Казахстана

133
трансформируется последовательно: «быть может, – гений?»,
«конечно – гений!» и в финале «живи и здравствуй, друг мой, 
ГЕНИЙ!».
Дальнейшие строки Перенеся, как мудрый стоик, всю тя-
жесть обвинений, измен, душевных перестроек, трудов, откры-
тий, столкновений… сын Солнца, ты – мое прозренье, тебе нет 
места в лоне смерти… – напрямую соотнесены с последую-
щими стихами о деревьях. «Ода Карагачу» и «Я – саксаул, гор-
дость пустыни» – олицетворение людей, стойко противостоя-
щих трудностям и невзгодам, подлости и лжи.
Карагача нет в песнях, он не так красив, он часто растет в 
степи одиноко, но он жизнестоек и становится символом несги-
баемости и твердости. Много разных деревьев на свете / Поэтами 
разными были воспеты / Пора и в честь «кара агаша» наполнить 
бокалы или же чаши, Выпить вино, как дерево воду, Стихи сочи-
нить. Желательно, ОДУ!
Б. Карашин, занимающийся проблемами философии, 
поэзии, экологии, истории, тюркологии, лингвистики, пере-
водческой деятельностью, не случайно обращается к образу 
«кара агаша». Влияние О. Сулейменова, о котором автор гово-
рит прямо, сказалось и на интертекстуальной перекличке по-
этических образов, и на выборе ключевых концептов. Концепт 
«кара агаш» из образа-архетипа перерастает в аксиологему. 
Автор последовательно развивает этот образ, чтобы наделить 
его человеческими свойствами: Жаль, не избрал предшественник 
наш тотемом тебя, кара агаш. Ты – очаг, шанырак и крепость, 
Оды мало, тебе нужен Эпос.
Образ «черного дерева» у О. Сулейменова был выведен в 
сборнике «Доброе время восходов», изданном в 1964 году, где
поэтический цикл под названием «Черное дерево» начинает-
ся со стихотворения, посвященного А. Пушкину, и заканчива-
ется «Хлебной ночью».
В книге Избранное стихотворению «Карагач», написанно-
му в 1961 году, автор отвел место в цикле «Госпожа пустыня». 

134
Интересно, что этого стихотворения не было в книге «Доброе 
время восхода» в части под названием «Черное дерево».
В поэтическом контексте Сулейменова эпитет черный игра-
ет ключевую роль в создании национальной картины мира. В 
книге «Доброе время восхода» в стихотворении «На площади 
Пушкина» нет этого эпитета: «Поэт красивым должен быть, 
как бог. // Кто видел бога? Тот, кто видел Пушкина. // Бог низ-
коросл, и всякий видеть мог // его с тяжелыми арапскими гу-
бами». В Избранном читаем: «Бог низкоросл, черен, как сапог, с 
тяжелыми арапскими губами». 
Поэт перевел казахский орнитоним караторгай и создал 
стихотворение «Черный жаворонок», в котором ключевыми 
словами являются «гений жизнелюбый». Эпитет черный у Су-
лейменова здесь поэтически и последовательно вырастает до 
значений «крепкий духом» – жаворонок, «могучий телом» – 
карагач, «великий или гений» – Пушкин.
Эпитет черный в роли текстемы присутствует в контексте 
заголовков: «Красный гонец и черный гонец», «Черный жаворо-
нок», «Черный лебедь в белой стае», «Черное дерево». Как кон-
текстема, выражает ключевую мысль текста или частей текста. 
«Черный и белый конь – бросают черные тени» (Земля, покло-
нись человеку). «Черный вожак, сохранивший стадо в джут» 
(Хромой кулан). «Каракум… созвучья белое и черное встреча-
ются на дальнем берегу» (Три поклона). «Кочует с черных гор 
весной аул…» (Концерт на фабрике им. Ю.Гагарина). «Чер-

жүктеу/скачать 1,24 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: