Олдос Хаксли «О дивный новый мир (Прекрасный новый мир)» 100 лучших книг всех времен:
www.100bestbooks.ru
устраняете — вместо того, чтобы научиться стойко его переносить. «Благородней ли терпеть судьбы
свирепой стрелы к каменья или, схватив оружие, сразиться с безбрежным морем бедствий…»
85
А вы
и не терпите, и не сражаетесь. Вы просто устраняете стрелы и каменья. Слишком это легкий выход.
Он замолчал — вспомнил о матери. О том, как в комнатке на тридцать восьмом этаже Линда
дремотно плыла в море поющих огней и ароматных ласк, уплывала из времени и пространства, из
тюрьмы своего прошлого, своих привычек, своего обрюзгшего, дряхлеющего тела. Да и ее милый
Томасик, бывший Директор Инкубатория и Воспитательного Центра, до сих пор ведь на сомотдыхе
— заглушил сомой унижение и боль и пребывает в мире, где не слышно ни тех ужасных слов, не из-
девательского хохота, где нет перед ним мерзкого лица, липнущих к шее дряблых, влажных рук. Ди-
ректор отдыхает в прекрасном мире…
— Вам бы именно слезами сдобрить вашу жизнь, — продолжал Дикарь, — а то здесь слишком
дешево все стоит.
(«Двенадцать с половиной миллионов долларов, — возразил Генри Фостер, услышав ранее от
Дикаря этот упрек. — Двенадцать с половиной миллиончиков, и ни долларом меньше. Вот сколько
стоит новый наш Воспитательный Центр».)
— «Смертного и хрупкого себя подставить гибели, грозе, судьбине за лоскуток земли»
86
. Разве
не заманчиво? — спросил Дикарь, подняв глаза на Мустафу. — Если даже оставить Бога в стороне,
хотя, конечно, за Бога подставлять себя грозе был бы особый резон. Разве нет смысла и радости в
жизненных грозах?
— Смысл есть, и немалый, — ответил Главноуправитель. — Время от времени необходимо
стимулировать у людей работу надпочечников.
— Работу чего? — переспросил непонимающе Дикарь.
— Надпочечных желез. В этом одно из условий крепкого здоровья и мужчин, и женщин. Пото-
му мы и ввели обязательный прием ЗБС.
— Зебеэс?
— Заменителя бурной страсти. Регулярно, раз в месяц. Насыщаемым организм адреналином.
Даем людям полный физиологический эквивалент страха и ярости — ярости Отелло, убивающего
Дездемону, и страха убиваемой Дездемоны. Даем весь тонизирующий эффект этого убийства — без
всяких сопутствующих неудобств.
— Но мне любы неудобства.
— А нам — нет, — сказал Главноуправитель. — Мы предпочитаем жизнь с удобствами.
— Не хочу я удобств. Я хочу Бога, поэзии, настоящей опасности, хочу свободы, и добра, и гре-
ха.
— Иначе говоря, вы требуете права быть несчастным, — сказал Мустафа.
— Пусть так, — с вызовом ответил Дикарь. — Да, я требую.
— Прибавьте уж к этому право на старость, уродство, бессилие; право на сифилис и рак; право
на недоедание; право на вшивость и тиф; право жить в вечном страхе перед завтрашним днем; право
мучиться всевозможными лютыми болями.
Длинная пауза.
— Да, это все мои права, и я их требую.
— Что ж, пожалуйста, осуществляйте эти ваши права, — сказал Мустафа Монд, пожимая пле-
чами.