Общество потребления

Часть вторая
ТЕОРИЯ ПОТРЕБЛЕНИЯ
ОБЩЕСТВЕННАЯ ЛОГИКА ПОТРЕБЛЕНИЯ
Эгалитарная идеология благосостояния
Всякое размышление о потребностях покоится на наивной ант­
ропологии: на естественной склонности к счастью. Счастье, вписан­
ное огненными буквами в рекламу Канарских островов или солей 
для ванн, - это абсолютная точка отсчета общества потребления; соб­
ственно, это эквивалент спасения. Но каково это счастье, преследую­
щее современную цивилизацию с такой идеологической силой?
Нужно отказаться в трактовке этой ценности от всякой веры в 
спонтанность ее развития. Идеологическая сила понятия счастья не 
приходит к нему на самом деле из естественной склонности каждого 
индивида реализовать его для себя. Оно приходит к нему социоисто­
рически, в силу того факта, что миф о счастье является именно тем 
мифом, который воспринимает и воплощает в современных обще­
ствах миф Равенства. Вся политическая и социологическая действен­
ность, присущая этому мифу начиная с промышленной революции и 
революции XIX в., переместилась в Счастье. То обстоятельство, что 
Счастье имело первоначально такое значение и соответствующую 
идеологическую функцию, ведет к важным последствиям, касающим­
ся его содержания: чтобы быть проводником эгалитарного мифа, Сча­
стье должно быть измеримо. Нужно, чтобы оно было благосостоя­
нием, измеримым в вещах и знаках, «комфортом», как говорил 
Токвиль, который уже отмечал тенденцию демократических обществ 
ко все большему благосостоянию как средству устранения социаль­
ной фатальности и уравнивания всех судеб. Счастье как внутреннее 
наслаждение, являющееся независимым от знаков, которые могли бы 
его продемонстрировать взглядам других и нам самим, такое счас­
тье, не имеющее потребности в доказательствах, оказывается сразу 
же исключенным из идеала потребления, где счастье есть прежде всего 
требование равенства (или, понятно, различия) и должно в связи с 
этим обозначаться всегда «в соответствии» с видимыми критерия­
ми. В этом смысле Счастье оказывается еще дальше от всякого «празд­
7 3

ника» или от коллективной экзальтации, так как, подпитанное тре­
бованиями равенства, оно основывается на индивидуалистических 
принципах, усиленных Декларацией прав человека и гражданина, 
которая открыто признает за каждым (за каждым гражданином) пра­
во на Счастье.
«Революция благосостояния» является наследницей, исполнитель­
ницей завещания Буржуазной Революции или просто всякой рево­
люции, которая возводит в принцип равенство людей, не умея (или 
не желая) в сущности реализовать его. Демократический принцип 
применяется тогда не на уровне реального равенства, равенства спо­
собностей, ответственности, социальных возможностей, счастья (в 
самом широком смысле слова), а на уровне равенства перед Предме­
том и другими очевидными знаками социального успеха и счастья. 
Это - демократия уровня жизни, демократия телевизора, автомоби­
ля и стереосистемы, демократия по видимости конкретная, но также 
полностью формальная, которая соответствует - по ту сторону соци­
альных противоречий и неравенств - формальной демократии, запи­
санной в Конституции. Обе они, оправдывая одна другую, соединя­
ются в глобальную демократическую идеологию, которая скрывает 
отсутствие демократии и неуловимость равенства.
В мистике равенства понятие «потребности» составляет единство 
с понятием благосостояния. Потребности очерчивают успокаиваю­
щую вселенную целей, и эта натуралистическая антропология обо­
сновывает обещание всеобщего равенства. Скрытый тезис таков: все 
люди равны перед потребностью и перед принципом удовольствия, 
ибо все равны перед потребительной ценностью вещей и благ (в то 
время как они не равны и разделены перед лицом меновой стоимос­
ти). Раз потребность поставлена в соотношение с потребительной 
ценностью, то существует отношение объективной полезности или 
естественной финальности, для которой нет социального или исто­
рического неравенства. В отношении к бифштексу (потребительная 
ценность) нет ни пролетария, ни привилегированного.
Таким образом, взаимодополнительные мифы благосостояния и 
потребностей имеют мощную идеологическую функцию размыва­
ния, устранения объективных социальных и исторических различий, 
неравенства. Вся политическая игра Welfare State1 и общества по­
требления состоит в преодолении неравенства путем роста объема 
благ, перспектива выглядит как автоматическое уравнивание посред­
ством количества благ и достижение конечного уровня равновесия, 
уровня тотального благосостояния для всех. Даже коммунистичес­
кие общества говорят о себе в терминах равновесия, индивидуаль­
ных или общественных «естественных», «гармонизованных» потреб­
1 Государство всеобщего благосостояния 

жүктеу/скачать 9,65 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: