О дивный новый мир [Прекрасный новый мир]
Олдос Хаксли «О дивный новый мир (Прекрасный новый мир)»
жүктеу/скачать 1,18 Mb. Pdf көрінісі
|
| Олдос Хаксли «О дивный новый мир (Прекрасный новый мир)»
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru Гельмгольца и Бернарда. — Несмотря на свой отвратный труд? — Отвратный? Им он вовсе не кажется таковым. Напротив, он приятен им. Он не тяжел, детски прост. Не перегружает ни головы, ни мышц. Семь с половиной часов умеренного, неизнурительного труда, а затем сома в таблетках, игры, беззапретное совокупление и ощущалки. Чего еще желать им? — вопросил Мустафа. — Ну правда, они могли бы желать сокращения рабочих часов. И, разуме- ется, можно бы и сократить. В техническом аспекте проще простого было бы свести рабочий день для низших каст к трем-четырем часам. Но от этого стали бы они хоть сколько-нибудь счастливей? Отнюдь нет. Эксперимент с рабочими часами был проведен еще полтора с лишним века назад. Во всей Ирландии ввели четырехчасовой рабочий день. И что же это дало в итоге? Непорядки и сильно возросшее потребление сомы — и больше ничего. Три с половиной лишних часа досуга не только не стали источником счастья, но даже пришлось людям глушить эту праздность сомой. Наше Бюро изобретений забито предложениями по экономии труда. Тысячами предложений! — Монд широко взмахнул рукой. — Почему же мы не проводим их в жизнь? Да для блага самих же рабочих; было бы попросту жестоко обрушивать на них добавочный досуг. То же и в сельском хозяйстве. Вообще можно было бы индустриально синтезировать все пищевые продукты до последнего кусочка, поже- лай мы только. Но мы не желаем. Мы предпочитаем держать треть населения занятой в сельском хо- зяйстве. Ради их же блага — именно потому, что сельскохозяйственный процесс получения продук- тов берет больше времени, чем индустриальный. Кроме того, нам надо заботиться о стабильности. Мы не хотим перемен. всякая перемена — угроза для стабильности. И это вторая причина, по кото- рой мы так скупо вводим в жизнь новые изобретения. Всякое чисто научное открытие являсгся по- тенциально разрушительным; даже и науку приходится иногда рассматривать как возможного врага. Да, и науку тоже. Науку?.. Дикарь сдвинул брови. Слово это он знает. Но не знает его точного значения. Старики- индейцы о науке не упоминали. Шекспир о ней молчит, а из рассказов Линды возникло лишь самое смутное понятие: наука позволяет строить вертопланы, наука поднимает на смех индейские пляски, наука оберегает от морщин и сохраняет зубы. Напрягая мозг, Дикарь старался вникнуть в слова Главноу правителя. — Да, — продолжал Мустафа Монд. — И это также входит в плату за стабильность. Не одно лишь искусство несовместимо со счастьем, но и наука. Опасная вещь наука; приходится держать ее на крепкой цепи и в наморднике. — Как так? — удивился Гельмгольц. — Но ведь мы же вечно трубим: «Наука превыше всего». Это же избитая гипнопедическая истина. — Внедряемая трижды в неделю, с тринадцати до семнадцати лет, —вставил Бернард. — А вспомнить всю нашу институтскую пропаганду науки… — Да, но какой науки? — возразил Мустафа насмешливо. — Вас не готовили в естествоиспы- татели, и судить вы не можете. А я был неплохим физиком в свое время. Слишком даже неплохим; я сумел осознать, что вся наша наука — нечто вроде поваренной книги, причем правоверную теорию варки никому не позволено брать под сомнение и к перечню кулинарных рецептов нельзя ничего до- бавлять иначе, как по особому разрешению главного повара. Теперь я сам — главный повар. Но ко- гда-то я был пытливым поваренком. Пытался варить по-своему. По неправоверному, недозволенному рецепту. Иначе говоря, попытался заниматься подлинной наукой. — Он замолчал. — И чем же кончилось? — не удержался Гельмгольц от вопроса. — Чуть ли не тем же, чем кончается у вас, молодые люди, — со вздохом ответил Главноупра- витель. — Меня чуть было не сослали на остров. Слова эти побудили Бернарда к действиям бурным и малопристойным. — Меня сошлют на остров? — Он вскочил и подбежал к Главноуправителю, отчаянно жести- кулируя. — Но за что же? Я ничего не сделал. Это все они. Клянусь, это они. — Он обвиняюще ука- зал на Гельмгольца и Дикаря. — О, прошу вас, не отправляйте меня в Исландию. Я обещаю, что ис- правлюсь. Дайте мне только возможность. Прошу вас, дайте мне исправиться. — Из глаз его потекли слезы. — Ей-форду, это их вина, — зарыдал он — О, только не в Исландию. О, пожалуйста, ваше Фордейшество, пожалуйста… — И в припадке малодушия он бросился перед Мондом на колени. Тот |