О дивный новый мир [Прекрасный новый мир]
Олдос Хаксли «О дивный новый мир (Прекрасный новый мир)»
жүктеу/скачать 1,18 Mb. Pdf көрінісі
|
| Олдос Хаксли «О дивный новый мир (Прекрасный новый мир)»
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru — И я их тоже не люблю, но раз они полезны… Фанни была девушка чрезвычайно благоразумная. Господь наш Форд — или Фрейд, как он по неисповедимой некой причине именовал себя, трактуя о психологических проблемах, — господь наш Фрейд первый раскрыл гибельные опасности семейной жизни. Мир кишел отцами — а значит, страданиями; кишел матерями — а значит, извра- щениями всех сортов, от садизма до целомудрия; кишел братьями, сестрами, дядьями, тетками — кишел помешательствами и самоубийствами. — А в то же время у самоанских дикарей, на некоторых островах близ берегов Новой Гвинеи… Тропическим солнцем, словно горячим медом, облиты нагие тела детей, резвящихся и обнима- ющихся без разбора среди цветущей зелени. А дом для них — любая из двадцати хижин, крытых пальмовыми листьями. На островах Тробриан зачатие приписывали духам предков; об отцовстве, об отцах там не было и речи. — Крайности, — отметил Главноуправитель, — сходятся. Ибо так и задумано было, чтобы они сходились. — Доктор Уэллс сказал, что трехмесячный курс псевдобеременности поднимет тонус, оздоро- вит меня на три-четыре года. — Что ж, если так, — сказала Ленайна. — Но, Фанни, выходит, ты целых три месяца не должна будешь… — Ну что ты, милая. Всего неделю две, не больше. Я проведу сегодня вечер в клубе, за музы- кальным бриджем. А ты, конечно, полетишь развлекаться? Ленайна кивнула. — С кем сегодня? — С Генри Фостером. — Опять? — сказала Фанни с удивленно нахмуренным выражением, не идущим к ее круглому, как луна, добродушному лицу. — Неужели ты до сих пор все с Генри Фостером? — укорила она огорченно. Отцы и матери, братья и сестры. Но были еще и мужья, жены, возлюбленные. Было еще едино- брачие и романтическая любовь. — Впрочем, вам эти слова, вероятно, ничего не говорят, — сказал Мустафа Монд. — «Ничего», — помотали головами студенты. Семья, единобрачие, любовная романтика. Повсюду исключительность и замкнутость, сосредо- точенность влечения на одном предмете; порыв и энергия направлены в узкое русло. — А ведь каждый принадлежит всем остальным, — привел Мустафа гипнопедическую посло- вицу. Студенты кивнули в знак полного согласия с утверждением, которое от шестидесяти двух с лишним тысяч повторений в сумраке спальни сделалось не просто справедливым, а стало истиной бесспорной, самоочевидной и не требующей доказательств. — Но, — возразила Ленайна, — я с Генри всего месяца четыре. — Всего четыре месяца! Ничего себе! И вдобавок, — обвиняюще ткнула Фанни пальцем, — все это время, кроме Генри, ты ни с кем. Ведь ни с кем же? Ленайна залилась румянцем. Но в глазах и в голосе ее осталась непокорность. — Да, ни с кем, — огрызнулась она. — И не знаю, с какой такой стати я должна еще с кем-то. — Она, видите ли, не знает, с какой стати, — повторила Фанни, обращаясь словно к незримому слушателю, иставшему за плечом у Ленайны, но тут же переменила тон. — Ну кроме шуток, — ска- зала она, — ну прошу тебя, веди ты себя осторожней. Нельзя же так долго все с одним да с одним — это ужасно неприлично. Уж пусть бы тебе было сорок или тридцать пять — тогда бы простительнее. Но в твоем-то возрасте, Ленайна! Нет, это никуда не годится. И ты же знаешь, как решительно наш Директор против всего чрезмерно пылкого и затянувшегося. Четыре месяца все с Генри Фостером и ни с кем кроме — да узнай Директор, он был бы вне себя… — Представьте себе воду в трубе под напором — Студенты представили себе такую трубу. — Пробейте в металле отверстие, — продолжал Главноуправитель. — Какой ударит фонтан! Если же проделать не одно отверстие, а двадцать, получим два десятка слабых струек |