«Дар напрасный, дар случайный…» (1828). По своему жанру стихотворение близко
философской элегии и отражает упадок духа поэта, переживающего мучительную
раздвоенность, связанную с представлением о двуединой, согласно христианской традиции,
материально-духовной природе человека. Вопросы поэта («Жизнь, зачем ты мне дана?»,
«Кто меня враждебной властью Из ничтожества воззвал…?») вызваны не мыслями о смерти,
а чувствами бесцельности существования и беспросветной тоски. Смысл вопросов
свидетельствует о том, что Пушкин отчаялся в поисках высокого жизненного и поэтического
предназначения, на какое-то время ускользнувшего из-под контроля его сознания. Он даже
склонен был признать свою жизнь и свой поэтический талант не благим даром, а следствием
инициативы «враждебной власти». Ход мысли был таков: если моя жизнь и мой талант, мое
сердце, наполненное страстью, и мой ум, погрязший в сомненьях, бессильны и не могут
доставить мне достойную цель в жизни, и потому сама жизнь меня томит и угнетает своим
лишенным положительных начал содержанием, то нет другого объяснения, как признать, что
я создан «враждебной властью», т. е. властью дьявола, ибо дьявол – враг людей и
человечества. С таким пониманием соотносятся слова об Иове: «Иов проклял день своего
рождения» (Библия, гл. 3) – и слова самого Пушкина: «Черт догадал меня родиться в России
с умом и талантом». Эта мысль Пушкина была сразу оценена как кощунственная
православно-христианскими иерархами.
Митрополит Филарет написал в ответ стихотворение, в котором увещевал Пушкина
вернуться в лоно христианского учения, гласящего, что жизнь и ее дары даются от Бога.
Через год Пушкин откликнулся на стихи митрополита Филарета почтительными стансами
«В часы забав или праздной скуки…» , выразив в них благодарность за наставление и
признав грех:
И ныне с высоты духовной
Мне руку простираешь ты
И силой кроткой и любовной
Смиряешь буйные мечты.
В других стихотворениях Пушкин непосредственно обращается к вечным темам в
связи с волнующими его идеями современности.