Общество потребления

чения символического коллективного определяющего начала, кото­
рое она могла иметь на примитивных праздниках и в потлаче. Совре­
менное престижное потребление персонализовано и пронизано вме­
шательством СМИ. Его функцией является экономический подъем 
потребления массы, которое определяется по отношению к престиж­
ному потреблению как трудовая субкультура. Показательна карика­
тура на роскошное платье, которое звезда надевает только на один 
вечер; это «платье на один день», которое состоит из 80% вискозы и 
20% нетканого акрила, одевается утром, выбрасывается вечером и 
никогда не стирается. Повсюду роскошное расточительство, велико­
лепное расточительство, представленное на первом плане в СМИ, но 
оно только повторяет на культурном уровне расточительство гораздо 
более фундаментальное и систематическое, включенное непосред­
ственно в экономические процессы, расточительство функциональ­
ное и бюрократическое, осуществленное производством в то же са­
мое время, в какое изготавливаются материальные блага, материали­
зованное в них и, значит, обязательно потребленное как одно из 
качеств и измерений объекта потребления: их хрупкости, их подсчи­
танного устаревания, их обреченности на эфемерность.
Произведенное сегодня произведено не с целью получить потре­
бительную стоимость или иметь по возможности прочный продукт, 
оно произведено с целью его смерти, ускорение которой равно толь­
ко инфляции цен. Этого одного достаточно, чтобы поставить под воп­
рос «рационалистические» постулаты всякой экономической науки 
насчет полезности, потребностей и т. д. Однако известно, что систе­
ма производства живет только ценой этого уничтожения, этого под­
считанного постоянного «самоубийства» совокупности объектов, что 
вся эта операция покоится на технологическом «саботаже» или на 
организованной устареваемости в силу моды. Реклама реализует чудо 
значительного увеличения потребления, преследуя цель не добавить, 
а лишить товары потребительской ценности, лишить их ценности 
времени, подчиняя ценности моды и ускоренного обновления. Не 
будем говорить о колоссальных общественных богатствах, пожерт­
вованных в бюджетах на войну и другие государственные и бюрок­
ратические престижные расходы; такой род расточительства не име­
ет символического аромата потлача, он представляет собой решение, 
принятое от отчаяния, но жизненно необходимое для погибающей 
экономико-политической системы. Такое «потребление» на самом вы­
соком уровне составляет часть общества потребления в той же мере, 
что и ненасытная судорожная потребность в вещах у частных лиц. 
Вместе они обеспечивают существование системы производства. И 
нужно отличать индивидуальное или коллективное расточительство 
как символический акт издержек, как ритуал праздника и экзальти­
рованную форму социализации от ее мрачной и бюрократической
71

карикатуры в наших обществах, где расточительное потребление ста­
ло повседневной обязанностью, вынужденным и часто бессознатель­
ным установлением вроде косвенного налога, бесстрастным участи­
ем в правилах экономической системы.
«Разбейте ваш автомобиль, страхование сделает остальное». Впро­
чем, автомобиль является, конечно, одним из особых явлений част­
ного и коллективного, каждодневного и долгосрочного расточитель­
ства. Не только в силу его систематически уменьшающейся потреби­
тельской ценности, в силу его постоянно усиливаю щ егося 
коэффициента престижа и в силу огромных сумм, которые в него 
вкладываются, но несомненно и в силу зрелищной коллективной 
жертвы в виде железа, механики и человеческих жизней, каковую под­
страивает Случай - гигантский happening*, самый красивый в обще­
стве потребления. Вследствие этого последнее получает в ритуаль­
ном разрушении материала и жизни доказательство сверхизобилия 
(доказательство от противного, но гораздо более действующее на глу­
бины воображения, чем прямое доказательство посредством накоп­
ления).
Общество потребления реализует стремление к вещам, но еще 
более оно нуждается в их разрушении. «Использование» вещей ве­
дет только к их медленному отмиранию. Созданная ценность гораз­
до более значительна, если в нее заложено ее быстрое отмирание. 
Вот почему разрушение остается основной альтернативой производ­
ству: потребление только промежуточное звено между обоими. В 
потреблении существует глубокая интенция превосходить себя, пре­
вращаться в разрушение. Именно здесь оно обретает свой подлин­
ный смысл. Большей частью оно в самой повседневности остается 
подчиненным системе производительности, будучи управляемым по­
требительством. Вот почему вещи чаще всего появляются из-за не­
хватки и почему само их изобилие парадоксально означает нищету. 
Огромный запас свидетельствует снова о нехватке и является знаком 
тоски. Только в разрушении вещи существуют в виде избытка и сви­
детельствуют в своем исчезновении о богатстве. Во всяком случае 
очевидно, что разрушение то ли в своей резкой и символической фор­
ме (happening, потлач, разрушительное acting out1 как индивидуаль­
ное, так и коллективное), то ли в форме систематической и институ­
циональной деструктивности обречено стать одной из преобладаю­
щих функций постиндустриального общества.
1 разбрасывание 

жүктеу/скачать 9,65 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: