Монография Новосибирск 2015



Pdf көрінісі
бет21/178
Дата25.08.2023
өлшемі8,6 Mb.
#105590
түріМонография
1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   ...   178
Байланысты:
pdf (1)


Глава 3. Семито-индоевропейские параллели...
Весь кодекс Ветхого Завета, оказавшись в иной (европейской) культуре, 
начал восприниматься метафорически. Европейское Средневековье на мифо-
логический сюжет борьбы с чудовищем вообще и борьбы Самсона со львом, 
в частности, обращало мало внимания (в силу борьбы с внутренним «дьяво-
лом» — телесными желаниями, похотью) и развивало темы иных рассказов 
о Самсоне: идею профетического «благовеста» или коварство женщины и ги-
бель от ее рук — изображения с Самсоном на эти темы известны с ΙV в. (ба-
рельефы в Неапольском соборе). Изображения льва и кабана с семантикой 
«ярости» и «жестокости» присутствуют лишь на щитах некрещеных воинов 
Германии и Исландии, на царских знаменах англосаксов ΙV в. н. э. [Гамкре-
лидзе 1984: 509]. Вспомним и льва в валлийской традиции XΙΙ в. как символ 
освободительной борьбы с иноземным господством англосаксов [Гамкрелид-
зе 1984: 509]. Очевидно, что эти символы носят положительную коннотацию 
к той же семантике «ярости», обозначая храбрость и самоотверженность. 
Интересную бифуркацию ближневосточных и европейских идеологем 
демонстрирует прозвище Ричарда Плантагенета, участника Третьего кресто-
вого похода. 20 августа 1191 г. в Акре перед наступлением на Аскелон по его 
приказу были казнены от двух до трех тысяч (по разным источникам) взятых 
в плен мусульман. Именно за это деяние он получил от Салах-ад-Дина про-
звище «Львиное сердце», что означает не «храбрый», а, согласно древним 
ближневосточным представлениям о льве хтоническом, именно «жестокий». 
Но в дальнейшем историками и писателями-романтиками этому прозвищу был 
придан положительный смысл, согласно европейской семантики слова ‛
лев
ʼ 
[Харитонович 2010: 93]. 
В период Ренессанса и последующей Реформации ‛левʼ в переведенном 
с латыни на местные языки Ветхом Завете теряет и без того ослабленную 
семантику сакральности, которая едва прослеживается в Книге Исайи. Если 
у Сервантеса лев еще является символом необузданной ярости и убийства, то 
у Шекспира в «Буре» дух воздуха зовется Ариэлем: аллюзия отсылает зри-
телей к знакомому тексту Библии, но не к этимологическому смыслу слова, 
который уже утерян: «Божий лев» и «дух воздуха» совершенно не совместимы 
по смыслу. И, наконец, в новейшие времена это слово семиотически ослабева-
ет окончательно: и в романе Александра Беляева, и в мультфильме «Русалоч-
ка» студии Диснея герои наделяются этим именем, исходя лишь из эмпатии 
к фонетике его звучания с очень неявной коннотацией не этимологического, 
а шекспировского значения «духа воздуха и моря». 
Никакой другой архаический символ не был столь противоречив в своей 
семантике, как ‛левʼ. Особенно двойственность ‛льваʼ очевидна при столкно-
вении культур ближневосточных и европейских. Уже в Древней Греции, где, 
судя по скульптурным композициям, лев — символ царской власти, с одной 
стороны, и, исходя из мифа о Геракле, существо «терзающее», символ ярости 


38
Pаздел I. Коды и письменность 
и смерти, представитель хтоноса, с другой стороны. Контраст между терри-
ториальными концепциями усиливается во времени. В европейской традиции 
побеждает идеологема ‛льваʼ как символа верховной власти. 
В период Реформации и наступающего классицизма в искусстве ‛левʼ про-
должал воплощать идею власти, но Папской и враждебной. В изобразительном 
искусстве эту тему развивают художники Северного Возрождения и класси-
цизма: Лукас Кранах, Рембрандт, Ван Дейк, Рубенс, Альбрехт Дюрер. В лите-
ратуре одним из первых образ Самсона-борца воплотил приверженец Мартина 
Лютера Ганс Сакс в трагедии «Самсон» 1556 г. Особенную популярность эта 
тема приобрела у протестантов в XVΙΙ в. как символ борьбы против власти 
понтификата. Наиболее значительным произведением этого периода мож-
но назвать драму Дж. Мильтона «Самсон-борец» 1661 г. В это время, период 
Cеверного Ренессанса и раннего классицизма, образ Самсона становится лю-
бимым символом борьбы с испанской и французской оккупацией Голландии 
и боровшейся за свою национальную самоидентификацию Фландрии. Позже 
и в России скульптурная композиция «Самсон, раздирающий пасть льва», от-
литая из свинца Бартоломео Франческо Растрелли к 25-летию Полтавской бит-
вы, стала центральной в каскаде Петергофских фонтанов, и в ней фигура льва 
соотносилась со Швецией, у которой ‛левʼ до сих пор является гербом этого 
королевства.
В XΙX в. в Италии с началом национально-освободительного движения 
итальянского народа против иноземного господства и за объединение раз-
дробленной Италии во второй половине ХIХ в. опера «Набукко» («Nabucco», 
1841 г.), написанная по библейским мотивам, встречалась при каждом ис-
полнении восторженными манифестациями, а сам Джузеппе Верди стал 
музыкальным лидером Рисорджименто (итал. 
il risorgimentо
— возрожде-
ние, обновление). Поразительно, но опера «Набукко» предвосхитила ре-
волюционные открытия в исторической и археологической науках. Про-
шлое буквально на глазах восставало из земного праха. В год постановки 
оперы в Ла Скала археолог Поль-Эмиль Ботта (фр. 
Paul-Еmile
Botta
) при-
ступил к раскопкам древнего поселения на месте бывшей Ниневии (близ 
Хорсабада) — Дур-Шаррукин, столицы Ассирии в последние годы правле-
ния Саргона II. Открытия последовали одно за другим, и то, что казалось 
только мифичным, материализовалось: Древний Восток с его архитекту-
рой, культурой и ее носителями обрел историческую достоверность. Рас-
копки в Междуречье раздвинули сознание европейцев: вавилонский царь 
Навуходоносор II стал реалией ХIХ столетия, двадцать шесть веков спустя. 
И сама музыка, и понимаемый культурой Италии в период ее борьбы по-
литический и героический пафос, очевидный в опере, создавали метафору 
в словах Захарии (еврейского лидера в плену Навуходоноссора ΙΙ): Piomba 


39

Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   ...   178




©emirsaba.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет