Жан-Поль Сартр «Тошнота» 100 лучших книг всех времен:
www.100bestbooks.ru
45 юбки стала спускаться кисть руки на выпрямленном запястье. Рука поколебалась, поскребла
подол.
– Ты готова? – спросил мужчина.
Ладонь раскрылась, дотронулась до засохшей звездой грязи на правом ботинке, потом
исчезла.
– Уф! – выдохнул мужчина.
Он поднял стоявший у вешалки чемодан. Они вышли и скрылись в тумане.
– Это артисты, – сказал официант, подавая мне кофе. – Они выступали в антракте
между сеансами в кинотеатре «Палас». Женщина завязывает себе глаза, а потом угадывает
имена и возраст зрителей. А сегодня они уезжают – по пятницам программа меняется.
Он пошел за тарелкой с рогаликами, стоявшей на столике, за которым только что си-
дели артисты.
Мне не хотелось есть эти рогалики.
– Придется погасить свет. Две лампы для одного клиента в девять утра – хозяин будет
ругаться.
Сумрак затопил кафе. Через высокие окна теперь проникал слабый свет в серо-
коричневых подтеках.
– Мне нужен мсье Фаскель.
Я не видел, как вошла старуха. От струи ледяного воздуха меня пробрала дрожь.
– Мсье Фаскель еще не спускался.
– Я от мадам Флоран, – продолжала она. – Ей нездоровится. Она сегодня не придет.
Мадам Флоран – это кассирша, та, у которой рыжие волосы.
– В такую погоду она всегда мается животом, – сказала старуха.
Официант принял многозначительный вид.
– Это все туман, – сказал он, – вот и мсье Фаскель тоже. Странно, он до сих пор не
спустился. Ему тут звонили. Вообще-то он всегда сходит вниз в восемь.
Старуха машинально поглядела на потолок.
– Он что, наверху?
– Ну да, там его спальня.
– А вдруг он умер… – тягучим голосом проговорила старуха, словно рассуждая сама с
собой.
– Вот еще! – Лицо официанта выразило неподдельное негодование. – Только этого не
хватало!
А вдруг он умер… У меня тоже мелькнула эта мысль. Такого рода мысли приходят во
время тумана.
Старуха ушла. Мне бы надо последовать ее примеру: было холодно и темно. Из щели
под дверью просачивался туман, мало-помалу он поднимется кверху и затопит все. В муни-
ципальной библиотеке мне было бы светло и тепло.
И снова чье-то лицо приплюснулось к стеклу, оно корчило рожи.
– Ну погоди у меня, – сердито буркнул официант и выскочил на улицу.
Лицо исчезло, я остался один. Я горько укорял себя за то, что вышел из дому. Теперь
мгла, наверно, затопила мой номер в отеле; вернуться туда мне страшно.
За кассой в темноте что-то скрипнуло. Звук донесся с лестницы, ведущей в комнаты:
может, хозяин наконец спускается вниз? Нет, никого: ступеньки скрипели сами собой. Мсье
Фаскель все еще спал. А может, умер у меня над головой. «Туманным утром найден мерт-
вым в постели». И подзаголовок: «Посетители кафе продолжали есть и пить, не подозревая,
что…»
Остался ли он лежать в постели? А может, свалился с нее, увлекая за собой одеяло и
стукнувшись головой об пол?
Я прекрасно знаю мсье Фаскеля, он иногда осведомляется о моем здоровье. Это тол-
стый весельчак, с холеной бородой – если он умер, то от удара. Лицо у него станет похо-
жимм на баклажан, язык вывалится изо рта. Борода торчком, шея под завитками волос фио-