Книга предназначена только для предварительного ознакомления!

 
53 
— Они все еще живы? — спрашивает Лия пронзительным голосом. Спящий 
младенец на ее руках шевелится, и Лия затихает. — Пожалуйста, скажите мне. 
— Они живы, — подтверждает Колтон. — И вскоре присоединятся к вам. 
Череда проклятий Морган наполняет камеру, но я слишком сосредоточена на 
Колтоне, чтобы обращать на нее внимание. Он еще не посмотрел на меня, и я не уверена, 
что хочу этого. Не узнаю его. Его лицо — жесткая маска, его неоновые глаза голубее и 
холоднее любого ледника, они замораживают меня там, где я стою. Мое сердце 
разрывается, когда понимаю, что он в союзе с пуристами и все, что было между нами, — 
ложь. 
Как и сказал Колтон, Зейдена и Варека привели в камеру напротив нас. Они избиты 
и в синяках, но, насколько могу судить, с ними все будет в порядке. Единственная 
проблема – на них надеты такие же кандалы, какие Колтон носил во время детоксикации, 
те самые, которые не позволяли ему использовать свой дар. 
— Так, так, так. Вот это встреча. 
Голос Самиры доносится до меня за секунду до того, как я ее вижу. Она стоит перед 
камерой Зейдена. 
— Могущественный дом Каймара, — говорит она, щелкая языком. — Такой 
высокомерный, такой наивный. И все же такой уязвимый без твоего драгоценного дара. 
Рот Зейдена искривляется, и он бросает на нее пристальный взгляд. 
— Как ты узнала о наших планах? 
— Свадьба была не более чем уловкой, причем плохо замаскированной, — замечает 
Самира, отбрасывая волосы на плечо. — Канцлер знал, что вы хотели собрать пуристов с 
единственной целью — уничтожить их, но все пошло не так хорошо. Видите ли, Квин, как 
и я, из дома Фаэля, и именно он разгласил то, чего вы пытались добиться, чтобы доказать 
свою преданность. Химена — из дома Манкой, и ее брат, Тинос, тоже проверял ее 
верность их дому. Какой еще источник информации может быть лучше, чем служанка 
королевы? 
— Я не верю в это, — шепчет Морган. — Квин никогда не предаст Зейдена, а 
Химена никогда не предаст меня. Никогда. 
— Чтобы защитить своего сына, она сделала именно это, — отвечает Тиноз, его 
губы расплываются в злой ухмылке. 
— Ты угрожал им, — шепчет Морган. — Это единственное объяснение. — Она 
закрывает рот рукой, ее глаза стекленеют от слез. 
Самира кладет кончики пальцев на руку Колтона, и я напрягаюсь от этого 
прикосновения. 
— И Колтон получил необходимую информацию от Кейда, — говорит она. — Это 
было отличное сотрудничество, уверяю вас. 
— Ты из моего дома, — бросает Зейден Колтону, его глаза становятся черными. — Я 
доверял тебе. 
— И ты был дураком, поступив так, — отзывается Колтон. Затем он смотрит на 
меня, вскинув бровь, и мои легкие сжимаются, мне становится трудно дышать. Он 
накрывает руку Самиры своей. — Неужели ты думаешь, что я позволю этим людям 
запятнать нашу расу? 
Чернота сгущается перед глазами, пока я стараюсь отдышаться. Мое дыхание 
громко отдается в ушах, и каждый удар сердца звучит как раскат грома. Я прижимаю руку 

 
54 
к груди, когда волна за волной боль накатывает на меня. Глаза закрываются, словно 
защищая от мучительного созерцания Колтона и Самиры вместе. Затем я опускаюсь на 
холодный каменный пол в полном оцепенении. 
Весь мой мир разрушился в считанные минуты. 
— Я буду наслаждаться, убивая тебя, — говорит Зейден Колтону. — Медленно. 
— И что теперь будет? — спрашивает Варек. — Раз ты не убил нас сразу, значит, у 
тебя есть планы. 
— Следующее собрание для дравийцев также будет временем празднования, — 
рассказывает Тиноз, потирая руки в явном предвкушении. — Только на этот раз вместо 
свадьбы будет казнь. 
Варек бросается на Тиноза через решетку, а Зейден замирает. Лия и Морган 
прижимаются друг к другу. Лия начинает плакать. 
— Заберите у нее ребенка, — бросает Самира, кивая на Лию. — В нем дравийская 
кровь, и ему не место среди них, даже если он полукровка. 
Я вскакиваю на ноги и становлюсь перед Лией как раз в тот момент, когда в комнате 
разносится страдальческий крик Варека. Тиноз входит в нашу камеру, и когда Морган 
вскидывает подбородок, он бьет ее сзади. Ее голова запрокидывается назад, но ей удается 
устоять на ногах. Я хватаю ее, подставляя Тинозу свою спину, чтобы заслонить королеву. 
Если Морган упадет на твердый пол, то может поранить себя и ребенка. Крики Лии будят 
Варию, и ребенок неудержимо плачет. Тиноз протягивает руку, чтобы схватить Лию, и 
ребенок всхлипывает, когда ее мать начинает кричать в знак протеста. 
И тут Тиноз летит через камеру, врезается в прутья решетки и падает на пол. На 
мгновение все замирают, и все взгляды устремляются на Лию. 
Только вот ее — на Варию. 
— У ребенка есть дар, — тихо произносит Колтон. 
— Мне было интересно, возможно ли это, — говорит Самира. — Оставьте их. Мы 
можем провести эксперименты позже. Заберите ее, — указывает взглядом на меня. — И 
кто-нибудь приведите Тиноза. 
Вытянув руку, я покачиваю головой в сторону Морган и Лии, прося их не защищать 
меня. В данный момент это бесполезно, и оцепенение, поселившееся во мне, делает меня 
храбрее, чем раньше. 
Дравийский солдат входит в камеру, но не раньше, чем Морган наносит быстрый 
удар ногой по туловищу Тиноза. 
— Ублюдок, — восклицает она с надрывом. 
Один охранник утаскивает Тиноза, а другой берет меня за руку и выводит из 
камеры. Напоследок окидываю взглядом своих друзей, не зная, увижу ли их снова. Они 
пристально смотрят на меня, и на их лицах написаны шок и страх, но каждому из них 
удается кивнуть мне. 
Все то время, пока мы идем, я держу голову опущенной, не заботясь о том, куда 
меня ведут и какие у них планы на меня. Ничто не имеет значения, пока я погружаюсь в 
глубины своего разума, где никто не может меня побеспокоить. Я хотела бы быть 
сильной, как Морган, но, в отличие от нее, мне не за что бороться. 
— Освободи ее, — приказывает Самира. 
Рука охранника разжимается, освобождая меня, и я рывком поднимаю голову. 
Комната, в которой нахожусь, представляет собой что-то вроде салона, заставленного 

 
55 
различными диванами и столами. Шторы отдернуты, чтобы проникал солнечный свет, что 
придает комнате теплую атмосферу. Сотни книг стоят на полках у задней стены, а камин 
по-прежнему не зажжен. В обычный день это было бы прекрасное место, чтобы провести 
время после обеда. Но сегодня, к сожалению, все иначе: Самира и Колтон смотрят на 
меня. 
— Это прекрасное место, не так ли? — спрашивает Самира, протягивая руки. — 
Знаешь ли ты, что здесь раньше располагался гарем предыдущего короля? 
Я едва заметно качаю головой и обнимаю себя за плечи, как будто это 
незначительное действие придаст мне сил. По какой-то причине Самира привела меня 
сюда, и единственное, что я могу придумать, — это то, что я была близка с Колтоном, 
который, очевидно, принадлежит ей. Однако, это должно быть вопросом, который она 
должна решить с ним. Не то чтобы я знала о том, что они вместе, когда лежала в его 
постели.
— Это было во время правления отца Зейдена, — сообщает она. — И именно там я 
провела большую часть своей молодости. — В ответ на мои удивленные взгляды она 
кивает. — Верно. У нас с тобой есть кое-что общее. Отец Зейдена собирал незамужних 
дравийских женщин, чтобы они помогли ему родить наследника, как Зейден поступил с 
вами, людьми. — В ее голубых глазах застыли горечь и гнев. — Я провела здесь годы 
против своей воли, и все потому что служить вождю считалось честью, — шипит она. — 
В конце концов, я была освобождена от своего долга и стала главой своего дома, чего не 
делала ни одна женщина, но остальным не повезло. Зейден ничем не лучше своего отца, и 
его нужно остановить и лишить силы причинять боль невинным.
— Мне жаль, — шепчу я. И говорю это искренне. Неважно, что Самира и Колтон 
сделают со мной, я не могу обуздать волну сострадания, которая захлестнула меня. 
Изнасилование — это не честь. Это великая жертва. 
— Я привела тебя сюда не ради твоей жалости, — шипит она, заставляя меня в 
страхе отпрянуть назад. 
Взгляд Колтона мечется между нами, но он ничего не говорит и не двигается ни на 
дюйм. 
— Мне все равно жаль, — отвечаю я. — Теперь понимаю, почему ты ненавидишь 
дом Каймара, потому что они не принесли тебе ничего, кроме боли. 
— Я не ненавижу их всех, — заявляет Самира, поглаживая руку Колтона. — Как 
канцлер, я возьму Колтона в супруги, поскольку он был верен мне на протяжении всего 
этого предприятия. 
— Ты возглавляешь пуристов? — Я киваю сама себе, когда все встает на свои места. 
Ее личная ненависть к дому Каймар, учитывая ее прошлое. Ее ревность к человеческим 
женщинам, потому что они главенствовали над дравийскими женщинами. И наконец ее 
привязанность к Колтону. Они выросли вместе, и он должен был быть добр к ней, пока 
она страдала в гареме. 
— Да, — самодовольно отвечает Самира. — Нашим народом слишком долго 
правили мужчины. Пришло время перемен, производительница, — с усмешкой 
произносит она это слово, и яд практически покрывает каждый слог. — Нам больше не 
нужен твой народ. 
— Значит, бесплодие среди ваших женщин было обращено вспять? — Мне не 
следовало спрашивать, но это медицинские вопросы, и, несмотря на то, что моя жизнь 

 
56 
висит на волоске, мне любопытно. Или, по меньшей мере, было интересно, пока губы 
Самиры не искривляются, а глаза не сужаются. 
— Знаешь ли ты, что, несмотря на все мои попытки добиться бесплодия людей, они 
все равно забеременели? — спрашивает она. 
Примечательно, что Самира не ответила на мой вопрос, что весьма показательно. 
— Дом Фаэля отвечает за сельское хозяйство, и было несложно подмешать в пищу 
генетические препараты, и все же люди сохранили фертильность. Некоторые из моих 
ученых заверили меня, что их уровень фертильности снизился, но этого было 
недостаточно, чтобы сделать их бесплодными. 
— Плод виллы, — понимающе произношу я. — Брэкстон рассказал мне о его 
действии. 
Самира отмахивается рукой. 
— Да, но это не удержало ни одного из мужчин от того, чтобы завести женщину, так 
что это был неудачный эксперимент. Однако он доказал, что людей нужно изучать, и, 
возможно, мы сможем скопировать то, что делает вас такими плодовитыми. 
— Так вот почему я здесь? — спрашиваю, не в силах сдержать ужас, охвативший 
меня при ее намеке. — Чтобы вы меня обследовали? 
— Нет, — с раздражением отзывается Самира. — Это будет позже. Ты здесь ради 
Колтона. 
— Ради меня? — спрашивает он, впервые заговорив. От звука его красивого голоса я 
вздрагиваю и чувствую отвращение к себе. — Я не могу воспользоваться услугами этого 
человека, — возражает он. — Нам больше не нужно прятаться в тени, Самира. О наших 
отношениях знают все. 
— Да, любовь моя, но она — последнее свидетельство твоей верности мне, — 
говорит Самира, обхватывая лицо Колтона и поглаживая его по щеке. — Убей ее ради 
меня. 
Как бы ни было бесполезно бежать, я отступаю назад. Рука Колтона стремительно 
рвется вперед, и его дар мгновенно задерживает меня, замораживая на месте. С бешено 
колотящимся сердцем я смотрю на эту пару, а в груди болит от каждого вздоха. 
— Я не понимаю, — говорит Колтон. — Я был предан тебе, Самира. Все, что ты 
просила, я делал без колебаний и жалоб. 
Она проводит пальцем по его щеке. 
— Верно, но я никогда не просила тебя брать ее в любовницы. 
— Это было притворство, — возражает он. — Я уже говорил тебе об этом. Мой брат 
хотел оградить меня от эликсира, и эта женщина помогла ему в этом. Ничего большего, 
уверяю тебя. 
Самира опускает руку и выдыхает. 
— Возможно, это моя вина, но я не поменяю своего мнения. 
— Твоя вина? — взгляд Колтона искажается, и его брови сходятся. — О чем ты мне 
не договариваешь? 
— Я не собираюсь говорить об этом, — вздернув подбородок, заявляет она. 
Колтон выпускает меня из невидимых оков, чтобы схватить Самиру за плечи. Он 
вплотную приближает ее к себе, и его голос становится низким и тихим. От него разит 
опасностью. 

 
57 
— Ты будешь, — восклицает он, встряхивая ее. — Если я собираюсь остаться рядом 
с тобой, ты должна быть честной и поделиться этой информацией. 
Самира поджимает уголки рта, но затем решительно кивает. 
— Не секрет, что в бытность советником я нанимала ученых для различных 
секретных экспериментов. Ты знаешь о фрукте вилла и стремлении восстановить 
рождаемость, но я... — она глубоко сглатывает, а когда продолжает, то говорит уже менее 
уверенно, чем раньше. — Я также пыталась воссоздать привязанность спаренного 
мужчины. — Самира тихо задыхается, когда хватка Колтона крепнет. 
— Объясни, — вырывается у него. 
— Ты никогда не был спарен с Азариной. 
После ее признания я опускаюсь на ближайший стул, незаметно для пары. Колтон 
признался, что сомневался, был ли он когда-либо по-настоящему спарен с Азариной, и 
теперь знает, что его инстинкты были верны. Но значит ли это, что он прав, считая меня 
своей парой? Знает ли Самира? Поэтому она хочет моей смерти? 
Взгляд Колтона темнеет, и Самира тянется к нему, чтобы дотронуться, но он 
отталкивает ее. 
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он, тяжело дыша. 
Самира сжимает руки перед собой и расправляет плечи. 
— Я всегда любила тебя, Колтон. С того дня, как ты успокоил меня после того, как 
вождь определил меня в гарем. Я не могла смириться с мыслью, что ты полюбишь 
другую, поэтому постаралась воспроизвести признаки спаренного мужчины, но 
адаптировать их к одной женщине. Я выбрала Азарину, потому что знала, что она не 
любит тебя. Когда эксперимент удался, была вне себя от счастья и знала, что теперь мы 
можем быть вместе. Представляла себе это каждую ночь во время моего пребывания в 
гареме, каждый раз, когда отец Зейдена прикасался ко мне. — Вздрогнув, она потирает 
руки. — Я никогда не хотела причинить тебе боль, любовь моя. Просто не хотела, чтобы 
твоя биологическая сущность выбрала кого-то менее достойного, кого-то, кто не сможет 
любить тебя так, как ты заслуживаешь. Никогда не желала, чтобы ты страдал и искал 
утешения в эликсире. 
Взгляд Колтона находит мой, и от муки в его черных глазах у меня перехватывает 
дыхание. Однако предательство, переживаемое им, — это то же чувство, которое я 
испытала, когда поняла, что он вступил в союз с пуристами. 
— Больно, не правда ли? — спрашиваю я его. 
— Колтон, — говорит Самира, привлекая его внимание, — все, что я сделала, 
объясняется моей любовью к тебе. Теперь хочу, чтобы ты ответил мне взаимностью и 
разорвал все связи с этим человеком, покончив с ее жизнью, доказав мне, что я тебе так 
же дорога, как и ты мне. 
Колтон медленно кивает и поднимает руку, направив ладонь в мою сторону. 
Мгновенно его дар окутывает меня и поднимает с места. Он сопровождает меня через всю 
комнату, и пока я парю навстречу ему, пытаюсь смириться с тем, что это последние 
мгновения моей жизни. 
— Ненавижу тебя, — шепчу я, когда оказываюсь прямо перед ним. 
Он выпускает меня из своего дара, чтобы обхватить рукой мое горло. Как только я 
чувствую силу его хватки, закрываю глаза, желая, чтобы все закончилось. 
— Остановись. 

 
58 
Я открываю глаза и смотрю на Самиру. 
— Она нужна мне для экспериментов, — заявляет она. — Ты можешь отпустить ее, 
теперь я знаю, на что ты готов пойти ради меня, Колтон. 
— Вы уверены, канцлер? — спрашивает он. 
Самира кивает с приторной улыбкой. 
— Да. Я знала, что между нами не осталось преград, ни этого человека, ни 
прошлого. Отведи ее обратно в тюрьму и встреть меня в моих покоях. 
— Как пожелаете. 
Обхватив рукой мою шею, Колтон выводит меня из комнаты. В оцепенении я иду 
туда, куда он меня ведет, все еще ошеломленная поворотом событий и полученной 
информацией. 
Самое большое откровение: Колтон убил бы меня ради Самиры. 
— Ненавижу тебя, — снова повторяю я, глядя на него. — Знаю, что тебе наплевать, 
но я хотела, чтобы ты услышал это снова. 
Он ничего не ответил, что разозлило меня еще больше. К тому времени, когда он 
запирает меня в камере, я уже на грани срыва и даже чувствую облегчение от того, что 
нахожусь там и вдали от него. Лия бросает взгляд на мое лицо и передает ребенка Морган, 
после чего подходит и заключает меня в объятия. Застываю на месте, не в силах что-либо 
сделать. 
Я практически желаю, чтобы он убил меня, потому что это чувство боли хуже 
смерти. 

жүктеу/скачать 1,14 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: