Казахи евразии: история и культура сборник научных трудов

99 
 
Необходимо  отметить,  что  благодаря  сетевой  реализации  программы 
«Казахский  язык  для  желающих»  достигнут  муниципальный  уровень 
консолидации  учащихся  в  процессе  приобщения  к  казахскому  культурному 
наследию.  Презентация  программы  состоялась  в  ходе  проведения  районного 
межшкольного  слета  детей,  планирующих  заниматься  изучением  казахского 
языка  в  школе  «САД».  Данное  событие  имело  целью  продемонстрировать 
ученикам  всю  глубину  и  красоту  культуры,  подчеркнуть  значимость  владения 
знаниями о собственном национальном наследии,  важность желания говорить на 
родном  языке.  Ребята  оказались  вовлечены  в  обстановку  казахской  музыки, 
вокала,  танцев,  в  работу  тематических  станций  «Моя  родословная», 
«Этномастеркласс»,  «Этнографическая  экскурсия  в  школьном  музее»,  увидели 
инсценировку  обряда  «Бесик  салу»,  смогли  познакомиться  с  правилами 
национальной  игры  в  кости  «Асык».  Таким  образом,  учащиеся  не  только 
вербально  воспринимали  из  уст  педагогов  информацию  о  важности  владения 
своим  родным  языком,  но  и  сами  эмоционально  проживали,  наблюдали  и 
проникались  живой  культурой.  В  то  же  время  посредством  метода  наблюдения 
было  установлено,  что  знания  обучающихся  о  традициях,  языке  собственной 
национальности  имеют  существенные  пробелы,  что  указывает  на  отсутствие 
системного этнического воспитания в семьях и еще раз подтверждает значимость 
созданного  центра  «Байтерек»,  актуализирует  взятые  им  для  развития 
направления. 
Поддерживая  научно-исследовательское  направление  центра  в  области 
современной  этнографии,  Комитет  по  образованию  поддержал  предложение 
педагогов  создать  в  рамках  ежегодной  муниципальной  научно-практической 
конференции  отдельную  секцию  «Этнография  и  музейное  дело».  Это  позволило 
объединить  в  рамках  секции  исключительно  доклады  с  этнографической 
тематикой.  В  ходе  работы  данной  секции  приняли  участие  5  воспитанников 
центра,  трое  из  них  стали  лауреатами  на  муниципальном  уровне,  позднее 
подтвердив  свой  статус  на  регионе  в  рамках  48  научно-практической 
конференции  «НОУ  Поиск».  Проблематика  исследований  касалась  изучения 
современного и традиционного мировоззрения: представлений о женской красоте, 
традиции  дарения,  орнаментации  предметов  современной  и  традиционной 
одежды,  видовой  классификации  оберегов,  верований  о  дороге-пути.  Все 
наработанные  материалы  стали  основой  тематических  экскурсий  для  школьного 
музея, которые будут проведены учащимися - авторами работ. 
Еще  одним  направлением,  реализованным  в  этом  году,  стало  развитие 
приграничного  сотрудничества  центра  и  Республики  Казахстан,  осуществление 
совместных  проектов  в  гуманитарной  сфере.  Так,  педагоги  Северной  школы 
Иртышского р-на Павлодарской обл. республики Казахстан принимали участие в 
дне  педагога  школ  с  этнокультурным  компонентом.  В  феврале  с  ответным 
профессиональным визитом Северную школу посещали педагоги центра. 
Анализируя  влияние  деятельности  центра  на  население  района,  стоит 
отметить  растущее  желание  среди  местных  жителей  аула  Каразюк,  родителей 
школьников  участвовать  в  исследованиях  воспитанников,  в  мероприятиях, 
помогать в их организации, что указывает на приобретение им особого значения и 
авторитета  в  области  формирования  этнической  идентичности,  консолидации 
казахского 
сообщества 
Нововаршавского 
р-на. 
Данным 
процессам 
способствовало и позиционирование центра как площадки активной деятельности 
по  сохранению  и  популяризации  культурного  наследия  через  местное  СМИ  – 
районную газету «Целинник-НВ». 

100 
 
Подводя итоги деятельности центра «Байтерек» в этом учебном году, стоит 
отметить,  что  все  реализуемые  векторы  его  деятельности  направлены  на 
углубленное изучение языка и историко-культурного наследия казахского народа, 
его актуализацию и популяризацию на территории Нововаршавского р-на Омской 
обл. А инновационная муниципальная межшкольная форма призвана объединить 
рассредоточенное по его территории казахское ученическое сообщество на основе 
возможности изучения своего языка, культуры и проживания общенациональных 
событий, организуемых центром. 
 
 
УДК 94 (510.4) 
 
Д.С. Ергалиева, М.А. Алпысбес 
Евразийский национальный университет им. Л.Н. Гумилева, 
Астана, Казахстан 
 
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПОДПОЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ «ШАРГ» И ЕЕ РОЛЬ  
В ПОВСТАНЧЕСКОМ ДВИЖЕНИИ ТЮРКСКОГО НАСЕЛЕНИЯ 
СИНЬЦЗЯНА 
 
В 
данной 
статье 
рассматривается 
деятельность 
организации 
Шарг, 
существовавшей  на  территории  Кашгара,  Кульджи,  Аксу,  Кучара  и  Урумчи,  а  также 
Семиреченской  области  Казахстана  в  начале  ХХ  в.  среди  тюрко-мусульманского 
населения.  Работа  организации  по-началу  носила  просветительский  характер,  который 
позднее сменился на антироссийский, а после установления в России советской власти - 
на  антикитайский.  В  статье  затрагивается  малоизученный  вопрос  участия  и,  возможно, 
руководства  восстанием  1916  г.  данной  организацией.  Статья  написана  на  основе 
архивных источников. 
Ключевые  слова:  подпольная  организация,  тюрко-мусульманское  население, 
просвещение, восстание, освобождение. 
 
 
D.S. Yergaliyeva, M.A. Alpysbes 
Gumilev Euroasian national university 
Astana, Kazakhstan 
 
«SHARG» CLANDESTINE ORGANIZATION AND ITS ROLE IN THE REBEL 
MOVEMENT OF MUSLIM TURCIC PEOPLES OF XINJIANG 
 
This  article  discusses  the  activities  of  the  organization  Sharg,  which  existed  in  the 
territory of Kashgar, Kuldja, Aksu, Kuchar, Urumqi and Semirechensk region of Kazakhstan at 
the beginning of the twentieth century among the Turkic-Muslim population. In the beginning 
organization  focused  on  public  education,  later  its  interests  were  replaced  with  anti-Russian 
sentiments, and after establishing of soviet rule in Russia – with anti-Chinese ones. The article 
addresses the little-understood question of participation and possibly of the leading the rebellion 
of 1916 by this organization. The article is based on the archival materials. 
Keywords:  clandestine  organization,  Turkic-Muslim  population,  education,  rebellion, 
liberation. 
 

101 
 
Согласно  архивным  документам  Российского  государственного  архива 
социально-политической 
истории 
(«Доклады 
и 
письма 
представителя 
Монгольской  народно-революционной  партии  Нацова  о  Синьцзяне»  [1])  в 
Синьцзяне в тюрко-мусульманской среде в начале ХХ в. действовала подпольная 
организация под названием «Шарг» (что в переводе с тюркских языков означает 
«Восток»).  В  ее  рядах  насчитывалось  до  200  членов,  выходцев  из  таранчинцев, 
кашгарликов и киргиз, проживавших в городах Кульджа, Кашгар, Аксу, Кучар и 
Урумчи.  Организация  руководилась  не  единым  избираемым  центром,  а  тремя 
лидерами, располагавшимися в Кульдже и Кашгаре. Начало ее работы датируется 
1903  г.,  местом  деятельности  являлся  г.  Джаркент.  Первоначально  организация 
носила  название  «Общество  просвещения  мусульманских  масс».  На  этом  этапе 
она  имела  прогрессивный  просветительский  характер,  выступая  за  введение 
новых методов обучения в школах – джадиды [2]. Своими задачами организация 
также  считала:  «создание  культурно-просветительных  кружков  и  библиотек-
читален  среди  мусульманских  масс  и  борьба  с  эксплуататорской  тенденцией 
нарождающейся туземной буржуазии» [3, с. 115]. 
В зону деятельности организации входила Семиреченская область, а также 
китайские  города  Кульджа  и  Кашгар.  Деятельность  организации  временно 
прекратилась в 1907 г., когда она была ликвидирована царским правительством за 
излишний  либерализм  ее  политического  курса.  В  результате  Шарг  был  нанесен 
серьезный  урон,  т.к.  некоторые  ее  руководители  оказались  в  тюрьмах,  а 
некоторые  были  вынуждены  скрываться.  Однако  в  1916  г.  организация 
возобновляет  свою работу в Кульдже со значительно изменившимся характером 
деятельности, определяющейся хорошо заметными панисламистскими тенденциями 
и планами свержения в Туркестане российской власти и последующего создания 
тюркского национального государства [3, с. 115]. 
Примечательно,  что  в  данном  документе  имеются  упоминания  восстания 
казахов  1916 г.  «В  этом  же  г.,  она,  под  лозунгом  создания  тюркского 
национального  государства,  руководит  массовым  восстанием  киргиз  (казахов 
тогда называли киргизами – Д.С. и М.А.) Семиреченской области, произошедшем 
на почве недовольств призывом туземцев/инородцев/ на тыловую работу во время 
империалистической  войны.  Затем,  после  кровавой  расправы  царских  войск  с 
бунтовщиками, она центр тяжести своей деятельности окончательно переносит в 
пределы  Западного  Китая»  [3,  с.  115-116].  Как  известно,  восстание  1916  г.  на 
казахских  территориях  вспыхнуло  в  ответ  на  царский  указ  от  25  июня  1916  г.  о 
мобилизации в армию на тыловые работы  «инородческого» мужского населения 
Казахстана,  Средней  Азии  и  частично  Сибири  в  возрасте  от  19  до  43  лет  [4,  с. 
241].  Причастность  к  восстанию,  а  тем  более  руководство  им  со  стороны 
располагавшейся  на  китайской  территории  организации  является  весьма 
любопытной и малоизученной деталью. 
В Западном Китае организацией велась тщательная работа, проводившаяся 
подпольно  и  направленная  на  борьбу  с  экспансивными  тенденциями  царской 
России  и  произволом  местной  буржуазии  вплоть  до  октябрьской  революции  в 
России. 
Интересно, что после переворота в России политический курс организации 
резко  меняется.  «Ее  прежнюю  неприязненность  к  России  постепенно  вытесняет 
идея  советской  власти.  С  этого  момента  всю  свою  деятельность  направляет  на 
борьбу  за  освобождение  туземных  народностей  Синьцзяна  от  китайского 

102 
 
владычества»  [3,  с.  116].  Также  известно,  что  данная  организация  имеет 
отношение  к  ряду  неудавшихся  выступлений  против  китайских  властей  «среди 
тюрко-мусульманского  населения  в  городах  Кучар  в  1918  г.,  в  Куре  в  1921  г.  и 
т.д.» [3, с. 116]. 
В  результате  данных  событий  и  реакции  на  них  китайских  властей 
происходит  массовая  эмиграция  большого  количества  членов  организации  в 
Туркестанскую Республику. Здесь в 1920 г. из этих эмигрантов образуется «Союз 
китайско-подданных трудящихся», в составе которого насчитывалось до 80 ячеек, 
а общее количество членов достигало 120  000 человек. Новоявленный союз был 
образован  Отделением  Совета  Интернациональной  Пропаганды  на  Востоке  и 
Туркбюро  Коминтерна  в  Ташкенте.  Далее  в  1921  г.,  на  первом  съезде  Союза  в 
Ташкенте  организация  переименовывается  в  «революционный  союз  «Уйгур» 
Алтышаро-Джунгарских  рабочих»,  однако  спустя  какое-то  время  после  первого 
съезда  организация  распускается.  Она  существовала  относительно  недолгий 
промежуток  времени,  однако  являлась  подпольной  организацией,  руководство-
вавшейся  национально-освободительными  настроениями  тюрко-мусульманского 
населения Синьцзяна. 
Рассмотрим  социальный  состав  организации  и  степень  ее  политического 
влияния  на  население.  В  целом  данная  организация  отражала  состояние  «всего 
антикитайского  движения  среди  тюрко-мусульман  Синьцзяна»  и  состояла  в 
основном  из  мелких  и  средних  торговцев  и  ремесленников.  Также  к  ним 
присоединилась  небольшая  часть  духовенства:  «так  называемые:  муллы-
прогрессисты,  ведущие  борьбу  против  произволов  китайских  властей  и  старого 
мусульманского  духовенства,  но  старающиеся  придать  всему  движению 
панисламистическую идеологическую оболочку» [3, с. 117]. Нацов отмечает, что 
эта  организация  не  пользуется  особой  популярностью  среди  населения,  и  не 
может оказывать на него значительного политического воздействия. Однако он не 
исключает,  что  такое  положение  вызвано  подпольным  существованием 
организации  в  строго  конспиративных  условиях.  В  то  же  время  необходимо 
учитывать  весьма  натянутые  и  напряженные  отношения  между  тюрко-
мусульманским населением Синьцзяна и китайскими властями, поскольку в этих 
условиях  существование  даже  на  первый  взгляд  малоактивной  подпольной 
антиправительственной организации становится важным фактором. Сложившееся 
положение  находит  отражение  в  красочном  и  выразительном  описании  Нацова: 
«благодаря  беззастенчивому  и  бессистемному  колониальному  господству 
китайцев, то, ныне из виду инертное состояние тюрко-мусульманского населения 
Синьцзяна, представляет в глубине своем такой вулкан, который под небольшим 
давлением  может  взорваться.  И  поэтому,  малейший  призывной  клич  ныне 
существующей  подпольной  организации  о  антикитайском  движении,  без 
сомнения найдет себе живейший отклик в толщах народной массы» [3, с. 117]. 
На  одном  из  последних  этапов  существования  организация  Шарг 
опиралась на временную программу революционного союза «Уйгур» Алтышаро-
Джунгарских  рабочих,  разработчиками  которой  являлись  руководители 
Уйгурской Коммунистической Секции Джетысуйского Облкома КПТ Розыбакиев 
и др. Практическая деятельность организации опиралась на указанную программу 
и  характеризовалась  следующими  чертами:  «1)  пропаганда  идеи  национально-
освободительного  движения;  2)  вовлечение  в  организацию  новых  надежных 
элементов;  3)  борьба  колониально  захватнической  тенденцией  английского 

103 
 
империализма  и  идущими  с  ней  рука  об  руку  со  старым  мусульманским 
реакционным  духовенством  и  туземной  буржуазией;  4)  распространение 
светского  образования  и  развития  сети  новых  учебных  заведений»  [3,  с.  117]. 
Таким  образом,  деятельность  организации  координировалась  органом, 
находившимся на советской территории. Разумно предположить, что ее интересы 
совпадали с советскими.  
Предположительно  в  сентябре  1922-1924  гг.  планировалось  провести 
«первый нелегальный съезд уйгурских /тюрко-мусульманских/ революционеров», 
на который имелась санкция Средазбюро ЦК  РКП. Значение ожидаемого съезда 
было  велико:  «на  нем  должно  было  свершиться  организационное  и 
идеологическое  оформление  национально-революционного  движения  туземных 
народностей  Западного  Китая  и  образование  политической  партии».  В 
рассматриваемом нами документе приводится директивное письмо, адресованное 
членам  комфракции  ожидавшегося  съезда.  По  этому  письму  можно  определить 
платформу партии, к организации которой шла подготовка [3, с. 118]. Всего она 
содержала 7 пунктов.  
Первый  пункт  звучал  так:  «Борьба  против  Китайского  и  Английского 
Империализма  и  гнета,  за  национальное  самоопределение  и  государственное 
отделение  народов  Синьцзянского  Края,  в  форме  и  на  началах  народной 
советской  республики,  обеспечивающей  интересы  всех  входящих  в  нее 
народностей  и  племен»  [3,  с.  118].  Антианглийская  направленность  в  данном 
пункте отражает  жесткую конкуренцию Советского  Союза и Великобритании за 
влияние в Синьцзяне. Закономерно, что эта важная для Советов идея прозвучала в 
первом  пункте  документа.  В  1924  г.  в  Советском  Союзе  шли  процессы 
национально-государственного размежевания азиатских республик. Вероятно, эти 
процессы отразились на политике в отношении Восточного Туркестана.  
Второй  пункт  содержал  идеологические  и  отчасти  аграрные  требования: 
«Воспитание  трудящихся  масс  и  в  первую  голову  ремесленных  рабочих  и 
трудовых  крестьян  в  духе  непримиримости  их  интересов  с  интересами 
реакционных,  консервативных  и  эксплуататорских  верхов  населения,  каковыми 
являются занги, беки, ростовщики и пр. представители крупного землевладения, 
включая сюда духовных лиц, захвативших в свое пользование вакуфные земли. В 
частности  перед  крестьянскими  массами  должна  быть  намечена  перспектива 
необходимости  отчуждения  в  их  пользу  земель,  находящихся  в  пользовании 
нетрудовых групп населения» [3, с. 118].  
Третий  пункт  отражал  экономические  интересы  «Требования  немед-
ленного  возобновления  дипломатических  и  экономических  сношений 
Синьцзянского Края с Россией, т.к. это вызывается интересами хозяйственного и 
культурного  развития  первого»  [3,  с.  118].  Следует  заметить,  что  у  СССР  тоже 
имелись экономические интересы в Синьцзяне. Примечательно, что  это не было 
отмечено в программе. 
Четвертый  пункт  затрагивает  организационные  процессы:  «Проявление 
инициативы  и  последовательного  руководства  в  деле  организации  рабочих 
союзов  (простейший  тип  профсоюзов)  крестьянской  кооперации  и  культурно-
просветительных  кружков»  [3,  с.  118].  Подобная  структура  должна  была 
значительно приблизить организационную структуру Синьцзяна к советской, что 
в дальнейшем облегчило бы их взаимодействие.  

104 
 
Пятый  и  шестой  пункты  обуславливали  облегчение  дальнейшего 
сотрудничества  путем  внедрения  светского,  более  современного  образования  в 
мусульманских школах. 
 Пункт  5:  «Широкая  агитация  и  пропаганда  за  постановку  светского 
образования  и  воспитания  на  родном  языке  в  рамках  хотя  бы  новометодного 
маба/школы» [3, с. 118-119].  
Пункт  6:  «Агитационная  работа  среди  студенчества  духовных  училищ 
/медресе/,  направленная  к  воспитанию  их  в  духе  джадизма,  но  без 
панисламистического уклона». Шестой пункт содержал примечания относительно 
роли  студенчества  в  двух  важных  вопросах:  о  включении  светских  наук  в 
учебную  программу  медресе  и  «полной  передачи  вакуфных  земель  и  имуществ 
непосредственно  на  дело  народного  просвещения  в  том  числе  и  духовного» 
[3, с. 119]. 
Пункт  7  «Установление  связи  с  Коминтерном  и  революционными 
партиями  Китая  по  вопросам  революционной  тактики»  предусматривал 
дальнейшее  сближение  с  Советским  Союзом  и  революционным  движением  
[3, с. 119]. 
В  целом  рассмотренная  программа  при  условии  своего  выполнения 
обеспечивала  серьезное  политическое,  экономическое  и  культурное  сближение 
Синьцзяна  с  СССР,  а  на  фоне  обозначенного  в  первом  пункте  «национального 
самоопределения  и  государственного  отделения  народов  Синьцзянского  Края,  в 
форме  и  на  началах  народной  советской  республики»,  масштабы  данного 
сближения  становится  трудно  оценить  в  рамках  данной  статьи.  Однако  по 
неизвестным  причинам  съезд  не  состоялся,  и  рассмотреный  проект  не  был 
реализован. Нацов предполагает, что вместо запланированного съезда состоялось 
«небольшое  совещание  уйгурских  ответственных  работников»,  однако  ему  не 
удалось получить резолюцию данного совещания. Находясь проездом в г. Алмате 
он  обратился  к  т.  Розыбакиеву  –  «одному  из  деятельных  участников»,  однако 
безуспешно, т.к. резолюция не была переведена на русский язык [3, с. 119]. 
 
Источники и литература: 
 
1. Андреев  В.  Нацов  (Шойжелов)  Сирен  //  [Электронный  ресурс].  URL: 
http://soyol.ru/personas/figures/688/ (дата обращения: 10.07.2016). 
2. Набиев 
Р. 
Ислам 
и 
исламо-христианские 
отношения 
в 
поликонфессиональном  регионе  //  Гасырлар  авазы  –  Эхо  веков,  2003  3/4  // 
[Электронный 
ресурс]. 
URL: 
http://www.archive.gov.tatarstan.ru/magazine/go/anonymous/main/?path=mg:/numbers/
2003_3_4/01/01_1/ (дата обращения: 10.07.2016). 
3. Доклады и письма представителя Монгольской народно-революционной 
партии Нацова о Синьцзяне // РГАСПИ Ф. 514. Оп. 1. Д. 48.   
4. Қазақ ұлт-азаттық қозғалысы / Сост-ль проф. М.Қ. Қойгельдиев. Астана: 
Ел-шежіре, 2007. Т. 3: Восстание 1916 года в Средней Азии. 352 с. 
 
 
 
 
 
 

105 
 
УДК 351.852.14:39 (574) 
 
Ж.А. Ермекбай 
Казахстанский филиал МГУ им. М.В. Ломоносова, 
Астана, Казахстан 
 
ИЗ ИСТОРИИ КАЗАХСКИХ КОЛЛЕКЦИЙ НА РОССИЙСКИХ  
И МЕЖДУНАРОДНЫХ ВЫСТАВКАХ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ 
XIX - НАЧАЛА XX ВВ. 
 
В  статье  дается  краткий  обзор  казахских  этнографических  коллекций, 
выставленных  на  различных  российских  и  международных  выставках  второй  половины 
XIX  –  начала  ХХ  вв.  Этнографические  коллекции  из  Казахстана  в  виде  коврово-
войлочных  изделий,  домашней  утвари,  ювелирных  украшений  и  других  ценных 
экспонатов  кустарного  производства  свидетельствовали  о  самобытной  материальной 
культуре казахов, одного из древних народов Центральной Азии.  
Ключевые  слова:  коврово-войлочные  изделия,  этнографическая  выставка,  юрта, 
домбра, кобыз.  
 
Z.A. Ermekbay 
Kazakhstan branch of Lomonosov Moscow State University, 
Astana, Kazakhstan 
 
TO THE HISTORY OF KAZAKH COLLECTIONS ON THE RUSSIAN AND 
INTERNATIONAL EXHIBITIONS (SECOND HALF OF THE XIX-th- 
BEGINNING OF THE XX-th CENTURIES) 
 
The article provides a brief overview of the Kazakh ethnographic collections at various 
Russian and international exhibitions of the second half of the XIX and the beginning of the XX 
centuries.  Ethnographic  collections  of  Kazakhstan  in  the  form  of  carpet  and  felt  products, 
household  goods,  jewelry  and  other  valuable  pieces  of  handicraft  production  showed  a 
distinctive material culture of Kazakhs, as one of the ancient peoples of Central Asia. 
Keywords: carpet and felt products, ethnographic exhibition, yurt, dombra, kobyz. 
 
Музейный  или  экспозиционный  характер  казахстанские  предметы  и 
коллекции  старины  стали  приобретать  на  многочисленных  выставках, 
проводимых во второй половине XIX в. в России и за рубежом, а с начала XX в. и 
в  Казахстане.  Этнографические  коллекции,  а  это  –  коврово-войлочные  изделия, 
одежда, домашняя утварь, ювелирные изделия и т.п., направлялись в выставочные 
павильоны  наряду  с  образцами  злаковых  культур,  земных  пород,  продуктами 
питания,  домашним  скотом  и  птицею  и  разного  рода  другими  изделиями 
кустарного  и  промышленного  производства,  отражающего  общий  уровень 
социально-экономического  и  культурного  развития  национальных  окраин.  Как 
указывалось в одном из писем комитета Туркестанского отдела по подготовке к 
политехнической  выставки  в  Москве  (1872)  на  имя  военного  губернатора 
Семиреченской  области  Г.А. Колпаковского,  «целью  выставки  является  более 
полное  ознакомление  России  с  недавно  присоединенными  к  ней  окраинами  на 
Востоке» [19, л. 40]. 

106 
 
По разделу животноводства был сделан отдельный запрос на имя военного 
губернатора  Тургайской  области  с  просьбой  об  отборе  животных  на  выставку  в 
Москве  (1880),  а  именно  –  лошадей,  других  животных  лучших  пород,  а  также 
шерсти, изделий из нее, головных уборов и пр. Вместе с животными должна была 
предоставляться и  упряжь,  «к  которой скот  на месте привык»  [11, л. 3;  5-6]. В 
начале  ХХ  в.  при  устройстве,  к  примеру,  уже  в  Казахстане,  в  городе  Верном, 
сельскохозяйственной  и  промышленной  выставки  1913  г.  схема  подбора 
экспонатов и организация выставочного пространства в целом не изменилась. Она 
по-прежнему  включала  в  себя  помимо  образцов  сельскохозяйственной, 
промышленной  продукции,  земных  пород,  разделы  всевозможных  кустарных 
изделий – «Туземные ювелирные изделия и орудия местного производства, ковры 
и способы их производства, туземные женские рукоделия» [16, л. 48]. 
Впервые  в  1866  г.  в  Петербурге  на  Этнографической  выставке 
промысловых  достижений  народов  России  были  показаны  изделия  казахских 
умельцев,  предметы  народного  прикладного  искусства.  Выставка  выявила 
глубокий интерес к памятникам народов России и изучению их истории. На этой 
выставке демонстрировался указанный выше «Киргизский альбом Большой Орды 
и Дикокаменных киргизов» под №387 художника П.М. Кошарова.  
При показе образцов народного искусства, предметов быта, орудий труда и 
одежды был использован комплексный метод.  Он был также применен в 1867 г. 
на  Московской  этнографической  выставке,  имевшей  широкий  международный 
резонанс.  Каждая  народность  представлялась  на  ней  с  помощью  манекенов  в 
окружении  характерных  для  национального  быта  предметов  [20,  с.  210].  Среди 
казахских  экспонатов  на  данной  выставке  наиболее  ценными  были  вещи  из 
Западного  Казахстана,  предоставленные  генералами  Н.А. Крыжановским  и  
Л.Ф. Баллюзеком.  Как  показывает  описание  В.Ф. Миллера,  среди  экспонатов 
выставки  были  изделия  из  Каркаралинского  округа,  в  частности  костюм  отца 
Абая  –  Кунанбая  Ускенбаева  [5,  с.  17].  Необходимо  отметить,  что  казахские 
этнографические  предметы  от  Уральской  области  пополнили  фонды 
этнографического музея при Московском университете,открытого сразу же после 
выставки [2, лл. 175-176]. 
В  1868 г.,  по  случаю  приезда  в  Казахстан  великого  князя  Владимира, 
старшего  сына  царя  Александра  II,  степными  округами  Сибирского  ведомства 
была  организована  показательная  выставка  казахской  промысловой  культуры. 
Среди  её  экспонатов  выделялись  юрты  акмолинца  Нурмагамбета  Сагнаева  и 
атбасарца  Мейрама  Джанайдарова  [5,  c.  18].  Большую  часть  экспонатов,  всего 
около  ста,  составили  дары  султана  Кокчетавского  округа  Чингиза  Валиханова. 
Здесь  же  были  выставлены  ценные  экспонаты,  принесенные  в  дар  султаном 
Семипалатинского округа Арынгазы Хангожиным. 
Казахские художественные изделия наиболее полно были представлены на 
выставке  Третьего  конгресса  ориенталистовв  1876  г.  в  Петербурге.  Президент 
этого  конгресса  востоковед  В.В. Григорьев  через  омского  художника  
М.С. Знаменского  обратился  к  Чингизу  Валиханову  с  просьбой  представить  на 
выставку  станок  для  обтачивания  и  шлифовки  драгоценных  камней,  принад-
лежавших  некогда  хану  Аблаю.  Комитет  конгресса  просил  также  прислать 
фотографии  архитектурных  памятников  Ботыгая  на  р.  Нура  и  Алаша-хана  в 
Улутауской степи на р. Кенгир.  
Среди экспонатов, отправленных Чингисом Валихановым, были и личные 
вещи  хана  Аблая.  Экспонаты  Акмолинского,  Атбасарского,  Кокчетавского 

107 
 
округов  (ок.  400)  были  предварительно  выставлены  в  Акмолинске  и  Петро-
павловске, затем в Омске. Их выставили в залах областного правления Западной 
Сибири.  В  первом  зале  –  кожевенные  и  шерстяные  изделия,  во  втором  зале  – 
вооружение, в третьем зале – одежда и ювелирные изделия. В особой группе были 
представлены  орудия  земледельцев  и  инструменты  ремесленников,  ткацкий 
станок [5, c. 18]. 
Повествуя  о  данных  выставках,  нельзя  пройти  мимо  яркой  личности 
старейшего  из  депутатов  Акмолинской  области  полковника  султана  Чингиза 
Валиханова.  Видимо  закономерно  то,  что  именно  благодаря  его  воспитанию 
научный мир узнал о выдающемся казахском ученом – Чокане Валиханове. Отец, 
как  и  его  знаменитый  сын,  сделал  очень  многое  для  пропаганды  казахской 
культуры  в  среде  российских  чиновников  и  ученых.  Именно  из  его  рук  было 
суждено отпить кумыс, поднесенный на серебряном блюде, Николаю II Романову 
(совершавшему в качестве цесаревича в 1890-1891 гг. «путешествие по Востоку»).  
О  неоценимых  заслугах  Ч.В. Валиханова  в  области  меценатства  и 
популяризации предметов быта казахского народа говорят его же высказывания в 
письме  к  одному  из  близких  друзей  по  поводу  предстоящей  выставки  в 
Петербурге 1876 г.: «Я к несчастью своему, в настоящее время не имею никаких 
вещей,  которые  бы  могли  обратить  взгляд  публики,  чтобы  познакомить  с 
современным  и  древним  бытом  людей,  населявших  область  кайсаков,  ибо 
замечательные  и  любопытные  костюмы  древних  кайсаков,  в  особенности 
бывшего хана, покойного отца моего Валиханова, кольчуга, шлем и прочие, были 
переданы мною приезжавшему сюда в степь с комиссией в 1865 г. генерал-майору 
Гейнсу; другие же не менее любопытные и ценные вещи доставлены были также 
мною на Московскую выставку, бывшую в 1867 г.» [4, c. 22]. 
Необходимо  отметить,  что  коллекция  предметов  быта  казахов  Северного 
Казахстана, отобранная Чингизом Валихановым для этнографической выставки в 
Москве 1867 г., влилась в фонды Румянцевского музея и насчитывала более сотни 
наименований.  Позднее,  в  октябре  1867 г.,  Совет  Императорского  общества 
любителей  естествознания  препроводил  в  Главное  управление  Западной  Сибири 
три  свидетельства  на  награды,  присужденные  обществом  –  полковнику 
Валиханову,  его  помощникам  Майкы  Сарымсакову  и  Тунгату  Саукенбаеву, 
доставившим в Москву коллекции, принесенные в дар г-ном Валихановым [4, c. 
22-23]. Процесс сбора экспонатов для различных российских выставок открывает 
также  и  научно-исследовательские  способности  Чингиза  Валиханова,  его 
неоценимый 
труд 
по 
классификации, 
этнографическому 
объяснению, 
определению  ценности  разнообразных  предметов  казахской  материальной 
культуры. В дальнейшем он еще многие годы оставался единственным в Северо-
Восточном  Казахстане  «поставщиком»  экспонатов  для  научных  учреждений 
России [4, c. 23-25]. 
В  1879 г.  обществом  любителей  естествознания,  антропологии  и 
этнографии при Московском университете была организована антропологическая 
выставка.  Её  организаторы  обратились  с  соответствующим  запросом  и  в 
Казахстан. 12 августа 1878 г. они просили военного губернатора Семиреченской 
области  Г.А. Колпаковского  собрать  данные  по  «историческому  народо-
населению»  края,  так  как  выставка  предполагала  показ  «антропологии 
современных  первобытных  народов»  и  в  перспективе  ориентировалась  на 
открытие  антропологического  музея  при  Московском  университете.  Выставка 

108 
 
подразделялась  на  отделы:  антропологии,  археологии  и  этнографии.  Спустя 
некоторое  время,  26  сентября  1878  г.,  последовал  запрос  канцелярии  Туркес-
танского  генерал-губернатора  на  имя  военного  губернатора  Семиреченской 
области с просьбой «о присылке каких-либо остатков доисторического времени и 
других  предметов  у  частных  лиц  или  уже  в  собраниях  коллекций».  В  ответ, 
военный  губернатор  рапортовал  лишь  «о  высылке  коллекций  образцов  хлебных 
растений и почвы от начальника Верненского уезда» [13, лл. 1-6]. 
На  Сибирско-Уральской  научно-промышленной  выставке  также  были 
представлены  коллекции  по  этнографии  казахов  из  фондов  Омского  музея  и 
собранные у населения Степного края. Довольно обширна была коллекция вещей, 
переданных  музею  волостным  управителем  из  Акмолинского  уезда  Мустафой 
Джанибековым [3, c. 10]. 
Так  называемые  «живые  экспонаты»  определялись  и  в  лице  казахов-
табунщиков,  сопровождавших  на  выставки  скот.  Например,  в  реестр  предметов, 
отправляемых  на  политехническую  выставку  в  Москву  от  Оренбургского 
казачьего  войска  в  1872  г.,  был  включен  «киргиз  для  ухода  за  лошадьми  и 
верблюдами.  Вместе  с  одеждой  будничной  и  праздничной,  с  кибиткою»  [2,  лл. 
206-207].  
«Живые экспонаты» были затребованы и на XVI Всероссийскую выставку 
в  Нижнем  Новгороде  (1896  г.).  Протокол  №  11  выставочного  вспомогательного 
комитета  по  подготовке  к  выставке  Тургайской  области  отмечал  среди  прочего 
«возможность  присутствия  на  выставке  представителя«от  киргиз», 
образованного и богатого, который мог бы принять на себя расходы на поездку». 
Была  отмечена  также  важность  отправки  «собрания  сведений  о  народных 
врачебных средствах, образцов лекарственных средств». Однако данный вопрос 
был  отложен,  вследствие  необходимости  предварительного  его  исследования 
[17, лл. 22; 42-43]. 
Примечательно  то,  что  в  состав  вспомогательного  комитета,  помимо 
представителей  статистического  комитета,  сверхштатных  чиновников  особых 
поручений при военном губернаторе Тургайской области, были включены также 
Зауряд-хорунжий  Л.Д. Беркимбаев  и  управитель  Буртинской  волости  А.  Нур-
мухамбетов,  которые  изъявили  желание  ассигновать  часть  средств  на 
приобретение  в  прокат  экспонатов.  Сверх  того,  Беркинбаев  обещал  представить 
полный  сёдельный  набор  богатой  отделки,  женский  казахский  костюм  с 
различными  принадлежностями  туалета,  казахский  ножик  в  дорогой  оправе  – 
напрокат,  мужские  и  женские  сапоги,  комплект  ремесленных  инструментов  –  в 
собственность комитета. А. Нурмухамбетов дал в свою очередь богатую кибитку 
с  роскошным  полным  внутренним  убранством  и  мужской  костюм  с  поясом  и 
серебряными застежками – напрокат, домбру, кобыз – в собственность комитета 
[17, л. 16].  В  результате  обещания  их  были  сдержаны.  Кибитка  А. Нурмухам-
бетова была установлена во дворе Тургайского областного правления, осмотрена 
в  присутствии  военного  губернатора  и  принята  для  отправки  на  выставку.  Были 
также  осмотрены  манекены  казахов  и  признаны  неудовлетворительными,  по 
причине  неверной  передачи  их  этнографического  типа,  однако  было  разрешено 
использование  манекенов  в  качестве  вешалок  для  костюмов,  с  замечаниями 
желательного  их  исправления.  Помимо  этого  неинтересными  были  признаны 
рукописи  казахских  песен,  сказок  и  другая  литература,  предоставленные 
талантливым русским ученым А.Е. Алекторовым [18, лл. 47-48; 55]. 

109 
 
В  Нижегородской  всероссийской  выставке  приняла  участие  и  казахская 
этнографическая  коллекция,  собранная  Западно-Сибирским  отделом  РГО.  От 
имени  центрального  Русского  географического  общества  вице-президент  П.П. 
Семенов-Тян-Шанский поручил отделу устройство Степного павильона выставки, 
который  должен  был  представить  природу  и  население  Степного  края.  Была 
проделана  огромная  организаторская  работа  по  подготовке  экспонатов.  Большая 

жүктеу/скачать 5,21 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: