевешивания грехов Всевышний 
требует принести отделившиеся при жизни от него части тела, к кото-
рым относятся зубы, волосы и ногти человека. Тогда эти материалы так-
же помещают на ту сторону весов, где находится человек с его добрыми 
делами. Вот для этих целей нужно собирать прижизненные волосы, ног-
ти и зубы – объяснили нам старейшие информаторы. Несомненно, это 
казахское, хотя и архаичное, представление не может до конца объяс-
нить суть и содержание обычая оставлять в мешочках собранные при 
жизни личные волосы, ногти и зубы пазырыкских и уландрыкских саков. 
Казахская легенда, в конечном счете, происхождение этого обычая свя-
зывает с представлениями о возможной греховности, отдаленно связан-
ные с понятими рая и ада, что на мой взгляд, возможно и имело место в 
мировоззрении и верованиях сако-скифских племен. Одно несомненно: 
существует хотя и отдаленная связь, преемственность в обычаях собира-
ния прижизненных волос, ногтей и выпавших зубов для последующего 
отправления вместе с покойником в могилу у саков Евразии и современ-
ных тюркоязычных народов Центральной Азии. Объяснения у каждого 
последующего поколения народов могли меняться, но суть выполнения 
обычая и их внутреннее содержание оставались неизменными. 
У древних сако-скифских племен, населявших территорию 
Казахстана и сопредельные районы, существовал обычай в знак траура 
срезать косы у женщин. Косы были срезаны, а головы сбриты у женщин 
из курганов Пазырыка [12, с.128-129]. Свыше 120 обрезанных кос было 
извлечено из трех курганов гунских шаньюев в Ноин-Уле. Рядом с жен-
щиной в пятом Пазырыкском кургане была найдена ее отрезанная коса. 
С.А. Теплоухов в свое время высказывал, на наш взгляд, правильное 
предположение, что они являлись знаками траура [42, c.20]. Данный 
обычай в несколько измененной форме встречается у тюркских народов 
Средней Азии, в частности, у казахов. Казахские женщины в знак тяже-
лой потери и траура царапали себе лицо, рвали волосы. Обычай наря-
жать «тұл» в траурный период у казахов в какой-то мере дает ответ на 
вопрос наличия в стародавние времена обычая срезания кос у женщи-
ны-вдовы. Я предполагаю, что слово тұл некогда имело связь с понятием 
«укоротиться» или «резать». Ведь одним из внешних признаков «тұла 
коня» является срезание, укорочение гривы и хвоста [29, c.6]. У казахов 
до сих пор существуют понятия «тұлымшақ», «тұлым», которые обозна-
чают коротко постриженные косы в области щеки. Мне кажется, в этих 
понятиях заложена тайна обычаев былых времен, когда и у «тұл 
қатын»-женщины по обычаю срезали косы. Между прочим, обычай сре-
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

347
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
зания косы у вдовы существовал у осетин [40, c.3], похоронно-поми-
нальные обряды которых во многом сходны с казахскими. 
В пятом Пазырыкском кургане было найдено решетчатое устрой-
ство, которое М.П. Грязновым было определено как деталь крыши 
юрты. В одном из уландрыкских курганов В.Д. Кубаревым был обнару-
жен решетчатый настил под покойным, очень напоминающий решет-
чатый остов юрты – кереге [5, c.127]. Алтайцы и казахи в этнографиче-
ской современности иногда покойника переносили до могилы на кереге 
– решетчатом остове юрты. Великого казахского поэта Абая после смер-
ти из летовки Шақпақтас перевозили на зимовку Жидебай, уложив 
(поместив) его на кереге.
Обнаруженная в пятом Пазырыкском кургане решетчатая деталь 
части крыши юрты (шанырак), как мне кажется, имеет очень близкую 
параллель в этнографии поздних кочевников в лице казахов. В середине 
70-х годов прошлого столетия во время этнографической экспедиции по 
Восточно-Казахстанской области нами был обнаружен перед входом в 
могилу разбитый шанырақ - круг верхней куполообразной крыши юрты. 
Местные старейшие информаторы объясняли это тем, что в случае смер-
ти последнего представителя семьи у его гроба или могилы оставляют 
специально разбитый в этом случае шанырақ или қазан (котел). Тут 
уместно вспомнить, что все бронзовые котлы усуньского времени Семи-
речья были также деформированы и частично повреждены. Мы счита-
ем, этот обычай далекой реминисценцией обычая саков. 
Очень интересна параллель факта, что иногда тело покойника в 
Пазырыке и Уландрыке устанавливали на решетчатом остове юрты, что
напоминает обычай казахов «өлікті керегеге салу», т.е. «уложить покой-
ника на решетчатый остов юрты». Теленгиты снимали с юрты один-два 
шеста и оставляли их в могиле умершего для того, чтобы тот мог постро-
ить себе жилище в потустороннем мире [43, c.132].
Вообще, традиция устройства могил по подобию жилищ харак-
терна для многих народов мира. Человек сначала строил жилище, кры-
шу для себя. Потом по подобию жилища живых стали строить дом для 
мертвых. Несомненно, купольные мавзолеи ХVІІІ-ХІХ вв. по своей 
внешней форме напоминают юрту. В этом ряду этнографических парал-
лелей можно усмотреть присутствие главных узловых частей юрты в 
похоронном обряде прототюрков – саков, древних тюрков и тюркоязыч-
ных народов нового времени. Нельзя не вспомнить и о современной 
традиции казахов строить могилу по подобию каркаса юрты из железных 
прутьев, арматуры и лент. 
В Чертомлыке в одной из камер были обнаружены останки брон-
зовых похоронных носилок. Там лежала женщина [20, с.96]. Вообще, 
обычай переноса тела умершего в могилу на специальных носилках имел 
место в этнографический период у казахов и у многих тюркоязычных 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

348 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
народов Средней Азии. Что поразительно, у казахов и у части узбеков 
носилки в таких случаях именуются «ағаш ат» - «деревянная лошадь», 
т.е. в контексте смысловой нагрузки обрядности он означает «деревян-
ный конь», переправляющий покойника в иной мир.
По сообщению Геродота, ливийские племена насамоны, обычаи 
которых сходны с массагетскими, при клятвах и гаданиях произносят 
клятвы, упоминая самых справедливых и доблестных мужей древности, 
и при этом возлагают руки на их могилы. Для гадания они также прихо-
дят к могилам предков и, помолившись, ложатся спать на могиле. И вся-
кому сновидению гадающий верит» (Гер., ІV, 172). Такой обычай мы 
наблюдаем в этнографии древних и поздних тюрков. Аналогичные обря-
ды при даче клятвы известны у казахов и у других тюркоязычных наро-
дов. Для гадания и обращения за помощью казахи также ночевали в 
могиле своих священных родовитых предков, и сон во время ночлега у 
могилы святого считался вещим сном и по поверью обязательно испол-
нялся. 
Сако-скифские и казахские параллели также обнаруживаются в 
предметах материальной культуры, обнаруженных в их захоронениях. 
В кургане 2 Уландрык 1 обнаружены кусок засохшего мяса и 
небольшие «лепешки», приготовленные из плохо протертых зерен дико-
растущего волоснеца. «Они по форме и размерам напоминают баурсаки 
современных казахов», - пишет В.Д. Кубарев [5, с.30]. У саков была тра-
диция обвивать рукоять плети золотой или бронзовой лентой [39, c.117]. 
Золотой человек из иссыкского кургана также был снабжен такой пле-
тью. Вобще, такие же обвитые медной лентой плети были широко рас-
пространены в традиционном казахском быту.
По сако-скифской традиции кафтан у пазырыкцев запахивался 
справа налево [3, c.92]. Также и древние тюрки и казахи верхнюю оде-
жду запахивали справа налево.
По данным В.С. Ольховского, саки и скифы вместе с покойным в 
могилу иногда помещали овальные подносы для жертвенного мяса [39, 
c.157]. По форме, материалу, технологии изготовления и функциональ-
ному назначению эти овальные подносы точно повторяют казахские 
деревянные овальные блюдца-подносы для мяса – астау, ет астау.
Скифы иногда в погребальную камеру помещали повозку, при-
чем их обязательно ломали [56]. По обычаю казахов, в безнадежных 
ситуациях, связанных c продолжающейся смертью очередных детей при 
трагической кончине всех членов семьи на кладбище относили и остав-
ляли там навсегда частично разломанные колыбель (бесік), қазан и 
шаңырақ.
В сакском памятнике Ак-Алахе (Ақ ылақ) был найден войлочный 
чулок [4, c.40], один в один напоминающий казахский байпақ. Кожаная 
обувь, цельная, с твердой подошвой, с невысоким каблуком, c высоким, 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

349
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
выше колен, расширяющимся к верху голенищем была найдена в алтай-
ских курганах Башадаре, Уландрыке, Ак-Алаха, Пазырыке [44, c.95, 
рис.46, 28-31, 32]. В таких же сапогах с длинным, расширяющимся к 
верху голенищем изображены саки в персопольских рельефных рисун-
ках, на пластине из Амударьинского клада [45, c.26]. На золотых пласти-
нах из Амударьинского клада саки одеты точно в такую обувь [46, c.54, 
риc.59]. Обувь с длинными голенищами найдена в каракольском кургане 
на Алтае, а в Пазырыкском кургане – длинные войлочные чулки с орна-
ментированным верхом [12, с. 111-112]. Внутри таких кожаных сапог 
надевали войлочные чулки такой же конфигурации. Обычно края вой-
лочных чулок чуть выступали за голенище. Эту обувь по форме, составe 
и по функциональному назначению с поразительной точностью повто-
ряет казахская всесезонная обувь с высоким голенищем и чулками кош-
мы внутри - так называемая саптама.
У большинства сако-скифских племен был достаточно развит 
культ востока. Об этом свидетельствуют такие факты, как сооружение 
дромоса с восточной стороны гробницы [47, с.204-212]. Двери склепа 
также были сооружены с восточной стороны. «Двери-проходы» в коль-
цевых глубоких ямах вокруг курганов также оставлялись с восточной 
стороны. Они в принципе известны в материалах раннесакского и сак-
ского времени Средней Азии, Казахстана, Арало-Уральского степного 
региона. Культ востока также продолжал иметь место у древнетюркских 
племен и, позднее, у многих тюркоязычных народов. Все тенгрианские 
обряды они совершали лицом на восток. Тюркские балбалы и казахские 
каменные стелы устанавливались с восточной стороны каменных оград 
и могил. Устанавливать каменные гряды от курганов в сторону востока 
также считается исконно древнетюркским обычаем. Древние тюрки и 
казахи двери юрты направляли в сторону восхода солнца. 
Мой опыт многолетних исследований сакской культуры все боль-
ше убеждает в том, что сакская культура по своим главным культурофор-
мирующим, узловым, стержневым характеристикам в большей степени 
является протюркской, тюркской, нежели индо-иранской. Мы уверены, 
что культурогенетическая связь между саками и последующей древней, 
средневековой тюркской цивилизацией прослеживается не эпизодиче-
ски, а системно. В исследовании этой проблемы я прогнозирую два воз-
можныех пути развития. Или будет доказана в большей степени тюр-
ко-язычность саков и тюрко-профильность сако-скифской культуры. 
Или же, мы придем к более близкой к исторической действительности
истине, выводам и заключениям, о том, что сако-скифский язык и куль-
тура сформировалась из естественно-исторического скрещивания, взаи-
модействия, симбиоза, с одной стороны, тюркского, с другой,
индо-арийского (индо-иранского) языков и культуры.
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

350 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

351
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА

жүктеу/скачать 26,68 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: