II.2 Маркеры индивидуально-авторского хронотопа в романе «Похищение

Точкой  отсчёта  в  воспоминаниях  Кристиана  является  его  12-летний 

возраст,  когда  он  был,    по  собственным  представлениям,  «гадким  утёнком». 

Более  того,  он  ощущал  себя  и  «непривлекательным»  –  а  это  не  совсем  то  же, 

что  быть  «несимпатичным»  или  «некрасивым»:  «Будь  я  в  ту  пору  просто 

некрасив, это было бы ещё полбеды. Я был непривлекательным. Едва я начинал 

отвечать  урок,  на  лице  учительницы  появлялась  нерадостная  смесь  скуки  и 

терпения»  [22,  с.  9],  на  переменах  к  нему  никто  не  подходил,  при  этом  он  не 

был  изгоем,  его  никто  не  обижал,  но  единственным  его  устремлением  было 

«стать  стеной».  Отношения  с  родителями  он  характеризует  как  «странные 

отношения по касательной». При этом одиночество не тяготит Кристиана: ему 

дорог  покой,  потому  что  только  в  состоянии  полного  покоя  он  мог 

отправляться  в  «путешествия  невидимки.  Сколько  себя  помню,  из 

недостижимых 

вещей 

невидимость 

представлялась 

мне 

самой 

привлекательной» [22, с. 11].  

В  13  лет  герой  неожиданно  для  себя  из  гадкого  утёнка  превращается  в 

прекрасного  лебедя,  он  становится  по-настоящему  красивым  и  начинает 

ощущать  дистанцию  по  отношению  к  своему  телу,  чувствуя  каждый  свой 

неуклюжий  жест  под  «новой  пленительной  оболочкой.  Восхищение  новым 

телом не вызывало во мне ни малейшего стеснения – так мало я соотносил его с 

собой  самим.  Это  было  чьё-то  чужое  тело,  неожиданно  предоставленное  в 

полное  моё  обладание.  Точнее  –  наоборот.  Тот  маленький,  нескладный  и 

бесцветный, каким я был прежде, принадлежал неотразимому спортивного вида 

блондину, каким я стал уже к пятнадцати годам» [22, с. 12]. Новая внешность 

породила и новое отношение к Кристиану: он стал привлекать к себе внимание, 

но  расцветшая  красота  всё  ещё  скрывала  под  собой  робкого  и  незаметного 

Шмидта,  поэтому  его  «любовь  к  невидимости»  не  только  не  прошла,  но  и 

усилилась.  Появились  «два  Шмидта»,  и  «мало-помалу  я  стал  привыкать  к 

спавшему,  евшему  и  гулявшему  со  мной  молодому  человеку.  …  его 

присутствие стало меня поддерживать. Кроме театров или магазинов, был ещё 

ряд  публичных  мест,  где  он  справлялся  гораздо  лучше,  чем  я.  …»  [22,  с.  15]. 

Понимание  этой  двойственности,  иронический,  сторонний  взгляд    на  «нового 

Кристиана»  будут  присущи  всему  повествованию.  Интересно,  что  описывая 

годы  детства  и  юности,  Кристиан  ни  разу  не  упоминает  друзей-сверстников. 

Единственным другом он стал для себя сам.  

Чувствуя в себе отсутствие задатков «настоящего мужчины», жёсткого и 

уверенного в себе, герой отказывается от армии, ссылаясь на свой пацифизм, и 

отправляется  на  альтернативную  службу  –  в  дом  престарелых.    В  момент 

принятия решения об альтернативной службе Кристиан съезжает от родителей, 

которые  делают  ему  нетипичный  для  Германии,  «где  самостоятельность 

трактуется  прежде  всего  в  финансовом  смысле»  [22,  с.  18],  подарок,  сняв 

квартиру  у  уезжающих  на  несколько  лет  друзей  и  взяв на  себя  расходы  по  её 

содержанию. 

Это перемещение в пространстве свидетельствует о серьёзном переломе в 

жизни Кристиана: он переступает порог не только нового жилья и нового места 

работы.  «Жизнь  –  начиналась»,  –  скажет  он,  завершая  описание  первого  дня 

самостоятельности. [22, с. 20] 

жүктеу/скачать 0,91 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: