Общество потребления

социологически характерным является то, что именно нарушение 
равновесия укрепляется в самом центре роста, что именно показа­
тель неравновесия тонко структурирует и придает настоящий смысл 
росту. Поэтому проще держаться за зрелищное исчезновение некой 
чрезвычайной нищеты или некоторых вторичных неравенств, судить 
об изобилии по цифрам, глобальным количествам, по абсолютному 
росту и валовому национальному продукту, чем анализировать рост 
в терминах структур. На структурном уровне именно показатель не­
равновесия является значащим. Именно он указывает в международ­
ном плане на растущую дистанцию между неразвитыми странами и 
высокоразвитыми нациями, а внутри этих последних также на «по­
терю скорости» низких зарплат относительно более высоких дохо­
дов, на секторы, показатели которых снижаются относительно сек­
торов, достигших максимума (например, показатели сельского мира 
относительно городского и индустриального и т. д.). Хроническая 
инфляция позволяет маскировать эту относительную пауперизацию, 
перемещая все номинальные ценности кверху, тогда как подсчет с 
помощью функций и относительных средних величин показал бы ча­
стичную регрессию внутри таблицы и во всяком случае структур­
ную деформацию на всем пространстве таблицы. Ни к чему наме­
кать все время на временный или конъюнктурный характер этой 
деформации, когда видно, что система при этом поддерживается с 
помощью собственной логики и тем обеспечивает свою конечную 
цель. Сверх того можно допустить, что она упрочивается вокруг не­
которого показателя неравновесия, то есть включая, каким бы ни был 
абсолютный объем богатств, систематическое неравенство.
Единственный способ выйти из идеалистического тупика этой 
поистине мрачной констатации дисфункций заключается в призна­
нии, что здесь действует систематическая логика. Это также един­
ственный способ преодолеть фальшивую проблематику изобилия и 
нехватки, которая, как и вопрос о доверии в парламентской среде, 
предназначена задушить все проблемы.
Фактически нет и никогда не было ни «общества изобилия», ни 
«общества нищеты», потому что всякое общество, каким бы оно ни 
было и какой бы ни была величина произведенных благ или имеюще­
гося в наличии богатства, основывается одновременно на струк­
турном избытке и на структурной нищете. Избыток может быть 
долей Бога, долей жертвы, расточительным расходом, прибавочной 
стоимостью, экономической прибылью или престижным бюджетом. 
В любом случае именно существование роскоши определяет богат­
ство общества, как и его социальную структуру, потому что всегда 
существует достояние привилегированного меньшинства и потому 
что именно это существование роскоши работает над воспроизвод­
ством привилегии касты или класса. В социологическом плане здесь
7 7

нет равновесия. Равновесие - это идеальный фантазм экономистов, 
который противоречит если не самой логике общественного состоя­
ния, то по крайней мере всюду уловимой социальной организации. 
Всякое общество производит дифференциацию, социальные разли­
чия, и такая структурная организация основывается, между прочим, 
на определенном использовании распределения богатств. Тот факт, 
что общество входит в фазу роста, как наши индустриальные обще­
ства, вовсе не меняет природы процесса; напротив, капиталистичес­
кая (и вообще продуктивистская) система некоторым образом дово­
дит до совершенства эту функциональную «разность уровней», это 
неравновесие, рационализируя его и распространяя на всех уровнях. 
Спирали роста располагаются вокруг одной и той же структурной 
оси. Начиная с момента, когда покидают фикцию ВНП как критерия 
изобилия, можно констатировать, что рост не удаляет и не прибли­
жает нас к изобилию. Он от него логически отделен всей социаль­
ной структурой, которая здесь является определяющей инстанцией. 
Некоторый тип общественных отношений и противоречий, некото­
рый тип «неравенства», который некогда увековечивался консерва­
тизмом, сегодня воспроизводится в росте и посредством роста1.
Это предполагает другой взгляд на рост. Мы не будем больше 
говорить наподобие людей, находящихся в эйфории: «Рост ведет к 
изобилию, а значит, к равенству»; мы не будем придерживаться и 
противоположной точки зрения: «Рост - производитель неравенства». 
Переворачивая ложную проблему - является ли рост эгалитарным 
или неэгалитарным, - мы скажем, что именно сам рост является след­
ствием неравенства. Именно необходимость самосохранения «не­
эгалитарного социального порядка», основанной на привилегиях со­
циальной структуры, производит и воспроизводит рост как свой 
стратегический элемент. Если говорить иначе, то внутренняя автоно­
мия роста (технологического, экономического) слаба и вторична по 
отношению к определяющему воздействию социальной структуры.
Общество роста в целом является результатом компромисса меж­
ду эгалитарными демократическими принципами, которые могут 
подкрепляться мифами изобилия и благосостояния, и основным им­
перативом сохранения системы привилегий и господства. Его опре­
деляет не технологический прогресс: такой механистический взгляд 
близок к тому, который питает наивное видение будущего изобилия. 
Напротив, указанная двойная противоречивая детерминация создает 
возможность технологического прогресса. Именно она управляет в 
наших современных обществах возникновением некоторых эгали­

жүктеу/скачать 9,65 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: