История русской литературы XIX века. Часть 1: 1795-1830 годы

ее – «Пока человек естества не пытал…»), то это не что иное, как «суета изысканий». Было 
бы неверно понять Баратынского так, будто он против науки, индустриального или, как 
теперь говорят, технического прогресса. Но поэт сомневается в том, что именно в 
материальном благополучии, а не в духовном и нравственном богатстве человечества 
состоит его истинная цель и что ради материальных ценностей нужно пренебречь 
ценностями духовными или забыть о них. Точно так же Баратынский против того, чтобы 
отдать предпочтение духу перед телом. 
«Последний поэт» (1835). В стихотворении рассказывается о том, что человечество 
достигло царства разума и материального могущества: расцвели науки, «Носит понт 
торговли груз», будущее кажется блестящим и славным, но все это куплено ценой утраты 
высших духовных ценностей, причем не только поэзии, но и идеалов вообще: 
И по-прежнему блистает 
Хладной роскошию свет, 
Серебрит и позлащает 
Свой безжизненный скелет… 
«Тоска души» есть признак «дряхлеющего мира», заката человеческой, в основном 
городской, цивилизации, что вызвано потерей духовных ценностей и высоких идеалов. А 
утрата духовности означает неизбежную грядущую гибель человечества. 
Следствием уничтоженного равновесия между человеком и природой стала 
гипертрофия разума. Она составляет, по мысли Баратынского, главную примету времени и 
главную опасность для человечества. Но с такой же непреклонностью Баратынский отвергал 
одностороннее преувеличение чувственности, чувства, повышенной мечтательности, 
превосходства тела над разумом или духа над плотью, ибо каждое отклонение от законов 
миропорядка ведет к катастрофе. Поэтому странно представлять Баратынского каким-то 
обскурантом, врагом науки, ненавистником промышленности, индустриального развития, 
как пишут об этом в некоторых работах, посвященных его творчеству, и в частности 
стихотворению «Последний поэт»230. 
230 Например, в статье ««Последний поэт» Баратынского» Е.Е. и Г.А. Давыдовых утверждается, что, «говоря 
о железном пути века, Баратынский расширяет представление о нем: век железный – не потому лишь, что 
низмен, но потому, что это век промышленности, а значит, техники…» Из рассуждения авторов следует, будто 
Баратынский против развития промышленности и технического прогресса. Кроме того, Баратынскому якобы 
недостаточно сходного с его современниками (Пушкин, Шевырев и др.) понимания «железного века» прежде 
всего как века «торговли, меркантильности, низменных стремлений, расчета, прозы», века, «чуждого поэзии». 
В доказательство своего мнения авторы приводят стихи из «Последнего поэта»: 
Век шествует путем своим железным, 
В сердцах корысть и общая мечта 
Час от часу насущным и полезным 
Отчетливей, бесстыдней занята. 
Исчезнули при свете просвещенья 
Поэзии ребяческие сны, 
И не о ней хлопочут поколенья, 
Промышленным заботам преданы. 
«Поэзии, – комментируют авторы, – противостоят не одни корысть и деньги, как об этом говорится в статье 
Шевырева («Словесность и торговля» – В.К.), и не только толпа, чернь, как в пушкинском стихотворении 
«Поэт и толпа», но современная промышленная эпоха, с ее техническим прогрессом и наукой» («К 200-летию 
Баратынского» М., ИМЛИ РАН, 2002. С. 120). Между тем все, что критикует Баратынский, – корысть, 
преданность насущному и полезному, открытость и бесстыдство наживы, чуждость поэзии – входило в понятие 
«железный век», как и повышенная рациональность, расчет, господство разума. Тут Баратынский нисколько не 
расширяет представления о «железном веке». Своеобразие его позиции в другом – он придал историческому 
процессу, следующему «железным» (неправильным, ложно-рациональным) путем, философско-поэтическое 
обоснование и объяснение. Говоря о науке, промышленности и техническом прогрессе авторы ссылаются на 

Трагедия личности и человечества, согласно Баратынскому, коренится в самом 
человеке, и это надо мужественно принять. Тут бесполезно плакать и смеяться,  как говорил 
Спиноза, а надо понимать.  Человек, появившись на свет, мог быть счастливым и мог быть 
несчастным. Это зависело от того, сумеет ли он сохранить неустойчивое равновесие плоти и 
духа, чувства и разума, нормальное соотношение в своей жизни естественного, природного и 
искусственного, цивилизованного или его увлечет ложная дорога. Весь ход истории 
человечества убеждал Баратынского в том, что человечество выбрало гибельный путь. Чем 
ближе к природе, тем человек умнее и творчески плодотворнее, тем сильнее его физические 
и духовные возможности, тем ближе он к счастью. Первобытный человек неотделим от 
природы и потому его способности безграничны. Современный человек находится с 
природой в разладе, и потому он не понимает смысла мировой жизни, не знает, куда 
направлено движение истории, не чувствует ее дыхания. Его способности ограничены 
материальными потребностями и запросами, а душа задыхается и умирает в этой тесной и 
узкой сфере. 

жүктеу/скачать 2,98 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: