Олдос Хаксли «О дивный новый мир (Прекрасный новый мир)» 100 лучших книг всех времен:
www.100bestbooks.ru
Бернард кивнул.
— По всем статьям хороша?
— Абсолютно по всем, — заверил он и подумал: «Она и сама так на себя смотрит. Ей не обидно
быть куском мяса».
Ленайна улыбнулась торжествующе. Но, как оказалось, прежде времени.
— А все же, — продолжал он, помолчав, — пусть бы кончилось у нас вчера по-другому.
— По-другому? А какие другие бывают концы?
— Я не хотел, чтобы кончилось у нас вчера постелью, — уточнил он.
Ленайна удивилась.
— Пусть бы не сразу, не в первый же вечер.
— Но чем же тогда?..
В ответ Бернард понес несусветную и опасную чушь. Ленайна мысленно заткнула себе уши по-
плотней; но отдельные фразы то и дело прорывались в ее сознание.
— …попробовать бы, что получится, если застопорить порыв, отложить исполнение желания…
Слова эти задели некий рычажок в ее мозгу.
— Не откладывай на завтра то, чем можешь насладиться сегодня, — с важностью произнесла
она.
— Двести повторений дважды в неделю с четырнадцати до шестнадцати с половиной лет, —
сухо отозвался он на это. И продолжал городить свой дикий вздор.
— Я хочу познать страсть, — доходили до Ленайны фразы. — Хочу испытать сильное чувство.
— Когда страстями увлекаются, устои общества шатаются, — молвила Ленайна.
— Ну и пошатались бы, что за беда.
— Бернард!
Но Бернарда не унять было.
— В умственной сфере и в рабочие часы мы взрослые. А в сфере чувства и желания — младен-
цы.
— Господь наш Форд любил младенцев.
Словно не слыша, Бернард продолжал:
— Меня осенило на днях, что возможно ведь быть взрослым во всех сферах жизни.
— Не понимаю, — твердо возразила Ленайна.
— Знаю, что не понимаешь. Потому-то мы и легли сразу в постель, как младенцы, а не повре-
менили с этим, как взрослые.
— Но было же славно, — не уступала Ленайна. — Ведь славно?
— Еще бы не славно, — ответил он, но таким скорбным тоном, с такой унылостью в лице, что
весь остаток торжества Ленайны улетучился.
«Видно, все-таки показалась я ему слишком полненькой».
— Предупреждала я тебя, — только и сказала Фанни, когда Ленайна поделилась с ней своими
печалями. — Это все спирт, который влили ему в кровезаменитель.
— А все равно он мне нравится, — не сдалась Ленайна. — У него ужасно ласковые руки. И
плечиками вздергивает до того мило. — Она вздохнула. —Жалко лишь, что он такой чудной.
Перед дверью директорского кабинета Бернард перевел дух, расправил плечи, зная, что за две-
рью его ждет неодобрение и неприязнь, и готовя себя к этому. Постучал и вошел.
— Нужна ваша подпись на пропуске, — сказал он как можно беззаботнее и положил листок
Директору на стол.
Директор покосился на Бернарда кисло. Но пропуск был со штампом канцелярии Главноупра-
вителя, и внизу размашисто чернело: Мустафа Монд. Все в полнейшем порядке. Придраться было не
к чему. Директор поставил свои инициалы — две бледных приниженных буковки в ногах у жирной
подписи Главноуправителя — и хотел уже вернуть листок без всяких комментариев и без напут-
ственного дружеского «С Фордом!», но тут взгляд его наткнулся на слово «Нью-Мексико».
— Резервация в Нью-Мексико? — произнес он, и в голосе его неожиданно послышалось — и
на лице, поднятом к Бернарду, изобразилось — взволнованное удивление.
В свою очередь удивленный, Бернард кивнул. Пауза.