Жестокий принц

убийства могут быть не грибы, а что-то иное.
Допиваю чай, достаю из глубин шкафа одежду служанки и привожу в
порядок волосы, заплетая их в косы наподобие тех, что носят девушки в
доме принца. Прячу на поясе нож и вытряхиваю в карман побольше соли из
серебряной коробочки. Потом хватаю накидку, надеваю кожаные сапоги и
выскакиваю за дверь. Ладони уже потеют.
Со времени первой вылазки в Холлоу-Холл я многое узнала и многому
научилась и теперь лучше понимаю, чем рискую. Вот только нервов это не
касается. Я видела, как он поступил с Карданом, и вовсе не уверена, что
выдержу те испытания, которым, если поймает, подвергнет меня Балекин.
Перевожу дух и убеждаю себя, что не попадусь.
Это, как постоянно говорит Таракан, и есть настоящая шпионская
работа. Информация вторична. Главное — чтобы тебя не поймали.
В холле прохожу мимо Орианы, которая оглядывает меня с головы до
ног. С трудом удерживаюсь оттого, чтобы не завернуться поплотнее в
накидку. На Ориане платье цвета незрелой малины, волосы убраны назад.
Кончики заостренных ушей прикрыты мерцающими хрустальными
каффами. Жаль у меня таких нет, они прикрыли бы мои закругленные
человеческие уши.
— Вчера ты очень поздно пришла домой, — раздраженно говорит она.
— Пропустила обед, и отец тебя ждал — вы же должны были заниматься.
— Исправлюсь, — отвечаю я и тут же сожалею о сказанном, потому
что могу опоздать и сегодня. — Завтра. Начну исправляться завтра.
— Лживое создание. — Ориана смотрит на меня так, словно одной
лишь силой взгляда может вытащить из меня все мои секреты. — Опять
что-то затеяла.
Как же я устала от ее подозрений.
— Вы всегда так думаете. Просто на этот раз оказались правы.
Оставив ее размышлять над тем, что бы это значило, сбегаю по
ступенькам и выхожу на траву. Сегодня мне никто не мешает, никто не
встает у меня на пути, никто не заставляет усомниться в задуманном. На
этот раз я не беру жабу — нужно быть осторожной.
Идя через лес, замечаю кружащую над головой сову. Натягиваю на
голову капюшон, закрываю лицо.
Добравшись до Холлоу-Холла, складываю накидку, прячу между
дровами в поленнице и вхожу через кухню, где идет подготовка к ужину.
Голубей обмазывают розовым желе, от запаха хрустящей кожицы текут
слюнки, и жалобно сжимается желудок.
Открываю шкафчик, там выстроились двенадцать свечей, все цвета

бычьей кожи и с золотым оттиском личного герба Балекина — три
смеющихся черных дрозда. Беру девять штук и, стараясь двигаться, как
заведенный автомат, прохожу мимо стражей.
Один из них смотрит на меня как-то странно. Что-то не так, но мое
лицо ему уже знакомо, и сегодня я держусь увереннее, чем в прошлый раз.
И тут вижу спускающегося по лестнице Балекина.
Он бросает взгляд в моем направлении, и все, на что меня хватает, это
держать голову прямо и не прибавлять шагу. Вношу свечи в первую
попавшуюся комнату, которой оказывается библиотека.
К счастью, толком он меня не увидел. И все равно сердце уже
колотится, и дыхание едва поспевает за ним.
Девушка-служанка, в прошлый раз чистившая камин в комнате
Кардана, расставляет книги на полке. Проверяю память — худенькая,
потрескавшиеся губы, синяк под глазом. Движения замедленны, словно
воздух в комнате густой, как вода. Она как будто спит, и в этом
заколдованном сне я интересую ее не больше, чем мебель, и гораздо менее
важна.
Нетерпеливо пробегаю глазами по полкам, но ничего полезного не
вижу. Надо подняться в башню, просмотреть переписку принца Балекина и,
если повезет, найти что-то, имеющее отношение к матери Локка, Дайну или
коронации. Что-то, что в прошлый раз прошло мимо моего внимания.
Но между мной и лестницей — Балекин.
Я снова смотрю на служанку. Как ей живется здесь, о чем она мечтает?
Выпадала ли ей возможность убежать отсюда? По крайней мере благодаря
заклятию мне такая судьба не грозит. Далее если попадусь.
Жду. Считаю до тысячи. Сваливаю свечи на кресло. Выглядываю.
Балекина нет. Быстро выхожу и поднимаюсь по ступенькам в направлении
башни. Проходя мимо комнаты Кардана, задерживаю дыхание, но удача на
моей стороне — дверь плотно закрыта.
Вот и кабинет Балекина. Оглядываюсь и замечаю по всей комнате
растения в горшочках. Теперь я смотрю на них новыми глазами. Некоторые
ядовитые, но большинство — наркотического действия. Грибов-румян не
вижу. Подхожу к рабочему столу и вытираю руки о грубую ткань платья,
чтобы не оставить следов пота. Стараюсь запомнить расположение бумаг.
Два письма от Мадока, но речь в них идет, похоже, о том, какие
рыцари будут присутствовать на коронации и в каком порядке они встанут
вокруг центрального помоста. В других говорится о назначениях,
празднованиях, балах. О ядовитых грибах ни слова. И вообще ничего ни о
каких-либо отравах. Ни Лириопа, ни убийство не упоминаются.

Единственное, что вызывает некоторое удивление, — это нескладная
романтическая поэма, написанная рукой принца Дайна и посвященная
неназванной женщине, о которой говорится лишь, что у нее волосы «цвета
утренней зари» и «сияющие глаза».
Ничто здесь не указывает на существование какого-то плана
выступления против принца Дайна. Разумеется, Балекин далеко не глуп и,
если намерен убить брата, держать на виду выдающие его документы не
станет. Даже письма о ядовитом грибе больше нет.
Я рискнула прийти в Холлоу-Холл и... ничего не обнаружила.
Секунду-другую просто стою, собираюсь с мыслями. Надо уходить. И
сделать это, не привлекая к себе внимания.
Посыльный. Я притворюсь посыльным. Обмен сообщениями
происходит постоянно. Беру чистый лист, пишу на нем имя Мадока,
складываю лист пополам и запечатываю восковой печатью. В воздухе
повисает запах серной спички. Жду, пока он рассеется, и с пустым листком
спускаюсь по лестнице.
Проходя мимо библиотеки, замедляю шаг. Девушка-служанка все еще
там, с механической монотонностью берет книжки из стопки на полу и
ставит на полку. И делать это она будет, пока ей не скажут заняться чем-то
другим, пока не свалится и не угаснет, безвестная, никем не помянутая. Как
будто она — ничто. Я не могу оставить ее здесь.
Мне не за чем возвращаться в мир людей, но ей, может быть, есть. И
да, это предательство. Я предам веру в меня принца Дайна, предам сам
Фейриленд. Знаю. И все равно не могу ее оставить.
Осознав это, я испытываю облегчение.
Вхожу в библиотеку, кладу на стол запечатанный листок, опускаю в
карман руку и зачерпываю немного соли. Протягиваю ей, как протянула бы
лошади кусочек сахара.
— Съешь, — говорю ей тихо.
Она поворачивается и смотрит на меня рассеянно.
— Мне нельзя. — Голос хриплый. Наверно, говорить ей приходится
нечасто. — Соль есть нельзя. Не полагается...
Прижимаю ладонь ей ко рту. Немного соли просыпается на пол. Я
дура.
Импульсивная дура.
Обнимаю ее, отвожу в глубь библиотеки. Девушка колеблется — то ли
закричать, то ли укусить. Царапает мои руки, впивается ногтями в кожу. Я
держу ее, прижимаю к стене. Сопротивление слабеет.
— Извини, — шепчу я. — Не хочу тебе навредить. Пожалуйста,

позволь мне тебя спасти.
Она затихает. Жду еще немного, потом, решившись, убираю руку. Она
тяжело дышит, но не кричит. И это уже хороший знак.
— Мы выйдем отсюда. Можешь мне довериться.
Девушка смотрит на меня непонимающе.
— Просто веди себя как обычно, — поднимаю ее и вижу, что попытка
не удалась. Я прошу о невозможном. Глаза у нее закатились, как у
испуганного пони. Сколько еще у нас времени, прежде чем она потеряет
сознание?
— Держись. Мне нужно вернуться и...
Она жалобно стонет и пытается вырваться. Я тащу ее к двери,
подбираю по пути листок, комкаю и сую в карман.
Теперь никакого толку от него нет. Если стражи увидят его, то свяжут
исчезновение служанки с домом той, что увела ее.
— Как тебя зовут?
Девушка качает головой.
— Ты должна помнить свое имя, — настаиваю я. Ужасно. Вместо того
чтобы сочувствовать, злюсь и раздражаюсь. Надо торопиться. Отвлечься от
своих переживаний. Надо уходить.
— Софи, — всхлипывает она. В ее глазах набухают слезы, а мне не по
себе от собственной жестокости.
— Тебе нельзя плакать, — резко бросаю я, надеясь, что мой тон
испугает ее и заставит подчиняться. Стараюсь подражать Мадоку, говорить
так, словно привыкла командовать, привыкла, чтобы мне подчинялись. —
Я не разрешаю. Если понадобится, ударю.
Она съеживается от страха, но умолкает. Вытираю ей глаза обратной
стороной ладони.
— Договорились?
Софи не отвечает, и я понимаю, что дальнейший разговор невозможен.
Направляю ее в сторону кухни. Придется пройти мимо стражей, другого
выхода нет. Она изображает улыбку — получается ужасно, но по крайней
мере на это ей самообладания хватило. Что тревожно, она не может взять
себя в руки и перестать смотреть по сторонам. Чем ближе к стражам, тем
напряженнее ее взгляд, и скрыть это уже невозможно.
Буду импровизировать.
— Нас вызвал принц Кардан, — говорю я монотонным голосом,
словно повторяю заученное распоряжение.
Один страж поворачивается к другому.
— Балекину это не понравится.

Стараюсь не реагировать, но такое усилие дается с трудом. Стою и
жду. Если не поверят, придется их убить.
— Хорошо, — говорит первый страж. — Идите. Но скажите Кардану,
чтобы на этот раз привел вас обеих обратно.
Ох, не нравится мне это.
Второй страж присматривается к Софи, взгляд которой мечется по
сторонам.
— В чем дело?
Я чувствую, как она дрожит. Надо что-то сказать. И побыстрее, пока
Софи не открыла рот.
— Лорд Кардан приказал нам быть внимательнее. — Надеюсь, страж
спишет ее странное поведение на вполне объяснимое замешательство,
вызванное двусмысленным распоряжением.
Мы с Софи проходим через кухню, мимо других слуг, спасать которых
я не собираюсь, понимая всю тщетность таких усилий. С другой стороны,
имеет ли смысл помощь одному, когда тех, кто в ней нуждается, так много?
Говорю себе, что придумаю что-нибудь, когда получу власть. А я
получу ее, как только Дайн станет королем.
Стараюсь не спешить, сдерживаю шаг и только за дверью позволяю
себе вдохнуть полной грудью.
Но и с этим я, оказывается, поторопилась. Кардан скачет к нам на
высоком, сером в яблоках коне. За ним девушка, в которой я узнаю
Никасию. Как только он войдет, стражи расскажут о нас, и он поймет, что
здесь что-то не так.
Если, конечно, он не узнает меня еще раньше.
Каким может быть наказание за похищение слуги? Не знаю. Может
быть, проклятие, и тогда меня превратят в ворона и заставят лететь на север
и жить там семижды семь лет в ледяном дворце. Или, что еще хуже, и
проклятия никакого не будет...
Все мои силы уходят на то, чтобы не сорваться, не побежать. В любом
случае. В любом случае до леса не добраться, тем более волоча за собой
Софи. Верхом он легко догонит нас обоих.
— Перестань таращиться, — сердито шепчу Софи. — Смотри под
ноги.
— Хватит мне выговаривать, — огрызается она. Хорошо еще, что не
плачет.
Иду, опустив голову, держу под руку Софи. Иду к лесу.
Краем глаза вижу, как Кардан соскакивает с седла и ветер треплет его
черные волосы. Он смотрит в моем направлении и на мгновение

останавливается.
Я замираю, но не бегу.
Не могу бежать.
Не гремят копыта, не несется конь во весь опор, никто не спешит
схватить и покарать.
К огромному моему облегчению, Кардан видит всего лишь двух
направляющихся к лесу служанок — может, за дровами, а может, за
ягодами.
Чем ближе опушка леса, тем труднее дается каждый шаг.
А потом Софи падает на колени и поворачивается к поместью
Балекина.
Вырвавшийся из груди звук больше всего напоминает похоронный
плач.
— Нет. Нет, нет, нет, нет. Нет. — Она качает головой. — Этого не
может быть. Этого не было.
Хватаю ее под мышки и рывком поднимаю на ноги.
— Шевелись или брошу тебя здесь. Ты понимаешь? Я оставлю тебя
здесь, а принц Кардан найдет и утащит в крепость.
Осторожно оглядываюсь и вижу его самого. Он спешился и ведет коня
к конюшне. Никасия осталась в седле и, закинув голову, громко смеется над
чем-то. Он тоже улыбается. Именно улыбается, а не ухмыляется, как
обычно. Сейчас Кардан совсем не похож на жестокого злодея из книжки.
Обычный парень, вышедший на прогулку под луной со своей подружкой.
Софи, пошатываясь, плетется вперед.
— Теперь нас не поймают, ведь мы уже так близко.
С первым шагом под сень деревьев на усыпанную сосновыми
иголками землю я выдыхаю, кажется, все скопившееся внутри напряжение,
но все равно не даю Софи присесть, пока мы не достигаем речки.
Переходим ее вброд. Вода холодная, ноги вязнут, и получается не слишком
быстро, но так нужно. Сейчас самое важное — скрыть наши следы, и ради
этого стоит постараться.
На другом берегу Софи наконец валится на землю и дает волю слезам.
Смотрю на нее и думаю, что же делать дальше. И почему я такая
раздражительная и сварливая, а не добрая и сочувствующая. Вот и сейчас
меня гнетет одна и та же мысль, что любая задержка обернется бедой и нас
поймают.
Заставляю себя присесть на изъеденное термитами бревно. Пусть
выплачется, а я подожду.
Но минута летит за минутой, а слезы не кончаются. Подхожу к ней,

опускаюсь на колени в болотистую траву.
— До моего дома уже близко, — говорю я, стараясь быть
убедительной. — Надо только пройти еще немного.
— Замолчи! — кричит она и машет рукой, прогоняя меня.
Меня захлестывает гнев. Хочется кричать и ругаться, схватить и
встряхнуть как следует. Чтобы не сорваться, прикусываю язык и сжимаю
изо всех сил кулаки.
— Ладно. — Перевожу дух. — Все слишком быстро, понимаю. Но я
действительно хочу тебе помочь. Я могу вытащить тебя из Фейри. Сегодня
же вечером.
Девушка снова качает головой.
— Не знаю. Я ничего не знаю. Была в «Горящем», а потом подошел
какой-то парень и сказал, что есть работа — передать закуски для одного
богатенького чудака в палатке с кондиционером. Предупредил, чтобы
ничего не брала. Мол, если что-то возьмешь, то будешь служить мне
тысячу лет...
Она умолкает, но теперь я знаю, как ее заманили в ловушку. Все
происходившее, должно быть, показалось ей шуткой. Она, наверно,
посмеялась, он поулыбался. А потом... Может, Софи проглотила парочку
креветочных чипсов или прихватила что-то из столового серебра —
неважно.
— Все в порядке. Все будет хорошо.
Софи смотрит на меня и как будто впервые видит по-настоящему.
Видит, что я одета в такое же, как она, платье, но и замечает во мне что-то
другое.
— Кто ты? Что это за место? Что с нами случилось?
Я спрашивала, как ее зовут, так что теперь, наверно, надо и самой
представиться.
— Меня зовут Джуд. Я выросла здесь. Одна из моих сестер может
перенести тебя через море в человеческий город, который недалеко отсюда.
Потом позвони кому-нибудь, чтобы за тобой приехали, или обратись в
полицию, и они найдут твоих близких. Вот и все.
Софи ненадолго задумывается.
— Это какое-то... А что случилось? Я помню кое-что... невероятное...
невозможное. И я хотела... Нет, я не могла этого хотеть...
Она умолкает, и я не знаю, что сказать. Не представляю, чем могло
закончиться ее недосказанное предложение.
— Пожалуйста, скажи, что все это мне только привиделось. Что этого
не было на самом деле. Иначе я просто не смогу жить.

Софи оглядывается, словно пытаясь убедить саму себя в том, что это
просто лес, что в нем нет ничего магического, а раз так, то и все остальное
самое обычное. Глупо, конечно. Все леса — магические.
— Идем. — Мне совсем не нравятся такие разговоры, но и лгать лишь
ради того, чтобы девушке стало легче, бессмысленно. Так или иначе, ей
придется принять, что она попала в ловушку и провела какое-то время у
фейри. И у меня нет лодки, чтобы перевезти бедняжку через море, а есть
только коньки из крестовника. — Сможешь пройти еще немного? — Чем
быстрее она вернется в мир людей, тем лучше.
Мы уже приближаемся к владениям Мадока, когда я вспоминаю про
накидку, оставшуюся в поленнице возле Холлоу-Холла, и снова проклинаю
себя за невнимательность. Подвожу Софи к конюшне, открываю пустое
стойло и устраиваю ее там. Девушка тут же падает на сено. Думаю, одного
взгляда на здоровенную жабу хватит, чтобы рассеять ее недоверие ко мне.
— Ну вот и пришли. — Бодрый тон дается с немалым усилием. — Я
пойду за сестрой, а ты жди здесь и никуда не уходи. Обещаешь?
Она смотрит на меня испуганными глазами.
— Нет, не могу. Не могу смотреть на... это.
— Придется потерпеть. — Независимо от меня, в голосе слышатся
жесткие нотки. Захожу в дом и торопливо поднимаюсь наверх. Только бы
не нарваться на кого-нибудь. Бесцеремонно, даже не постучав, толкаю
дверь и врываюсь в комнату Вивьен.
Повезло. Моя старшая сестра лежит на кровати и пишет письмо
зелеными чернилами, добавляя на поля рисунки — сердечки, звездочки и
рожицы. Поднимает голову, откидывает свои черные волосы и смотрит на
меня.
— Интересный у тебя сегодня наряд.
— Я сегодня наделала глупостей.
Вивьен поднимается, соскальзывает с кровати.
— Что случилось?
— Увела девушку-служанку из дома принца Балекина, и теперь мне
нужна твоя помощь. Пока никто не хватился, надо переправить ее в мир
людей, — объясняю я, запыхавшись, и снова ругаю себя. Как нелепо все
получилось. Как глупо и рискованно. Ему ведь ничего не стоит найти
другую девушку, готовую заключить заманчивую сделку.
Но Вивьен не ругает меня и не корит.
— Хорошо. Подожди, я только обуюсь. Думала, ты скажешь, что убила
кого-то.
— А с чего ты так подумала?

Она только фыркает. Находит ботинки, завязывает шнурки и смотрит
на меня.
— Джуд, это ты Мадока можешь обмануть вежливой улыбкой, но я-то
вижу оскаленные зубы.
Что тут скажешь?
Вивьен надевает длинное, отороченное мехом зеленое пальто с
застежками в виде лягушек.
— Где девушка?
— В конюшне. Я тебя отведу и...
Сестра качает головой.
— Вот уж нет. Прежде всего переоденься. Потом спускайся к обеду и
веди себя так, как будто ничего не случилось. Если придут с вопросами,
скажи, что все время была в своей комнате.
— Меня никто не видел!
Вивьен смотрит на меня холодно.
— Никто? Ты уверена?
Кардан, вернувшийся домой ровно в тот момент, когда мы шли к лесу.
Стражи, которым я солгала.
— Не совсем. Но никто ничего не заметил. — Если Кардан узнал меня,
легко я не отделаюсь. Такого шанса он не упустит.
— Я так и подумала. — Вивьен предостерегающе поднимает руку с
длинными пальцами. — Джуд, это небезопасно.
— Я все-таки пойду. Девушку зовут Софи, и она сильно напугана.
Сестра хмыкает.
— Да уж могу себе представить.
— С тобой она не пойдет. Ты такая же, как они. — Больше всего я
боюсь, наверно, что сорвусь, не совладаю с нервами. Эффект адреналина
слабеет, оставляя меня один на один с последствиями моего безумия. Но
если уж Софи с подозрением отнеслась ко мне, то нетрудно предсказать,
как подействуют на нее кошачьи глаза Вивьен. — Ты — одна из них.
— Напоминаешь на случай, если я забыла?
— Надо идти. Я с тобой. Не будем сейчас спорить на этот счет —
времени нет.
— Тогда пойдем.
Мы вместе спускаемся по лестнице и уже подходим к двери, когда она
вдруг хватает меня за плечо.
— Знаешь, нашу маму ты не спасешь. Ее уже нет.
Чувство такое, словно мне отвесили пощечину.
— Здесь не то...

— Неужели? Разве не это ты делаешь? Разве та девушка не замещение
мамы?
Стряхиваю ее руку с плеча.
— Я всего лишь хочу помочь Софи. Только Софи.
Луна поднялась уже высоко, и ее свет серебрит листья. По пути Виви
собирает букетик крестовника.
— Отлично. Пойдем за твоей Софи.
Девушка на месте, там, где я ее оставила. Сидит
на сене, раскачивается и тихонько сама с собой разговаривает. Мне
сразу становится легче — все-таки не сбежала, и нам не надо искать ее в
лесу. И слуги Балекина не явились и не утащили ее с собой.
— Ну, мы готовы. — Я натужно улыбаюсь.
— Да. — Софи поднимается. Лицо заплаканное, но слез уже нет.
Похоже, она в шоке.
— Все будет хорошо.
Девушка не отвечает, но покорно следует за мной к тому месту, где нас
ожидает Виви с двумя поджарыми пони. У животных зеленые глаза и
шелковистые гривы.
Софи смотрит на них, потом на Виви и начинает отходить от меня в
сторонку.
— Нет, нет, нет. Пожалуйста, не надо. Не надо больше. Нет.
— Магии здесь лишь чуточку, — пытается образумить ее Виви, но
Софи видит лишь пушок на острых кончиках ушей и глаза, сияющие в
темноте золотом. — Самая капелька. Зато ты никогда больше никакой
магии не увидишь. Вернешься в мир людей, дневной, нормальный мир.
Другого пути отсюда нет. Мы полетим.
— Нет. — Голос у Софи разбитый.
— Пойдем к берегу, — предлагаю я. — Ты увидишь огни, может быть,
даже корабли. Увидишь, куда попадешь, и тебе сразу станет лучше.
— У нас мало времени, — напоминает Виви и многозначительно
смотрит на меня.
— Здесь недалеко, — уговариваю я. А что еще делать? Разве что
стукнуть ее по голове или попросить сестру, чтобы немножко заколдовала
упрямицу. Оба варианта опасны.
Снова идем через лес, и пони тащатся за нами. Софи, похоже,
успокоилась. На ходу поднимает несколько гладких камешков, смахивает с
них пыль и кладет в карман.
— Ты помнишь свою прежнюю жизнь? — спрашиваю я.
Она кивает, но отвечает не сразу и, лишь помолчав, снова

поворачивается ко мне и так странно, отрывисто и хрипло, смеется.
— Всегда хотела, чтобы в мире была магия. Ну не смешно ли? Хотела
быть Пасхальным кроликом или Санта-Клаусом. И еще Динь-Динь. Но
теперь ничего этого не хочу.
— Знаю. — Я действительно знаю. И раньше хотела многого. Каждый
год чего-то нового. Но в душе больше всего хотела, чтобы это все было не
по-настоящему.
У края воды Виви садится на пони и сажает перед собой Софи. Я
забираюсь на второго. Софи с опаской смотрит на лес, а потом переводит
взгляд на меня. Похоже, ей уже не страшно. Может, действительно
поверила, что самое худшее осталось позади.
— Держись крепче, — говорит Виви, и ее конек прыгает с обрыва в
пустоту.
Мой устремляется за ним.
Восторг от полета переполняет меня, и я широко и радостно
улыбаюсь. Внизу видны белые шапки волн, впереди, словно усыпанная
звездами загадочная страна, светятся огни города.
Поворачиваюсь к Софи, хочу ободрить ее, но она не смотрит в мою
сторону, и ее глаза закрыты. А потом девушка начинает клониться вбок,
отпускает гриву пони и падает. Виви пытается схватить ее, но уже поздно.
Софи летит беззвучно через ночное небо к зеркальной тьме моря, и, когда
падает, мы слышим только далекий плеск.
Ошеломленная, я немею. Все вокруг как будто замедляется. Перед
мысленным взором ее потрескавшиеся губы, в ушах ее голос:
«Пожалуйста, скажи, что все это мне только привиделось. Что этого не
было на самом деле. Иначе я просто не смогу жить».
Вспоминаю, как она собирала и опускала в карманы камешки.
Я не слушала ее. Не хотела слушать. Хотела только спасти.

жүктеу/скачать 1,34 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: