Индейцы Северо-Западного побережья

ходов рыбы на нерест в верховья рек добыча рыбы оказывалась очень простой. Реки буквально 
кишели рыбой. На каждую семью заготавливали более тысячи крупных лососей. Ловили рыб и 
других пород. Особенно знаменита рыба-свеча, вся пропитанная жиром настолько, что 
действительно ее употребляли для освещения. Ловили рыбу преимущественно пассивными 
способами: перегораживали реки заколами, ставили ловушки, сети, реже применяли неводы. 
Многие приемы лова сохранили и сейчас промысловое значение. Немало давал и зверобойный 
промысел. Привлеченные обилием рыбы сюда стекались стада тюленей, котиков, моржей. 
Добыча их была не столь проста, но постоянно давала много шкур, мяса, жира. Для охоты на 
морского зверя применяли гарпун, копья, а в море выходили на вместительных лодках, 
выдолбленных из огромных стволов деревьев. Алеуты пользовались каяками и лодками 
наподобие эскимосских. Сухопутная охота имела меньшее значение, но и она поставляла в 
хозяйство пушнину, мясо диких коз, овец. Изобилие пищи привело к тому, что индейцы 
устраивали загоны, в которых пойманных животных не убивали, а только стригли. Их 
шерсть шла на производство красивых орнаментированных покрывал-накидок. Из луба кедров 
изготовляли различные плетеные изделия. 
Орудия охоты и оружие делали из дерева, кости, камня. Медь, которую выменивали у 
атапасских племен за Скалистыми горами, чаще хранилась как сокровище в больших 
пластинах. Плавить медь не умели. 
В общественной организации этих племен можно проследить как бы два слоя, два уровня 
отношений. Для сородичей, членов данного племени сохранялась, хотя далеко не 
последовательно, система родовой организа-ции со всеми её подразделениями. Племена 
делились на фратрии, которые, в свою оче-редь, делились на роды. Роды имели своего 
покровителя-тотема, считавшегося их. общим предком. Но росТ численности отдельных родов 
приводил к тому, что внутри возникали дополнительные подразделения — например, род 
ворона делился на род крыла ворона, род головы ворона и т. д. Члены рода были тесно 
связаны между собой общими культами общими правами на наследование имущества 
родственников, местом поселения. Перед домами родовых общин ставился резной столб с 
изображением в условной манере символов тотема. У некоторых племен в таких домах жили 
отдельные группы близкородственных семей по отцовской филиации. Но у тлинкитов 
сохранялся матрилинейный счет родства и наследование имущества по материнской линии. 
Племенные связи были весьма прочными. Племенной совет, состоявший из родовых 
старейшин, устанавливал порядок использования угодий, организовывал промысел в море, 
строго следил за охраной племенных владений от посягательств соседних племен, вел войны 
для захвата рабов. Однако фактически в племенном совете решающим словом пользовались 
наиболее богатые индейцы, располагавшие большим количеством лодок, рабов, имущества. 
Они чаще других избирались в племенной совет. Бедные сородичи считали себя обязанными их 
поддерживать, так как получали от богатых помощь, подарки. Чтобы поддержать свое влияние, 
богатеи иногда устраивали особый праздник — потлач. Во время такого праздника, 
сопровождавшегося обильным угощением, устроитель демонстративно «раздавал» свои 
богатства сородичам. Иногда, чтобы показать свое презрение к богатству, убивали рабов. Все 
это через некоторое время с лихвой компенсировалось обязательным отдариванием, помощью в 
рыбной ловле и промысле морского зверя. Устроитель приобретал больше, чем затратил, 
главное же было в упрочении своего влияния среди соплеменников, в том решающем голосе во 
всех делах, который он получал, демонстрируя щедрость и расточительство. 
Рабом мог стать только чужеплеменник. Труд рабов—широко использовали в домаш- 
нем хозяйстве (заготовка впрок рыбы, мяса, обработка шкур, приготовление снастей) и в 
морском промысле, где они были гребцами в лодках. Войны часто велись только для захвата 
новых-рабов, но количество их оставалось небольшим. 
Производственная база алеутов была скромнее: не так много рыбы и гораздо труднее 
было добывать морского зверя. Общественная структура носила несколько иной характер. 
Обычно племенные группы занимали один или несколько соседних островов. Родовые связи 
здесь были много слабее, господствовал отцовский род. Но и здесь было известно рабство и 
использование труда рабов в морском промысле и на других работах. 
Индейцы этого ареала рано вошли в контакт с европейцами, в том числе и с русскими. В 
обмен на меха, рыбу, кожи они стали получать железные орудия труда, безделушки. Появление 
стальных ножей, топоров, наконечников гарпунов резко увеличило результативность их 

промысла, хотя увеличило и количество войн между племенами. Вскоре появились 
рыбопромышленники, захватившие самые богатые угодья, морские животные были 
значительно истреблены (котики и каланы почти уничтожены), да и рыбные запасы стали 
истощаться. Традиционная культура и быт индейцев оказались разрушенными. Работа на 
рыбных промыслах давала нищенский доход, а непривычная пища и условия жизни привели к 
значительному сокращению численности индейцев, оказавшихся на положении дискри-
минируемых групп. 
Огнеземельцы. На самой южной оконечности Америки, в соседстве с Антарктидой лежит 
остров Огненной земли и несколько мелких островков. Здесь обитали когда-то три племени: 
она (близкие по языку жителям материка), алакалуфы и ягана. В условиях, крайне 
неблагоприятных для жизни человека, огнеземельцы выработали свою специализированную 
охотничье-собирательскую культуРУ. 
Они жили на севере и востоке Огненной земли, постоянно переселяясь с места на место, 
охотились на гуанако. Жилища строили из ветвей, покрывая их шкурами. Из шкур шили плащи. 
Мясо шло в пищу. Охотничьи угодья строго распределялись между родовыми группами. 
Неизвестно, как племена она попали на остров, так как лодок у них не было. 
Алакалуфы и ягана — охотники и рыболовы. Все, что могло быть употреблено в пищу, 
добывалось и потреблялось—мясо тюленей, гуанако, морских птиц, моллюски. Охотники 
нередко сутками проводили время в море, стремясь что-нибудь добыть из пищи. В утлой 
лодчонке разводили и маленький костерок, чтобы согреться посреди холодных волн. Орудиями 
лова были лук со стрелами, гарпуны, крючки. Все готовилось очень тщательно из кости, 
раковин, кремня, дерева. Постоянных жилищ не было, на месте недолгих ночевок строили 
небольшой навес и разжигали костер. Собирательством занимались женщины и дети. Одежда 
была минимальной — накидки из меха. Закаленные огнеземельцы легко переносили влажный и 
холодный климат. 
Племена делились на экзогамные родовые группы. Счет родства велся и по женской и по
мужской линиям, и по обеим линиям строго запрещались браки. Четких правил поселения 
не было, хотя и преобладал патрилинейный принцип. Парная семья не исключала полигамии. 
В 1870-х годах европейцы обнаружили, что мягкий сырой климат Огненной земли и 
островов очень хорош для овцеводства. Появились скотоводы и овцы. Местное население никак 
не могло усвоить принципов частной собственности пришельцев на овец, которые паслись на 
их родовых охотничьих угодьях. Скотоводы-европейцы устраивали охоту на огнеземельцев, 
иногда облавную, с собаками. За каждого убитого индейца платили вознаграждение. Из 3—4 
тыс. индейцев она не осталось ни одного. Оставшихся алака-луфов и ягана, загнанных в 
резервации и церковные миссии, проповедники заставили носить европейскую одежду «для 
сокрытия наготы». Во влажном климате эта одежда превращалась в мокрый компресс. 
Простуда и туберкулез завершили дело «охотников за головами». Из племени яганов осталось 
несколько человек, алакалуфов — около 80. 
Прежде чем перейти к характеристике земледельческих народов Америки, остановимся 
кратко на некоторых общих проблемах появления производящего хозяйства в Новом Свете. То 
обстоятельство, что, несмотря на самостоятельное и независимое развитие определенных 
стадий человеческой культуры в Америке, развитие охотничье-собира-тельского и 
рыболовецкого хозяйства неизбежно переходит в качественно иную ступень, подтверждает 
общие закономерности, лежащие в основе истории производительных сил человека и всей его 
культуры в целом. И флора и фауна Америки далеко не похожи на то, что окружало людей в 
Старом Свете, да и сами основы возникшего земледелия значительно отличаются от известных 
уже в Евразии или в Африке. И все же цивилизации возникли, как и в Старом Свете, только на 
базе земледельческой культуры, причем многие особенности производства (системы 
орошения), социальной организации общества (деление на классы и положение классовых 
групп) и идеологии поражают своим сходством. 
Земледелие, как предполагают ученые возникло в предгорных областях Центральной 
Америки примерно в 5 тысячелетии до н. э. с освоением в качестве зерновой культуры маиса 
(кукурузы). Из этого центра постепенно культура маиса распространилась в Северную и 
Южную Америку вместе с переселениями некоторых племен или путем заимствования. К 
приходу европейцев во всех районах, где знали земледелие, маис занимал ведущее место среди 
возделываемых культур. За тысячелетие индейцы путем отбора и селекции создали десятки 

сортов этой культуры, отличавшихся разными сроками созревания, разным качеством зерна, 
приспособленностью к разным условиям возделывания. Очень высокая урожайность, 
устойчивость к недостатку влаги, удобства при сборе урожая и хранении — все это обеспечило 
кукурузе первое место среди возделываемых культур в самых разных климатических зонах 
Нового Света. Возделывались и различные виды бобовых, перца, тыквенные, клубневые 
(картофель, маниока), томаты и многие другие растения, шедшие в пищу или служившие 
приправой. Не меньшее значение имели и различные плодовые деревья, кустарники. 
Достаточно упомянуть какао, дынное дерево, различные виды орехов. Среди исследователей 
истории американского земледелия есть сторонники того, что культурное освоение кукурузы 
есть завершение, а не начало процесса возникновения земледелия, что первоначальные навыки 
возделывания растений люди получили главным образом на клубневых культурах (маниока, 
картофель и др.)-Большую роль в этом процессе могло сыграть и культивирование плодовых и 
ореховых деревьев. Зачатки перехода от развитого собирательства к возделыванию растений 
можно видеть у алгонкинских племен (оджибве), которые регулярно обмолачивали заросли 
дикого риса на Великих озерах. 
Земледелие Нового Света было не полевым, а огородным, базировавшимся во всех 
стадиях на применении труда человека. Введение искусственного орошения обепечивало лишь 
стабильность урожая; основой успеха в получении урожая оставался ручной труд и применение 
простейших орудий обработки земли: палок-копалок, реже мотыг с костяным, каменным, а у 
инков (очень редко) и с металлическим наконечником. В отличие от большинства главных 
продовольственных культур Старого Света, в Америке господствовали культуры пропашные, т. 
е. такие, которые требовали не только обработки поля под посев, но и постоянного ухода и 
обработки в течение всего роста растений (прополка, рыхление, окучивание). Кукуруза, кар-
тофель, бахчевые, бобовые — культуры скорее огородные, а не полевые. Это обстоятельство, 
видимо, сказалось и на процессе приручения животных. Появление упряжных животных и 
плужных орудий, привезенных европейцами, сильно изменило положение в земледелии лишь 
там, где стали широко практиковать посевы европейских зерновых. При выращивании 
кукурузы плужная обработка только готовила поля к посеву. Сам посев и все основные работы 
по уходу за растениями производили по-старому, зачастую применяя и прежние, традиционные 
орудия труда. 
Очень слабое развитие животноводства — вторая особенность, резко бросающаяся в глаза 
при сравнении культур Старого и Нового Света. Разведение собак, появившихся в Америке 
вместе с человеком, разведение индюков в Центральной Америке, приручение и разведение лам 
в Андском нагорье — вот и все, чем исчерпывается животноводство Америки до появления 
европейцев. А вместе с тем среди диких животных Америки было достаточно таких видов, 
которые могли бы быть одомашнены человеком. В Северной Америке водились овцы и козы, 
могли стать объектом одомашнивания бизоны, мускусные быки. Но скотоводство возникло в 
Южной Америке, животный мир которой намного беднее. Здесь приручили лам, альпак, в 
полудомашнем состоянии содержались викуньи. По-ви-мому, основную причину неразвитости 
скотоводства в Америке до прихода туда европейцев нужно искать не в особенностях 
природной среды, а в специфике хозяйственного и социального развития Нового Света. 
Земледельцы востока и юго-востока Северной Америки. История племен этого региона 
еще не ясна. Известно, что до появления европейцев здесь возникли и развивались достаточно 
сложные культуры, основанные на земледельческом производстве. Пока еще недостаточно 
понятен процесс гибели или распада этих обществ. 
По материалам 18—19 вв. довольно-подробно изучена жизнь индейских племен 
восточной части Северной Америки. 
В языковом отношении эти племена были очень различны. Северо-восточные земли за-
нимали алгонкинские племена (делавары, могикане и др.). К югу от них, частично вклиниваясь 
в прежние владения алгонкин, жили пять ирокезских племен (сенека, кайюга, онондага, онейда 
и могауки). Южнее собственно ирокезов, вплоть до берегов Карибского моря, были расселены 
родственные им по языку (из одной языковой семьи хока-сиу} племена (мускоги, сиу и др.). 
Примером культуры и особенностей социальной организации этих земледельческих 
племен могут служить ирокезы. 
Хозяйство ирокезов было прочно связано с земледелием, хотя роль охоты, рыболовства и 
собирательства нельзя приуменьшать: они доставляли ирокезам необходимое дополнение к 

растительной пище их полей — огородов. И сами эти занятия под влиянием земледелия и 
оседлого быта несколько изменились. 
Земледелие начиналось с выбора участков. Ирокезские поселения не были постоянными, 
поселки переносили с места на места через 10—15 лет. На новом месте в ближайшей лесной 
округе выбирались участки под устройство полей. Крупные деревья очищали-от коры и 
засушивали, кустарник и подлесок вырубали. Когда все это высыхало (иногда через год), 
участок поджигали и на выжженном пространстве разрабатывали поля. В работах по расчистке 
и выжиганию принимало участие все население, основная тяжесть ложилась на мужчин. 
Выжженный участок делился на поля, по количеству семейных пар в поселении. Каждая 
женщина, в зависимости от размеров своей семьи, получала в свое распоряжение несколько 
больший или несколько меньший участок. На таком поле производился посев и посадка 
растений. Перед этим землю несколько рыхлили с помощью заостренных палок или 
примитивных мотыг, затем теми же палками делали углубления, стараясь расположить их 
квадратами или в шахматном порядке. В каждое углубление бросали несколько зерен кукурузы, 
семена тыквенных, бобовых. В междурядьях позже могли высадить и другие растения. С 
момента посева и до уборки кукурузы поле поступало в полное распоряжение его хозяйки. На 
ее плечи и плечи ее семьи ложились все работы по уходу за растениями. Урожаи бобовых и 
других растений и ранние сорта кукурузы с поля поступали в собственность семьи. Почти все 
время женщины проводили на своих полях, так как размеры урожая, его качество были 
предметом гордости и оценки достоинства женщин. 
Урожай поздних сортов маиса, который шел в запасы на зиму (а у ирокезов были и 
многолетние запасы), убирался всеми, кто был в это время в поселении. Уборка выливалась в 
праздник. Границы личных участков во внимание не принимались — весь урожай поступал в 
общие запасы, хотя часть этого урожая и хранилась в жилых отделениях семейных пар. 
Большая часть закладывалась либо в специальные хранилища (ими служили земляные ямы и 
амбары), либо в чердачные помещения жилища. Дальнейшая обработка и потребление маиса, 
как правило, оставались в ведении семьи. Каждая женщина брала из запасов столько, сколько 
ей было необходимо. Если кончались запасы в жилище, вскрывали зерновые ямы. Все 
общественные работы и распределение зерна велись под наблюдением старших женщин и по 
их указаниям. 
Существенным дополнением к земледелию было и собирательство. Все, что пригодно 
было в пищу — ягоды, орехи, желуди, корни, листья растений — все это собиралось в течение 
всего года. Некоторые виды собирательства, например сбор и выварка кленового сока, 
становились работами всего поселения Охота была мужским делом. Оседлость привела к тому, 
что охотничьи угодья делились на две категории. Близкие к поселкам земли были объектом 
постоянной, но строго регулируемой охоты. Дичь берегли, соблюдая запреты по сезонам, не 
били самок и т. д, В отдаленных угодьях все эти запреты не соблюдались, главное — принести 
побольше добычи. До развития пушной торговли с европейцами главными объектами охоты 
были мясные животные — олени, лоси, боровая и водоплавающая дичь. Меха добывали по 
мере потребностей в одежде. Рыболовством занимались круглый год. Добыча мужчин 
поступала в распоряжение той овачиры, где они жили, хотя по поздним материалам трудно 
уточнить нормативы ее распределения. Дело в том, что именно охота, как и у лесных племен, 
оказалась наиболее широким каналом, через который стали проникать в жизнь ирокезов 
частнособственнические отношения. Пушнина, меха, видимо и раньше по обычаю бывшие 
собственностью охотника, так как им не придавали тогда особой ценности, стали теперь 
средством получения европейских товаров. Во всяком случае, социальное положение 
добытчика пушнины сильно возросло. Это повлияло и на положение самого охотника и на 
нормы распределения его добычи — она стала поступать преимущественно семье охотника. 
Орудия охоты и лова зверей и способы их добычи почти не отличались от тех, которые 
применяли соседние охотничьи племена. Преобладали методы пассивной охоты — ловушки, 
силки, западни, которые периодически осматривали, извлекая добычу. Однако и активные 
способы — загоны, преследования продолжали широко практиковаться. 
После работ Л. Г. Моргана социальная структура ирокезов стала своеобразным эталоном 
организации материнского родового общества. Дальнейшее изучение материалов об ирокезах 
подтвердило основные наблюдения и выводы Л. Г. Моргана. В основе социальной организации 
ирокезов лежала, материнская родовая община, известная в литературе под названием 

овачйры. Овачира объединяла всех женщин ДАННОГО рода и их потомство как по женской, 
так и по мужской линиям. Обычно овачира занимала один «длинный дом», в котором селились 
все замужние женщины этой овачиры и их дети. Здесь же жили и мужья этих женщин. Но если 
для женщин овачира была постоянным местом жительства, то мужская ее часть была более 
изменчивой. Женившиеся юноши уходили в овачиры своих жен, при разводах менялась и часть 
мужей. Всеми делами овачйры распоряжались старшие и наиболее опытные женщины, одна из 
которых была главной распорядительницей. Порядок общих работ, поведение домочадцев, 
споры — все это улаживалось и решалось с учетом общего мнения старшей женщиной. От ее 
имени кто-либо из мужчин данного рода мог выступать на родовом или племенном совете. 
Положе-ние мужчин определялось двумя факторами. Для тех, кто родился в данной овачире, 
она всегда оставалась его родным домом и в любой момент он мог сюда вернуться, найти пи-и 
ночлег. Для мужей все зависело от их личных достоинств, их отношений с женами, 
но, главное, от их трудолюбия и удачливости в охоте. Нерадивый охотник или человек со 
сварливым характером, возвратясь с охоты, мог найти узелок с личными вещами у входной двери 
овачиры, после чего он молча и без споров удалялся в свою родовую овачиру. Впрочем такие 
случаи были сравнительно редки, и парные семьи распадались в исключительных случаях. Более 
ранние стадии в развитии этого родового организма из-за недостатка бесспорных данных 
определить трудно. Возможно, что в прошлом, при относительной малочисленности родов, весь 
род занимал одну или несколько расположенных по соседству овачир, с общим управлением. По-
видимому, то, что каждая семейная пара готовила ежедневную пищу только для себя, также 
позднее явление. Вопрос о дислокальном поселении мужей и жен в прошлом остается спорным. 
В жизни ирокезских племен 18—19 вв. все большую роль стала играть община-посе-ление. 
Овачиры уже не объединяли всего рода. Овачиры одного рода располагались в разных 
поселениях, а в одном поселении были овачиры разных родов. Общие заботы всего поселка — 
разработка полей, возведение оборонительных частоколов и т. п. — цементировали племенные 
связи ирокезов, но, с другой стороны, невольно вклинивались в единство родовой организации в 
самой главной, определяющей сфере, сфере производства: работа на полях становилась не только 
и не столько заботой рода, сколько заботой жителей всего поселка, состоявшего из представителей 
нескольких родов. Но никаких органов общинного, поселкового управления у ирокезов не было. 
В ведении ирокезского материнского рода оставались многие важнейшие сферы жизни. В 
роде наследовалось имущество, род заботился о гарантии жизни своих членов, их прав, где бы 
они не находились. Убийство влекло за собой кровную месть, хотя практически, если дело 
касалось членов данного племени, конфликт улаживался мирно—виновный род отдавал в 
усыновление одного из своих членов потерпевшему роду. Род имел и избирал родовых 
старейшин, которые представляли интересы рода на племенном совете, решали вопросы 
землепользования в пределах своего племени, распределяли участки для отдельных поселений. 
Род ведал и отправлением родовых культов, хотя в жизни ирокезов они теснились более 
общими культами. Власть родового старейшины опиралась только на авторитет. Все его 
решения (а для вынесения важнейших собирался весь род) были обязательны прежде всего 
потому, что отражали мнение большинства. Ослушаться такого решения было немыслимо для 
рядового члена рода. Самым страшным наказанием было неодобрение или презрение 
соплеменников. Нарушение законов экзогамии, трусость в бою могли караться и смертью, но 
это бывало крайне редко. 
Племенная структура базировалась на родовых делениях. Племя распадалось на две 
экзогамные фратрии. Общность членов фратрии воспринималась как отдаленное кровное 
родство. Впрочем, племенная общность понималась примерно так же. Но фратриальные 
деления проявлялись слабо, скорее в формальном расположении старейшин в племенном 
совете по фратриям, фратриальные партии в состязаниях и т. п. Племенной совет играл у 
ирокезов более действенную роль. Племя и его совет были хранителями и блюстителями 
племенного суверенитета над владениями племени. Вопросы мира и войны могли решаться 
только там. Мелкие конфликты (нарушения соседями прав племени на охотничьи угодья и т. п.) 
улаживал только племенной совет. Он же ведал и обменными сделками, заключением союзов, 
решал вопросы о распределении земель между родами и поселками, следил за нормальным 
соотношением численности родов и т. д. Как показывают источники, ирокезские племена через 
систему «усыновления» включали в себя множество соседних, часто «неирокезских» по языку 
индейцев (алгонкинов и др.). Были случаи «перевода» из одного рода в другой. Прочно 

укоренившаяся в сознании система принадлежности к обществу через родовую систему быстро 
стирала прежние различия. 
Собрания племенного совета были открыты для всех. Любой мужчина (но только 
полноправный охотник) мог там выступить. Иногда они выступали по полномочиям женщин, 
правительниц овачир. Решения принимали родовые старейшины сахемы. Единогласие при 
вынесении решения было обязательным. Такие решения, учитывавшие мнение всего племени, 
не нуждались в особом аппарате для их проведения в жизнь. Выбирались на племенном совете 
только специальные военные вожди, но их власть ограничивалась временем военных действий. 
Появление европейцев, учащение межплеменных конфликтов и насилий подтолкнули 
создание и оформление знаменитой Лиги ирокезов, союза пяти ирокезских племен. Общий 
совет этой лиги состоял из 50 сахемов. В его ведении находились главным образом военно-
политические дела — ведение войны, заключение мира и союзов с другими племенами. Но 
совет регулировал и споры между племенами, входившими в союз. Для руководства военными 
действиями избирались два военных вождя. Все решения принимались только единогласно. 
Лига ирокезов сыграла видную роль не только в защите прав ирокезов от посягательств 
европейцев; нельзя не видеть и того, что союз ирокезских племен часто выступал как пособник 
в покорении других племен. Разложение основ первобытнообщинного строя, стимулированное 
торговлей с европейцами, привело к появлению рабства у ирокезов, к имущественному и 
правовому неравенству внутри их общества. Предполагают, что племенные союзы начали 
появляться у племен, освоивших земледелие, и до появления европейцев в Северной Америке. 
Аналогичные союзы известны также у сиу, дакота. 
Религиозные представления ирокезов и других земледельческих племен сочетают в себе 
разные уровни. Еще очень прочные позиции занимают родовые культы, почитание тотемных 
животных. Кроме родовых тотемов у каждого человека были и его личные тотемы-
покровители. Выбор их был часто случайным (сон, встреча, истолкованные как доброе 
предзнаменование). Господствовали и различные магические культы и поверья. Но все большее 
значение приобретает почитание сил природы. Культы солнца, воды, некоторых растений 
(маиса), поклонение им, попытки воздействовать на природу исполнением специальных 
обрядов, принимавших уже обще-племенной характер, — все это было порождено решающей 
ролью земледелия в жизни индейцев. Формы этих культов были в основных чертах сходны у 
всех племен. Усложнилась и система космологических представлений, обогатившись мифами о 
стихиях. Более разработанными стали и представления о причинах возникновения мира. 
Постепенно складывался не только календарь, но и цикл календарных обрядов. 
Судьба ирокезских племен и других земледельцев востока и юго-востока Северной 
Америки сильно изменилась в 18 в. Первые поселения колонистов привлекли в Новый Свет 
значительное число последователей, которым нужны были земли для ведения сельского 
хозяйства. Индейцев стали вытеснять любыми способами. После образования США этот 
процесс резко усилился. К 1779 г. ирокезы были лишены своих земель и поселены в 
резервациях США и Канады. Постепенно прежние родовые и племенные связи почти 
распались. Грозные когда-то воины превратились в мелких фермеров, рабочих, ограниченных в 
своих правах дискриминационными законами об индейцах. 

жүктеу/скачать 1,82 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: