байрам), названия продуктов и блюд национальной казахской кухни (курт, бешбармак, казы,
айран, шужук, жонбас, баурсак, кумыс, кеже, сорпа), обозначения бытовых реалий (кесе, малахай,
пиала, юрта, домбра, акын, тенге, чапан, дастархан, шанырак) не имеют эквивалентов в русском
языке и используются русскоязычным населением так, как это принято в традиционной культуре
Казахстана. Общественно-политическая лексика, названия государственных и управленческих
организаций и общественно-политических деятелей – маслихат, елбасы (лидер нации), акимат,
мажилис, аким – несмотря на то что они обозначают повсеместно распространённые понятия,
реализуются так, как принято в Казахстане.
Совершенно очевидно, что, функционируя в условиях каких-либо культурных реалий, язык не
может не отреагировать заимствованием отдельных языковых единиц или словоформ. Данные
заимствования отражают влияние концептуальной картины мира другого языка и вызваны близкими
и длительными контактами между народами, в результате чего заимствованная единица гармонично
входит в язык и не представляет собой нечто чужеродное.
Так, например, типичным обращением к незнакомой женщине в русском языке является слово
«девушка», практически вне возрастных ограничений. Реже можно услышать «женщина», ещё реже
«дама» или «гражданка». В Казахстане никого не удивит обращение к женщине средних лет словом
«тате» или «татешка» (от казахского тате – тётя), аналогичное обращение к мужчине «ага»,
«агашка» (дядя), уважительное обращение к немолодой женщине «апай» (мамаша), интересно, что
ни один из русских эквивалентов не является достаточно употребляемым и вполне корректным.
Словом «аксакал» называют мудрого, авторитетного, достойного человека с богатым жизненным
опытом. Слово «тамада» практически вытеснило русское слово «ведущий» в том случае, если это
касается застолья, и полностью сохранило своё значение, если речь идёт о каком-либо официальном
мероприятии. В казахском языке эти понятия изначально дифференцированы. Широкое
распространение получило слово айналайн – обращение к дорогому, близкому человеку, по
смыслу это что-то близкое выражению «ты мой дорогой (дорогая)», используемое в качестве
одобрения, восхищения. Естественно, вполне понятны заимствования таких ёмких слов-понятий, не
имеющих простого эквивалента для передачи их значения на русском языке. В противном случае
пришлось бы приводить целую описательную ситуацию. Так, используя слово «бечара», носители
русского языка вкладывают в это слово гораздо более ёмкое понятие, чем просто бедолага,
несчастный, неудачник.
Трудно себе представить, что в России человек обратится к незнакомому ровеснику другой
национальности, используя в качестве обращения слово «брат» или к женщине-ровеснице –
«сестра», тогда как в Казахстане это весьма распространённый вариант обращения. Это можно
назвать даже не просто обращением, а, скорее, демонстрацией толерантности по отношению к
представителю другой культуры.
59
Абай атындағы ҚазҰПУ-дың Хабаршысы, «Филология ғылымдары» сериясы, № 1 (55), 2016 ж.
Активное использование лексических единиц казахского языка в русскоязычных средствах
массовой информации также способствует формированию актуальных концептуальных понятий,
определяющих специфику национальной картины русских казахстанцев. Особенностью
казахстанских СМИ является широкое использование прецедентных текстов с использованием
лексики казахского языка – « Балам, береги маму!», «Встать, бастык идет!», « Алга, Казахстан!»,
«
Достарыңызбен бөлісу: |