Крестный отец

Это обрадовало Конни.
— Ты уверен, Карла? — заинтересованно переспросила она.
Он утвердительно кивнул.
Машина тронулась, увозя маму Корлеоне, Конни и детей за ворота
усадьбы.
Когда она окончательно скрылась из виду, Майкл тоже спустился вниз
проводить Кей и ребят. Карло приблизился и пожелал Кей доброго пути.
Вторая машина последовала за первой.
— Мне очень жаль, — сказал Майкл Карло, — что пришлось
задержать тебя здесь. Но это ненадолго.
— Да я не против, — торопливо ответил Карло Рицци.
— Вот и хорошо. Посиди пока дома у телефона. Я тебя приглашу, как
понадобишься. А пока еще куча дел. Ладно?
— Конечно, конечно, Майкл, — согласился Карло.
Поднявшись к себе, он первым делом позвонил любовнице, которую
уже несколько лет тайком содержал на квартире в Вестберне. Сказал, что
прибудет вечером, попозже. Потом, прихватив бутылку ржаного виски,
прочно уселся у аппарата. Но время тянулось, а телефон молчал. В окно
Карло видел, как вскоре после полудня на площадь стали стекаться
автомобили. Из одного вылез Клеменца. Чуть позднее прибыл Тессио.
Охранник пропустил обоих в кабинет к Майклу.
Клеменца через пару часов отбыл куда-то. Тессио больше не
появлялся.
Карло устал ждать и вышел прогуляться на свежем воздухе. Он был
знаком со всеми охранниками в Лонг-Бич, а с некоторыми состоял в
приятельских отношениях — насколько допускала семейная иерархия. Во
всяком случае, с ними можно было перекинуться словцом со скуки. Но, к
удивлению Карло, никого из обычных телохранителей сегодня на посту не
было. Лица охранников ничего не говорили ему. Все они оказались
чужими.
Еще больше удивился Карло, когда узнал в человеке, стоящем у ворот,
никого иного, как Рокко Лампеоне. Рокко занимал в Семье слишком
высокое положение, чтобы стоять самому на воротах.
Что-то происходило вокруг. Что-то очень странное.
Рокко, заметив Карло, дружески помахал ему рукой и сказал:
«Привет!». Карло настороженно приблизился. Рокко спросил:
— Разве ты не отбыл на солнечные пляжи?
— Как видишь, — ответил Карло, все так же настороженно наблюдая
за Рокко в роли охранника. — Майкл попросил меня задержаться на пару

дней, — пояснил он, — я ему зачем-то нужен.
— А, — отозвался Рокко, — и я тоже. Вот, на ворота поставил. Тоже
мне занятие, одна блажь. Но что делать? Он ведь начальник, наше дело
подчиняться, — по его тону можно было понять, что Рокко не так высоко
ставит нового дона. Он ведь начинал работать еще с отцом Майкла.
Но Карло разговор не пришелся по вкусу.
— Майкл знает, что делает, — сухо сказал он.
Рокко понял намек и смолчал. Карло повернул обратно к дому,
небрежно попрощавшись. Ясно было, что происходят важные события, но
он и представить себе не мог, какие.
Из окна гостиной Майкл наблюдал за передвижениями Карло по
замкнутой площади среди домов.
Хейген протянул ему из-за плеча рюмку крепкого бренди, и Майкл с
благодарностью на лице сделал большой обжигающий глоток. Голос
Хейгена из глубины комнаты сказал очень мягко:
— Все, Майкл, пора начинать.
Майкл проглотил вздох вместе с бренди.
— Хоть бы отложить еще ненадолго… Если бы старик был жив…
— Все будет хорошо, — сказал Том. — Не переживай. Раз уж я ничего
не заподозрил, пока ты сам не рассказал, другие и вовсе не смогут
догадаться. Ты все сделал как нельзя лучше, Майкл.
Майкл обернулся от окна.
— Это не я, это дон. Я никогда прежде не понимал, какая у него
голова, какие организаторские способности. Только ты, наверное, способен
оценить.
— Таких, как дон, больше не делают, — согласился Хейген. — Но ваш
с ним план проработан великолепно, и ты должен оказаться на высоте, я не
сомневаюсь в этом.
— Время покажет, — отозвался Майкл, — Клеменца и Тессио
прибыли?
Хейген подтвердил. Майкл допил бренди до последней рыжей
капельки, медленно сбежавшей по хрустальному боку рюмки.
— Начали, — сказал он. — Пришли ко мне Клеменцу, я сам его
проинструктирую. А с Тессио, наоборот, больше не хочу видеться, хорошо?
Передай ему только, что через полчаса мы выезжаем на встречу с Барзини.
Пусть о нем позаботятся люди Клеменцы.
Хейген спросил бесцветным голосом:
— Оставить Тессио никак нельзя?

— Нельзя, — ответил Майкл.
А в это время в Буффало, в маленькой пиццерии, где обычно полно
народу, особенно в час ленча, наступило некоторое затишье. Хозяин-
итальянец, довольный своим процветающим делом, получил короткую
передышку, убрал с прилавка непроданную пиццу, облегченно распрямил
спину и вернулся за стойку.
Лишь один новый посетитель перешагнул через порог его заведения
— 
невысокий 
молодой 
человек, 
поигрывающий 
желваками 
на
решительном жестком лице. Он ткнул пальцем в сторону круглого подноса
с пиццей и сказал коротко:
— Мне с сыром.
Хозяин лопаточкой поддел остывшую пиццу с сыром и сунул ее в печь
разогреваться. Клиент не спеша прошел в глубь зала и сел за столик,
дожидаясь, пока принесут еду. В пиццерии уже никого не было, кроме его и
хозяина. Тот, достав разогретую пиццу из печи, уложил ее на разовую
картонную тарелочку и направился к столику. Молодой человек
внимательно и в упор разглядывал его. Пицца уже стояла перед ним,
пузырясь горячим растаявшим сыром, но он не торопился расплачиваться.
— А что, верно говорят, что у вас на груди татуировочка есть? — задал
он вдруг странный вопрос хозяину. — Вон, из-за воротника виднеется,
точно. Ну-ка, расстегни ворот пошире, дядя! Очень посмотреть хочется.
Хозяин от неожиданности побледнел и замер у столика.
— Расстегни, расстегни, не скромничай, — повторил парень.
— Это не у меня, это у напарника, — с прорезавшимся страха
итальянским диалектом, коверкая самые простые слова, хрипло проговорил
хозяин, — он вечером работает.
Клиент рассмеялся ему в лицо. Резкий смех прозвучал неприятно и не
предвещал ничего доброго.
— Не жмотничай, дай полюбоваться, — сказал он, вынимая руку из
кармана. Хозяин попятился назад, надеясь отступить за огромную печь, но
рука с пистолетом уже выпрямилась, выстрел грянул. Пуля, угодившая в
грудь, ударила так сильно, что отбросила жертву назад и стукнула об угол
печи.
Молодой человек все так же неспешно подошел к распластавшемуся у
печи телу и рванул ворот рубашки. Пуговицы отскочили, открывая залитую
кровью грудь, на которой явственно виднелось изображение сплетенных в
объятиях любовников и грозного супруга, поднявшего над ними свой
карающий кинжал. Хозяин пиццерии был еще жив и слабо дернул рукой,

словно пытаясь заслониться, но рука тут же безжизненно упала. Убийца
наклонился и внятно сказал:
— Фабрицио, тебе привет от Майкла Корлеоне.
Потом поднес пистолет к самому виску лежащего и спустил курок.
На улице его ожидала на обочине машина с крытым верхом. Молодой
человек выскользнул тенью из пиццерии, сел на заднее сиденье, и
автомобиль стремительно сорвался с места.
Телефон, установленный на перекладине прямо у ворот в Лонг-Бич,
громко зазвонил. Рокко Лампеоне подошел к нему, снял трубку и услышал
чей-то незнакомый голос:
— Ваш заказ готов, — после чего сразу раздался сигнал отбоя и
короткие гудки Рокко положил трубку на место мгновенно оседлал свой
автомобиль и выехал за пределы усадьбы. Он двинулся по той же дороге,
по которой Санни Корлеоне гнал машину в последний раз в своей жизни —
в ту, предательскую ночь, когда на этой дороге Санни повстречалась
смерть.
Добравшись до железнодорожной станции, Рокко оставил автомобиль
на стоянке и, преодолев почти бегом короткое расстояние, пересел в
другую, поджидавшую его там, машину. В машине уже сидели двое. Минут
через десять быстрой езды они подъехали к мотелю, расположенному на
боковой дороге. Рокко Лампеоне выскочил, двое сопровождающих
остались на месте. Рокко летящим шагом двинулся к одному из нарядных
маленьких домиков в глубине архитектурного ансамбля — домик
напоминал индийское бунгало. От сильного удара ноги легкая дверь
слетела с петель, впуская незваного гостя в комнату.
Семидесятилетний Филипп Таталья, голый, как новорожденный,
приподнялся с кровати, на которой лежала юная девушка. Если на голове
волосы старого развратника были выкрашены в благородный черный цвет,
то на груди и в паху оказались совсем седыми. Рыхлое тело старика
напоминало живой труп. Рокко и превратил его в труп, всадив в
желтоватый живот сразу четыре пули. Потом немедленно вновь сел в
машину, водитель нажал на газ и все трое вместе с автомобилем растаяли
на дороге. Все повторилось в обратном порядке — машина прибыла к
станции Уантаг, Рокко пересел в свой автомобиль, рванул с места в разбег и
скоро уже опять стоял на воротах в Лонг-Бич, до этого всего на минутку
заскочив в кабинет к Майклу Корлеоне. На его лице ничего не выражалось,
казалось, он так и простоял на своем посту весь длинный день.
Альберт Нери у себя в Бронксе довел до идеала старую полицейскую

форму, еще раз критически осмотрел дело своих рук и начал спокойно
одеваться. Натянул брюки, облачился в мундир, тщательно повязал
форменный галстук. Во время ареста у него изъяли оружие, но, к счастью,
оставили номерную бляху. Клеменца снабдил Альберта Нери новеньким
кольтом 38-го калибра. Теперь, смазанный, проверенный и до отказа
заряженный, кольт покоился в кобуре у него под мышкой.
Он был вполне готов. Примерив еще раз полицейскую фуражку, Нери
сунул ее в бумажный пакет, а поверх полицейской формы набросил
обычный гражданский плащ. Посмотрел на часы — ровно через
пятнадцать минут внизу его будет ждать машина. Эти пустые минуты он
провел у зеркала, придирчиво рассматривая в нем свое отражение. Все
было нормально. Вне всяких сомнений, он выглядел настоящим
защитником правопорядка.
Едва автомобиль остановился у подъезда, как Альберт Нери открыл
заднюю дверцу и молча сел. Впереди сидели двое из отряда Рокко
Лампеоне. Машина сейчас же отъехала, почти беззвучно скользя по
гладкому шоссе. Когда оказались за пределами района, где Нери могли
признать, он легким движением освободился от плаща и надел на голову
полицейскую фуражку.
Их путь лежал до угла Пятьдесят пятой улицы и Шестого авеню. Там
машина остановилась, и Нери вышел. Странно было опять идти в
полицейской форме знакомым маршрутом — он успел отвыкнуть от нее.
Как обычно во время патрулирования, он двинулся вверх по многолюдной
улице до Рокфеллеровского центра, поблизости от собора святого Патрика.
Нужный ему автомобиль гордо красовался на той же стороне, нагло
бросая 
вызов 
со 
всех 
сторон 
окружающим 
его 
табличкам 
с
предупреждениями, что стоянка строго запрещена. Нери замедлил шаг:
было еще рано. Он достал большой блокнот и притворился, будто
старательно записывает в него номер нарушителя. Потом еще раз зорко
оглядел улицу и снова двинулся вперед. Нери постучал полицейским
жезлом по крылу машины. Водитель лениво приоткрыл глаза.
Все тем же жезлом Нери молча показал водителю на запрещающую
надпись и сделал повелительный знак, чтобы тот сменил место стоянки.
Водитель с деланным равнодушием отворотил физиономию в другую
сторону. У парня был вид мелкого наглеца — как раз таких Нери особенно
не терпел в пору своей полицейской службы.
С упорством подлинного постового Нери обошел автомобиль с другой
стороны и остановился напротив открытого окошка, за которым сидел
водитель, и сказал, стараясь как можно сильнее уязвить его самолюбие:

— Ну ты, умник, кати куда следует, или я вставлю тебе штрафной
талон прямо в зад!
Парень сказал небрежно:
— Ты бы лучше шастал по своему участку, там, небось, уже
заждались. А штраф, если так приспичило, можешь выписать, черт с тобой.
— Езжай, куда следует, говорят тебе, — прорычал Нери. — Пока я не
вынул тебя из тачки и рога не поотшибал.
Водитель хладнокровно извлек откуда-то вчетверо сложенную
десятидолларовую бумажку и попытался сунуть в кармашек на мундире
Нери, Нери отодвинулся, будто не замечая жеста, отошел на тротуар и
поманил водителя пальцем, перейдя с оскорбительного тона на сугубо
официальный:
— Предъявите водительские права и регистрационную карточку.
Парню ничего другого не оставалось, как выйти из машины, что он и
сделал крайне неохотно. Вообще-то Нери надеялся, что заставит его
отогнать машину за угол, но теперь это не имело смысла: краем глаза он
увидел, как по ступенькам «Плазы» к ним направляются трое мужчин —
Барзини и телохранителями. Они должны были выезжать на встречу с
Майклом Корлеоне.
Один из телохранителей, увидев полицейского рядом с автомобилем,
ускорил шаг и приблизился, чтобы выяснить, в чем дело.
— Есть проблемы? — обратился он к водителю.
— Да какие проблемы, — коротко отмахнулся тот. — Парень, видать,
новичок — порядка в районе не знает. Вот штраф мне собрался
выписать, — скривил он губы.
Барзини со вторым телохранителем уже подошли. «Какого черта?» —
спросил Барзини с неудовольствием.
Нери как раз закончил делать запись в регистрационной книжке. Он
вежливо вернул водителю и книжку и права, потом аккуратно закрыл свой
большой блокнот и сунул его в боковой карман. И тут же неуловимым
движением выхватил из кобуры пистолет — кольт 38-го калибра. Выстрелы
слились все три — в один. Пули друг за дружкой точно угодили в
широченную выпяченную грудь Барзини. Телохранители и шофер, словно
в шоке, стояли все это время, а потом в испуге бросились бежать прочь. К
тому времени, как они пришли в себя, Нери уже нырнул в густую толпу
прохожих на площади, свернул за угол и вскочил в поджидавший его
автомобиль. Автомобиль сейчас же помчался прочь по направлению к
Девятой авеню.
В районе Челси Нери, который уже успел не только скинуть

полицейскую фуражку, но и переодеться в гражданскую одежду, пересел в
другой лимузин. Форма и оружие остались в прежней машине, на заднем
сиденье, но Нери знал, что от них умело избавятся.
Через час он уже беседовал с Майклом Корлеоне за безопасной
оградой усадьбы в Лонг-Бич.
Тессио поджидал выхода Майкла на кухне в доме старого дона,
попивая кофе из большой расписной чашки, Том Хейген зашел за ним туда.
— Майкл готов ехать, — сообщил он. — Можешь позвонить Барзини,
чтобы тоже выезжал.
Тессио поднялся из-за стола, прошел к висящему на столе
телефонному аппарату, набрал нужный номер.
— Мы выезжаем в Бруклин, — сказал он отрывисто и повесил трубку.
Потом улыбнулся Тому: — Ну, дай Бог, чтобы Майкл сумел все уладить
сегодня.
Хейген ответил серьезно:
— Я не сомневаюсь в этом.
Он открыл перед Тессио кухонную дверь, и они вместе вышли на
площадь, пересекли ее и оказались у двери дома Майкла. Стоящий на часах
охранник заступил им дорогу:
— Хозяин велел передать, что поедет в другой машине. А вы оба
поезжайте вперед.
Тессио, сдвинув брови, обернулся на Тома:
— Так нельзя поступать, Том! Черт возьми, он ломает все, не начав
строить. Ведь был уговор… — не докончив фразу, Тессио запнулся, потому
что от стены за их спинами отделились еще несколько молодцов и взяли их
с Томом в кольцо.
Хейген мягко проговорил:
— Я тоже не поеду с тобой, Тессио.
Опытный и умный капитан все понял мгновенно и только на доли
секунды самообладание изменило ему. Он понял и покорился судьбе.
— Передай Майку, — сказал он, — я действовал из чисто деловых
соображений. А сам он всегда мне нравился.
Хейген кивнул:
— Он знает это.
Тессио, превозмогая себя, спросил очень тихо:
— Ты не можешь снять меня с крючка, Том? По старой дружбе?
— Не могу, — грустно покачал головой Хейген.
Он стоял и смотрел, как капитан в окружении телохранителей

обреченно идет в поджидающий его автомобиль у ворот усадьбы. Сердце
Тома разрывалось от боли, в горле стоял комок тошноты. Тессио всегда был
лучшим из всех. Старый дон полагался на него, как на самого себя, Разве
что Люка Брази преданнее служил Семье Корлеоне. Какая жалость, что
логика подвела его теперь, когда он уже не молод и когда любая ошибка
становится последней.
Карло Рицци уже заметно нервничал, сидя возле открытого окна и
молчащего телефона. На площади постоянно подъезжали и отъезжали
машины, что-то происходило, причем что-то весьма значительное, а он
опять оставался в стороне. Не удержавшись, он позвонил было Майклу, но
ответил ктото из переполнявших дом охранников. Справившись у Майкла,
охранник передал только, чтобы Карло набрался терпения: его позовут,
когда придет время. Хозяин скоро освободится.
Это была хоть какая-то, но информация. Карло опять позвонил своей
любовнице. Она уже ждала его, так что пришлось уговаривать подождать
еще немного. Они сегодня непременно поужинают вместе, и он останется у
нее до утра. Раз Майкл передал, что скоро освободится, значит, еще час-
два, и Карло будет свободен. Сколько же может длиться даже самый
серьезный и деловой разговор?
Убаюканная его ласковыми уговорами она а перестала злиться. Карло,
положив трубку, решил заранее переодеться. Но только успел сменить
рубашку, как в дверь постучали. «Наверное, не смогли прозвониться, ведь
он долго любезничал по телефону», — подумал Карло и пошел открывать.
Но на пороге стоял сам Майкл Корлеоне, и сердце Карло гулко ухнуло, а
тело покрылось противным липким потом. Лицо Майкла показалось ему
маской смерти из ночных кошмаров.
Он молча шагнул в прихожую, за ним — Том Хейген и Рокко
Лампеоне. Все выглядели серьезно и сосредоточенно, как вестники,
явившиеся к старому другу с дурными новостями. Следом за Карло все
трое прошествовали в гостиную. Карло, стараясь прийти в себя от нервного
потрясения, отнес было свою слабость на счет собственной фантазии. «Так
нельзя, — подумал он, — надо владеть собой». Но первые же слова Майкла
подействовали на Карло Рицци, как удар в солнечное сплетение.
— Пришла пора расплатиться за Сантино, — сказал Майкл.
Карло ничего не смог ответить, ноги у него стали ватными, возникла
дурнота. Том Хейген и Рокко Лампеоне стояли по обе стороны от двери, так
что Карло и Майкл оказались словно один на один, лицом к лицу.

— Ты навел на Санни людей Барзини, — невыразительным голосом
продолжал Майкл. — Вспомни-ка спектакль, который ты разыграл перед
моей сестрой! Неужели тебя, как малого ребенка, смогли уговорить, что
Семью Корлеоне так легко провести?
От ужаса Карло забыл о мужской гордости, человеческом достоинстве
и других понятиях. Дрожа, он еле выговорил:
— Майкл, клянусь, я ни в чем не виноват! Своими детьми клянусь! Не
убивай меня, Майкл, не делай этого…
Все так же ровно Майкл сказал:
— Барзини мертв, Филипп Таталья тоже. Сегодня я свожу все счеты
своей Семьи. Поэтому не повторяй неправды, не говори, что не виновен. В
твоих же интересах сказать все, как есть.
Хейген и Рокко Лампеоне этот разговор удивил и несколько даже
покоробил. Нет, Майкл все-таки не мог подняться до уровня своего отца.
Дон не стал бы убеждать предателя покаяться, тем более, что вина его
полностью доказана — в той мере, в какой вообще можно доказать чью-
либо вину. Во всяком случае, разговаривать здесь не о чем. Или Майкл все
еще не уверен в своих силах и хочет, чтобы Карло Рицци сам подтвердил
свою вину?
Карло упорно молчал.
Майкл продолжал мягко, почти ласково:
— Не бойся, Карло, мне совсем не хочется оставить сестру вдовой, а
племянников — сиротами. Вспомни ведь одному из твоих сыновей я
прихожусь крестным отцом. Нет, наказывать можно по-разному. Например,
удалить тебя от дел Семьи. Отослать в Лас-Вегас к жене и детям, и сиди
там под их крылом, а уж содержание я для Конни как-нибудь обеспечу. Не
надо трусить, но и врать перестань. Не повторяй, что не виновен, когда я
хорошо знаю, как все было. Не оскорбляй моего слуха ложью, я ведь не
идиот. Так ты только злишь меня понапрасну. Говори толком, кто на тебя
выходил тогда — Таталья или Барзини?
Карло, обезумев от сладостной надежды, которая забрезжила впереди,
произнес почти с облегчением:
— Барзини.
— Ясно, — сказал Майкл, сразу утратив интерес к Карло Рицци. — А
теперь сразу же выезжай в аэропорт. Машина во дворе.
Карло, как загипнотизированный, направился к выходу. остальные —
за ним следом. Был уже поздний вечер, но площадь перед домами ярко
освещалась прожекторами. Когда они остановились, к ним немедленно
подкатил автомобиль — а за рулем сидел один из охранников, которого

Карло не признал. Неясная фигура маячила и на заднем сиденье но Карло
Рицци не разглядел, кто. Лампеоне открыл перед ним переднюю дверцу, и
Карло с некоторым чувством освобождения послушно сел. Его белая
рубашка вся пропиталась потом.
— Я позвоню Конни и сообщу, что ты выехал, — сказал Майкл на
прощанье.
Машина двинулась к выезду из Лонг-Бич, набирая скорость. Карло,
постепенно приходя в себя, вспомнил о сопровождающем, сидящем сзади,
и повернул голову, чтобы посмотреть, кто это, но в тот же момент
Клеменца, а это был именно он, грациозным движением, как девочка,
повязывающая бантик на шею котенку, набросил гарроту и перетянул горло
Карло скользящим смертоносным шнурком. Карло Рицци дернулся, словно
рыба, попавшая на крючок, и его сильное тело забилось в судорогах, но
Клеменца знал дело туго и продолжал затягивать гарроту, пока сознание не
покинуло жертву. Тело обвисло на сиденье, тяжелое зловоние наполнило
автомобиль: ослабевшая мускулатура вытолкнула содержимое мочевого
пузыря. Клеменца, поморщившись, свернул удавку, сунул ее в карман и
открыл окно, чтобы проветрить машину. Безжизненное тело Карло Рицци
сползло с сиденья на пол, к самой дверце автомобиля.
Победа Семьи Корлеоне была убедительной и безоговорочной. За одни
сутки отряды Клеменцы и Лампеоне расправились со всеми, кто посмел
нарушить границы державы Корлеоне. Альберт Нери, возведенный в ранг
капитана, получил под начало гвардию Тессио в Бруклине. Он сейчас же
разнес вдребезги все точки букмекеров Барзини и подстрелил двух его
верных громил, обедавших, ничего не подозревая, в итальянском кабачке на
Мальбери-стрит. Свели счеты с одним из покровителей Барзини,
прикрывавшим от властей его тотализатор. Тела известных ростовщиков из
портовых кварталов, тоже действовавших от лица семейства Барзини,
обнаружились только через почти полгода в топях Нью-Джерси, — а
исчезли они все в тот же роковой день.
Те, кто поумнее, постарались перейти из стана врагов в стан друзей
Семьи Корлеоне. Одним мощным ударом Майкл восстановил первенство
Семьи среди других подпольных семейств Нью-Йорка и обрел репутацию
настоящего дона — вся Большая Пятерка прониклась к нему подлинным
уважением. Верхушка семейств Барзини-Таталья униженно сдалась на
милость победителя, а самые сильные капитаны со своими отрядами
высказали готовность работать впредь на Семью Корлеоне.
Итак, Майкл мог торжествовать, но его радость омрачила сестра

Конни, узнавшая о гибели мужа. Она прилетела домой вместе с мамой
Корлеоне, оставив детей в Лас-Вегасе. Пока машина шла из аэропорта,
Конни держалась, но едва они въехали за ограду усадьбы в Лонг-Бич, она
выпрыгнула из автомобиля, бросив мать, и прорвалась мимо опешивших
Охранников прямо к брату. Майкл вместе с Кей в это время сидел в
гостиной.
Конни явилась перед ними, как смерч, и сразу набросилась на Майкла
с кулаками, не обращая никакого внимания на поднявшуюся ей навстречу
невестку.
— Ты негодяй! — визжала она. — Негодяй и убийца! Ты только и
ждал, пока папа умрет, а как дождался, так сразу и убил его. Я ведь знаю —
ты не мог простить ему Санни. А на меня тебе наплевать. Вам всем на меня
наплевать. Никто не подумал, как мне теперь жить, без мужа? — Конни
истерически разрыдалась. Она даже не плакала, а выла по-звериному,
раскачиваясь из стороны в сторону и перемежая рыдания проклятиями. Два
телохранителя подошли к ней и встали наготове, ожидая сигнала хозяина.
Но Майкл молча ждал, пока Конни успокоится.
Заговорила Кей:
— Конни, ты сама не понимаешь, что говоришь! Это от горя…
— Да? — зло воскликнула та, справившись, наконец, с истерикой и
жаждущая мести. — А ты задумывалась, почему твой муж всегда так
холоден со мной? И почему он не отпускал от себя Карло? Майкл просто
держал камень за пазухой. Он всегда знал, что убьет Карло, только ждал
подходящего момента. Пока отец был жив, он не мог себе этого позволить.
И ведь согласился быть крестным отцом нашего мальчика, изверг! Надо же
быть таким бесчеловечным подонком! А ты думаешь, что знаешь своего
муженька? Черта с два… Ничего ты не знаешь. Хоть бы газеты посмотрела,
сколько душ он на тот свет отправил вместе с моим Карло, — Барзини,
Таталью и еще целую кучу. Все это дело рук моего братца Майкла! — Она
прицелилась послать презрительный плевок в его адрес, но в пересохшем
от плача горле не нашлось слюны.
— Ее надо отвести домой и вызвать врача, — спокойно сказал Майкл.
Телохранители тотчас подхватили Конни под руку и выволокли за дверь.
Кей застыла посреди комнаты, потрясенная.
— Как она может говорить про тебя такое? — сдавленным голосом
выговорила она. — Неужели она в это верит?
Майкл повел плечом:
— Обыкновенная бабья истерика.
Кей посмотрела мужу прямо в глаза:

— Но ведь это неправда, да, Майкл? Скажи мне, что это неправда!
Майкл устало ответил:
— Конечно, неправда. Ты должна верить мне, и никому больше. Один-
единственный раз я готов ответить на твои вопросы о делах. Последний
раз, учти это. Так вот, это неправда, — он говорил со всей силой своего
убеждения, глядя Кей прямо в глаза. Он вложил в свой взгляд всю силу
чувства, все то доверие, которое они собрали за годы совместной
супружеской жизни, всю свою привязанность к ней. И она поверила. Она
не могла не поверить ему. Успокаиваясь, она прижалась к мужу и
подставила губы для поцелуя.
— Ах, Майк, кажется, нам обоим не помешает выпить, — виновато
сказала Кей, когда их объятия разжались. С легким сердцем она вышла на
кухню, достала лед и тоник, смешала коктейль и услышала, как внизу
распахнулась парадная дверь.
Кто-то пришел. Она остановилась с подносом в руках на пороге
гостиной. Майкл не видел ее — он стоял к двери спиной. Перед ним, как на
параде, выстроились полукругом Клеменца, Альберт Нери и Рокко
Лампеоне с телохранителями. Она сделала еще шаг вперед — теперь
Майкл был виден ей сбоку, в профиль, и только собралась поздороваться с
гостями, как услышала торжественный голос старого Клеменцы, который
со значением произнес:
— Дон Майкл… — остальных слов Кей не услышала, потому что все
внимание ее захватил изменившийся облик мужа. Майкл весь выпрямился,
напрягся, как тугая струна и походил, пожалуй, на античные древние
статуи величественной и властной силой, сквозившей во всем — в
выражении лица, в позе, в том, как он круто подбоченился одной рукой и
свободно свесил другую. Казалось, всемогущие боги даровали ему право
распоряжаться жизнью и смертью простых смертных, не зря же в их голосе
звучит столько почтительности:
— Дон Майкл… — и в этот миг Кей уверовала, что все, о чем говорила
Конни, и все, в чем она обвиняла брата, — чистая правда.
Кей тихонько попятилась со своим подносом, вышла на кухню и
горько заплакала наедине со своими мыслями.

жүктеу/скачать 2,12 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: