«орталық ҚазақстандағЫ Әлеуметтік гуманитарлық дискурстың ДӘСТҮрлері мен келешегі»
жүктеу/скачать 2,45 Mb.
|
thesis33895
| Солощенко П.П.
ФИЛОСОФИЯ КАК ВОЗМОЖНОСТЬ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ Исторический процесс цивилизационного развития неразрывно связан с условиями и возможностями осуществления свободы человека, его сознательного и целенаправленного творчества по преобразованию действительности. При этом указанный процесс невозможен без постоянного размышления человека над целями своей жизнедеятельности, формированием и практической реализацией им такой индивидуально-нравственной и социально-ответственной позиции, которая позволила бы ему стать хозяином своей судьбы, сохранить благоприятные условия для существования человеческой цивилизации и обеспечить новые возможности для ее дальнейшего развития. Первостепенное значение приобретают при этом исследование и определение условий, средств и способов успешного саморазвития и самосовершенствования человека, его социальной и культурной самодеятельности, его свободной и творческой активности. Стремление философии рассматривать любое явление социального бытия с позиций высшего смысла жизни и назначения человека обращает ее к осмыслению наиболее глубоких и важных проблем, возникающих перед обществом на переломных этапах его исторического развития. При этом философия подвергает критико-рефлексивному осмыслению не только сами эти явления, но и те традиционные методы социального познания и социальной практики, которые оказываются неадекватными существенно изменившейся социальной действительности с ее конкретной жизненной противоречивостью. Одна из наиболее трудных проблем современного общественного развития заключается в том, чтобы создать демократические отношения и удерживать их, делая способными к развитию. Для нашей страны данная проблема имеет особую актуальность, так как то противоречие, которое возникает между декларированием принципов демократизации общественной жизни казахстанцев и их внедрением в коренные пласты повседневной жизнедеятельности людей, во многом сохраняется [См.: 1]. Связано это, прежде всего, с тем, что личный исторический опыт большинства казахстанцев формировался в условиях господства тоталитарного мировоззрения, пусть и подвергшегося за годы независимого государственного развития некоторым трансформациям. Отбросить это мировоззрение или мгновенно заменить его другим, безусловно, невозможно. Но понять его историческую специфику, разобраться в исторических истоках и перспективах существования данного мировоззрения с целью преодоления его деструктивного влияния, безусловно, необходимо. «Одна из главных особенностей тоталитарного мировоззрения, – пишет А.А. Хамидов, – его закрытость и своецентризм. Оно максимально ограждено изнутри от влияния иных мировоззрений, которые для него заведомо ложны» [2; 199]. Поэтому тоталитарное мировоззрение претендует на свою исключительную универсальность, провозглашает себя единственно верным, не допуская необходимости в своем критическом совершенствовании, а, тем более, враждебно встречая любую внешнюю критику. «Вторая важнейшая особенность тоталитарного мировоззрения – его предельная простота, или, точнее, упрощенность. Оно крайне бедно содержанием…» [2; 200]. Такое мировоззрение, практически, не обращается к сфере рационального, рефлексии, опираясь на эмоционально-волевой уровень. Отсутствие навыков самостоятельного мышления, появление устойчивой привычки – не рассуждать, а подчиняться, лишают человека личной социальной инициативы, желания «радостно принимать ответственность», о которой говорил К.Р. Поппер – английский философ, всесторонне обосновавший принципы создания «открытого общества [3; 7]. Третья особенность тоталитарного мировоззрения – «его крайняя идеологизированность, индоктринированность. Отсюда, далее, такая существенная его особенность, как заданный целенаправленный ирреализм: оно нацелено на заданное (желаемое для власти) видение мира и невосприимчиво к тому в мире, что подрывает хотя бы веру в справедливость режима» [2; 200]. Поэтому в тоталитарном мировоззрении мир устроен максимально простым образом, знания о его устройстве существуют в готовом и неизменном виде. А то, что остается непонятным для «простого человека», находится в качестве абсолютной истины «в руках у власти и прежде всего у Вождя, ниспосылающего ее простым людям, которые по недомыслию и т.п. не могут принять ее всю целиком» [2; 201]. В свою очередь, сама власть устанавливает тотальный контроль над мировоззрением, придавая ему статус государственного и требуя от членов общества не только следовать ему, но и верить в его обязательность. «Исповедание государственного мировоззрения смыкается с отношением к режиму и власти, а тем самым – лично к диктатору, со слепой и безграничной к нему любовью. Оно смыкается с культом власти и Вождя, а потому отправление вероисповедального культа является одновременно и отправлением культа власти и культа Вождя» [2; 202]. Демократическое общество не может существовать только в силу того, что люди настроены демократически, желают демократических перемен. Это важно, но этого недостаточно. Требуется налаживание социальных систем, устойчивых по отношению к недемократическим воздействиям. Да, институты тоталитарного общества демонтируются, но те массивы знаний, которые определяли их существование, сохранились в социальных представлениях людей и продолжают влиять на их действия. Поэтому общество должно заложить адекватный фундамент под специальные институты современного типа в виде более сложных структур социального знания, предполагающих, по мнению Е.Ж. Есенгараева, «трансформацию основных эпистемологических стандартов, когнитивных ценностей и идеалов» [4; 97]. Другим важным условием, обеспечивающим эффективность институтов современного типа, является формирование дифференцированных образов жизни социальных деятелей. «Эмпирически неоднократно доказанной и устойчивой является корреляция между сложными трансцендентными формами и ростом эффективности специальных форм деятельности. Такая зависимость объясняет устойчивый рост обществ, где мы наблюдаем укорененность сложных культурных форм, и отставание обществ, где нет развитой традиции практикования сложных культурных форм, где сложность не является легитимной ценностью» [4; 99]. Сохраняющийся в постсоветском обществе разрыв между образом жизни и специальными институтами является фактором, определяющим низкую функциональную эффективность социальных институтов современного типа. Требуется формирование устойчивых органичных связей институтов современного типа с миром повседневности. «Без достижения органичного соответствия между образом жизни и специальными видами современной деятельности, последние всегда будут страдать узостью и фрагментарностью» [4; 100]. А значит, общественные отношения следует открывать навстречу человеку. «Они должны стать из тотализированных особенными отношениями особенных индивидов. То есть развиваться как формы общения, в которых индивиды выступают как таковые» – настаивает Б.Е. Колумбаев [5; 52]. И продолжая далее свою мысль о необходимости радикального пересмотра устройства общественных отношений, он пишет: «Ведь не человеческую жизнь нужно понимать как общественную, а общественную – как человеческую, т.е как единство в многообразии индивидов. Не накладывая человека на общество, тем не менее, само общество представить как сумму связей, отношений между индивидами, раскрыть его лишь как определенное единство в многообразии людей, как систему отношений в многомерности человеческого становления, как субстанцию в субъектностях и т.д.. Если и нужно исходит из общественного, то не как чего-то внечеловеческого, а именно как непосредственно (или эмпирически) человеческого» [5; 63]. Одним словом, нам всем необходимо стремиться к тому, чтобы фундаментальные демократические убеждения естественно и органично проникали в наши умы и сердца, становились повседневной культурой наших взаимоотношений. Такого рода культуру нельзя создать административным путем. Она обретается в процессе общения, происходящего на принципиальных основах взаимного понимания между различными (в индивидуальном и социальном отношении) людьми, их мировоззрениями, личностными смыслами. Утверждение и культивирование такого типа общения является проблемой, которая в условиях взаимосвязанного и конфликтного мира пронизывает все сферы современной жизни. Отрадно, что в нашем общественном сознании эти тенденции формирования новых форм межчеловеческого общения и сотрудничества находят самый непосредственный отклик. Так одним из самых значимых документов, определяющим стратегические приоритеты развития нашей страны по пути независимости, демократизации, социально-экономической и общественно-политической стабильности, стала Доктрина Национального Единства Казахстана. Разработанная усилиями представителей Ассамблеи народа Казахстана, с учетом всех замечаний и предложений граждан страны, прозвучавших в ходе конструктивной дискуссии в средствах массовой информации, она «требует от обновленного общества консолидации нового типа, основанной на осознании своего единства перед лицом изменившегося мира» [6]. Отмечая тот несомненный факт, что за прошедшее двадцатилетие постсоветской истории Казахстану удалось решить задачу консолидации общества на основе межэтнической толерантности и общественного согласия, Доктрина утверждает: «на новом этапе развития страны стратегическим приоритетом становится достижение Национального Единства, основанного на признании общей для всех граждан системы ценностей и принципов»[6]. Настойчиво проводя мысль о личностной ответственности каждого из нас за общее будущее, текст Доктрины выражает уверенность в том, что «каждый гражданин Казахстана имеет все шансы полностью реализовать свои возможности и добиться успеха, благодаря своим способностям, а не привилегиям или происхождению», а сами способности человека и его талант, «направленные на служение отечеству и обществу, должны развиваться свободно и не ограничиваться ничем» [6]. Тем самым создается благоприятная почва для подъема нашего Национального Духа, главными приоритетами которого должны стать: «дух традиций и патриотизма, дух обновления, состязательности и победы». При этом важнейшей частью нашего общенационального духа, в условиях жестких требований глобальной модернизации, становится конкурентоспособность. «Каждый гражданин Казахстана должен почувствовать это, как стремление стать лучше, богаче, умнее, как потребность сделать все, чтобы его страна процветала. Каждый должен развивать это качество, каждый должен сделать все, чтобы этот Дух победы стал частью его жизни, жизни общества и государства»[14]. Грандиозность обозначенных целей и поставленных задач впечатляет и, безусловно, требует от всех членов социогуманитарного научного сообщества разработки соответствующих теоретико-методологических основ для их включения в социально-коммуникативный практикум. Поскольку велика опасность того, подчеркнул Н.А. Назарбаев, что «молодое поколение, не усвоившее духовные ценности своего народа, уроки родной истории, может захлебнуться волной глобализации и пойти на поводу различных догматических течений» [7; 2]. Предостерегая от этой опасности, А.Н. Нысанбаев писал: «На принципиально новом витке исторического развития мы все более убеждаемся, что необходимо возродить дух творческого искания, вспомнить, что в самой основе диалектического мышления был вовсе не монолог повторения раз и навсегда установленных истин, а непрерывный социальный и гуманистический диалог, обязательное общение с уже минувшими традициями и выявление возможных более отдаленных мировоззренческих ориентаций человечества, что не дает скатиться на вещание незыблемых догматических положений. Диалог тем и отличается от монолога, что мы не только слышим, но вслушиваемся в голоса представителей других позиций, начинаем привыкать к принципиально иному способу общения, в котором главным является не высказывание однозначных и окончательных истин в последней инстанции со ссылкой на цитату, а учет всех мнений, заинтересованное обсуждение противоположных точек зрения, нахождение консенсуса. Наше общество в настоящее время открыто для внутренних дискуссий, для обсуждения прежде запретных вопросов со всеми заинтересованными организациями и широкими массами. А это возможно лишь на пути полного отказа от логики догматизма» [8; 24]. Принципиально важным условием организации такого рода обсуждения, в ходе которого достигается искреннее видение и принятие общности целей и задач, является взаимное доверие сторон, желание идти навстречу друг другу. Через доверие и открытость осуществляется познание друг друга, возникает взаимный интерес и взаимное уважение, в результате чего диалог органично перерастает в тесное и взаимовыгодное сотрудничество в деле достижения тех или иных общих целей. Достижение такого уровня социальных отношений в цивилизационном развитии связано с признанием социальной ценности человека «безотносительно к какому бы то ни было заранее установленному масштабу», учитывая потребность человек «не стремится оставаться чем-то окончательно установившимся, а находится в абсолютном движении становления» [9; 97]. Необходимо, чтобы сам процесс общественного развития в свете принципа деятельностной сущности человека перестал восприниматься как результат могущества внечеловеческих социальных сил и структур, а явился результатом человеческого освоения и творчества, преодолевающего давление любых внешне заданных факторов и условий путем преобразования налично данного бытия. Как писал Г.С. Батищев: «Человек вступает в «истинное царство свободы» в той мере, в какой безотносительно к каким бы то ни было заранее данным масштабам тотальное развитие всех его подлинно человеческих сил становится самоцелью» [9; 109]. Изменить ситуацию, в которой «эксплуататорское отношение к человеку как к носителю рабочей силы, как к средству, служащему вещам и порядкам» [9; 127], способен только творчески-критический процесс, главное содержание и смысл которого составляет самоизменение людей посредством изменения ими социальных предметных форм своей деятельности. В своих онтологических основах «это – гуманистически-образовательный процесс, т.е. процесс конституирования в адекватных себе формах собственно человеческого производства и перенесение цели созидания с вещного богатства на развитие человеческих способностей, человеческих сущностных сил» [9; 141]. Только в результате такого процесса может происходить «воспитание всецело и реально ответственных людей-личностей – таких, которые не отчуждают от себя, не передоверяют никаким безличным силам ни одной из сторон своей суверенной деятельной жизни» [9; 144]. Полноценное участие современного человека в общественном развитии возможно только на основании обязательного понимания действительного смысла и значения своей деятельности, разумного видения всей полноты логики своей деятельности, знания того, что человек на самом деле творит в этом мире и готовности отвечать за это. Иначе история заставит (да и уже заставляет) расплатиться «за недостаток критической рефлексии, за узость мысли и пренебрежение интеллектуальностью» [9; 144]. Поэтому и необходимо говорить о неразрывной взаимосвязи формирования новых форм социальной самоорганизации с формированием новой культуры деятельности, важнейшим условием которой является овладение рефлексивной способностью в мышлении. Поскольку, прежде всего, данная способность позволяет любому из участников социально значимой деятельности подключаться к ней на различных этапах, начиная уже с процесса определения мотивов и целей самой деятельности, объективно лишая тем самым его возможности быть «обреченным» на роль пассивного исполнителя чужой воли. «Естественно, – пишет В.С. Батурин, – что человек, обладающий рефлексивной способностью, более подготовлен к рациональной организации своей деятельности на всех уровнях и этапах ее осуществления. Он менее зависим от влияния случайных обстоятельств. Он не нуждается в постоянной опеке над собой» [10; 195-196]. И как следствие, в корне меняется характер социальных взаимоотношений. «С одной стороны, коллектив, а через него и социум, становятся заинтересованными в разностороннем развитии человека. И в первую очередь – в развитии его мыслительных способностей, а не только тех качеств, которые вменяются ему в обязанность по ходу осуществления коллективной деятельности. Поэтому у социума нет оснований для создания его членам преград в сфере их приобщения к достижениям культуры, аккумулирующей в себе весь предшествующий социальный опыт. Как и нет нужды в постоянной опеке над ними со стороны самого социума… А с другой – сопричастность человека к принимаемым социумом решениям, равно как и возможность участвовать в корректировке хода их выполнения, сводит к минимуму возможность для него быть использованным другими в качестве средства для достижения чьих-то корыстных целей» [10; 196]. Непосредственное участие человека в процессе согласования на всех этапах планирования и организации совместной деятельности способствует выработке у всех ее участников совершенно иного отношения к своей роли в социально детерминированном производстве, поскольку перестают появляться игнорироваться интересы, как отдельного человека, так и любого типа социальности. «А это в корне меняет отношение человека к набору всей той нормативно-функциональной базы, без которой не может быть осуществлено любое производство. Сюда относится и набор профессий, и уровень требований к квалификации работников, и режим, и условия труда, и т.д. Все они, в своей совокупности уже не диктат чьей-то воли, а именно «осознанная необходимость», детерминированная их собственными интересами и признанная в качестве наиболее рационального способа воплощения «идеального» (цели) в «материальное» (реальный продукт, результат)» [10; 197]. Казахстан, связывая свое дальнейшее развитие именно с новыми принципами социальной самоорганизации, испытывая потребность в преодолении таких явлений «как иждивенчество и социальный инфантилизм» [11], стремясь «внедрить новую мотивацию к трудовой деятельности» [11], безусловно, не сможет обойтись без универсального характера социальной деятельности нового типа. Деятельности «основанной не только на использовании поистине безграничных возможностей человека, но и на актуализации и воплощении их в формах, исключающих возможность использования их во вред самой природе человека» [10, 197]. жүктеу/скачать 2,45 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|