Философия

ного понятия, которому должно соответствовать искусство, что искусство свое
понятие утратило, а вместе с ним и необходимость этому понятию соответство
вать. Детально я объясняю свою позицию в Kunst, глава VI.
232 
Adorno: Ästhetische theorie, c. 543.
233 
Ср. Lehmann: Tigersprung, c. 348.
234 
В этой главе различие между понятиями «потребление» и «приобретение»
носит характер исключительно языковых вариаций.
235 
См., например, Bauman: «From the Work Ethic to the Aesthetic of Consum
ption», с. 312. О скуке и потреблении см. также Stearns: Consumerism in World History,
c. 22 и далее. Впрочем, о соотношении между скукой и пониманием моды напи
сано не так много исследований, однако то небольшое количество материалов,
которое посвящено указанному вопросу, выявляет существование взаимосвязи
(ср. Staudak и Workman: «Fashion groups, gender, and boredom proneness»).
236 
Castells: The Network Society, том 1, с. 443.
237 
Ср. Nyeng: «Den postmoderne forbrukeren – grenselos frihet og dmertefull
individualisme».
238 
Здесь мне хотелось бы привести крупные эмпирические исследования,
проведенные в Великобритании и опубликованные в 1992 году. Петер Лант и
Соня Ливингстон установили, что отношение обычного потребителя к товарам,
а также и к их символической ценности всегда соотносилось со структурой их
идентичности. Однако все эти потребители не составляли абсолютно гомоген
ную группу, и потому были выделены пять категорий: 1) Альтернативные, 12 %,
приобретающие ношеную одежду, посещающие блошиные рынки и т. п. 2)
Рутинные, 31 %, которые не испытывают от шоппинга ни особого удовольствия,
ни серьезных отрицательных эмоций, а относятся к нему как к повседневной
рутине; 3) Занимающиеся шоппингом в свободное время, 24 %, они наиболее
соответствуют стереотипу «постмодернистского» потребителя и рассматрива
ют потребление как важную часть своей жизни; 4) Осмотрительные, 15 %, кото
рые любят заниматься шоппингом, но которых больше занимают сами продук
ты, а не процесс их приобретения; 5) Сообразительные, 18%, которые любят
покупать, но при этом стремятся получить все за наименьшие деньги. (Lunt и
Livingstone: Mass Consumption and Personal Identity: Everyday Economic Experience, c.
89–94.) Из исследований видно, что только часть всех потребителей полностью
соответствует модели «постмодернистского» потребителя, в то время как
остальные категории лишь отчасти отвечают указанной модели. Рост личного
потребления на 4050 процентов с того момента, как были проведены данные
исследования, дает основания предположить, что третья группа значительно
увеличилась.
239 
Достаточно сложно выделить какуюлибо четкую тенденцию в соотно
шении между доходом и приобретением одежды. Часть финансовых поступле
ний, которая идет на приобретение одежды, варьируется в зависимости от эко
номических, географических (как между различными странами, так и между
городскими и сельскими районами), временных, возрастных и пр. факторов.
Таким образом, можно сказать, что столь большое количество вариаций не дает
никакой возможности выделить основное. В течение прошлого столетия люди
тратили все больше денег на одежду – когда отмечался значительный рост
потребления, в том числе и в последние десятилетия, – но в то же время деньги,
затрачиваемые на одежду, составляют все меньшую часть от выплачиваемых
зарплат. Цены на одежду в основном падают. Продукты массового производства
251
1994), Il tempo e le mode (Firenzebiennale 1996 – эта выставка потом демонстриро
валась под названием Art/Fashion в Музее Гуггенхайма в НьюЙорке) и Addressing
the Century: A Hundred Years of Art and Fashion
(Hayward Gallery, Лондон 1998).
200 
Об использовании искусства в рекламных целях см. Twitchell: Adcult USA,

жүктеу/скачать 490,25 Kb.

Достарыңызбен бөлісу: