Глава I. Современные теории хронотопа. I. 1 Из истории формирования понятия «хронотоп»
жүктеу/скачать 0,91 Mb. Pdf көрінісі
|
| Площадь. Мотив неожиданности, случайности – то, что определяет
сюжетный ход, а значит, и хронотоп любого романа. Такой неожиданностью, перевернувшей жизнь Кристиана и Насти, становятся два события, которые можно рассмотреть как символические: во-первых оставленные для них умершей Сарой деньги на поездку в Париж, а во-вторых, пожар в Доме. Эти два события размыкают закрытое пространство прошлого, в котором находится Кристиан, и становятся для него в прямом и переносном смысле встречей с настоящим и путёвкой в будущее. Профанный, локальный хронотоп, в котором до этого находился Кристиан (квартира, Дом, апартаменты князя Голицына), завершается, уступая место хронотопу глобальному. Размышляя об этом спустя год, он напишет, что с уходом из дома изменилось само качество его жизни, события приобрели «удивительную значимость и следовали одно из другого, как в киносценарии». [22, с. 164] Продолжая свои воспоминания рассуждениями об истории, Кристиан приходит к выводу, что «история – это всего лишь то, что мы думаем по поводу прошлого» [22, с. 165], и противопоставлять историю и литературу как реальность и вымысел – поверхностно, ибо «и исторический, и художественный тексты состоят из элементов того, что принято называть объективной реальностью, и в обоих случаях эти элементы связывает фантазия повествователя». [22, с. 165]
Париж, традиционно, – город любви. Именно здесь отношения Кристиана и Насти приобретают ту завершённость, к которой они оба стремились в Мюнхене. И именно здесь Кристиан буквально становится «центром европейской истории», опять же во многом благодаря случаю, появлению в нужное время в нужном месте. Прогуливаясь по улицам Парижа, Кристиан и Настя попадают на площадь Трокадеро, где проходит антивоенная демонстрация. В этой точке пространства и времени повседневные события жизни Шмидта соединяются с историческими, они перестают быть противопоставленными: мировая
история становится его личной
повседневностью, а события частной жизни приобретают исторический характер, что для самого героя похоже на сон, на переход через границу реального и нереального. Показывает Кристиану эту границу и помогает её переступить некто Анри, специалист по пиару, откомандированный для информационной поддержки Косовской войны из Брюсселя в Париж. Детали его внешнего облика – дорогой белый костюм денди и при этом «алая прядь в чёрных, тщательно зачёсанных и напомаженных волосах», взгляд, одновременно порочный и грустный, привлекательный и неприличный, а также место знакомства Анри и Кристиана – площадь, связанная с символикой карнавала, мистерии, где в данный момент тоже происходит в некотором роде карнавальное действо (демонстрация), дают возможность предположить, что этот герой – трикстер, «демонически-комический дублёр культурного героя, наделённый чертами плута, озорника» [51]. Сам Кристиан позже признается, что видел в Анри «собственное отражение – по зеркальному перевёрнутое – но моё». [22, с. 289] Трикстер не подчиняется общепринятым нормам, однако всё, что он делает, совершается не по его злому умыслу, а потому, что жизнь он воспринимает, как игру, и для него важен сам процесс игры. Но, затевая «игру без правил» (или игру против правил, которые не соблюдаются («а настоящая игра подразумевает джентльменство!» [22, с. 217]) , как в случае с Анри), он добивается и положительных результатов, хоть порой и неосознанно. Герой, точнее, героиня подобного типа, Зоя, появится в «Соловьеве и
Ларионове». Анри – гей, что также может свидетельствовать о его инфернальной природе, так как «зачастую фигура трикстера проявляет половую изменчивость». [72] Обратив внимание на красивую пару, Анри предлагает Кристиану и Насте дать интервью для французского телевидения, но это предложение впоследствии перерастает в крупную и опасную игру – антиамериканскую кампанию, развёрнутую в прямом смысле одним человеком, Анри . Интересно, что рассказ о «кухне» пиара, о том, как формируют общественное мнение СМИ, он ведёт в Диснейленде, водя героев от одного аттракциона к другому, предлагая им разнообразные симулякры, и это продуманный ход: «Когда я рассказываю о средствах массовой информации здесь и сейчас, я говорю вам: пресса – это что-то вроде Диснейленда. Несмотря на правдоподобность её фантомов, она имеет очень мало общего с действительностью» [22, с. 209]. Один из кульминационных моментов посещения Диснейленда – аттракцион «Из пушки на луну». Это развлечение практически зеркально отразит то, что произойдёт с жизнью Кристиана в дальнейшем: взлёт к самому верху, падение в тёмную бездну, бешеное, хаотичное движение, которым он не может управлять и каким-то образом повлиять на него, пока оно само собой не прекратится, подчиняясь велению невидимого механизма. Анри предлагает молодым людям участие в проекте «Похищение Европы», которой пора избавиться от влияния Америки. Для этого необходимо создать некую виртуальную, мифическую организацию, объединившую бы новую Европу, во главе с Кристианом, потому что «все прислушиваются к тому, что говорят красивые люди» [22, с. 233].
С этого момента жизнь Кристиана разворачивается в пространстве- времени не им придуманной игры, и здесь вновь на сцену выступает его двойник, сам же он наблюдает за собой как бы со стороны, порой ужасаясь происходящему и недоумевая, как он мог ввязаться в эту сомнительную историю. Этот же мотив «игры в чужую игру» получит развитие в «Соловьёве и Ларионове», когда молодой аспирант, направляемый сотрудницей музея Зоей, будет искать недостающие страницы воспоминаний генерала Ларионова.
К площади с её мистерийным, карнавальным действием примыкает в «Похищении …» и футбольное поле, где, по инициативе Анри, проводится матч с политическими деятелями «старой Европы», и всё это – звенья одной авантюрной цепи, игра случая, в которую герой вступил, казало бы, по своей воле, однако не по своей инициативе, и это его тяготит, пугает и приводит в отчаяние.
С хронотоп площади связано как начало, так и окончание «политической карьеры» Кристиана: она началась на площади Трокадеро в Париже со знакомства с Анри и закончилась на театральной площади Дрездена горячей речью о недопустимости манипулирования США сознанием миллионов европейцев в целях создания видимости «справедливой войны»: «Мы создали мощную экономику, мы имеем замечательную музыку, литературу, философию. Так зачем же нам, спрашивается, эта война? Зачем мы унижаем самих себя? Кому мы хотим понравиться?» [22, с. 297]
Таким образом, хронотоп площади в данном тексте играет важную роль, «закольцовывая» линию глобального хронотопа, связанного с выходом героя на новый уровень самопознания. жүктеу/скачать 0,91 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|