О дивный новый мир [Прекрасный новый мир]
Олдос Хаксли «О дивный новый мир (Прекрасный новый мир)»
жүктеу/скачать 1,18 Mb. Pdf көрінісі
|
| Олдос Хаксли «О дивный новый мир (Прекрасный новый мир)»
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru пробовал поднять его, но Бернард продолжал валяться в ногах; молящие слова лились потоком. В конце концов Главноуправителю пришлось нажатием кнопки вызвать четвертого своего секретаря. — Позовите трех служителей, — приказал Мустафа, — отведите его в спальную комнату. Дай- те ему вдоволь подышать парами сомы, уложите в постель, и пусть проспится. Четвертый секретарь вышел и вернулся с тремя близнецами-лакеями в зеленых ливреях. Кри- чащего, рыдающего Бернарда унесли. — Можно подумать, его убивают, — сказал Главноуправитель, когда дверь за Бернардом за- крылась. — Имей он хоть крупицу смысла, он бы понял, что наказание его является, по существу, наградой. Его ссылают на остров. То есть посылают туда, где он окажется в среде самых интересных мужчин и женщин на свете. Это все те, в ком почему-либо развилось самосознание до такой степени, что они стали непригодными к жизни в нашем обществе. Все те, кого не удовлетворяет правовер- ность, у кого есть свои самостоятельные взгляды. Словом, все те, кто собой что-то представляет. Я почти завидую вам, мистер Уотсон. Гельмгольц рассмеялся. — Тогда почему же вы сами не на острове? — спросил он. — Потому что все-таки предпочел другое, — ответил Главноуправитель. — Мне предложили выбор — либо ссылка на остров, где я смог бы продолжать свои занятия чистой наукой, либо же служба при Совете Главноуправителей с перспективой занять впоследствии пост Главноуправителя. Я выбрал второе и простился с наукой. Временами я жалею об этом, — продолжал он, помолчав. — Счастье — хозяин суровый. Служить счастью, особенно счастью других, гораздо труднее, чем слу- жить истине, если ты не сформован так, чтобы служить слепо. — Он вздохнул, опять помолчал, за- тем заговорил уже бодрее. — Но долг есть долг. Он важней, чем собственные склонности. Меня вле- чет истина. Я люблю науку. Но истина грозна; наука опасна для общества. Столь же опасна, сколь была благотворна. Наука дала нам самое устойчивое равновесие во всей истории человечества. Китай по сравнению с нами был безнадежно неустойчив; даже первобытные матриархии были не стабиль- ней нас. И это, повторяю, благодаря науке. Но мы не можем позволить, чтобы наука погубила свое же благое дело. Вот почему мы так строго ограничиваем размах научных исследований, вот почему я чуть не оказался на острове. Мы даем науке заниматься лишь самыми насущными сиюминутными проблемами. Всем другим изысканиям неукоснительнейше ставятся препоны. А занятно бывает чи- тать, — продолжил Мустафа после короткой паузы, — что писали во времена Господа нашего Форда о научном прогрессе. Тогда, видимо, воображали, что науке можно позволить развиваться бесконеч- но и невзирая ни на что. Знание считалось верховным благом, истина — высшей ценностью; все остальное — второстепенным, подчиненным. Правда, и в те времена взгляды начинали уже меняться. Сам Господь наш Форд сделал многое, чтобы перенести упор с истины и красоты на счастье и удоб- ство. Такого сдвига требовали интересы массового производства. Всеобщее счастье способно без- остановочно двигать машины; истина же и красота — не способны. Так что, разумеется, когда вла- стью завладевали массы, верховной ценностью становилось всегда счастье, а не истина с красотой. Но, несмотря на все это, научные исследования по-прежнему еще не ограничивались. Об истине и красоте продолжали толковать так, точно они оставались высшим благом. Это длилось вплоть до Де- вятилетней войны. Война-то заставила запеть по-другому. Какой смысл в истине, красоте или позна- нии, когда кругом лопаются сибиреязвенные бомбы? После той войны и была впервые взята под кон- троль наука. Люди тогда готовы были даже свою жажду удовольствий обуздать. Все отдавали за тихую жизнь. С тех пор мы науку держим в шорах. Конечно, истина от этого страдает. Но счастье процветает. А даром ничто не дается. За счастье приходится платить. Вот вы и платите, мистер Уот- сон, потому что слишком заинтересовались красотой. Я же слишком увлекся истиной и тоже попла- тился. — Но вы ведь не отправились на остров, — произнес молчаливо слушавший Дикарь. Главноуправитель улыбнулся. — В том и заключалась моя плата. В том, что я остался служить счастью. И не своему, а сча- стью других. Хорошо еще, — прибавил он после паузы, —что в мире столько островов. Не знаю, как бы мы обходились без них. Пришлось бы, вероятно, всех еретиков отправлять в умертвительную ка- меру. Кстати, мистер Уотсон, подойдет ли вам тропический климат? Например, Маркизские острова |