Ббк 84(8Авс)-44

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
69
– На джа… – медленно произнесла Улла. – Мне не хотелось бы говорить «Я тебя пре-
дупреждала», но…
– А почему бы не сказать? – вмешалась Кавита. – Меня шоколадом не корми, но дай
уязвить кого-нибудь своим «Я тебя предупреждала». Говорю это Викраму по меньшей мере
раз в неделю.
– А мне он нравится, – заметил Викрам. – Вы, наверно, не знаете, но он просто фанта-
стический наездник. В седле – прямо Клинт Иствуд
46
, йаар. На прошлой неделе я видел его на
пляже Чаупатти верхом. Он был там с этой сногсшибательной белокурой цыпочкой из Шве-
ции. Он выглядел в точности как Клинт в «Бродяге высокогорных равнин», честное слово.
Смертельный номер, блин.
– Ах, он умеет ездить верхом?! – фыркнула Летти. – Как же я могла так его недооценить?
Беру свои слова обратно.
– И потом, у него дома есть первоклассный магнитофон, – продолжал Викрам, явно не
замечая настроения Летти. – И отличные записи прямо с итальянских фильмов.
– Ну ладно, с меня хватит! – воскликнула Летти, поднимаясь и хватая сумочку и книгу,
принесенную с собой.
Рыжие завитки волос вокруг ее лица в форме сердечка трепетали от возмущения. Блед-
ная кожа, без единой морщинки обтягивавшая ее мягкие черты, в ярком белом освещении
ресторана делала ее похожей на разгневанную мраморную мадонну, и я вспомнил слова Карлы:
«Духовно Летти, пожалуй, богаче всех нас».
Тут же вскочил и Викрам:
– Я провожу тебя до гостиницы. Мне в том же направлении.
– Вот как? – бросила Летти, крутанувшись к Викраму так резко, что он захлопал гла-
зами. – И что же это за направление?
– Ну… в общем… любое направление, йаар. Я люблю прошвырнуться вечером. Так
что… куда ты, туда и я.
– Ну что ж, если тебе это так надо… – проскрежетала Летти, рассыпая голубые искры из
глаз. – Карла, любовь моя, мы договорились завтра пить кофе в «Тадже», если не ошибаюсь?
Обещаю на этот раз не опаздывать.
– Буду ждать, – отозвалась Карла.
– Счастливо всем! – помахала нам рукой Летти.
– Счастливо! – повторил Викрам, убегая вслед за ней.
– Знаете, что мне нравится в Летиции больше всего? – задумчиво протянул Дидье. – В ней
нет абсолютно ничего французского. Наша французская культура настолько распространена
и заразительна, что почти в каждом человеке на земле есть что-то от француза. Особенно в
женщинах. Почти каждая из них – чуть-чуть француженка. А Летиция – самая нефранцузская
женщина из всех, кого я знаю.
– Ты сегодня превзошел самого себя, Дидье, – заметила Кавита. – Что с тобой? Ты влю-
бился или, наоборот, разлюбил?
Дидье со вздохом посмотрел на свои руки, сложенные на столе одна поверх другой.
– Пожалуй, отчасти и то и другое. У меня сегодня черный день. Федерико – ты ведь
знаешь его – обратился к вере. Для меня это тяжелый удар. По правде говоря, его внезапная
праведность разбила мне сердце. Но хватит об этом. Вы знаете, в «Джехангире» открылась
выставка Имитаз Дхаркер. Ее работы очень чувственны и полны необузданной энергии – в
самый раз, чтобы встряхнуться. Кавита, не хочешь сходить со мной?
– Конечно, – улыбнулась девушка. – С удовольствием.
46
Клинт Иствуд (р. 1930) – американский киноактер и режиссер, прославившийся ролями в вестернах.

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
70
– Я пройдусь с вами до Регал-джанкшн, – сказала Улла, вздохнув. – Мне надо встретиться
там с Моденой.
Они встали, попрощались с нами и вышли через арку, но затем Дидье вернулся, и,
подойдя ко мне, положил руку мне на плечо, словно ища опору, и произнес с удивительной
сердечностью:
– Поезжай с ним, Лин. Поезжай с Прабакером в его деревню. Каждый город на земле
хранит в сердце память о деревне. Не поняв, чем живет деревня, ты не поймешь и города.
Съезди туда. Когда вернешься, посмотрим, что Индия сделала с тобой. Bonne chance!
47
Он удалился, оставив меня наедине с Карлой. Когда с нами был Дидье и все остальные, в
ресторане было шумно, теперь же вдруг наступила тишина – или, может быть, мне так показа-
лось. Я не решался заговорить, боясь, что мои слова разнесутся эхом по всему залу от одного
столика к другому.
– Ты покидаешь нас? – выручила меня Карла.
– Понимаешь, Прабакер пригласил меня съездить с ним в деревню к его родителям, на
его родину, как он сказал.
– И ты поедешь?
– Да, наверное, поеду. Он оказал мне этим честь, как я понимаю. Он навещает родителей
примерно раз в полгода вот уже девять лет, с тех пор как устроился на работу в Бомбее. Но я
первый иностранец, которого он пригласил с собой.
Она подмигнула мне; в уголках ее рта прятался намек на улыбку.
– Возможно, ты и не первый, кого он пригласил, но первый, кто настолько свихнулся, что
готов принять его приглашение. Впрочем, это не меняет сути.
– Ты считаешь, что я свихнулся, раз еду вместе с ним?
– Вовсе не поэтому! Во всяком случае, если ты и свихнулся, то в правильную сторону,
как и все мы тут. А где его деревня?
– Не знаю точно. Где-то на севере штата. Он сказал, что туда надо добираться поездом,
а потом двумя автобусами.
– Дидье прав. Тебе надо ехать. Если ты хочешь обосноваться здесь, в Бомбее, тебе надо
сначала пожить какое-то время в деревне. Деревня – это ключ к Индии.
Мы сделали последний заказ проходившему мимо официанту, и спустя несколько минут
он принес банановый йогурт для Карлы и чай для меня.
– А сколько времени понадобилось тебе, Карла, чтобы привыкнуть к Бомбею? Ты все-
гда держишься совершенно естественно, как в своей стихии. Как будто ты прожила здесь всю
жизнь.
– Трудно сказать. Бомбей – именно то, что мне требуется. Я поняла это в первый же день,
в первый же час, когда приехала сюда. Так что, в общем-то, и привыкать не надо было.
– Забавно, но я тоже сразу почувствовал что-то вроде этого. Уже через час после того,
как наш самолет приземлился, у меня появилось ощущение, что это место как раз для меня.
– А полная акклиматизация пришла, я думаю, с языком. Когда мне стали сниться сны на
хинди, я поняла, что это теперь мой дом. И тогда все стало на свои места.
– И ты по-прежнему так думаешь? Ты собираешься остаться здесь навсегда?
– Ничто никогда не бывает навсегда, – ответила она медленно, с характерной для нее
рассудительностью.
– Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать.
– Ну да… Я проживу здесь до тех пор, пока не получу то, что мне надо. А тогда, воз-
можно, уеду куда-нибудь еще.
– А что тебе надо, Карла?
47
Успеха! (фр.)

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
71
Она нахмурилась и посмотрела на меня в упор. Это выражение в ее глазах было мне
уже знакомо, оно означало: «У тебя, конечно, есть право задать этот вопрос, но нет права
непременно получить на него ответ».
– Мне нужно все, – бросила она, слегка усмехнувшись. – Однажды я ответила так же
одному моему другу, и он сказал, что секрет успеха в том, чтобы ничего не хотеть и получить
то, что тебе надо.
Спустя некоторое время, пробравшись сквозь толпу на Козуэй и Стрэнде и пройдя под
лиственными сводами пустынных улочек позади Колабского рынка, мы задержались у ска-
мейки под развесистым вязом, растущим около ее дома.
– У меня сменилась вся система понятий, – вернулся я к нашему разговору в «Лео-
польде». – Это абсолютно новый угол зрения, новый способ восприятия мира.
– Да, ты прав. Именно так это происходило и у меня.
– Прабакер водил меня в один старый многоквартирный дом около больницы Святого
Георгия, где находится что-то вроде хосписа. Дом был битком набит безнадежными больными,
и все, что у них осталось, – это место на полу, где можно лечь и умереть. А владелец этого
дома, который имеет репутацию чуть ли не святого, ходил среди умирающих, щупал их и зна-
ками показывал своим помощникам, какие из органов человека жизнеспособны. Это огромное
хранилище человеческих органов. За право умереть в чистом, спокойном месте, а не в придо-
рожной канаве люди готовы предоставить этому типу свои органы по первому его требованию.
И при этом они смотрят на него со слезами благодарности, чуть ли не с обожанием.
– Еще одно испытание, которому твой друг Прабакер решил подвергнуть тебя перед отъ-
ездом?
– Да, но было кое-что и похуже. И главное, что ты не можешь ничего сделать с этим.
Видишь детей, которые… которым приходится очень несладко, видишь людей в трущобах –
он сам живет в трущобах и водил меня туда… эта постоянная вонь из открытых уборных,
беспросветная нищета, убогость… Они глядят на тебя из дверей своих лачуг, а ты понимаешь,
что не в силах им помочь и что им не на что надеяться. Ты не можешь изменить это и вынужден
успокаивать себя мыслью, что все могло быть гораздо хуже. Полная беспомощность.
– Знаешь, увидеть своими глазами все несовершенство мира очень полезно, – сказала
Карла, помолчав. – И не менее важно иногда понимать, что, каким бы плохим ни было то, что
ты видишь, ты не в силах улучшить это. В мире полно гадостей, которые не были бы такими
гадкими, если бы кто-то в свое время не постарался исправить их.
– Как-то не хочется верить в это. Я знаю, конечно, что ты права. Очень часто, стремясь
исправить что-либо, мы делаем только хуже. Но все же, если мы будем поступать правильно,
мир, мне кажется, может измениться к лучшему.
– Между прочим, я сегодня столкнулась на улице с Прабакером. Он велел спросить тебя
насчет каких-то водных процедур, так что я спрашиваю, хотя сама не понимаю о чем.
– А, ну да, – рассмеялся я. – Дело в том, что вчера, когда я спускался по лестнице, чтобы
встретить около гостиницы Прабакера, мне навстречу попалась вереница индийских парней,
тащивших на голове кувшины с водой. Я посторонился, чтобы пропустить их. На улице я
увидел большую деревянную бочку на колесах, передвижную цистерну, так сказать. Один из
индийцев доставал из бочки воду ведром и разливал ее по кувшинам. Я наблюдал за этим до
бесконечности; ожидая Прабакера, парни успели сделать несколько ходок вверх и вниз. Когда
Прабакер подошел, я спросил его, что они делают. Он объяснил, что они таскают воду для
моего душа. На крыше установлен большой бак, и они наполняют его.
– Ну да, так всегда делается.
– Ты знаешь об этом, теперь и я знаю, но вчера это явилось для меня настоящим откро-
вением. В этой жаре я залезаю под душ не меньше трех раз в день. Мне и в голову не могло
прийти, что людям приходится подниматься с кувшинами на шесть лестничных пролетов,

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
72
чтобы я мог ублажать себя. Я пришел в ужас и сказал Прабакеру, что больше ни за что и нико-
гда не буду принимать душ в этой гостинице.
– А он что ответил?
– Он сказал, что я ничего не понимаю, что это их заработок. Если бы не туристы вроде
меня, объяснил он, у этих индийцев не было бы работы. А им ведь надо содержать семью. Он
настаивал, что я должен принимать душ три, четыре, пять раз в день.
Карла кивнула.
– Он велел мне посмотреть, как они покатят бочку. И я понял, что он хотел этим сказать.
Это были сильные, здоровые парни, и они гордились тем, что занимаются делом, а не попро-
шайничают и не воруют. Они со своей бочкой влились в поток транспорта, высоко подняв
голову и ловя на себе восхищенные взгляды индийских девушек.
– Так ты принимаешь теперь душ?
– Да, трижды в день, – рассмеялся я. – Но я хотел тебя спросить, за что Летти так взъелась
на Маурицио?
Она опять посмотрела тяжелым взглядом прямо мне в глаза, уже вторично за этот вечер.
– У Летти налажены связи в Отделе регистрации иностранцев: один из крупных чинов-
ников отдела питает слабость к сапфирам, и Летти поставляет их ему по оптовой цене или
даже чуть ниже. И иногда, в обмен на эту… любезность, она имеет возможность помочь кому-
нибудь продлить визу – почти бессрочно. Маурицио хотел продлить визу еще на год и притво-
рился, что влюблен в Летти, – фактически соблазнил ее, – а получив, что ему требовалось,
он ее бросил.
– Летти ведь твоя подруга…
– Я предупреждала ее. Маурицио не из тех мужчин, в которых можно влюбляться. С ним
можно делать все, что угодно, но только не влюбляться.
– И все-таки он тебе нравится? Несмотря на то, что он так поступил с твоей подругой?
– Он поступил именно так, как я от него и ожидала. С его точки зрения, он провернул
честную сделку – поухаживал за девушкой в обмен на визу. Со мной ему и в голову не пришло
бы выкинуть что-нибудь подобное.
– Он что, боится тебя? – улыбнулся я.
– Да, я думаю, боится. Немножко. И это одна из причин, по которым он мне нравится. Я
не смогла бы уважать человека настолько бестолкового, что он не боялся бы меня хоть чуть-
чуть.
Она встала, я поднялся тоже. Ее зеленые глаза, повлажневшие в свете уличного фонаря,
были драгоценными камнями, будящими желание. Губы приоткрылись в полуулыбке, которая
принадлежала только мне одному, – это был мой момент, и мое сердце, неуемный попрошайка
у меня в груди, с надеждой встрепенулось.
– Когда ты поедешь завтра с Прабакером в его деревню, – сказала она, – постарайся
отдаться этому целиком. Просто… плыви по течению. В Индии надо иногда уступить, чтобы
добиться своего.
– У тебя всегда наготове какой-нибудь благоразумный совет, да? – спросил я, усмехнув-
шись.
– Это не благоразумие, Лин. Благоразумие, на мой взгляд, значительно переоценивают,
тогда как оно всего лишь та же рассудочность, из которой вытряхнули всю суть. Я не стремлюсь
быть благоразумной. Большинство благоразумных людей, которых я знаю, действуют мне на
нервы, но по-настоящему умные люди всегда привлекают меня. Если бы я хотела дать тебе
благоразумный совет – чего я не хочу, – то я сказала бы: не напивайся, не кидай деньги на
ветер и не влюбляйся в какую-нибудь деревенскую девчонку. Вот это было бы благоразумно.
Но я предпочитаю просто разумное и потому рекомендую тебе не противиться ничему, с чем

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
73
бы ты там ни столкнулся. Ну ладно, я пошла. Разыщи меня, когда вернешься. Мне хочется
встретиться с тобой после этого, действительно хочется.
Она поцеловала меня в щеку и направилась к дому. Я подавил в себе желание схватить
ее в объятия и прижать свои губы к ее губам. Я смотрел, как она идет; ее темный силуэт был
частью самой ночи. Фонарь над дверью ее дома осветил ее теплым желтоватым светом, но мне
казалось, что это мои глаза оживили ее тень, что это мое сердце наполнило ее бестелесную
оболочку светом и красками любви. В дверях она обернулась, увидела, что я смотрю на нее,
и мягко закрыла дверь за собой.
Я был уверен, что этот последний час с ней был моим тестом на «Борсалино». Всю дорогу
до своей гостиницы я гадал, выдержал я испытание или нет. И сейчас, спустя много лет, я
продолжаю гадать об этом. И по-прежнему не знаю ответа.

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
74

жүктеу/скачать 0,98 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: