П. И. Мариковский удивительный мир насекомых

 

93 

десятилетие,  я  это  хорошо  заметил  по  частым  путешествиям  в  пустыне,  ее  стало 

значительно  больше.  Интересно  то,  что  по-птичьему  она  кричала  только  в  самую  жару, 

когда  температура  воздуха  поднималась  выше  32  градусов.  Кобылка  Савиньи 

определенно  обладала  музыкальным  даром,  и  ее  брачные  песни  отличались  большим 

разнообразием репертуара. Ни одна кобылка, обитающая в горах и пустынях Семиречья, в 

этом отношении не могла равняться с нею. 

Обычно  каждый  самец  имел  свою  территорию,  которую  старательно  облетал, 

демонстрируя  свое  дарование.  На  земле  нередко  к  солисту  приближалась  самка,  и  тогда 

между  парой  происходил  обмен  короткими  музыкальными  фразами.  Впрочем, 

потрескивания крыльями самочек казалось однообразными. Большей частью дама, хотя и 

удостаивала  коротким  вниманием  кавалера,  но  отвергала  его  ухаживание  и  скачками 

удалялась прочь, а тот продолжал в воздухе громко напевать и демонстрировать фигуры 

высшего пилотажа. 

Очень  было  интересно  изучить  песни  замечательной  кобылки.  Они  определенно 

складываются из множества разнообразнейших сигналов, и каждый из них имеет какой-то 

свой особенный смысл и значение. 

Не  раз  я  охотился  с  магнитофоном  за  этой  кобылкой  и  все  неудачно.  Но  однажды 

посчастливилось. Так же, как и в первый раз, неутомимый солист сам сел возле меня. Я же 

тотчас подсунул к нему микрофон, привязанный на палку. Тут же неожиданно появилась 

и  самка.  К  сожалению,  разговор  их  был  очень  непродолжителен.  Кобылки  чем-то  не 

понравились  друг  другу  и  разлетелись  в  разные  стороны.  Но  песня,  хотя  и  короткая, 

запечатлелась на пленке... 

 

Оса Колумбия откладывает яички при помощи длинного яйцеклада в тело личинок 

насекомых,  обитающих  в  древесине.  Самцы  выходят  из  куколок  раньше  самок  и 

принимаются разыскивать их по жевательному звуку, издаваемому челюстями при выходе 

из  древесины.  Этот  жевательный  звук  различен  у  разных  видов  этого  рода.  Кобылка 

Паратилотропика  руннери  издает  челюстями  звуки  в  довольно  широком  диапазоне, 

которые,  вероятно,  содержат  целый  код  сигналов.  Над  их  расшифровкой  придется  еще 

немало потрудиться ученым. 

Как же живут те, кто не имеет никаких приспособлений для звуковых упражнений? 

Древесный  сверчок  Меконема  усиленно  барабанит  своим  животом  по  ветке,  на 

которой  сидит,  сообщая  о  своем  существовании:  крылья  его  непригодны  для  пения.  По 

другим сведениям, сверчок Меконема талассикум топает по ветке ногой и одновременно 

вибрирует  брюшком.  Кузнечики  Эфипиггера  передают  друг  другу  сигналы  дрожанием 

тела через почву или через растение, на котором насекомое сидит. Для подачи же дальней 

сигнализации применяется обычное стрекотание. 

Жуки-точильщики,  сидящие  в  древесине,  издают  тихие  и  мерно  тикающие  звуки, 

постукивая  головою  о  дерево.  Этим  приемом  они  пользуются,  собираясь  выбираться  из 

своих  ходов,  как  бы  договариваясь  заранее  о  предстоящей  встрече  друг  с  другом.  Эти 

звуки  так  сильно  напоминают  тиканье  часов,  что  в  Англии  когда-то  верили,  что  жуки-

точильщики  –  предвестники  смерти  одного  из  обитателей  дома  и  отсчитывают 

приближение конца жизни. Из-за этой мрачной и понапрасну приписываемой способности 

их  назвали  могильщиками  или  жуками  «часы  смерти».  Невинное  постукивание  головой 

крошеного обитателя сухой древесины, возможно, приблизило смертный час не одному из 

суеверных и мнительных жителей старой Англии. 

 

ИЗБУШКА В БАРТУГАЕ. Первые дни в избушке, в которой я поселился в урочище 

Бартугай,  было  холодно  и  сыро.  Но  в  тугае  дров  достаточно,  печь  полыхает  жаром,  и 

вскоре в моем жилище и сухо, и тепло. 

Ночью  в  урочище  царит  необыкновенная  тишина.  Поэтому,  проснувшись,  не 

особенно удивился, услышав как тикают ручные часы. Впрочем, часы тикали так громко и 

 

94 

отчетливо,  будто  находились  под  подушкой.  Я  же  хорошо  помнил,  они  -  на  столе. 

Засветил фонарик, посмотрел: часы на месте. Наверное, тикание часов передавалось через 

стол по его ножкам к деревянному топчану, на котором спал. Так решил и, подумав о том, 

что в городе никогда такое не услышишь, вскоре заснул. Но потом днем догадался. Часы 

тут не при чем. Топчан я соорудил из двух чурбаков ствола трухлявого дерева, прибив к 

ним доски. 

Уж не завелись ли в чурбаках жуки-точильщики и в прогревшемся домике затикали 

часами,  постукивая  своими  головками  о  древесину.  У  них  есть  такая  манера  поведения. 

Личинки жуков-точильщиков развиваются в древесине, заводятся и в бревнах деревянных 

домов.  Когда  из  личинок  выведутся  жуки,  то,  прежде  чем  покинуть  свое  жилище,  они, 

ударяя  головками  по  дереву,  сигналят:  «Я  здесь!  Кто  еще  из  нашей  братии  есть 

поблизости?»  Сигналят  для    того,  чтобы  легче  было  встретиться  друг  с  другом.  Этот 

брачный разговор удивительно точно похож на тиканье часов. 

На  следующий  день  тиканья  не  было  слышно.  Может  быть,  я  крепко  спал  или, 

действительно,  виновны  в  этом  были  мои  часы.  Их  я  отнес  в  дальний  угол  избушки  и 

повесил  на  стену.  Но  еще  на  следующий  день  «часы  смерти»  громко  и  настойчиво 

затикали  под  самым  моим  ухом.  Эти  мерные  звуки  меня  не  напугали.  Я  был  молод  и  о 

смерти не подумывал. Но потом повозиться с топчаном пришлось немало, прежде чем я 

выковырял  из  трухлявого  чурбака  маленького  жучка-точильщика  и  убедился  в 

правдивости предположения. Их оказалось немало, все следующие ночи я сладко спал под 

тихие переговоры шестиногих сигнализаторов... 

 

 

 

Река Чилик (южнее Бартугая) 

 

Тикающие звуки издают частыми ударами брюшка о бумагу или дерево крошечные 

насекомые  сеноеды  Глютилла,  часто  встречающиеся  в  наших  домах.  На  брюшке  этого 

насекомого  развит  небольшой  твердый  узелок,  выполняющий  роль  своеобразного 

 

95 

молоточка для постукивания. Звуки хорошо различимы в тишине, особенно ночью. Самцы 

веснянок бьют брюшком  по стеблям растений и, вызывая их вибрацию, сигналят самкам. 

Кобылка Оедипода (рис. 123) топочет по земле, ударяя по ней голенью задней ноги. 

Хотя,  как  говорилось  ранее,  возникновение  и  развитие  звуковых  сигналов  у 

насекомых  пошло  по  другому  пути,  чем  у  позвоночных  животных,  обладателей 

объемистых воздушных мешков-легких, тем не менее, среди насекомых нашлись те, кто 

использует  тоже  струю  воздуха  для  звучания.  Так,  крупные  бескрылые  тараканы, 

обитающие  на  острове  Мадагаскар,  распевают,  пропуская  воздух  из  трахей  через 

дыхальца  второго  сегмента  брюшка.  Створки  дыхальца  отлично  выполняют  роль 

голосовых связок. 

Самый  сложный  музыкальный  аппарат  у  насекомых-барабанщиков,  вибрирующих 

специальной  мембраной.  Мембраны  приводятся  в  движение  особым  мускулом. 

Барабанщики известны среди клопов Пентатомидэ, реже - бабочек-медведиц. Но сильнее 

всего развита мембрана у крупных цикад (рис. 124). У них она и лучше всего изучена. 

 

    

 

 

Рис. 123 – Кобылка Оедипода 

Рис. 124 – Певчая цикада Цикадатра 

кверула 

 

Так  называемые  цимбалы  клопов  пентатомид  расположены  на  спаянных  вместе 

первом  и  втором  сегментах  брюшка  с  воздушным  мешком  под  ними.  У  бабочки-

медведицы  (рис.  125)  цимбалы  представляют  собою  участок  тонкой  кутикулы  сбоку 

среднегруди.  У  цикад,  обладателей  наиболее  сложно  устроенного  звукового  аппарата, 

первый  и  второй  членики  брюшка  сильно  изменены.  Мембрана  и  воздушная  полость, 

расположенная под нею, управляются особыми мышцами. Звуки меняются в зависимости 

от  натяжения  мембраны,  а  также  колебания  воздушных  полостей-резонаторов.  Поют 

только  самцы-цикады,  относящиеся  к  семейству  певчих  цикад.  Это  дало  повод 

древнегреческому  поэту  Ксенарху  не  без  сарказма  заметить:  «Счастливы  мужья  цикад, 

ибо  их  жены  безголосы».  Пение    всех  остальных  многочисленных  и  мелких  цикадок, 

которыми буквально кишит растительность степей и пустынь, почти недоступно нашему 

слуху. 

Тот,  кто  поет,  должен  слышать.  Органы  слуха  есть  у  многих  насекомых,  даже 

нередко  у  тех,  кто  лишен  звукового  аппарата.  У  красивой  бабочки  Хризирида  рифеус 

органы слуха в виде пещерки на третьем сегменте брюшка. Есть они и по бокам первого 

сегмента брюшка многих пядениц, лишенных как будто органов звука. Обнаружены они и 

на  среднегруди  многих  других  бабочек.  Превосходно  развиты  органы  слуха  у  самых 

певучих  насекомых  -  кобылок,  кузнечиков,  сверчков.  У  кобылок  это  хорошо  развитая 

перепонка на первом брюшном сегменте, у кузнечиков и сверчков, напротив, в виде узких 

щелей с мембраной, расположенной на голенях передних ног. Недавно было доказано, что 

от слуховых щелей идут воздушные каналы, заканчивающиеся в груди. Эти своеобразные 

«евстахиевы трубы» уравновешивают давление воздуха на мембраны с обеих сторон.  

 

96 

Многие исследователи утверждают, что у большинства насекомых настоящий  слух 

отсутствует,  но  колебание  воздуха,  воды  и  почвы  хорошо  воспринимаются  особыми 

щетинками.  Так,  например,  доказано,  что  тонкий  писк  полета  самки  комара  самцы 

улавливают  чувствительными  волосками  своих  усиков.  Волоски  вибрируют  в  унисон  со 

звуками  крыльев  летящей  самки,  настроены  на  эту  частоту,  на  другие  звуки  они  не 

реагирует  и  подобны  узко  ориентированным  аппаратам.  Самцов  комаров,  передатчиков 

тропической  малярии,  например,  привлекают  колебания  от  500  до  550  в  секунду.  Их 

подруги  производят  звуки  биением  крыльев  со  скоростью  от  449  до  603  взмахов  в 

секунду. Самки улавливают эти звуки даже на фоне громкого шума, на них он нисколько 

не влияет. 

Якобы глухи и комары, и воспринимают они не сам звук, а вибрации, вызванные им. 

Как  будто  экспериментально  доказано,  что  таракан  Хеншонтедениа  эпилампроидес, 

издающий  характерные  звуковые  импульсы,  практически  глух  к  ним,  находясь  в 

положении  солиста,  не  слышащего  своего  собственного  голоса.  В  связи  с  этим 

напрашивается  мысль,  что  наши  знания  о  слухе  насекомых  еще  крайне  несовершенны, 

чтобы судить о том, насколько чутьисто или, наоборот, глухо то или иное из них. Весьма 

вероятно,  кажущаяся  глухота  насекомых  объясняется  тем,  что  они  слышат  только  те 

звуки,  которые  имеют  для  них  свое  особенное  жизненно  важное  значение,  оставаясь 

глухими  к  звукам  посторонним  и  чужим.  Человеку,  живущему  в  современном  городе, 

неплохо  было  бы  обладать  такими  качествами  для  защиты  своей  нервной  системы  от 

производственного шума, незаметно влияющего на психику и здоровье. 

Не будет преувеличением сказать, что большинство песен насекомых  - призывные, 

приглашающие  встретиться.  Стрекотание,  потрескивание  крыльев  в  полете,  жужжание 

крыльев,  щелканье  ими  и  вся  остальная  симфония  звуков,  это  извещение  о  себе, 

объявление о желании увидеться или приглашение  объединиться, составить общий хор. 

Еще  в  1910  году  ученый  Реген,  подставляя  самцу  поющего  кузнечика  микрофон,  через 

громкоговоритель  передавал  звуки  его  песни  в  другое  помещение.  Самка,  заслышав  их, 

подлетала к громкоговорителю и пыталась даже в него проникнуть. 

Замечено,  что  некоторые  насекомые  поют  громче,  если  их  общество 

немногочисленно,  как  бы  предпринимая  попытку  собрать  себе  подобных.  Так  ведет, 

например, себя цикада Мейуна опалифера. 

Склонность  к  музыкальным  позывам  более  свойственна  мужской  половине 

шестиногой  братии.  У  кобылок,  сверчков,  кузечиков,  цикад,  многих  жуков  и  мух 

призывные песни издают одни самцы. Такое с точки зрения человеческой неравномерное 

распределение  дарований  вполне  оправдано.  Поющее  насекомое  подвергается  большей 

опасности, его легче обнаруживает птица, зверек, и ему труднее сохранить жизнь. И, тем 

не  менее,  опасность,  которой  подвергается  певцы,  оправдана,  а  убыль  самцов 

восполняется их полигамическими наклонностями. Но это правило, как и все остальное в 

жизни  насекомых,  имеет  много  исключений.  Так,  самцы  и  самки  многочисленных  в 

природе  мелких  цикадок  участвуют  на  равных  началах  в  позывных  сигналах,  и  между 

двумя  особями  часто  возникает  оживленная  перекличка.  На  пение  самца  самка  отвечает 

барабанной дробью, по которой ориентируется самец. Встретившись перед спариванием, 

пара  поет  еще  продолжительное  время,  как  бы  совершая  подобающий  в  подобной 

обстановке установленный предками ритуал. После спаривания самка замолкает, самец же 

через  некоторое  время  принимается  за  поиски  очередной  самки.  Звуки  наших  мелких 

цикад необычно слабы и едва воспринимаются человеком. 

Как уже было сказано ранее, самцы пчел, мух, многих бабочек в полете отличаются 

различной  быстротой  взмахов  крыльев  и  соответственно  разным  тоном    звучания.  Так, 

например, тон звучания крыльев самцов лесной лафрии  (рис. 126) в Заилийском Алатау, 

летающей  осенью,  выше  тона  песни  самок  примерно  на  две  ноты.  Самки  долгоносика 

Контрахелюс  неуфар  и  К.  гибсон,  услышав  пение  самца,  тотчас  же  отвечают  на  него 

характерной  звуковой  посылкой.  Спектры  пения  долгоносиков  разных  видов  этого  рода 

 

97 

хорошо различаются. Кроме того, звуковой аппарат самок развит слабее, их пение заметно 

тише. 

 

     

 

 

Рис. 125 – Бабочка-медведица Арктия кайя 

 

Рис. 126 – Ктырь Лафрия 

 

Недоразвитыми звуковыми аппаратами владеют самки многих насекомых. Вероятно, 

когда-то  они  были  развиты  у  обоих  полов  одинаково,  а  ныне  существующую  звуковую 

эмансипацию  женской  половины  класса  насекомых  в  известной  мере  следует 

рассматривать как явление архаическое. 

Есть звуковой аппарат и у самок прямокрылых. Мне не раз приходилось наблюдать, 

как  при  встрече  с  поющим  самцом  самки  пустынного  сверчка  Гриллюс  дезертус  (рис. 

127),  а  также  кобылки  Хортиппус  (рис.  128)  совершают  беззвучные  движения,  как  бы 

подражая  самцам.  Возможно,  они  также  участвовали  в  звуковой  перекличке,  но  только 

очень слабыми голосами. Может быть, пытаясь извлечь из своего  музыкального аппарата 

едва  различимый  шепот  или  вибрацию  тела,  самка  тем  самым  идентифицирует 

принадлежность  встреченного  музыканта  к  своему  виду,  клану,  расе,  опасаясь  оказаться 

жертвой бесплодного межвидового скрещивания. 

 

    

 

 

Рис. 127 – Пустынный сверчок 

Рис. 128 – Кобылка Хортиппус 

 

Самцы поют и когда им надо собраться вместе в многоголосые хоровые состязания. 

Таковы  певчие  цикады.  Их  хоровое  пение  бывает  таким  оглушительным  в  пустынях 

Средней Азии, что, проезжая мимо скопления этих насекомых на автомашине, невольно 

теряешь  контроль  за  работой  мотора.  Большими  скоплениями  по  несколько  сот  тысяч 

собираются  в  низких  горах  пустынь  Семиречья  кузнечики,  и  часто  бывает  так,  что  они 

заселяют один из распадков и всю ночь напролет безумствуют в быстром и беспрерывном 

пении,  мешая  спать  путешественнику,  тогда  как  в  других  таких  же  распадках  царит 

 

98 

глубокая тишина. Большими скоплениями собирается и один из замечательных по своему 

музыкальному мастерству солончаковый сверчок Эугриллодес одикус в пойме реки Или. 

Между отдельными хорами может быть большой разрыв в несколько километров. Иногда 

сверчки,  как  обычно  поющие  ночами,  днем  посылают  кроткие  звуковые  сигналы, 

очевидно, предназначенные к объединению. 

 

ДНЕВНЫЕ КОНЦЕРТЫ. Мы с облегчением вздохнули, когда спустились к реке. Тут 

не  то,  что  наверху  в  пустыне  Карой.  Там  будто  в  раскаленной  сковородке.  Здесь  же 

прохладней, влажнее, можно забраться в воду, остыть. 

Весна выдалась сухой и жаркой, и пустыня вскоре пожелтела, выгорела, поблекла. У 

реки  Или  в  ущелье  Капчагай  видна  тоненькая  полоска  зеленых  кустарников  -  чингиля, 

барбариса  и  тамариска.  Да  у  самой  воды  тянется  другая  зеленая  полоска  из  низенькой 

травы. 

 

 

 

Река Или в ущелье Капчагай 

 

Только  заглушил  мотор,  как  услышал  короткие  и  выразительные  чирикания 

сверчков.  В  самый  разгар  дня  и  сияния  солнца!  Неужели  сверчкам  не  хватает  ночи. 

Сейчас  они    самые  короткие.  Да  и  где  они  прячутся  на  почти  голом  берегу.  В  полоске 

зеленой травы? 

Хожу и прислушиваюсь. Но разве уследить, где распевают сверчки. Чуть подойдешь 

ближе, и они замолкают. Старая-престарая история. Так и ходил в зоне молчания, а всюду 

подальше  от  меня  слышались  громкие  чирикания  ретивых  шестиногих  музыкантов. 

Впрочем,  сверчки  так  ночью  не  поют.  Наверное,  сейчас  они  дают  о  себе  знать, 

налаживают скрипки, готовятся к вечерним концертам и музыкальным состязаниям. 

 

99 

Начинаю  поднимать  камешки  и  палочки,  заглядываю  во  все  щелочки  на  полоске 

зеленой травы у самого берега. Авось, случайно натолкнусь на музыкантов. На них надо 

взглянуть, кто они, к какому виду относятся поселившиеся здесь у реки. 

Но  поиски  безуспешны.  Зеленая  полоска  всюду  занята  крошечными  муравьями 

тетрамориумами (рис. 129). Их здесь миллионы, одно сплошное государство Тетрамория. 

Кое у кого из муравьев на корнях пырея ползучего нахожу щитовок, покрытых длинным 

белым  пушком.  Они  -  муравьиные  коровушки,  кормят  своих  покровителей  сладкими 

выделениями.  Одна  большая  даже  выбралась  наверх,  тихо  ползает.  Ветер  шевелит  ее 

длинными волосками белой шубки. Бросил ее в пробирочку со  спиртом, и она внезапно 

преобразилась.  Белые  нити  мгновенно  растворились  в  спирту,  и  стала  моя  добыча 

голеньким розовым червячком, сменила свою внешность. 

Еще в зеленой полоске встретилась другая мелкая живность: жуки стафилины (рис. 

130), жуки-слоники (рис. 131), жуки-притворяшки, маленькие мокрички. Но больше всех, 

пожалуй,  пауков  бродяг,  разных,  больших  и  маленьких.  Видимо,  здесь  неплохие 

охотничьи угодья, коли сюда их столько собралось. 

Сверчков же нет. Только слышатся их чирикания. Случайно у самой воды поддеваю 

ногой  крупный  камень,  и  из-под  него  во  все  стороны  прыгают  сверчки.  Их  оказывается 

здесь уйма! Тут и влажно, и тепло, и между камнями находятся неплохие щели-укрытия. 

Кое-кто из них, спасаясь, в панике поднимается на крылья, но быстро садится на землю и 

прячется в первую попавшуюся щелку. Сверчки - неважные летуны. 

 

    

 

 

Рис. 129 – Муравьи Тетрамориумы 

 

Рис. 130 – Жук-стафилин Оципус 

 

Так вот вы где проводите знойное время! Понял я, в чем дело: сверчки ради своих 

брачных  дел  собрались  в  большое  скопище,  к  тому  же,  спасаясь  от  засухи  и  жары 

пустыни. Случайно и попал я на одно из них. 

Интересно, что же будет вечером, какие они станут устраивать концерты! Сверчков 

легко узнал. Назывались они двупятенными  – Гриллюс бимакулятус (рис. 132). Вечером 

же  возле  нашего  бивака  раздался  такой  громкий  концерт,  какого  мне  не  приходилось 

слышать... 

 

 

100 

    

 

 

Рис. 131 – Жук-слоник Барис 

 

Рис. 132 – Сверчок двупятенный 

 

Чудесный певец степей и южных склонов гор сверчок-трубачик Оекантус тураникус 

(рис.  133)  непременно  собирается  скоплениями  и  только  тогда  проявляет  свою 

удивительную неутомимость к песенному состязанию. Хоры трубачиков - своеобразный и 

хорошо  налаженный  оркестр.  С  наступлением  вечера  обычно  вначале  запевает  один  из 

наиболее ретивых исполнителей, ему отвечает другой, и вскоре вся степь звенит от этих 

сладкозвучных  музыкантов.  Оркестранты  поют  строго  в  унисон,  тот,  кто  утомился, 

отправляется отдыхать, после чего вновь вступает в спевку, не нарушая установившегося 

ритма. Иногда, казалось, без видимой причины сверчки все сразу замолкают на некоторое 

время, устраивая общий и согласованный перерыв.  

 

ЗАБАВНАЯ  ОСОБЕННОСТЬ.  Забавную  особенность  я  подметил  у  насекомых  - 

музыкантов.  В  садочке  на  окне  моей  комнаты  живут  солончаковые  сверчки  Гриллюс 

одикус.  Пение  их  удивительно  нежное,  звонкое  и  приятное.  Знакомые,  приходящие  ко 

мне,  привыкли  к  тому,  что  наши  разговоры  сопровождаются  аккомпанементом 

сверчковых  песен.  Но  постепенно  мои  шестиногие  музыканты  стареют,  поют  тише  и 

неохотно, а вечером начинают свои концерты с запозданием. 

- Что это ваши сверчки молчат? - спросил как-то один из моих посетителей.  

- Разленились! - ответил я небрежным тоном. 

- То есть, как так разленились? Разве им свойственна лень? - удивился собеседник. 

- Конечно! Впрочем, если хотите, я их могу заставить петь. 

- Заставить! Странно. Как это можно заставить сверчков петь! 

- А вот послушайте. 

И  я  стал  насвистывать  мотив  веселой  песенки.  Мои  пленники  тотчас  же 

откликнулись на нее дружным хором. Их было несколько в одном большом садке. Попели 

немного и снова замолчали. Удивлению моего знакомого не было конца. 

- И вы всегда их так заставляете петь?  - стал он допытываться. 

- Почти всегда.  

- И на эту самую веселую песенку? - 

- Только на эту самую. 

- Может быть, и сейчас снова заставите? 

- Как желаете. 

И  веселая  песенка  вновь  оказала  свое  магическое  действие.  Знакомый  -  он  был 

энтомологом - покинул меня в недоумении.  

-  Нет,  -  сказал  он  на  прощание,  -  тут  какая-то  дрессировка  или  трюк  или  что-либо 

подобное. 

В известной мере он был прав. Я пошутил над ним, и веселая песенка была, вообще 

говоря, ни при чем. Просто еще раньше я заметил, как сверчки, живущие в моем садочке, 

 

101 

когда  приходит  пора  вечерних  песен,  откликаются  пением  на  резкие,  но  не  слишком 

громкие  звуки.  Очевидно,  для  начала  музицирования  необходим  запевала  или  просто 

звуковой раздражитель. Конечно, этот раздражитель действует рефлекторно, но не всегда 

и не везде. Песенка, насвистанная мною, случайно совпала с тем  состоянием, когда мои 

пленники  были  готовы  петь,  но  им  не  хватало  запевалы.  В  природе,  в  пустыне  вечером 

всегда  находится  такой  запевала,  большей  частью  самый  молодой  и  ретивый,  который, 

как  правило,  первый  подает  пример,  а  за  ним  потом,  один  за  другим,  включаются 

остальные и вся пустыня  начинает звенеть от многоголосого хора... 

 

У  цикад  Оцхелиум  вульгаре  и  Магницикада  кассини  все  участники хора  начинают 

петь,  как  только  подает  голос  запевала.  Замедленная  звукозапись  показала,  что  у  двух 

поющих  цикад  одна  всегда  играет  роль  ведущей,  а  вторая  присоединяется  к  ней  через 

некоторое время. Если остановить ведущую, то перестает петь и ее последовательница. 

Цикада-запевала  Цикадатра  кверуля  (рис.  134)  начинает  свои  позывные  короткими 

чириканиями,  как  бы  приглашая  принять  участие  в  спевке.  Иногда  этого  оказывается 

недостаточно,  чтобы  нарушить  пассивность  сотоварок  -  цикады  молчат,  не  показывая 

желания  вступать  в  спевку.  Позывные,  как  мне  кажется,  играют  своеобразную  роль 

раздражителя, на который рефлекторно отвечают остальные. Им может быть совершенно 

другой, но определенной частоты звук, например, работающий мотор машины или даже 

звук  мотора  далеко  пролетающего  самолета.  В  этой  особенности  поведения  цикады  мне 

приходилось  убеждаться  много  раз  во  время  путешествий  по  пустыням.  Выводит  из 

молчания  звук  мотора  автомашины  и  таких  одиночных певцов,  как белолобый  кузнечик 

Дектикус  албифронс.  Автомобилист,  досадуя  на  крики  цикад  и  кузнечиков,  не 

подозревает того, что он сам нарушил молчание. 

 

СТРУННАЯ СЕРЕНАДА. Давность истории, о которой собираюсь поведать в этом 

очерке, большая, более двух тысяч лет. 

Ко  мне  иногда  захаживал  Константин  Евстратьевич,  старик,  учитель  иностранных 

языков  и  латыни,  большой  любитель  классической  музыки.  У  проигрывателя  с 

долгоиграющими  пластинками  мы  провели  с  ним  немало  часов.  Вначале  посещения 

старика были случайными, потом они приобрели порядок некоторой закономерности, и в 

определенные  дни  недели,  вечером,  устраивалось  что-то  вроде  концерта  по  заранее 

составленной программе. 

 

    

 

 

Рис. 133 – Сверчок-трубачик Оекантус 

 

Рис. 134 – Цикада Цикадатра кверуля 

 

Сегодня, в воскресенье, я побывал за городом на просторах Курдайского перевала и 

в одном распадке натолкнулся на скопление цикад. Это был распространенный и обычный 

в Средней Азии вид Цикадатра кверуля. Цикады крупные, более трех сантиметров длины. 

 

102 

Внешность их примечательна: большие серые глаза на низкой голове, мощная коричневая 

широкая  грудь,  охристо-серое  брюшко  и  сизые  цепкие  ноги.  На  прозрачных  крыльях 

виднелись черные полоски и пятнышки. 

 

 

 

Курдайские горы весной 

 

Личинки  цикад  беловатые,  с  красно-коричневыми  кольцами  сегментов  тела, 

производили странное впечатление своими передними ногами,  похожими на клешни. Они 

жили  в  земле,  копались  там,  в  плотной  сухой  почве  пустыни,  поедая  корешки 

встречающихся  по  пути  растений,  росли  долго  и  постепенно,  пока  не  приходила  пора 

выбираться на поверхность земли. Появление на свет происходила в разгар жаркого лета. 

В  такое  время  в  местах,  где  обитали  цикады,  появлялись  многочисленные  норки, 

прорытые  личинками.  Нередко  можно  было  застать  и  самих  личинок,  только  что 

закончивших трудную работу освобождения из темени подземелья. 

На поверхности личинки некоторое время отдыхают, затем у них лопается шкура на 

голове,  потом  на  груди,  и  в  образовавшуюся  щель  показываются  взрослые  насекомые, 

крепкие, коренастые, с мощными крыльями. 

На  высоких  травах  или  кустиках,  собравшись  большим  обществом,  цикады 

начинали  распевать  свои  громкие  трескучие  и  шумные  песни.  К  ним  можно  осторожно 

подойти почти вплотную. 

Очень любопытно наблюдать в лупу звуковой аппарат самцов. Снизу брюшка, под 

большими  белыми  крышками  находилась  полость.  В  ней  хорошо  заметна  барабанная 

перепонка  и  очень  эластичная,  слегка  выпуклая  и  покрытая  хитиновыми  рубчиками 

звуковая  мембрана.  К  ней  присоединена  мощная  мышца,  при  частом  сокращении  ее 

мембрана колеблется и возникает звук. Он усиливается полостью в брюшке, наполненной 

 

103 

воздухом.  Эта  полость,  выполняющая  роль  резонатора,  большая  и  занимает  почти  все 

брюшко. 

Наблюдая  за  цикадами,  я  задержался  в  поле  и  прибыл  в  город  позже  времени, 

оговоренного  с  Константином  Евстратьевичем.  Сегодня  на  очереди  была  «Струнная 

серенада»  П.И.Чайковского,  одно  из  любимых  произведений  нашего  гостя.  В  ожидании 

меня старичок чинно сидел на веранде дома, пощипывая свою седенькую бороду. 

-  Я  смиряюсь,  если  цикады  -  виновницы  моего  ожидания,  -  здороваясь,  сказал 

учитель  иностранных  языков.  -  Видимо,  замечательны  песни  этих  насекомых,  если 

древние греки почитали цикад и посвятили их Аполлону. 

Кроме музыки, история античного мира была увлечением моего знакомого. 

Случилось  так,  что  пришло  время  сменить  масло  в  моторе  машины,  сделать  это 

следовало,  пока  оно  горячее,  и,  нарушив  обычай,  уговорил  гостя  начать  самому 

прослушивать первое отделение концерта. 

Через открытые окна дома музыка была хорошо слышна и во дворе, где я занимался 

своими  делами.  Но  освободиться  удалось,  только  когда  музыка  закончилась.  Когда  я 

вошел в комнату, лицо Константина Евстратьевича было недовольное. 

-  Знаете  ли,  наверное,  в  вашей  пластинке  что-то  испортилось  и  в  одном  месте 

оркестр  сопровождается  каким-то  дрянным  и  гнусным  подвизгиванием.  Очень  жаль!  - 

высказал сожаление он. 

Струнную  серенаду  мы  недавно  прослушивали,  пластинка  была  превосходной. 

Поэтому я предложил вновь включить проигрыватель. 

Прозвучали  большие  громкие  аккорды  торжественного  вступления.  Потом  нежная 

мелодия  скрипок  стала  повторяться  виолончелями  и  возвращаться  к  скрипкам  в 

минорном,  более  печальном  тоне.  Затем  началась  главная  часть  в  речитативном  стиле 

чередования аккордов с отрывками мотива, напоминающего вальс. Развиваясь дальше, он 

стал господствующим, лился то широко и спокойно, то становился более отрывистым и, 

когда  стал  заканчиваться  быстрыми  аккордами,  внезапно  раздалась  пронзительная 

трескучая трель цикады. Песня ее неслась со стола, из букета цветов, привезенного с поля. 

Вскоре она оборвалась. 

Так  вот  откуда  эти  звуки,  огорчившие  ценителя  музыки!  Привезенная  с  цветами 

цикада  молча  сидела  в  букете,  пока  не  наступило  сочетание  определенных  звуков.  Быть 

может, это место серенады в какой-то мере было в унисон настройке звукового аппарата 

насекомого и действовало на него, как первая трель цикады-запевалы, возбуждающей весь 

хор  певцов.  Чтобы  убедиться  в  правильности  предположения,  мы  еще  раз  повторяем 

«Срунную  серенаду»  и  вновь  на  том  же  месте  услышали  скрипучую  песню  нашей 

пленницы. 

 -  Ну,  знаете  ли,  -  досадовал  Константин  Евстратьевич,  -  не  думал  я,  что  у  ваших 

цикад  такие  противные  голоса.  А  ведь  в  Древней  Греции  цикада  одержала  победу  в 

состязании двух арфистов. - И он рассказал такую историю. 

Два виртуоза Эвон и Аристон вышли на артистический турнир и когда у первого из 

них на арфе лопнула струна, на его инструмент внезапно села цикада и громко запела. Да 

так хорошо, что за нею и признали победу. 

Все  это,  конечно,  дошло  до  наших  дней,  как  миф,  но  в  этот  миф  теперь  цикада, 

сидевшая  в  букете  цветов,  внесла  некоторую  ясность.  Почему  не  мог  звук  лопнувшей 

струны  явиться  как  раз  тем  раздражителем,  на  который  рефлекторно  отвечал  звуковой 

аппарат цикады? Ну, а чудесная песня цикады, севшей на арфу и ее победа - это уже был 

красивый вымысел, дополненный к факту, достоверность которого теперь казалась вполне 

вероятной. 

После  этого  случая  мы  долго  не  слушали  «Струнную  серенаду»:  эксперименты  с 

пронзительней  цикадой  охладили  нас.  Когда  же  мне  приходится  слышать  это 

произведение  великого  композитора,  я  невольно  вспоминаю  двухтысячелетней  давности 

историю состязания Эвона и Аристона... 

 

104 

Прошло  много  лет.  Путешествуя  по  пустыням,  я  попутно  не  переставал 

приглядываться и к ее самым заметным певуньям-цикадам, много раз видал, как из земли 

выбираются  их  неказистые  личинки  с  забавными  ногами-клешнями,  как  из  личинки 

выходит  изумрудно-зеленая  красавица  цикада,  расправляет  красивые  крылья,  быстро 

крепнет, темнеет, и, почувствовав силы, с громким криком, оставив свое детское одеяние 

торчать на кустике, взлетает, чтобы присоединиться к оркестру своих родичей. 

 

 

 

Каменистая пустыня в предгорьях Актау 

 

Песни  цикад  –  не  просто  громкие  и  беспорядочные  крики,  как  может  вначале 

показаться.  Между  певуньями  существует  какая-то  своя,  исполняемая  по  особым 

правилам сигнализация. 

Иногда  они  молчат,  хотя  и  солнце  греет,  и  жарко,  как  всегда.  Но  вот  молчание 

нарушено,  раздаются  одиночные  и  резкие  чирикающие  крики,  на  них  отвечают  с 

нескольких  сторон.  Они  означают,  насколько  я  понял,  приглашение  заняться  хоровым 

пением. 

Упрашивать  музыкантов  долго  не  приходится  и  вскоре  раздается  общий  громкий 

хор.  Иногда  он  усиливается,  становится  нестерпимым,  почти  оглушительным,  от  него 

болит  голова.  Наконец,  оркестр  смолкает,  устраивается  антракт.  Но  задиры-запевалы 

беспокойны и снова чирикают, то ли просят, то ли приказывают, и опять гремит хоровая 

песня. 

Если  цикаду  взять  руками,  то  она  издает  особенно  пронзительный  негодующий 

крик.  Моя  собака,  спаниель  Зорька,  с  некоторых  пор,  изменив  охоте  на  ящериц,  стала 

проявлять,  возможно,  подражая  хозяину,  интерес  к  насекомым.  Жуки,  осы,  бабочки 

постепенно оказались предметом ее внимания. И цикады. 

 

105 

Но первая встреча  с ними закончилась конфузом. От громкого негодующего крика 

собака опешила. 

Еще  я  заметил,  что  цикады,  спокойно  сидящие  на  кустах,  всегда  приходят  в 

неистовство  и  орут  истошными  голосами,  как  только  мимо  них  проезжает  легковая 

машина.  Шум  и  вибрация  мотора,  очевидно,  действуют  на  цикад  раздражающе  и 

стимулируют  их  музыкальный  аппарат.  Оказывается,  цикад  можно  вызволить  из 

молчания  не  только  звуком  лопнувшей  струны  или  определенными  тонами  патефонной 

пластинки, но и двигателем внутреннего сгорания. 

Как бы ни было, в местах, изобилующих цикадами, сидя за рулем, всегда обижался 

на  этих  неуемных  крикунов,  так  как  за  громкими  их  песнями  плохо  прослушивалась 

симфония автомобиля, которую постоянно воспринимают на слух водители. 

За долгие годы, посвященные изучению насекомых, подметил еще одну интересную 

черту жизни цикад. Как считают специалисты, личинки певчей цикады развиваются три-

четыре  года.  Но  примерно  каждый  год  их  должно  быть  в  общем  равное  количество.  В 

действительности же цикады сообразуют свою деятельность с обстановкой окружающей 

природы  и в годы сильных засух и перевыпаса не  желают выбираться на поверхность и 

расставаться  с  обличием  личинки,  предпочитая  лишний  год  или  даже,  может  быть,  два-

три  года  оставаться  в  земле  в  полусне.  В  редкие  же  годы,  богатые  осадками  и 

растительностью,  все  такие  засони  спешат  выбраться  наверх  и  цикад  оказывается  очень 

много. Такими были 1962 и 1969 годы, когда пустыня  покрылась пышным ковром зелени. 

Интересно,  как  под  землей,  в  кромешной  темноте  цикады  узнают,  когда  пустыня 

плоха, стоит подождать лишний годик, или, наоборот, надо спешить в лучшие времена. В 

годы,  обильные  осадками,  с  богатой  растительностью,  почва  становится  влажнее  и  это, 

наверное, служит сигналом к тому, чтобы засони пробуждались и спешили наверх. Кроме 

того,  корни  растений,  которыми  питаются  цикады,  делаются  влажнее  и  это  тоже 

своеобразная  метеорологическая  сводка.  Еще,  быть  может,  в  хорошие  годы  личинки 

раньше  срока  заканчивают  свое  развитие,  чтобы  успеть  выбраться  наверх.  Поэтому 

цикады в такие счастливые времена выбираются не все сразу, а постепенно чуть ли не до 

самого августа, пополняя шумные оркестры своих собратьев. 

За цикадами охотится большая розово-желтая оса-красавица Сфециус (рис. 135). Она 

парализует их жалом, закапывает в землю, отложив на добычу яичко. Из яичка выходит 

личинка,  съедает  запасенные  матерью  живые  консервы,  окукливается  и  ждет  до 

следующего  года  (а  может  быть,  и  несколько  лет),  до  того  времени,  когда  выбираются 

наверх и цикады. 

 

 

Рис. 135 – Оса Сфециус 

 

 

106 

В плохие годы, когда нет цикад, оса не появляется, очевидно, ожидая благоприятной 

обстановки. 

Как-то я рассказал своим спутникам по экспедиции про цикад и перечислил все свои 

предположения  о  том,  почему  количество  цикад  не  бывает  постоянным.  Пожилая 

женщина  ботаник,  не  любившая  цикад  за  их  чрезмерную  шумливость,  выслушав  меня, 

сказала: 

- Не понимаю, как можно интересоваться и даже восхищаться такими безобразными 

насекомыми, от песен которых ничего не остается, кроме раздражения и головной боли. 

Не думаете ли вы, - продолжала она как всегда категорическим тоном, - что ваши цикады, 

сидящие  в  земле,  отлично  слышат  безобразные  песни  своих  подруг  и,  понимая  их  по-

своему, торопятся из-под земли выбраться наверх? Может быть, у них на этот счет даже 

есть  и  специальные  ноты,  предназначенные  для  своей,  находящейся  под  землей 

молодежи.  Они  должны  быть  особенно  пронзительными,  от  них,  наверное,  и  болит 

голова! 

Мы все дружно рассмеялись на это неожиданное и забавное предположение. 

-  А  как  же  оса?  -  спросил  я  ботаника.  -  Оса,  наверное,  не  дура,  понимает  песни 

цикад! 

В мире насекомых все может быть... 

 

Хором  поют  не  только  цикады,  сверчки  и  кузнечики.  Поют  слаженно  и  водяные 

клопы  Сигара  стриата  и  Калликорикса  реаста  (рис.  136).  Способность  к  синхронному 

пению этих насекомых в известной степени отражает общественные связи, существующие 

между  ними.  У  этих  клопов  отмечены  два  типа  звуков:  точащий  и  чиркающий.  Они 

возникают или от одновременного движения звуковых аппаратов обеих сторон тела, или 

от попеременного. 

Брачное  роение  мелких  муравьев,  комариков  также  представляет  собой,  по 

существу, своеобразное хоровое исполнение позывных сигналов. 

Что-то,  подобное  хоровому  пению,  существует  и  у  многих  кобылок.  Стрекотание 

предназначено  не  только  для  самок,  но  и  для  того,  чтобы  каждый  самец  мог 

придерживаться своего определенного участка. 

 

 

 

Рис. 136 – Водяной клоп из семейства Кориксиды (фото из Интернета) 

 

У  широко  распространенной  кобылки  Хортиппус  биколор  качество  и    ритм  песни 

сильно изменяются, за исключением песни соперничества,  очень суровой по содержанию 

и  форме.  Некоторые  насекомые  разных  видов,  исполняя  песню  соперничества, 

прислушиваются  и  реагируют  на  песни  чужаков.  Так,  кобылка  Омоцестус  руфипес 

отвечает  на  стрекотание  кобылки  Омоцестус  виридулус.  В  том  случае,  когда  оба  рядом 

располагающихся  музыканта  начинают  мешать  друг  другу,  возникает  конфликтная 

 

107 

ситуация. У одного из них появляется песня соперничества или агрессивная песня.  Она 

служит своеобразным предупреждением или даже предшествует нападению. 

Поединки  из-за  территории  не  столь  уж  и  редки.  Особенно  драчливый  нрав 

показывают  сверчки.  Эту  черту  издавна  подметили  в  странах  Восточной  Азии,  где 

испокон веков существует отлично отработанный культ сверчковых боев, привлекающих 

массу зрителей. 

Вообще  говоря,  кажущееся  однообразным  пение  насекомых  в  действительности 

сложно.  Незначительные  и  многочисленные,  не  улавливаемые  нашим  слухом  нюансы 

звуков  имеют  различное  значение,  поддерживая  установленные  веками  традиции  и 

порядки, о которых мы не имеем даже отдаленного представления. 

Так,  например,  у  кузнечика  Скуддериа  тексанус,  изучавшегося  в  лаборатории, 

установлено  четыре  вида  стрекотания.  Два  из  них  -  тикание  и  трели  -  играют  роль 

акустического  пространственного  контакта  между  самцами.  Третий  тип  -  частые 

пульсирующиие  стрекотания  -  побуждают  самку  двигаться  к  самцу,  четвертый  тип  - 

медленно  пульсирующее  пение  -  побуждает  самку  издавать  ответный  шелестящий  звук, 

призывающий самца и служащий для него ориентиром. 

У  некоторых  сверчков  установлено  три  типа  песен:  призывная,  агрессивная  и 

копулятивная.  Они  хорошо  различаются  и  по  сопровождаемому  их  исполнению 

поведению  насекомого.  Различия  между  песнями  заключаются  в  основном  в  числе 

пульсов  и  их  громкости.  Так,  в  призывной  песне  каждая  группа  содержит  2-3  пульса, 

агрессивной  -  3-5,  копулятивной  -  до  семи  мягких  и  тихих пульсов.  У  полевого  сверчка 

Оекантус  пеллюценс,  по  исследованию  французских  ученых,  найдено  три  формы  песен: 

ухаживания, предостережения и индифферентная - созыва. У других сверчков подмечено 

шесть типов сигналов, связанных только с процессом размножения, что гораздо выше по 

разнообразию  звуковых  сигналов  амфибий,  рептилий  и  даже  многих  птиц.  Энтомолог 

Александер,  пришедший  к  подобному  выводу,  проанализировал  более  200  видов 

сверчков.  У  знаменитых  продолжительностью  развития  личинок  семнадцатилетней 

цикады  Магицикада  септендецим  и  М.  кассини,  обитающих  в  Новом  Свете,  энтомологи 

различают  четыре  типа  звуков:  пение  скопления,  созывающее  самцов  и  самок  в  одно 

место, два типа брачных  песен и протестующее  каркание, которое  издает раздраженная 

чем-либо особь. 

Человек  воспринимает  звуки  частотой  от  60  до  18000-20000  колебаний  в  секунду. 

Звуки  ниже  60  гц,  а  также  выше  20  кгц  человеческое  ухо  не  воспринимает.  (Некоторые 

особенно  чуткие  люди  различают  высокие  тона  до  30000  колебаний  в  секунду  и  низкие 

тона до 30 гц.) В мире животных спектр сигналов находится в пределах от 15 гц до 100 

кгц.  Песни  многих  насекомых,  доступные  нашему  слуху,  не  особенно  громкие,  но  не 

всегда. Перекличка таких насекомых, как кобылки, кузнечики, сверчки и цикады, порою 

бывают очень громки, даже для нашего слуха. 

Особенно  кажутся  крикливыми  цикады.  «Стрекотание  кузнечиков,  самое 

пронзительное  чирикание  сверчков,  -  пишет  Брэм,  -  кажутся  шопотом  по  сравнению  со 

звуками,  которые  издают  самцы  цикад.  Говорят,  что  одна  из  южноамериканских  цикад 

издает звук, равный по силе свистку паровоза, и, если есть разногласия в этих рассказах, 

то только в том, что одни уверяют, будто звук издает одна цикада, другие настаивают на 

участии небольшого хора цикад". 

Металлический  звук  цикад  в  тропических  странах  настолько  силен,  что  вызывает 

даже  неприятное  ощущение  в  ушах.  Один  из  путешественников, побывавший  в  Панаме, 

так  высказался  о  цикадах:    «Нет,  это  не  знакомые  нежные  бубенчики,  это  цикады, 

назойливые,  вездесущие  днем  и  ночью,  издающие  резкие  визгливые  звуки,  которые 

человека  со  слабыми  нервами  способны  довести  до  сумасшествия  или  заставить  его 

бежать». Польский натуралист А.Фидлер пишет, что когда после жаркого дня в Бразилии 

наступила  ночь,  то  сразу  же  почувствовалось  громадное  облегчение  не  только  от 

прохлады.  В  природе  произошло  какое-то  изменение.  О  нем  сразу  не  догадаешься. 

 

108 

Оказывается,  назойливые  певцы  субтропических  лесов  -  цикады  -  почти  умолкли.  В 

течение всего дня их тысячные массы производили неустанный сверлящий шум, который 

словно  острой  сталью  пронзал  человеческие  нервы  и  раздражающей  болью  отдавался  в 

мозгу». 

Громко  распевают  некоторые  сверчки.  Пение  одного  из  них  -  Брахитрипес 

мегацефалюс  -  слышно  за  полтора  километра.  Какого  совершенства  достигло  это 

крошечное  животное,  размером  с  наперсток,  оказавшись  обладателем  музыкального 

аппарата, по силе звука превосходящего мощный громкоговоритель! 

Не будет преувеличением сказать, что мир брачных песен большинства насекомых 

недоступен  нашему  слуху  и  скрыт  от  нашего  восприятия.  Мы ходим  среди  неутомимых 

певцов как глухие, не различая голосов. 

Ученый  Пирс  доказал,  что  кузнечики,  да  и  многие  другие  насекомые,  издают 

ультразвуки до 40000-50000 двойных колебаний в секунду. 

Энтомологи  Р.Пир  и  Э.Девис  рассказывают  о  своем  знакомом,  которого 

заинтересовало, что на полянке в Нью-Джерси сверчки, казалось, стрекочут в унисон. Он 

сконструировал  электронную  стрекоталку,  хорошо  имитирующую  звуки,  издаваемые 

сверчками, частоту которых можно менять в широких диапазонах 

В  сопровождении  двух  коллег  он  отвез  устройство  в  фургоне  к  месту,  где  сверчки 

были слышны очень хорошо, и там все трое начали устанавливать оборудование. Как бы 

они ни настраивали свой прибор, сверчки не обращали внимания на звуки. Только много 

позже сбитые с толку исследователи узнали от английского специалиста по сверчкам, что 

эти  насекомые  общаются  между  собою  в  ультразвуковом  диапазоне,  гораздо  более 

высоком, чем может слышать человек. Естественное стрекотание, которое улавливало ухо 

человека,  лишь  случайно  сопровождает  ультразвуковые  тона,  которые  одновременно 

производит  насекомое  трением  своих  надкрылий.  Прибор  наших  экспериментаторов 

издавал  лишь  очень  громкий  треск:  не  удивительно,  что  высота  тонов  этого  прибора  не 

произвела на сверчков впечатления". 

В последнее время ультразвуки обнаружены у цикад, комаров, кобылок, кузнечиков 

и многих других насекомых. Мир ультразвуков только начал открываться перед учеными. 

Пение  насекомых  значительно  разнообразнее,  чем  оно  кажется  нам,  и  многие  из  них, 

кажущиеся безголосыми, обладают обширными музыкальными способностями. 

Насекомые  -  холоднокровные  животные.  Когда  жарко,  все  их  чувства  обострены, 

они  энергичны,  чутки,  жизнедеятельны.  При  низкой  температуре  их  чувства,  наоборот, 

угасают и насекомое становится вялым, слепым, глухим, немым. От температуры зависит 

и подача звукового сигнала. Ночью пустыня звенит от хора сверчков и кузнечиков. Когда 

же  в  конце  лета  под  утро  становится  прохладно,  степные  музыканты  замолкают  до 

рассвета. 

Оказывает  на  пение  насекомых  влияние  и  время  суток.  Между  насекомыми 

существует  негласное  распределение  времени  для  того,  чтобы  не  мешать  друг  другу. 

Наиболее  теплолюбивые  из  них  поют  днем,  наименее  теплолюбивые  -  ночью. 

Большинство кобылок, певчих цикад - дневные музыканты. Сверчки, кузнечики - ночные. 

Днем петь опасней, чем ночью, поэтому дневные песни негромки, в противоположность 

ночным.  Обычно  каждый  вид  поющего  насекомого  начинает  свои  упражнения  при 

определенной освещенности, что нетрудно доказать, измеряя свет при помощи обычного 

фотоэкспонометра. Но к осени, когда ночи становятся холоднее и под утро выпадает иней, 

подобный ритм изменяется и музыканты, как бы в предвидении холодной ночи, нарушив 

сложившуюся  традицию,  начинают  распевать  еще  при  ярком  свете,  задолго  до  захода 

солнца. 

Особенно  строго  следят  за  освещением,  прежде  чем  начать  свои  музыкальные 

соревнования,  сверчки.  Один  из  них  -  Гомогриллюс  ретикулятус  -  поет  только  ночью. 

Искусственным  смещением  света  и  темноты  можно  сдвигать  периоды  стрекотания. 

Некоторые из кузнечиков поют по-разному днем и ночью. Скэддер пишет:  «Любопытно 

 

109 

наблюдать  в  ясный  летний  день,  как  эти  маленькие  создания  внезапно  меняют  свою 

дневную  песенку  на  ночную  при  простом  прохождении  облака  и  возвращаются  обратно 

на  старое,  когда  небо  снова  проясняется.  Подражая  днем  той  или  иной  песенке,  можно 

заставить  кузнечиков  отвечать  на  ту  или  другую,  по  желанию.  Ночью  они  тянут  одну 

песню». Медведка Гриллотальпа униспина (рис. 137), обитающая в районе Соленых озер 

Семиречья  (ныне  ушедших  под  воду  Капчагайского  водохранилища),  поет  не  только 

ночью, но и днем. Ночные ее песни отчетливо отличаются от дневных. 

У громко поющих насекомых, безразлично, будут ли это сверчки, кузнечики, цикады 

или медведки, существует интересная особенность звучания. Приближаясь к певцу, всегда 

трудно  сказать,  где  он  находится.  Его  песня,  кажется,  несется  отовсюду,  и,  лишь  когда 

певец  очутится  позади,  метрах  в  трех-пяти,  угадываешь  свою  ошибку,  и,  возвращаясь, 

вновь начинаешь терпеливые поиски. 

Для  того,  чтобы  изловить  поющего  сверчка,  я  старался  идти  боком,  повернув  к 

источнику  звука  одно  ухо.  Лучше  всего  охотиться  вдвоем.  Став  друг  от  друга  метрах  в 

десяти  и  протянув  руку  к  кажущемуся  источнику  звука,  оба  ловца  тихо  с  частыми 

остановками во время перерыва пения, продвигаются к сверчку, пока не подойдут к нему 

почти  вплотную.  Пересечение  воображаемых  линий,  указываемых  протянутыми  руками, 

помогает  определению  места  нахождения  насекомого.  В  таких  поисках  надо  обращать 

внимание  на  одинокий  кустик  полыни,  солянки  или  другого  пустынного  кустарничка,  в 

основании которого и ютится поющее насекомое. 

Я  не  раз  убеждался  в  том,  что  каждая  кобылка  (рис.  138)  придерживается  строго 

определенного своего участка и, сколько бы ее ни преследовали, с него не желает улетать. 

В  результате  такого  упорядоченного  размещения  кобылок  вся  большая  территория 

обитания  как  бы  размежевывается  на  участки.  Между  обитателями  каждого  участка 

постоянно поддерживается  звуковая  связь.  Таким  образом,  звуковая  сигнализация  имеет 

не только брачное значение, но и означает занятость территории, то есть выполняет ту же 

роль,  что  и  у  певчих  птиц.  Впоследствии  я  убедился,  что  подобное  разграничение  на 

«собственные» территории широко развито у насекомых. Но как они поддерживаются без 

участия звуковой сигнализации, представляется загадкой. 

Кобылка,  перемещающаяся  по  чужим  владениям  своих  сородичей,  разыскивающая 

для  себя  свободное  местечко,  чтобы  избежать  неприятностей,  посылает  особенные 

звуковые сигналы, оповещая законных владельцев певчих территорий о своих поисковых 

намерениях.  У  некоторых  прямокрылых  собственная  территория  строго  охраняется  от 

посягательства  самцов  своего  вида.  Вместе  с  тем  почти  рядом  могут  оказаться  мирно 

распевающие песни насекомые разных видов, терпимо относящиеся друг к другу, так как 

конкуренции между ними нет. 

 

    

 

Рис. 137 – Медведка обыкновенная (фото 

В.Т. Якушкина) 

Рис. 138 – Кобылка Оедалеус декорус 

 

 

110 

Когда  два  поющих  кузнечика  рода  Эфипигер  оказываются  рядом,  они  поют 

поочередно.  Затем  ведущий  атакует  и  изгоняет  другого.  Интересно,  что  хозяин 

территории  оказывается  гораздо  более  активным  и  смелым  в  противоположность 

пришельцу  и,  как  правило,  всегда  выходит  победителем  из  стычки.  Видимо,  «сознание» 

собственной правоты придает ему смелость и силу, тем самым способствуя тому порядку, 

без которого течение брачных дел был бы нарушено. 

Когда  два  самца  прямокрылого  Фолиолептера  гризеоаптера  находятся  в  пределах 

слышимости  друг  друга,  песни  одного  из  них  тормозят  песни    другого.  Поэтому 

конкуренты  или  поют  синхронно,  или,  оказавшись  близко  друг  к  другу,  изменяют 

короткое  стрекотание  на  длительное,  как  бы  стараясь  не  попасть  на  промежуток 

молчания. В противном случае один из поющих прерывает другого. 

Насекомые-музыканты  могут  исполнять  свои  песни  только  в  тишине.  Она 

непременное условие звучания музыкальных произведений; музыка насекомых - это еще и 

сложный  брачный  разговор,  и  он  должен  быть  услышан.  Поэтому  поющие  насекомые 

смолкают, когда дует сильный ветер, шумят волны, если даже запевают громко насекомые 

другого вида или квакают лягушки. К.Паустовский в очерке «В кузове грузовой машины» 

пишет  о  том,  как  во  время  войны  цикады  смолкали  или  пели  в  полголоса,  когда  до  них 

доносились звуки взрывов авиабомб. 

Как  уже  говорилось,  близкие  виды,  относящиеся  к  одному  роду,  не  смешиваются. 

Этому  препятствует  большей  частью  строго  соблюдаемый  свадебный  ритуал,  которому 

следуют вступающие в брак супружеские пары. И в этом ритуале громадную роль играют 

звуковые сигналы.  

Пение крыльев плодовых мух рода Лакус отличается у разных видов. Это различие 

препятствует  межвидовой  гибридизации.  Хорошо  различаются  звуки,  издаваемые 

бабочками-бражниками (рис. 139). Два вида кобылок Хортиппус бигуттуллюс (Рис. 140) и 

Хортиппус  бруннеус  похожи  друг  на  друга,  отличаются  крайне  незначительными 

морфологическими  признаками,  но  пение  их  разное.  Эти  виды  живут  бок  о  бок.  Тем  не 

менее,  гибриды  среди  них  очень  редки.  Их  легко  узнать  по  пению.  Оно  носит  как  бы 

промежуточный  характер  между  обоими  видами.  Этот  же  факт  говорит  о  наследовании  

способности к брачной сигнализации и об их врожденном характере и происхождении. 

Два  близких  кузнечика  Эфиппигер  цинии  и  Э.  биттереузис  тоже  поют  по-разному. 

Так,  первый  из  них  в  пульсе  издает  одно  стрекотательное  движение,  а  второй  -  четыре-

пять.  Три  близких  вида  кузнечика,  обитающие  по  берегам  Мексиканского  залива, 

различаются  не  столько  по  строению  стрекотательного  аппарата,  сколько  быстротой  и 

ритмом движений надкрылий. 

   

 

 

Рис. 139 – Бражник Смеринтус 

 

Рис. 140 – Конек Хортиппус бигуттуллюс  

 

Подобных  примеров  может  быть  приведено  много.  Генетик  Увклин,  изучив 

хромосомный  набор  пятидесяти  видов  сверчков,  объяснил,  почему  в  условиях 

 

111 

эксперимента между различными видами легко получить гибриды. Однако гибридизация 

в  природе  исключена,  так  как  ей  препятствуют  различные  музыкальные  особенности 

песен,  четкие  вариации  частоты  и  ритма  вибраций  музыкального  аппарата,  то  есть 

характера пульсации звуков. 

Александер,  проанализировав  пение  более  двухсот  различных  видов  сверчков, 

установил еще одну интересную особенность. Оказалось, что когда вблизи друг от друга 

поют  30-40  видов  сверчков,  то  их  пение  резко  отличается.  Но  если  близко  родственные 

виды живут в различной природной обстановке, в отдалении друг от друга, в различных 

географических  районах,  то  есть  когда  они  разобщены,  их  несложный  репертуар  может 

быть очень сходным. В подобной ситуации нет опасности смешения видов. 

Успехи биологов-акустиков окрылили энтомологов-систематиков. Сейчас многие из 

них  предпринимают  попытки  установить  виды,  не  поддающиеся  разграничению  по 

строению  тела.  Установление  же  четких  признаков,  по  которым  можно  различать  виды, 

имеет важное значение не только теоретическое, но и практическое. 

Как  известно,  каждое  животное  или  растение  на  земном  шаре  занимает  строго 

определенную  территорию  обитания,  которая  заселена  в  соответствии  с  условиями,  как 

ныне  действующими,  так  и  исторически  сложившимися.  Изучение  закономерностей 

распределения  организмов  по  земному  шару  занимается  специальная  наука  – 

зоогеография  для  животных  и  фитогеография  для  растений.  В  том  случае,  когда  вид 

занимает  обширную  территорию,  он  в  различных  участках  распадается  на  подвиды  или 

расы.  Оказалось,  что  в  различных  участках  своего  ареала  насекомые  одного  и  того  же 

вида поют по-разному, то есть имеют разнообразные местные диалоги, такие же, как и в 

речи  человека.  Так,  песня  кобылки  Хортиппус  бигуггуллюс  (рис.  140)  в  различных 

областях  Средней  и  Западной  Европы  распадается  на  несколько  диалектов:  нормальный 

диалект  установлен для  области Центральной и Западной Европы, отклоняющийся  - для 

районов Шлезинг-Гольштейн-Ютландия. 

НЕПРЕМЕННОЕ  УСЛОВИЕ.  После  дождей,  штормовых  ветров  выдался  тихий 

солнечный день. Тугаи будто устали метаться от ветра, застыли трава, кусты и деревья. В 

тростниковых зарослях  раскричалась  скрипучим  голосом  тростниковая  кукушка.  Иногда 

раздается далекий крик фазана: брачная пора у этих птиц уже закончилась. 

 

Тугай на реке Или 

 

112 

 

 

Но вот солнце склонилось за зубчатую сиреневую полоску гор Чулак, потом за реку, 

заря  отразилась  в  воде,  на  темном  небе  засветились  луна  и  первые  звезды.  С  тихой 

проточки,  возле  которой  был  разбит  наш  бивак,  раздались  первые  трели  травяной 

лягушки, и вскоре громкое квакание разнеслось над тугаями. Сразу же замолкли соловьи, 

затихли камышевка и кукушка, неожиданно по-особенному крикнул петух-фазан, со всех 

сторон ему ответило все фазанье население большого тугая. Перекличка длилась не более 

десяти секунд и замолкла. 

В  эту  ночь  плохо  спалось.  Раздражали  и  мешали  спать  раскричавшиеся  лягушки. 

Прислушавшись, я заметил, что их квакание похоже на сложный и длительный разговор. 

Короткие  нотки  перемежались  с  длинными  музыкалными  фразами,  и  они  не  были 

одинаковыми, а носили разнообразный звуковой оттенок. 

Интересно  то,  что,  несмотря  на  многоголосость  хора,  почти  через  равные 

промежутки наступало дружное молчание. Квакание обитательниц тихой проточки было 

не  таким  простым,  как  показалось  сначала.  В  нем  чудилась  система,  отработанная 

тысячелетиями  жизни,  передававшаяся  от  поколения  к  поколению.  Наверное,  квакание 

лягушек, к которому мы привыкли настолько, что не обращаем внимание,  - сложнейшая 

сигнализация,  разгадав  которую,  можно  было  бы  раскрыть  и  многие  тайны  жизни  этих 

пучеглазых созданий. 

К трем часам ночи хор лягушек стал постепенно смолкать. Вскоре лягушки совсем 

замолкли и, как только воцарилась тишина, громко и вдохновенно запели соловьи. Теперь 

уж им никто не мешал. До самого рассвета они пели на все лады. 

Выступление  певцов  будто  совершалось  по  заранее  установившейся  строгой 

программе. 

…На  большом  солончаке  у  песчаных  холмов  вблизи  реки  Или  настоящее  царство 

солончаковых  сверчков  (рис.  141).  С  ранней  весны  они  завладели  этой  территорией,  и 

дружная громкая их песня каждую ночь неслась до самого рассвета. Но наступило лето, 

вода  ушла  из  низины,  рядом  образовалось  болото,  и  из  него  понеслось  оглушительное 

квакание  лягушек.  Их  громкие  песни  заставили  замолчать  сверчков.  Прошла  неделя, 

сверчки  ушли  от  шумного  болотца  в  сторону,  скопились  на  другом,  противоположном 

краю солончака, и здесь их трели уже не смолкали до самой  осени. 

Два  хора  -  лягушачий  и  сверчковый  -  не  могли  исполнять  музыкальные 

произведения вместе. 

В  солончаковой  низинке  вблизи  Курдайскго  перевела  на  сочной  зелени  у  зарослей 

тростника  кобылки  Хортиппус  априкариус  (рис.  142)  завели  несложную  перекличку.  Их 

мирное  стрекотание  неслось  со  всех  сторон.  Всюду  виднелись  и  сами  музыканты, 

старательно работавшие своими смычками.  

   

 

Рис. 141 – Солончаковый сверчок (фото 

П.И. Мариковского) 

Рис. 142 – Конек Хортиппус априкариус 

 

113 

 

Но вот налетел ветер, пригнулся и зашуршал высокий тростник, и все хортиппусы, 

будто  по  команде  замолкли,  на  полуфразе  прервав  песни.  Затих  ветер,  и  снова  полился 

многоголосый хор. И так много раз. Поведение кобылок, в общем, было понятно. Зачем 

попусту стараться, когда шумит тростник. 

...Над  северным  диким  берегом  Балхаша  повисло  жаркое  солнце.  Сверкает  солнце. 

Все  живое  спряталось  в  тени,  забралось  под  кустики,  в  норы.  Только  цикадам  жара 

нипочем.  Они  будто  даже  ей  рады,  и  вновь  на  кустах  саксаула  завели  свои  скрипучие  и 

громкие песни. 

Но вот всколыхнулось озеро, покрылось белыми барашками, волны покатились одна 

за другой на берег. Озеро очнулось после сна, загрохотало прибоем. И сразу же замолкли 

цикады. Куда им в таком шуме распевать песни! 

 

 

 

Озеро Балхаш 

 

Шторм продолжался несколько часов. Когда же солнце стало клониться к горизонту, 

ветер  угомонился,  постепенно  затих  прибой  и  цикады  будто  очнулись,  заорали  во  всю 

силу.  Только  не  надолго.  Вскоре  зашло  солнце,  прочертило  по  воде  огненную  дорожку, 

похолодало и цикады замолчали. Не в их обычае распевать в темноте. 

Когда  стемнело  и  от  озера  повеяло  прохладой,  из  прибрежных  кустиков  раздалась 

скрипучая песенка кузнечика дамалаканты (рис. 143), ему ответил другой, и завели свои 

долгие концерты эти музыканты пустыни. 

Вскоре опять налетел ветер, зашумело озеро и замолкли кузнечики. 

Выходит,  что  музыканты  могут  исполнять  свои  брачные  произведения  только  в 

тишине. Она - непременное условие звучания музыкальных произведений. Как же иначе! 

Музыка насекомых - это сложный разговор, и он должен быть услышан. 

 

114 

 

БРАЧНЫЕ СКОПИЩА 

 

В  массовых  скоплениях  -  самая  благоприятная  обстановка  для  свершения  брачных 

дел не только у насекомых, но и у многих других животных. Массовые скопища хорошо 

заметны,  звуки  от  них  громче,  запахи  сильнее,  может  быть,  резче  и  какие-либо  еще  не 

опознанные  учеными  особенные  излучения.  Скопища  нередко  сопровождаются 

длительными,  подчас  виртуозными  полетами,  изнурительными  и  требующими  многих 

сил,  представляя  собою  своеобразный  экзамен  на  выносливость,  предписанный  испокон 

веков  природой  и  установленный  длительной  эволюцией  вида.  Он  способствует  отбору 

самых  сильных  особей,  отсеву  слабых,  нежизнеспособных,  тем  самым  поддерживая 

здоровье вида. Наконец, в массовых скоплениях происходит легче  и полнее подбор  пар, 

осуществляется избирательная спариваемость. Благодаря этой таинственной особенности 

брачного  поведения  определяются  комбинации  наследственности  родителей  на  благо 

будущего потомства. 

Взрослые  насекомые,  особенно  те,  которые  собираются  в  брачные  скопища,  живут 

недолго.  Длительная  жизнь  им  как  бы  невыгодна:  организм  скорее  растрачивает  силы, 

запас которых не столь уж и велик и предназначен только для одной цели - продолжения 

своего рода. Поэтому, почти как правило, роящиеся насекомые умеют собираться в точно 

определенное  время  и  в  точно  определенные  места.  Этому  помогают  различные 

обстоятельства. 

Вспоминаю сибирские леса под городом Томском. Тогда я, изучая муравьев, следил, 

в  частности,  и  за  желтым  муравьем  Лазиус  флавус.  Живет  он  в  земляных  холмиках, 

снаружи  не  показывается,  питается  выделениями  выращиваемых  им на  корнях  растений 

тлей,  грибками,  различными  обитающими  в  почве  насекомыми  и  червями,  которые 

случайно  попадают  в  его  подземные  тоннели.  В  разгар  лета  у  желтых  муравьев 

появляются большие желтые самки и маленькие серенькие самцы.   

Лето тогда выдалось дождливое - ни одного хорошего теплого дня. Крылатые самки 

в ожидании сидели в своих темницах, оберегаемые бдительными сестрами-работницами. 

Но  вот,  наконец,  выдался  теплый  ясный  день.  И  тогда  произошло  необычное.  Все 

муравейники, будто по команде, открыли двери своих подземелий, и в воздух поднялось 

величайшее  множество  крылатых  самцов  и  самок.  Теплый  день  послужил  как  бы 

сигналом  для  брачного  буйства.  Над  лесом  повисли  рои  крылатых  созданий.  После 

оплодотворений  погибшие  самцы  дождем  падали  на  землю,  и  река  Томь  стала  будто 

мохнатой из-за плавающих на ее гладкой поверхности крылатых созданий, закончивших 

свое жизненное назначение. 

Мне кажется, что ожидание муравьями благоприятной летной погоды имело больше 

условное значение. Не столь была важна сама по себе погода, сколько установившаяся в 

жизни вида ориентация на нее, как на сигнал для одновременного вылета. Правда, в лесах 

Западной  Сибири  этот  муравей  распространен  и  многочислен,  встреча  полов  во  время 

лета не трудна и, казалось, не было необходимости в столь массовом полете. Но каждый 

организм приспособлен к критическим периодам жизни, и что было бы с этим муравьем в 

годы  низкой  численности,  если  бы  не  способность  заниматься  поисками  друг  друга  в 

определенную  погоду!  И  еще  есть  одна  выгода  такого  дружного  роения.  За  один  день 

птицы не смогут уничтожить много муравьев и, наевшись досыта и, что называется, набив 

оскомину, прекратят охоту. 

Затяжное ненастье может создать аналогичную  обстановку и  у других насекомых. 

Известный одонатолог Б.Ф.Белышев рассказал мне, как в середине июня 1948 года близ 

устья  реки  Чулым  в  течение  одного  дня  произошел  массовый  вылет  стрекоз  (рис.  144), 

невольно обративший на себя внимание местных жителей. Перед этим из-за длительного 

похолодания  в  водоемах  скопилось  громадное  количество  взрослых  личинок.  И  в  этом 

 

115 

случае первый теплый день после ненастья послужил сигналом, помог массовому вылету 

и облегчил встречу друг с другом. 

 

    

 

 

Рис. 143 – Кузнечик Дамалаканта (фото 

В.Т. Якушкина) 

Рис. 144 – Массовый вылет стрекозы 

Либеллулы четырехпятенной 

 

В пустынях Средней Азии живет около десятка видов муравьев-жнецов рода Мессор 

(рис.  145).  Они  получили  такое  название  за  то,  что  растительноядны,  кормятся  зернами 

трав,  которые  заготовляют  впрок.  Самцы  и  самки  появляются  в  гнездах  в    конце  лета, 

проводят  в  них  зиму  и  ранней  весной  в  самые  первые  теплые  дни  марта  или  апреля 

дружно  покидают  родительские  гнезда,  роятся.  При  этом  муравьи  разных  видов  жнецов 

не  мешают  друг  другу,  одни  вылетают  в  первые  теплые  дни  при  сравнительно  низкой 

температуре,  другие  выбирают  дни  потеплее.  Температура  воздуха  закодирована  в  их 

поведении  испокон  веков,  какие-то  особенные  аппаратики  установлены  только  на 

определенный уровень, точно срабатывают и, благодаря им, в мире муравьев-жнецов нет 

беспорядка, каждый знает свой черед. 

В  гнездах  очень  многочисленного  в  каменистых  пустынях  маленького  муравья 

Феидоля  паллидуля  крылатые  самки  появляются  поздней  осенью,  после  похолодания  в 

очень  теплые  осенние  дни.  В  это  время  в  течение  нескольких  дней  над  пустыней  реют 

многочисленные  рои  этого  муравья,  справляющие  свои  брачные  дела.  А  вот  муравьи-

бегунки  (рис.  146),  получившие  такое  название  за  необыкновенно  энергичный  бег  и 

величайшую  подвижность,  любители  солнца,  тепла,  если  не  сказать  -  жары,  выпускают 

свое  потомство  летом  в  самые  жаркие  дни.  У  этого  оригинального  обитателя  пустыни я 

наблюдал  не  столько  брачные  полеты,  сколько  брачные  бега.  Необычно  оживленные  и 

бескрылые  самцы  с  молниеносной  быстротой  носятся  по  земле,  разыскивая  сидящих  на 

низеньких растениях самок. 

    

 

 

Рис. 145 – Муравей-жнец (Мессор) 

 

Рис. 146 – Муравей-бегунок (Катаглифис) 

 

116 

Подчас  колоссальными  массами  собираются  в  брачные  рои  насекомые, 

развивающиеся  в  воде.  Для  них,  казалось  бы,  колебания  погоды  не  могут  служить 

ориентиром, так как температура воды колеблется медленно. Таковы поденки (рис. 147), 

комары-звонцы (рис. 148), веснянки (рис. 149). Иногда комары-звонцы поднимаются над 

водой  такими  громадными  роями,  что  издали  напоминают  клубы  дыма,  а  пожарные,  по 

ошибке, поднимают тревогу. 

 

    

 

 

Рис. 147 – Поденка 

 

Рис. 148 – Комар-звонец 

 

Рои комаров состоят из одних самцов. Это дало повод утверждать, что роение их не 

имеет  отношение  к  оплодотворению.  Однако  впоследствии  все  же  было  доказано,  что 

самки  влетают  в  рой,  но  только  на  короткое  мгновение.  Специальными  опытами  над 

комариками  звонцами  Хирономус  стренцкеи,  проведенными  в  больших  садках, 

установлено, что истинному роению предшествует предварительное роение, во время него 

самцы  летают  над  открытыми  пространствами,  очевидно,  ради  какого-то 

подготовительного упражнения, необходимого для созревания половых продуктов. 

Роящиеся самцы комаров-звонцов двигаются зигзагами вперед и назад, вверх и вниз. 

Кроме того, они совершают круговые движения. Чем больше его участников, тем быстрее 

скорость полета. Наиболее активны самцы утром. Самка летит над роем или сквозь рой, ее 

схватывает самец, оба снижаются на землю, где и происходит спаривание. 

 

НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ  СВИДАНИЕ.  Надежды  на  хорошую  погоду  не  было.  Серые 

облака,  медленно  двигаясь  с  запада,  закрыли  небо.  Горизонт  затянулся  мглою,  подул 

холодный ветер. Красные тюльпанчики сложили лепестки, розовые тамариски перестали 

источать аромат цветков. Замолкли жаворонки, на озере тревожно закричали утки-атайки. 

Наверное,  придется  прервать  поездку  и  мчаться  домой.  Мы  бродим  по  краю 

небольшого  болотца  по  освободившейся  от  воды  солончаковой  земле.  Неожиданно 

замечаю,  как  по  ровной  поверхности  сизой  земли  носятся  какие-то  мелкие  точки.  Это 

крошечные ветвистоусые комарики с пушистыми усами, длинными тонкими брюшками и 

небольшими узкими крыльями. Но какие они забавные! Расправив крылья, они трепещут 

ими, будто в полете, и шустро бегут, быстро перебирая ногами. Никогда не приходилось 

видеть  комариков,  да  и  вообще  насекомых,  помогающих  на  бегу  себе  крыльями.  Как 

маленькие  глиссеры.  Если  комарику  надо  повернуть  направо,  то  левое  крыло  на 

мгновение складывается над брюшком, повернуть налево - та же операция совершается с 

крылом правым. 

Крошечные комарики носятся без устали, что-то ищут, чего-то им надо. Иногда они 

сталкиваются друг с другом и, слегка подравшись, разбегаются в разные стороны. Иногда 

же один из них мчится за другим, но потом, будто поняв ошибку, отскакивает в сторону, 

прекращая  преследование.  Некоторые  комарики  складывают  крылья  и  медленно  идут 

пешком.  Но  недолго:  скорость  движения  –  превыше  всего,  крылья-пропеллеры  снова 

 

117 

работают  с  неимоверной  быстротой,  и  комарик  несется  по  земле,  выписывая  сложные 

повороты и зигзаги. Это занятие будто кое-кому надоедает, и комарик, взлетев, исчезает в 

неизвестном направлении. Может быть, перелетает на другую солончаковую площадку к 

другому обществу мечущихся собратьев. 

Но  для  чего  все  это  представление,  какой  оно  имеет  смысл?  Может  быть,  это 

брачный  бег?  Но  тогда  почему  не  видно  ни  одной  пары.  Да  и  есть  ли  здесь  самки?  Все 

участники безумной гонки – с роскошными усами самцы. 

Вынимаю  из  полевой  сумки  эксгаустер  и  засасываю  им  комариков.  Да,  здесь  одно 

сплошное мужское общество, и нет в нем ни одной представительницы слабого пола. 

Может  быть,  у  этих  комариков  самки  недоразвитые,  сидят  где-либо  в  мокрой 

солончаковой земле, высунув наружу кончик брюшка, как это иногда бывает у насекомых 

в подобных случаях? Но комарики не обращают на землю никакого внимания и никого не 

разыскивают. 

Почему  же  они,  как  и  все  ветвистоусые  комарики,  не  образовали  в  воздухе  роя,  а 

мечутся  по  земле?  Чем  объяснить  такое  необычное  нарушение  общепринятых  правил. 

Впрочем,  в  данной  обстановке  отклонение  от  традиций  кажется  неплохим.  В  пустыне, 

особенно  весной,  дуют  сильные  ветры  и  нелегко  и  небезопасно  совершать  воздушные 

пляски столь крошечным созданиям. Чуть что – и рой разнесет по всем направлениям. И 

тогда  как  собираться  вместе  снова!  Да  и  летом  часто  достается  от  ветра  ветвистоусым 

комарикам,  хотя  они  и  избегают  неспокойную  погоду  и  для  брачных  плясок 

предпочитают  тихие  вечерние  часы  и  подветренную  сторону  какого-либо  крупного, 

выступающего  над  поверхностью  земли,  предмета.  К  тому  же  весной  вечером  воздух 

быстро  остывает,  а  земля,  наоборот,  тепла.  И  сейчас  с  каждой  минутой  усиливается 

холодный,  предвещающий  непогоду,  ветер,  рука  же,  положенная  на  поверхность 

солончака, ощущает тепло, переданное ласковым дневным солнышком. 

С  каждой  минутой  тучи  все  гуще  и  темнее  небо.  Наступают  сумерки.  Постепенно 

комариков становится все меньше и меньше. Самки же так и не прилетали. То ли погода 

для них была слишком прохладной, то ли они еще не успели выплодиться. Как бы там ни 

было, свидание не состоялось. 

Ветер подвывает в кустиках солянок. На землю падают первые капли дождя. Совсем 

стало темно. Ох, уж эти комарики! Из-за них я потерял почти целый час. Придется теперь 

тащиться на машине около сотни километров до дома по темноте. 

По пути я  вспоминаю свою встречу  с комариками-глиссерами и думаю о том, что, 

быть  может,  самки  почувствовали  приближение  непогоды  и,  не  желая  рисковать  своим 

благополучием, не пожелали выбираться из своих укрытий... 

 

БРАЧНЫЕ  ПЛЯСКИ.  Мы  не  предполагали,  что  окажемся  в  таких  глухих  местах. 

Более  сотни  километров  тянется  желтая  пустыня  Сарыарка  с  выгоревшей  травой  и 

редкими  кустиками  караганы  и  таволги.  Дорога  взметывается  с  холма  на  холм,  иногда 

пересекает  низинку  с  пятнами  соли  и  редкими  солянками,  то  отклонится  в  одну,  то  в 

другую сторону. Нигде нет ни следов жилья, ни ручейка, ни колодца, ни души на целые 

сотни  километров.  Долго  ли  так  будет,  скоро  ли  озеро  Балхаш,  к  которому  мы  так 

стремимся,  измученные  бесконечной  дорогой  и  нестерпимым  зноем.  Вокруг  полыхает 

горизонт, колышется обманными озерами. 

Вот,  наконец,  на  горизонте  показывается  неясная  голубая  полоска  и  в  это  время 

дорога  поворачивает  на  восток  и  идет  параллельно  озеру.  Что  делать?  Ехать  напрямик, 

через  солончаки,  сухие  колючки,  кустики  солянок  и  ухабы.  Может  быть,  где-нибудь 

дорога приблизится к озеру или от нее появится сворот в нужном направлении. Озеро же 

кажется совсем рядом. Но как верить глазам, если далеко от  мнимого берега на мнимой 

воде торчит высокая топографическая вышка. 

И  опять  тянутся  километры  бесконечного  долгого  пути.  Все  же  нашелся  съезд  в 

сторону озера, хотя и очень не торный. Мы катимся по нему под уклон, и озера-миражи 

 

118 

расходятся  в  стороны,  уступая  место  настоящему  озеру.  Вот  оно,  такое  большое, 

ослепительно  бирюзовое,  и  какой  неестественно  яркой  кажется  небольшая  полоска 

тростников у самого берега. После желтой пустыни мы совсем отвыкли от зеленого цвета. 

Кругом,  насколько  видно  глазам,  также  на  многие  десятки  километров  ни  души,  и 

бирюзовое озеро в красных и розовых берегах кажется каким-то очень древним и издавна 

застывшим.  Медленно  плещутся  волны,  нагоняя  на  галечниковый  берег  аккуратную 

полоску белой пены, медленно пролетают мимо белые чайки, степенно взмахивая узкими 

крыльями.  Где-то  далеко  от  берега  маячат  черные  точки  нырков.  И  все  озеро,  такое 

большое  и  спокойное,  замерло  в  горячих  красных  берегах  и  каком-то  равнодушии  и 

величии. 

Настрадавшись от жары и духоты, запыленные, грязные, бросаемся в воду. 

Вскоре  стихает  легкий  ветер,  и  озеро  становится  совершенно    гладким.  Царит 

тишина. Все устали, угомонились, забрались в полога, молчат. Лежа на спальном мешке, 

слушаю  музыку  природы.  Издалека  крикнули  журавли,  зацокал  козодой,  просвистели 

кроншнепы. Сперва робко, потом смелее запел сверчок. Откуда-то издалека ему ответил 

другой.  Всплеснулась  в  озере  рыба.  Нудно  заныли  комары.  Прогудел  какой-то  крупный 

жук.  Потом  незаметно  появился  непрерывный  шорох  и  легкий  нежный  звон.  С  каждой 

минутой он становился все громче и громче. 

 

 

 

Тростники на берегу озера 

 

На  небе  загорелись  звезды  и  отразились  в  озере.  Клонит  ко  сну.  Мысли  путаются. 

Все же надо перебороть усталость, выбраться из-под полога, узнать, откуда нежный звон 

и  шорох.  На  фоне  еще  светлого  заката  над  самой  машиной  я  вижу  стайку  крупных 

насекомых.  Это  ручейники  (рис.  150).  В  безудержной  пляске  они  мечутся  из  стороны  в 

сторону. Сколько сил и энергии отнимает этот беспокойный полет! 

 

119 

Иногда  в  рой  ручейников  влетает  грузная,  с  длинным  брюшком  самка  и  тотчас  же 

спускается на землю, сопровождаемая несколькими самцами. 

Немного  в  стороне  от  ручейников,  тоже  над  самой  машиной  плавно  колышется, 

будто облачко дыма, стайка мелких насекомых. Это крошечные ветвистоусые комарики. 

Они  тоже  собрались  в  брачной  пляске.  И  еще  одна,  третья  компания  крутится  над 

машиной.  Здесь  пилоты  держаться  немного  поодаль  друг  от  друга,  каждый  совершает 

замысловатые пируэты в воздухе. Это крылатые самцы муравья-тетраморума. 

Удивительно,  почему  рои  ручейников,  комариков  и  муравьев  собрались  над  самой 

машиной и какой от нее прок? Чем она им могла понравиться, ведь нигде поблизости их 

более нет. 

    

 

 

Рис. 149 – Веснянка 

 

Рис. 150 – Ручейник 

 

Пока я рассматриваю летающих насекомых, муравьи-тетрамориумы усаживаются на 

меня и сильно щекочут кожу. Их целая пропасть, этих муравьев. Скорее от них спрятаться 

под полог! 

Засыпая, я продолжаю думать о загадке брачных роев. Она не столь сложна и легко 

разрешается.  Хотя  сейчас  и  неподвижен  воздух  и  спит  озеро,  в  любой  момент  может 

налететь  ветер,  и  тогда  как  сохранить  рой,  как  продолжить  брачную  пляску,  если  нет 

никакого  укрытия,  за  которым  можно  спрятаться!  Кроме  того,  если  рой  рассеет  ветром, 

легче найти друг друга, пользуясь таким заметным ориентиром, как машина. Времени же 

для брачных плясок так мало и так коротка жизнь! 

Скоро темнеет и смолкает трепет крыльев. Брачные пляски насекомых закончились. 

Наступила ночь. Пустыня и озеро погрузились в сон... 

 

Дж. Дарелл в Камеруне (Африка) наблюдал весьма своеобразное роение маленьких, 

похожих на крошечных долгоножек насекомых, с крылышками молочного цвета. Слегка 

напуганные, они выстраивались невысоко над землей в круг размером не больше блюдца 

и принималось быстро-быстро крутиться: одни в горизонтальной, другие в вертикальной 

плоскости. Издали эти пляски выглядели довольно странно, так как пляшущие насекомые 

образовывали  мерцающий  молочно-белый  мяч.  Он  постоянно  немного  менял  форму, 

занимая  одно  и  то  же  место  в  пространстве.  Насекомые  летали  так  быстро,  что  глаза 

улавливали только едва заметное мерцание крылышек. 

Подобное  наблюдение,  только  не  над  роем,  а  над  парой  мушек  мне  пришлось 

наблюдать в западных отрогах Джунгарского Алатау в Семиречье, его я описал в очерке 

«Странное колечко». 

Комарики  Вибиа  в  окрестностях  Томска  летают  рассеянным  роем  над  полянкой. 

Самец и самка находятся на расстоянии чуть ли не одного метра. И все же это рой. Если 

ветер уменьшается, комарики поднимаются кверху, становится сильнее - снижаются. 

Другие грибные комарики летают плотным роем по лесу, медленно передвигаясь в 

одном  направлении.  Изредка  все  пилоты  слаженно  и  одновременно  делают  рывок  или  в 

 

120 

горизонтальном, или в вертикальном направлении, очевидно, тем самым генерируя какие-

то сигналы самкам. 

Собираются  роями  даже  самцы  осы-немки  Дазимутилла  формикария.  У  этого  вида 

самцы и самки после спаривания из желто-оранжевых превращаются в темно-желтых. 

Для  многих  насекомых,  устраивающих  брачные  скопища,  ученые  довольно  твердо 

установили предпочитаемую в это время температуру и влажность. Так, например, клопы 

Нитекус  якоба  (Лигеидэ)  при  температуре  выше  36  градусов  поднимаются  на  верхушки 

трав, где и скопляются массами, посвящая себя брачным делам. 

Другие  собираются  в  особых  местах.  В  Латвии  колемболы  Анирофатус  заползают 

массами  кверху  на  стволы  деревьев.  Мне  приходилось  видеть  путешествия  колембол  из 

зарослей трав на вершину большого пня. Очень распространенные муравьи в тугаях реки 

Или  Формика  куникулярия  (рис.  151)  и  Формика  субпилоза  тоже  собираются  в 

определенных местах. Первый из них выбирает полянки среди густых зарослей тугайного 

леса, второй – открытые песчаные косы. Друг другу эти муравьи не мешают, хотя лет их 

происходит  одновременно  по  какому-то  сигналу,  возможно,  обусловленному  чувством 

времени, особыми датчиками температуры и влажности или еще чем-то другим. 

 

 

 

Рис. 151 – Муравей Формика куникулярия 

 

Крылатые  особи  красноголового  муравья  Формика  трунцикола,  обитателя  еловых 

лесов  Тянь-Шаня,  как  мне  удалось  разгадать,  покинув  муравейник,  пользуясь  дневным 

бризом,  дующим  с  низин  в  горы,  поднимаются  по  ущельям  и  собираются  массовыми 

скоплениями на перевалах. Чем крупнее скопления, тем, как это будет объяснено позже, 

благоприятнее  для  брачных  дел  красноголового  муравья.  Недавно  я  был  удивлен, 

встретив брачные скопления этого вида муравьев не на перевалах, а на обширной полянке 

среди  леса  в  ущелье  Аксай,  недалеко  от  Алматы.  По  всей  вероятности,  скопища 

устанавливаются в разных местах для различных популяций красноголового муравья. 

Многие  исследователи  описывают  массовый  брачный  лет  муравьев  и  термитов. 

Энтомолог Мульт Эжен сообщает, как в Гвиане муравьи маниоки залетали в дом в такой 

массе,  что  автор  с  помощниками,  вооружившись  метлами,  с  трудом  отбивали  это 

ужасающее, как он пишет, нашествие. Вообще, муравьи часто  устраивают лет крылатых 

особей  своего  общества  удивительно  согласовано  и  одновременно,  тем  самым  облегчая 

встречу полов. 

 

121 

Над  возвышенными  участками  местности  скопляются  элегантные  самцы  бабочек-

махаонов (рис. 152), а также бабочки родов Антохарис (рис. 153), Эухлоэ. Они выходят из 

куколок  раньше  своих  подруг,  благодаря  чему  обеспечены  временем  для  равномерного 

распределения  по  местам  свиданий.  Арктические  комарики-звонцы  Смита  экстрема, 

обитающие  на  Шпицбергене,  собираются  роями  над  светлыми  предметами, 

отличающимися по цвету от фона окружающей  местности. Здесь комарики-самцы летают 

зигзагообразно или горизонтально взад и вперед, или вертикально верх и вниз. В период 

покоя между роениями самцы сидят вокруг меток, тогда как самки прогуливаются рядом. 

 

      

 

 

Рис. 152 – Махаон (Папилио махаон) 

 

Рис. 153 – Зорька (Антохарис кардаминес) 

Над  выступающими  предметами  роятся  бракониды  Лакуус  руфикорнис  в  Англии. 

Они  также  совершают  резкие  рывки  в  горизонтальном  или  вертикальном  направлении, 

причем последнее происходит, когда в рой залетает самка. 

В Западной Сибири мушки со вздутыми передними ногами  устраивают небольшие 

рои  над  поверхностью  стоячих,  чаще  всего  небольших,  водоемчиков.  Мушки  летят 

медленно  над  самой  водой,  а  затем  быстро,  почти  молниеносно  возвращаются  обратно, 

чтобы вновь начать прерванный маршрут. Такие пируэты совершаются вразнобой, то есть 

пока  одни  летят  кпереди,  другие  возвращаются  обратно.  Самка,  влетающая  в  рой, 

моментально  соединяется  с  самцом.  Пара  вылетает  из  роя  слегка  кверху  и  в  сторону. 

Спаривание длится несколько секунд, после чего самец возвращается обратно.  

Небольшие  мушки  Раифомия  курвипес  образуют  брачные  полеты  в  течение 

короткого  срока  в  конце  апреля,  обычно  ранним  утром.  Брачные  рои  состоят  из  двух 

слоев. Верхний слой, в полутора метрах над землей, составляют самки, быстро летающие 

по эллипсу с длинной осью, ориентированной с запада на восток. Нижний слой, примерно 

в  метре  или  немного  менее  над  землей,  составляют  спаривающиеся  особи.  Другие  виды 

этого рода спариваются без образования роя. 

Большинство насекомых массовым роениям предпочитают одиночные полеты. Они 

подчас совершаются в течение удивительно короткого времени, но очень дружно, почти, 

как правило, в конце дня, когда начинает темнеть, и видимо, сигналом для участия в них 

служит определенная, точно фиксируемая степень освещенности. 

В  пустынях  Семиречья  мне  не  раз  приходилось  наблюдать  вечером  массовый  лет 

различных  видов  хрущей  (рис.  154,  155).  Он  происходил  по  удивительно  точной 

очередности: едва только прекращался полет одного вида, как тотчас же начинался полет 

другого.  Это  обстоятельство  имело  громадное  значение.  Жуки  не  мешали  друг  другу, 

брачное  поведение  происходило  будто  по  ранее  разработанному  и  неукоснительно 

соблюдаемому расписанию. 

Подобную  же  очередность  полетов  удалось  мне  наблюдать  и  среди  других 

насекомых.  Всего  лишь  каких-нибудь  десять-пятнадцать  минут  продолжается  брачный 

 

122 

полет красных бабочек в тенистых балках, по окраинам вырубок леса, и прекращается с 

наступлением  темноты.  После  встречи  пары  садятся  на  ветку  какого-нибудь  куста  и 

спариваются.  В  это  время  они  удивительно  похожи  на  сверток  сухих  листьев  или  на 

сломанную вершинку ветки с засохшими и пожелтевшими листьями. 

 

    

 

 

Рис. 154 – Хрущ Полифилла иррората 

Рис. 155 – Хрущ Адоретус 

 

В  массовых,  но  кратковременных  полетах  принимают  участие  как  самцы,  так  и 

самки,  или  только  одни  самцы.  Вариации  поведения  могут  быть  самыми  различными, 

даже  среди  родственных  насекомых.  Так,  среди  хрущей  летают  самцы  и  самки 

(Мелалонта), или самки летают мало, больше ползают (Аноксия полифилла, Анфималлон, 

Ризотрогус),  или  самки  вообще  не  летают  (Моотропус).  Личинки  подкожных  оводов, 

паразитирующие на  крупных животных, покидают своих хозяев и окукливаются в почве 

в различное время. Но какой-то неясный механизм отсчета времени приводит к тому, что 

сами оводы вылетают почти одновременно в течение нескольких дней, благодаря чему в 

природе появляется сразу их большое количество, облегчающее встречу, что очень важно, 

так как сами оводы ничем не питаются и живут очень мало времени. Кроме того, эти мухи 

выходят  еще  и  в  строго  определенное  время  суток,  в  умеренной  зоне  –  обычно  с  семи 

часов тридцати минут до восьми часов тридцати минут утра. 

 

ПРЕДРАССВЕТНЫЙ  ГУЛ.  Вход  в  ущелье  Теректы  с  обеих  сторон  окаймляли 

громадные  скалы,  совершенно  черные  и  слегка  блестящие.  Стая  кекликов  помчалась 

кверху  по  щебнистой  осыпи,  а  когда  я  вышел  из  машины,  испугавшись,  с  шумом 

разлетелась в стороны. Черные скалы разукрашены древними рисунками козлов, оленей, 

сценами охоты и празднеств. 

В  ущелье царили тишина и покой. Давно заброшенная и полуразрушенная кибитка 

дополняла  ощущение  нетронутого  уголка  природы.  Но  есть  ли  вода  в  этом  ущелье  и 

сможем  ли  мы  до  нее  добраться?  Дорога  тяжела,  забросана  скатившимися  в  ущелье 

камнями,  заросла  травой.  Узкая  лента  растений  на  дне  ущелья  побурела  от  летнего 

солнца.  Тут  ручей  бежал  только  весной,  сейчас  же  вода  глубоко  под  камнями.  Но  за 

крутым  поворотом  неожиданно  перед  самой  машиной  взлетает  целая  стайка  бабочек. 

Сверкают крыльями белянки, желтушки, бабочки-бризеиды (рис. 156). Гудят осы-полисты 

(рис.  157),  осы-эвмены  (рис.  158).  Здесь,  оказывается,  мокрое  ложе  ручья,  и  насекомые 

собрались пососать влажную землю, насыщенную солями. Сюда вода, наверное, доходит 

только ночью, когда ее испарение прекращается. 

Насколько  десятков  метров,  и  машина  упирается  в  стену  густой  зелени,  а  когда 

смолкает  мотор,  слышится  ласковое  бормотание  ручейка,  скрытого  зарослями. 

Пробираюсь  к  нему.  Источая  аромат,  вдоль  бережка  выстроилась  нарядная  розовая 

курчавка. За нею высится гряда мяты, обильно украшенная мелкими сиреневыми цветами, 

 

123 

а посредине светлеют желтые цветы недотроги. Никогда не видал такой большой, в рост 

человека, недотроги. 

 

    

 

 

Рис. 156 – Бризеида 

 

Рис. 157 – Оса-полист (Полистес) 

 

 

 

 

Черные скалы в горах Чулак 

 

Над цветами раздается гул крыльев насекомых. На курчавке повисли осы-полисты и 

эвмены, на недотроге - мелкие и пестрые пчелки галикты (рис. 159), мятой же завладели 

крупные мухи эристалии (рис. 160), или, как их еще называют, «пчеловидки», за сходство 

с медоносной пчелой. Здесь их масса. Они, непоседы, мечутся с места на место, иногда, 

будто  веселясь,  гоняются  друг  за  другом.  Мята  небогата  нектаром,  и  для  того,  чтобы 

насытиться, приходится основательно потрудиться. 

 

124 

    

 

 

Рис. 158 – Оса-эвмена (Эвменес) 

Рис. 159 – Пчела-галикт (Галиктус) 

 

Дальше пути нет. Да и нам нечего желать лучшего. Здесь чудесный  уголок:  ручей, 

бьющий из-под камней, украсил и оживил эти дикие скалистые горы. Быстро летит время, 

а  когда  наступают  сумерки,  запевают  незримые  сверчки-трубачики  и  темное  ущелье 

звенит от их песен. 

В сентябре длиннее ночи и, проснувшись до рассвета, не знаешь, куда себя девать в 

ожидании восхода солнца. Небо будто чуть-чуть посерело. Трубачики устали, поют тихо, 

смолкают один за другим, почти замолчали. Самый ретивый пустил несколько трелей и, 

как бы объявив конец музыкальным соревнованиям, тоже замолк. 

 

 

 

Рис. 160 – Пчеловидка (Эристалис тенакс) 

 

Громко и пронзительно прокричал сокол-чеглок, просвистел над биваком крыльями 

и скрылся. На вершине горы заквохтал кеклик. Нежно воркует ручей. И еще что-то совсем 

непонятное. Как я сразу не заметил! Крики птиц, говор ручья – все это слышится на фоне 

ровного и отчетливого гула крыльев каких-то насекомых. Он громок и ясен, будто тысячи 

пилотов  неустанно  реют  в  воздухе.  Может  быть,  мерещится!  Над  ущельем  только 

начинает брезжить рассвет, утренняя прохлада сковала всех шестиногих обитателей гор и 

термометр  показывает  всего  лишь  12  градусов  тепла.  Нет,  что-то  здесь  происходит 

необычное. Надо скорее одеваться. 

 

125 

Зеленая стена растений над ручьем не шелохнется, застыла. Не видно ни одной осы, 

ни  одной  бабочки.  Нет  и  мух  эристалий.  Иногда  бесшумно  проносятся  на  быстрых 

крыльях стрекозы. Они просыпаются раньше всех и рано утром ловят крошечных мошек, 

любительниц влажного воздуха, незримо парящих над землей. И больше никого... 

За  ночь  ручей  добрался  до  того  места,  где  вчера  бабочки  и  осы  сосали  влажную 

землю.  Всматриваюсь  в  растения,  ищу  загадочных  летающих  насекомых  и  не  могу  их 

найти. Ни одного! А гул крыльев все также громок и отчетлив и где-то совсем рядом. Это 

сигнал, призыв принять участие в коллективном полете. 

Случайно отворачиваюсь от ручья и бросаю взгляд на горы, и тогда все становится 

понятным: над голыми черными скалами в воздухе всюду реют крупные насекомые. Они 

или  висят  неподвижно,  усиленно  работая  крыльями,  или  совершают  молниеносные 

броски, крутые виражи, неожиданные падения и взлеты. Я их сразу узнал. Это мои старые 

знакомые мухи эристалии Эристалия тенакс. И дела их понятны: мухи заняты брачными 

полетами.  И  гул  их  крыльев  –  своеобразный  сигнал,  приглашение  к  совместной  пляске. 

Никто  не  замечал  такой  особенности  биологии  этого  очень  обычного  и  широко 

распространенного  насекомого.  Для  чего  ими  выбран  рассвет,  когда  прохладно  и  надо 

немало  поработать  крыльями,  чтобы  поднять  температуру  тела  и  стать  активными. 

Почему для брачных церемоний нельзя использовать долгий и теплый солнечный день? 

Тайна предрассветных брачных полетов, возможно, кроется в далекой истории вида, 

и  эти  полеты  сохранились  как  обычай  и  неукоснимо  исполняются.  Во  время  брачных 

полетов  выгодно  парить  высоко  в  воздухе.  Тут  на  виду  неутомимость  и  сила,  хотя  во 

время всеобщего песнопения крыльев нет брачных связей. 

Воздушный  полет  небезопасен.  На  крупную  добычу  всегда  найдется  немало 

охотников. Так не лучше ли для этого избрать рассвет, когда угомонились летучие мыши, 

а птицы еще как следует не проснулись. Неважно, что сейчас в этом ущелье, быть может, 

нет ни летучих мышей, ни возможных недругов-птиц. Ритуал превратился в незыблемый 

инстинкт  и  правило  жизни.  Главное  значение  его  –  призыв  собраться  вместе,  большой 

компанией, в одно место, облегчить дневные встречи друг с другом. 

Взошло солнце, бросило багровые лучи на вершины скалистых гор, и затем полосы 

света  медленно-медленно  заскользили  по  склону,  приблизились  к  темному  ущелью.  Гул 

крыльев  затих  и  вскоре  совсем  смолк.  Кеклики  собрались  на  скалах  и,  увидев  нашу 

стоянку,  раскричались,  не  решаются  спуститься  к  водопою.  Вот,  наконец,  лучи  солнца 

добрались  до  дна  ущелья  и  засверкали  на  отполированных  ветрами  камнях.  Проснулись 

бабочки, замелькали над зеленой полоской растений, загудели осы  на розовой курчавке, 

тонкую песню крыльев завели пчелы, а на мяте, будто ничего не происходило, не было, 

как обычно, замелькали мухи эристалии. Их брачный полет продолжался недолго, начался 

в шесть утра и кончился около семи. 

Пожалуй,  есть  и  еще  одно  важное  преимущество  в  этом  обычае:  в  условленный  и 

короткий срок лѐта легче найти друг друга и собраться вместе, особенно в годы тяжелые, 

когда мух мало. Как бы там ни было, я рад тому, что длинные сентябрьские ночи помогли 

мне открыть секрет жизни моих давних знакомых... 

Прошло  несколько  лет.  Совсем  другая  обстановка,  высокие  горы  Заилийского 

Алатау  под  самыми  снегами,  почти  на  границе  жизни.  Ниже  синеют  еловые  леса,  еще 

дальше  в  жарком  мареве  потонула  пустыня.  Солнце  яркое  и  жаркое,  ветерок  свеж  и 

прохладен,  воздух  чист  и,  хотя  высота  в  три  с  половиной  тысячи  метров  над  уровнем 

моря, дышится легко. Но набежит на землю тень от облачка и сразу становится холодно и 

неуютно. 

Засмотрелся  на  цветы,  ярко-желтые  лютики,  лиловые  синюхи,  оранжевые  жарки. 

Как они здесь необыкновенно ярки. Пролетает крапивница (рис. 161), и она кажется тоже 

очень яркой и сверкающей. 

На цветах масса насекоых. Резвятся бабочки, парят неутомимые сирфиды (рис. 162), 

масса  разных  мух  в  черных  одеждах  и  вдруг...  моя  старая  знакомая  муха  эристалия. 

 

126 

Встреча  с  нею  неожиданна.  Что  ей,  жительнице  низин,  делать  на  такой  высоте  среди 

заоблачных  высот!  Пригляделся  и  увидал  немало  эристалий.  Значит,  не  случайно  они 

сюда пожаловали. 

 

 

 

Высокогорье Заилийского Алатау  

 

Всю ночь стояла чуткая тишина. Потом вблизи пролаяла собака. Откуда она взялась 

- не знаю, и наш пес залился ответным лаем. Перед утром, едва посветлело, услышал так 

хорошо  мне  знакомый  предрассветный  гул,  точно  такой  же,  как  там,  в  ущелье  гор 

пустыни. 

    

 

 

Рис. 161 – Крапивница (Нимфалис уртицэ) 

Рис. 162 – Муха-сирфида 

 

 

 

 

127 

Оказывается,  и  здесь  мухи  эристалии  верны  своему  инстинкту,  отплясывают  на 

рассвете призывные брачные танцы. 

Неужели  они,  когда  выгорает  пустыня,  переселяются  в  горы!  Впрочем,  почему  же 

нет.  В  пустыне  сейчас  не  проживешь,  здесь  вон  сколько  цветов  среди  зеленой  травы. 

Полакомятся, справят брачный обряд, да обратно спустятся в низины класть яички... 

 

Самцы  непарного  шелкопряда  летают  как  днем,  так  и  в  сумерках,  тогда  как 

большинство ночных бабочек летает в поисках друг друга ночью. 

Лет  насекомых  может  быть  растянутым  по  времени  или,  наоборот, 

кратковременным. Иногда лет сильно растянут, что зависит от того, что выход из куколок 

протекает  неодновременно.  Такие  насекомые  во  взрослой  стадии  живут  долго,  они  не 

торопятся. Иногда растянутость лѐта объясняется различной климатической обстановкой 

на  небольшой  территории,  например,  в  горах,  где  насекомые,  обитающие  ниже  и  на 

солнечных  склонах,  развиваются  быстрее  тех,  кто  оказался  в  горах  выше  и  на  склонах 

северной  экспозиции.  Вообще  же,  ночной  лет  насекомых  наиболее  характерен  для  мест 

сухих, с жарким климатом, то есть в степях и пустынях. 

   У реки Тентек близ озера Алакуль я наблюдал  удивительно дружный лет слепней 

(рис.  163)  рано  утром  до  десяти  часов  и  вечером  с  шести  до  восьми  часов.  Особенно 

дружным  был  лет  утром.  Начинался  он  как-то  неожиданно,  сразу.  Плотность  летающих 

самцов была большой, по две-три особи на один квадратный метр. Слепни подолгу висели 

на  одном  месте  в  стоячем  полете,  с  резкими  бросками  из  стороны  в  сторону.  Иногда 

стоячий полет прерывался погоней друг за другом, когда, очевидно, кто-либо из соседей 

залетал на территорию тока. В это время в воздухе стоял сплошной гул от  величайшего 

множества усиленно работающих крыльев. Самок среди них было удивительно мало. 

 

 

 

Река Тентек 

 

128 

 

 

Рис. 163 – Слепень Табанус 

 

 

ИСПОЛЬЗУЮТ ЗАГАДОЧНЫЕ ПОИСКОВЫЕ АППАРАТЫ 

 

   Итак,  насекомые  разыскивают  друг  друга  зрением,  обонянием,  слухом,  жестами. 

Ограничиваются  ли  этими  приемами  поисковые  возможности?  Судя  по  всему,  конечно, 

нет! Существуют и другие способы поисков, и об этом свидетельствует поведение самцов 

бабочек,  обладающих  феноменальной  способностью  находить  самок  с  большого 

расстояния. Об этом уже вкратце упоминалось. 

Еще в 1930-1932 годах работавший под Полтавой энтомолог А.Фабри опубликовал 

сообщение  в  журнале  «Энтомологическое  обозрение»  о  своих  опытах  с  грушевой 

сатурнией. Его поразило, что самцы, выпущенные на волю за семь километров от самки, 

тотчас же взмывали кверху и брали верное направление, даже когда ветер был попутным 

или воздух был неподвижен, то есть когда об улавливании запаха не могло и быть речи. 

Тогда  Фабри  высказал  предположение  о  том,  что  в  поисках  самок  грушевой  сатурнии 

самцы  используют  электромагнитное  излучение.  Против  использования  обоняния 

самцами  бабочек  говорило  многое.  На  столь  большом  расстоянии,  на  котором  самцы 

ощущали  самку,  пахучее  вещество  находилось  в  необычайно  малой  концентрации,  до 

одной молекулы на кубический метр воздуха! При столь ничтожном разведении вещества 

невозможно  определить  направление  к  самке,  тем  более,  когда  воздух  неподвижен  или 

попутен, так как для этого необходимо возрастание интенсивности запаха. 

Наконец,  было  замечено,  что  оплодотворенные  самки,  хотя  и  не  у  всех  видов 

бабочек,  тотчас  же  перестают  привлекать  самцов,  несмотря  на  то,  что  в  воздухе  и  на 

месте,  где  они  находились,  всегда  должно  было  некоторое  время  оставаться  небольшое 

количество привлекающего вещества. Все это невольно заставляло подозревать участие в 

поисках полов бабочек таинственных излучений, несмотря на ожесточенные возражения 

скептиков,  как  всегда  и  всюду  в  подобной  обстановке  проявляющих  неверие  ко  всему 

необычному и не укладывающемуся в привычные и удобные представления. 

 

ЛОВУШКА  ПАУКА.  Один  из  распадков  на  южном  склоне  небольшого  хребта 

перекрывается поперек длинной и ровной, как натянутая веревочка, грядой причудливых 

красных скал. Под ними крутой склон засыпан крупными обвалившимися камнями. 

 

129 

Ветер дует с юга, врывается в распадок, налетает на красную гряду, мчится дальше 

через горы и скалистые вершины. Стоит на редкость теплая осенняя пора, солнце греет, 

как летом, хотя ветерок свеж и слегка прохладен. 

Над  красной  грядой  собрались  вороны,  парят  в  восходящих  токах  воздуха,  зычно 

переклюются, затевают  веселые  игры.  Появилась  пара  планирующих  коршунов.  Вороны 

попытались  с  ними  затеять  игру.  Но  хищники,  ловко  увертываясь,  широко  распластав 

крылья,  важно  поплыли  к  югу.  Им  некогда,  скоро  нагрянет  непогода,  надо  спешить  в 

заморские страны. 

Взлетела  пустельга.  Ловкая,  быстрая,  лавируя  в  воздухе,  покрутилась  с  одним 

вороном  и  исчезла.  Торопливо  промчалась  стайка  сизых  голубей.  Из  скопления  камней, 

упавших  на  землю,  с  шумом  вспорхнула  стайка  кекликов.  Птицы  расселись  на  красной 

гряде  и  стали  перекликаться.  А  вокруг  просторы,  безлюдие,  тишина,  извечный  покой. 

Подъехал  к  машине  чабан.  Заметил,  что  мы  рассматриваем  птиц  и,  указывая  кнутом  на 

белое пятно на красных скалах, сказал: «Вот там каждое лето беркут живет!» 

Иду  вдоль  гряды,  приглядываюсь  к  скалам.  Кое-где  они  необычные,  в  глубоких 

ячейках,  выточенных  тысячелетиями  ветрами.  Гнезд  хищников  немало,  и  они  издалека 

видны  по  белым  пятнам  помета.  Но  гнездо  беркута,  на  которое  показал  чабан,  самое 

большое, и по всему видно, что оно не пустует летом. Место для него выбрано хорошее. К 

гнезду не подобраться. 

Подняв  кверху  голову,  рассматриваю  притон  степного  разбойника.  Он  тут, 

оказывается,  не  один.  Снизу  под  выступом,  на  котором  устроено  гнездо,  прилеплена 

изящная глиняная чашечка скальной ласточки. Близкое соседство с орлом ей не мешает. 

Чуть  сбоку  тщательно  залеплена  в  камне  небольшая  ниша,  а  в  глиняной  перегородке 

устроен  круглый  ход.  Это  гнездо  веселого  крикуна,  бойкого  жителя  гор  -  скального 

поползня. Рядом с гнездом орла на земле видна большая кучка помета, а глубокая щель 

над нею вся занята гнездами сизого голубя. Еще ниже орлиного и ласточкиного гнезд из 

двух глубоких ниш торчат соломинки. Тут живут каменки плясуньи. 

Удивительное  место!  Хищные  птицы  обычно  никогда  не  трогают  возле  своего 

гнезда других птиц. Быть может, в этом сказывается особенный резон: когда приблизится 

враг,  соседи  дадут  знать,  поднимут  суматоху.  И  будто  расчитывая  на  этот  благородный 

этикет  взаимной  помощи,  здесь  собралось  разноликое  общество.  Сколько  их:  голуби, 

поползень, каменки, ласточки – все ищут высокого покровительства у царя птиц. 

Гряда красных скал манит продолжать поход. Мы бредем вдоль нее и будто читаем 

интересную  книгу.  Вот  и  находка!  Над  глубокой  темной  трещиной  натянуты 

беспорядочные  крепкие  паутинные  нити.  И  на  них  повисли  жалкие  остатки  прекрасных 

бабочек, ночного павлиньего глаза. На обтрепанных крыльях сохранились выразительные 

глазчатые пятна, у некоторых еще целы роскошные перистые усики, и светло-серые глаза 

глядят, как живые. Одного за другим освобождаю несчастливцев от паутины. Их девять. И 

все самцы. Почему чудесные бабочки, отличные пилоты, такие сильные, большие попали 

в  эту  глубокую  черную  щель,  завитую  липкими  нитями?  И  почему  только  самцы? 

Пытаюсь  найти  ответ.  Самцы  -  обладатели  роскошных  усиков  -  разыскивают  самок  по 

запаху,  и  находят  их  с  очень  большого  расстояния.  Не  мог  же  паук  имитировать  такой 

запах!  Впрочем,  надо  покопаться  в  тенетах,  посмотреть  на  остатки  пиршества  толстого 

обжоры.  Так  и  есть!  На  земле  лежит  высосанный  трупик  единственной  самки.  Видимо, 

она  первая,  бедняжка,  в  ночь  брачных  полетов,  попалась  в  ловушку,  и,  продолжая 

источать призывной запах, привлекла на погибель еще девять кавалеров. Бедные бабочки! 

Иду  дальше  вдоль  красной  гряды.  Возле  большого  камня,  лежащего  ниже  гряды, 

вьется  и  пляшет  рой  ветвистоусых  комариков.  Их  свадебный  ритуал  совершается  по 

обыденному  стандарту:  каждый  танцор  мечется  в  быстром  темпе  рывками  из  стороны в 

сторону, непостижимо  ловко избегая столкновения  с партнерами. Иногда в это скопище 

изящных  танцоров  влетает  крупная  светло-желтая  самка  и  падает  на  землю,  увлекая  за 

собою избранника. 

 

130 

Поглядев  на  комариков,  собираюсь  идти  дальше,  но  случайно  спохватываюсь, 

откуда здесь в сухой каменистой пустыне почти в ста километрах от реки могли появиться 

ветвистоусые  комарики?  Вряд  ли  они  могли  выплаживаться  в  прохладных  и  мелких, 

пересыхающих летом родничках, кое-где текущих по ущельям. 

Взмах  сачком  по  рою  расстраивает  сложенную  пляску  самцов,  они  разлетаются  в 

стороны, и мне немного жаль этих крошечных созданий,  удел которых погибнуть после 

исполнения своего долга. 

А в сачке… Вот так комарики! Удивлению нет конца. Я вижу крошечных крылатых 

муравьев  -  самцов  жителей  каменистой  пустыни  Феидоле  паллидуля.  Все  же  какое 

удивительное совпадение! Насекомые, принадлежащие совсем к разным отрядам (одни к 

отряду Двукрылых, другие - Перепончатокрылых) выработали сходные правила брачного 

роения  и,  наверное,  во  время  эволюции  приобрели  и  сходные  органы,  посредством 

которых рой посылает сигналы призыва самок. 

Присматриваюсь  к  земле  возле  камня.  Как  будто  никого  нет.  Ползает  забавная 

личинка  аскалафа,  похожая  на  личинку  златоглазки  -  с  такими  же  длинными  кривыми 

челюстями,  но  вся  увешанная  сухими  панцирями  муравьев,  своих  охотничьих  трофеев. 

Это  только  вначале  показалось,  будто  нет  никого  на  земле  возле  камня.  Почти  всюду 

укрылись  светлые,  с  длинным  и  объемистым  брюшком,  самки  феидоли.  Кое-кто  из  них 

уже распростился с роскошными крыльями, сбросил их с себя, как ненужный свадебный 

наряд, и озабоченно снует среди щебня в поисках удобных укрытий. 

Брачный  полет  этого  муравья  пустыни  поздней  осенью  –  новость.  Ну  что  же!  Тем 

самым самкам-крошкам представляется изрядный запас времени: осень, зима и весна - для 

обоснования собственного муравейника до наступления жары и сухости пустыни. 

Солнце  прячется  за  горы.  Тянет  холодком.  Красной  гряде  все  нет  конца.  Придется 

кончать поход. Пора к машине, на бивак, готовиться к ночлегу... 

 

Ученый  Лейтвейт  установил,  что  самки  бабочки  Оргия  антиква,  помещенные  в 

открытую  трубу  из  меди,  не  привлекают  самцов,  что  свидетельствует  о  существовании 

излучения,  экранируемого  металлом.  Он  высказал  предположение,  что  строение 

гребенчатых  усиков  самцов  приспособлено  к  волне,  соответствующей  инфракрасному 

излучению самок. Затем он предположил, что перистые антенны самцов ночных бабочек - 

коконопрядов,  волнянок  и  других,  издали  прилетающих  к  неоплодотворенной  самке, 

представляют  собою  электромагнитные  органы,  функционирующие  подобно  антеннам 

радара.  Зная  величину  отдельных  элементов  антенн  и  расстояний  между  ними,  он 

высчитал,  что  они  чувствительны  и  к  ифракрасным  лучам  20-200  микрон,  которые, 

возможно, излучает самка. 

Теория электромагнитных излучений встретила ожесточенную критику и недоверие. 

Уж  очень  необычным  казалось,  что  у  насекомых  в  таком  крошечном  органе,  как  усики, 

может  находиться  сложно  устроенный  аппарат,  генерирующий  импульсы  на  столь 

далекие расстояния. 

В  1964  году  на  международном  энтомологическом  съезде  энтомолог    П.Калахан 

сообщил,  что  бабочки  Гелистус  зеа,  Эудастетиа  унипункта,  Эпистор,  Гезце  эингулята  и 

Гелофанес терза могут находить друг друга по инфракрасному излучению. У этих бабочек 

во время полета температура тела повышается на 15 градусов выше температуры воздух, 

и они излучают инфракрасные волны длиной в 9 микрон. Волны такой длины слабее, чем 

какие-либо другие волны, поглощаются водными парами атмосферы, что и способствует 

нахождению друг друга в темноте, когда понижен общий температурный фон. Далее этот 

же  ученый  доказал,  что  ночные  бабочки  Гелистус  зеа  способны  воспринимать 

электромагнитные  волны  инфракрасного  диапазона  с  помощью  коротких  волосков  на 

антеннах, а также с участием сложных глаз. 

К аналогичным выводам пришли исследователи, изучавшие кукурузную совку. Они 

заметили,  что  антенны  самца  приспособлены  для  улавливания  инфракрасных  лучей 

 

131 

длиной  в  9-11  микрон.  Источником  излучения  служит  грудь  бабочки,  температура 

которой  во  время  полета  на  0,5-5,0  градусов  выше  температуры  воздуха  и  зависит  от 

частоты и амплитуды движения крыльев. 

Половая  активность  бабочек  максимальна  при  минимальной  влажности,  когда 

инфракрасные  лучи  лучше  всего  распространяются  в  атмосфере.  Кроме  того,  они 

установили, что зрение самцов приспособлено  улавливать волны инфракрасного спектра 

длиной в 1-6 микрон. 

Ученый  Катейвейл  предположил,  что  поиски  бабочек  происходят  благодаря 

генерации электромагнитных колебаний. 

Радиационная  теория  встречи  самцов  с  самками  бабочек  пока  что  встречает  много 

возражений, и число ее противников значительно больше сторонников. Но, как известно, 

все необычное и новое всегда вызывает недоверие и даже неприязнь. Очевидно, человеку 

свойственна  определенная  степень  неизбежного  консерватизма,  из-за  которого  все, 

нарушающее привычные представления, вызывает сопротивление. Споры ученых вокруг 

таинственной чутьистости бабочек продолжаются. Одни исследователи обвиняют других 

в  чрезмерной  поспешности  и  слабой  аргументации.  Другие  находят,  что  излишний 

скептицизм, свойственный ученому миру и подчас чрезмерная недоверчивость становятся 

преградой для дальнейших поисков. Сейчас трудно сказать, кто прав, а кто ошибается. В 

истории  науки  масса  случаев,  когда,  казалось  бы,  самые  невероятные  предположения 

впоследствии оправдывались, или наоборот. Как бы ни было, лишь бы не заснула мысль 

человеческая,  лишь  бы  продолжались  взаимные  недоверия,  противоречивые 

высказывания,  рано  или  поздно  они  приведут  к  истине,  путь  к  которой  почти  всегда 

сложен  и  тернист.  Придет  время,  и  мы  узнаем  о  существовании  того,  что  ныне  кажется 

совершенно  невероятным,  если  не  сказать  абсурдным,  ведь  то,  что  мы  знаем,  -  только 

ничтожно  малая  часть  из  великого  многообразия  окружающего  мира,  и  крошечный 

комарик,  колембола  (рис.  164),  мушка,  жучок,  находящие  подругу  в  громадном  мире, 

подтвердят существование великого таинства, скрытого от нашего взора. 

Загадочны и вечерние полеты жуков-хрущей разных видов, происходящие в строгой 

последовательности друг за другом. 

 

СТРОГАЯ ОЧЕРЕДЬ. После долгих скитаний по пустыне мы подъехали к далеким 

синевшим  горам  и  на  предгорных  холмах  на  берегу  небольшого  извилистого  ручейка 

нашли чудесное место возле большого и одинокого карагача. Под деревом глубокая тень, 

вода – рядом, по берегам полынь, расцвеченная красными маками, горы  - подать рукой. 

Обласканная солнцем, земля дышит испарениями, и великое множество насекомых всюду 

копошится, каждое занято своим делом, своей маленькой жизнью. 

Большое  красное  солнце  к  вечеру  склоняется  к  горизонту,  веет  прохладой.  Когда 

загорается  первая  звезда  и  засыпают  дневные  насекомые,  в  воздухе  начинают  жужжать 

жуки-хрущики.  Они  неловки  в  полете,  не  умеют  облететь  неожиданное  препятствие, 

оказавшееся на пути, цепляются на одежду и, попав на голову, запутываются в волосах, 

часто падают на землю и копошатся в траве. Немало их, неумелых, падает в воду и, едва 

начался  лѐт,  торопливый  ручей  проносит  мимо  нас  жуков-неудачников.  Желтоватые,  с 

синей  грудкой,  они  беспомощно  барахтаются  в  воде.  Кое-кому  везет,  былинка  или 

комочек земли на их пути – спасение и, зацепившись за них, пловцы неспеша выбираются 

наверх. 

С  каждой  минутой  темнеет  небо,  и  на  нем  загораются  все  новые  и  новые  звезды. 

Жуки  продолжают  носиться  над  нами.  Но  желтых  хрущиков  уже  нет  в  помине.  Их 

сменили  хрущики  черно-синие.  И  в  ручье  они  тоже  появились,  барахтаются.  Когда 

потемневшее  небо  расцвечивается  сверкающими  звездами,  исчезают  черные  хрущики, 

приходит черед летать другим коричневым, в темную полоску. 

 

 

132 

 

 

Предгорья Заилийского Алатау 

 

Откричали  свои  первые  трели  козодои  и  теперь  скользят  темными  тенями  на 

бесшумных  крыльях.  Цокают  летучие  мыши.  Иногда  прошуршит  торопливая  бабочка-

ночница.  Коричневые,  в  полоску  хрущики  перестали  летать.  Угомонились.  Никто  не 

пришел им на смену. 

Под  развесистым  карагачем  возле  маленького  ручейка  мы  прожили  три  дня.  И 

каждый  вечер,  будто  по  строго  заведенному  испокон  веков  расписанию,  как  по  часам, 

поочередно сменяя друг друга, летали желтые, черно-синие и коричневые хрущики. Как 

они  угадывали  каждый  свое,  отведенное  природой  время?  Наверное,  каждый  следил  за 

освещением неба. Мне захотелось проверить по фотоэкспонометру начало лѐта за все три 

дня. Но прибор был рассчитан только на дневной свет, и, едва только зажигалась первая 

звезда, как его стрелка намертво застывала в крайнем положении... 

В  последние  годы  ученые  доказали,  что  насекомые  обладают  хорошо  развитым 

чувством  времени,  своеобразными  внутренними  часами.  Наверное,  и  у  наших хрущиков 

есть  такие  же  таинственные  внутренние  часы.  Не  просто  часы,  а  еще  с  особенным 

будильником,  который  точно  подсказывает  время,  когда  садится  солнце,  ложатся  спать 

ящерицы, наступает пора пробуждаться от дневного сна и выбираться наверх. Но как они 

устроены, эти необыкновенные часы-хронометры? 

 

ПЛЯСКА  МАЛЫШЕК.  На  колесах  быстро  мчащегося  автомобиля  не  различить 

рисунка протектора. Но если взглянуть на них мельком, коротким мгновением, глаза, как 

фотоаппарат  с  моментальной  выдержкой,  успевают  запечатлеть  рисунок  покрышки.  Эту 

особенность нашего зрения может испытать на себе каждый. 

Все  это  вспомнилось  на  заброшенной  дороге  среди  густых  и  роскошных  трав, 

разукрашенных  разнообразными  цветами  предгорий.  Гляжу  на  небольшой,  но  очень 

 

133 

густой рой крохотных насекомых, повисший над чистой площадкой. Он не больше кулака 

взрослого человека, но в нем, наверное, не менее нескольких сотен воздушных пилотов. 

Они  мечутся  с  невероятной  скоростью  без  остановки,  без  видимой  усталости,  все 

вместе,  дружно  и  согласованно.  Полет  их  -  маятникообразные  броски,  совершаемые  с 

очень большой быстротой. Иногда мне кажется, будто весь рой останавливается в воздухе 

на  какое-то  неизмеримо  короткое  мгновение,  ничтожные  доли  секунды,  и  тогда  он 

представляется  глазу  не  хаотическим  переплетением  подвижных  линий,  а  скопищем  из 

темных  точек.  Сомневаясь  в  том,  чтобы  рой  мог  останавливаться  на  мгновение, 

вспоминаю  про  колесо  автомашины  и  рисунок  протектора.  Хотя,  впрочем,  быть  может, 

рой по каким-то особенным причинам действительно задерживает полеты. 

Иногда  рой  внезапно  распадается,  исчезает,  и  я  успеваю  заметить  лишь  несколько 

комариков,  усевшихся  на  кончиках  растений  близко  над  землей.  Но  не  надолго.  Вскоре 

над  чистой  площадкой  в  воздухе  появляется  одна-две  точки.  Они  как  будто  совершают 

призывной  ритуал  пляски,  колебания  их  полета  из  стороны  в  сторону  в  несколько  раз 

длиннее.  Это  зазывалы.  Они  источают  таинственные  сигналы,  не  уловимые  органами 

чувств человека. Сигналы разносятся во все стороны, их воспринимают, на их зов со всех 

сторон  спешат  единомышленники-танцоры,  и  воздушная  пляска  снова  начинается  в 

невероятно быстром темпе. 

Хочется  изловить  плясунов,  взглянуть  на  них  поближе.  Но  как  это  сделать?  Если 

ударить  по  рою  сачком,  он,  такой  маленький,  весь  окажется  в  плену,  прекратит  свое 

существование, а хрупкие насекомые помнутся. Плясунов в природе не столь много, они 

редки,  и  не  так  уж  легко  им,  маленьким,  собраться  вместе  в  этом  большом  мире  трав. 

Тогда  я  вспоминаю  про  эксгаустер,  осторожно  подношу  кончик  его  трубочки  к  рою  и 

совершаю  короткий  вдох.  Прием  удачен.  В  резервуаре  ловушки  около  двадцати 

пленников.  Это  нежные  комарики-галлицы  из  семейства  Лестреминидэ  с  округлыми 

крылышками,  отороченными  бахромкой  волосков,  коротенькими  усиками,  длинными 

слабенькими  ножками.  Все  пленники,  как  и  следовало  ожидать,  самцы.  Самки  лишь  на 

короткое мгновение влетают в рой. 

Обществу  галлиц,  слава  богу,  не  помешал  эксгаустер.  Пляска  продолжается  в 

прежнем темпе. 

Через несколько часов возвратившись обратно после похода, застаю точно на том же 

месте рой неутомимых танцоров. 

Проходит  два  дня.  Вспоминая  комариков,  иду  на  то  же  место,  где  их  впервые 

увидал.  Вот  и  крохотная  площадка,  свободная  от  травы,  и...  все  тот  же  мечущийся  в 

пляске рой крошечных насекомых. Гляжу на воздушные пляски малышек и думаю о том, 

как  удивителен  мир  насекомых  и  сколько  мне  задал  вопросов  только  один  этот 

крошечный рой. 

Почему,  например,  комарики  избрали  для  воздушных  танцев  место  над  голой 

землей?  Ведь  обычно  брачные  пляски  насекомые  устраивают  на  значительно  большей 

высоте. Правда, так поступают те, кто роится ночью при полном штиле. Днем же роению 

может  помешать  даже  слабое  дуновение  ветерка,  а  тихое  и  защищенное  от  него  место 

находится у самой земли. 

Долго  ли  могут  комарики  плясать?  Такой  быстрый  темп  физической  нагрузки 

требует громадного расхода энергии. 

Почему комарики привязаны к одному и тому же месту? 

Как они ухитряются в воздухе не сталкиваться друг с другом при таком быстром и 

скученном полете? 

Какой механизм помогает крошкам плясать в строгом согласии друг с другом? 

Какое  значение  имеют  заводилы  плясок  и  почему  размах  их  бросков  из  стороны  в 

сторону шире? 

Какие 

таинственные 

сигналы 

посылают 

галлицы, 

собирая 

компанию 

единомышленников? 

 

134 

Вопросов масса, только как на них ответить!.. 

 

 

 

Цветущие «прилавки» Заилийского Алатау 

 

И  в  заключение  расскажу  о  том,  как  муравьи  амазонки-работницы  заботятся  о 

брачных делах своих воспитанниц, сопровождая их массами по земле. 

 

БРАЧНЫЙ  ПОХОД.  Через  два  дня  тропинка,  ведущая  к  дому  мимо  муравейника, 

вся кишела от сверкающих тел рыжих амазонок. Густая их рать, колыхаясь, узкой лентой 

мчалась, как всегда торопливо и озабоченно. Среди рабочих виднелись крылатые самки. 

Их  было  немного,  не  более  десятка.  Муравьи  амазонки  неплохо  изучены.  Их  походы 

наблюдали и описали многие энтомологи. Но чтобы в походах участвовали самки - этого 

никто не знал и не видел. Интересно, что будет дальше! 

Вот  муравьи  добрались  до  бетонных  отмостков,  окружающих  дачный  домик  и 

потекли по нему, дошли до угла дома, перебрались кверху на фундамент, забрались еще 

выше,  перешли  на  оштукатуренную  стенку,  завернув  за  другой  угол,  прошли  другую 

стену,  снова  завернули  за  угол  дома,  почти  обошли  его  со  всех  сторон  и  остановились, 

сбились  кучкой,  долго  крутились  на  одном  месте,  будто  что-то  обсуждая  или  кого-то 

поджидая. 

Потом,  наконец,  собрались  еще  более  плотной  кучкой  и  повернули  обратно.  Через 

полчаса  вся  дружная  компания  вместе  с  немногими  самками  спустилась  в  свое 

подземелье. Но на стене дома остались три самки. Они обломали свои крылья. 

Возле  одной  из  них  я  увидел  откуда-то  появившегося  маленького  тщедушного 

черного самца. Так неужели длительная прогулка всем многочисленным обществом была 

совершена,  чтобы  привлечь  самцов  к  своим  крылатым  самкам?  Наш  муравейник 

воспитывал только одних самок и не заводил самцов. 

 

135 

Три  бескрылых  самки  долго  крутились  на  одном  месте,  но  потом  отправились  по 

пути своих сестер и вскоре также скрылись в муравейнике. 

 

УХАЖИВАНИЕ СОПРОВОЖДАЕТСЯ СЛОЖНЫМ РИТУАЛОМ 

 

После  длительных,  трудных  и  сложных  поисков  самец  и  самка,  наконец, 

встречаются друг с другом. Но на этом для очень многих насекомых свадебные хлопоты 

не кончаются и далеки от завершения. Предстоит доказать принадлежность к своему виду, 

расе,  может  быть,  к  особому  клану,  показать  готовность  к  оплодотворению,  выполнить 

ритуал  ухаживания  и  «понравиться»  друг  ругу.  Это  предварение  различно  у  разных 

насекомых.  У  одних  оно  отсутствует  вовсе  или  не  обнаружено  исследователями, 

ускользает от нашего внимания. У других оно притуплено, особенно, когда вид редок, и 

встреча произошла после длительных поисков, отнявших много времени из того, что было 

определено  природой,  у  третьих  оно  развито  и  очень  сложно,  особенно  когда  есть 

возможность выбора. При изобилии вида и возможности свободного и непринужденного 

подбора  пар  обоюдное  влечение,  или  неприязнь,  или  конкуренция  могут  проявиться 

особенно сильно. 

 

СТРАННОЕ  КОЛЕЧКО.  Захватив  с  собою  бинокль  и  фотоаппарат,  отправился 

побродить по ущелью Караспе. Всего лишь несколько десятков метров текла по ущелью 

вода  и,  неожиданно  появившись  из-под  камней,  внезапно  исчезла.  Дальше  ущелье  было 

безводным, но вдоль сухого русла росли кустарники, зеленела трава. По-видимому, ручей 

проходил под камнями недалеко от поверхности земли. 

Склоны гор поросли редкими кустиками небольшого кустарника боялыша. Кое-где 

виднелись  кустики  эфедры  с  похожими  на  хвою  темно-зелеными  стеблями.  Другой  вид 

эфедры  рос  маленькой  приземистой  травкой,  скудно  одевая  те  участки  склонов  гор,  где 

камень был едва прикрыт почвой. Местами в расщелинах скал, иногда на большой высоте, 

виднелись  невысокие  железные  деревья-каракасы.  Древесина  этой  породы  обладает 

замечательной прочностью на изгиб, а плотные листья жароустойчивы. В долине ущелья 

кое-где  виднелась  таволга,  между  нею  на  земле  красовалась  прямыми  столбиками 

бордово-красная заразиха. Запах от нее ужасный, смрад разлагающегося трупа, и поэтому 

на ней всегда масса мушек-любительниц мертвечины (рис. 165). 

 

    

 

 

Рис. 164 – Скопление колембол в маленькой 

лужице 

Рис. 165 – Муха на заразихе 

 

 

Хотя  ночи  еще  по-весеннему  прохладны,  днем  уже  основательно  грело  солнце, 

пробуждая  многообразный  мир  насекомых.  Всюду  летали  многочисленные  мухи, 

грациозно парили в воздухе, высматривая добычу, изящные стрекозы (рис. 166), ползали 

жуки-чернотелки (рис. 167) и много других насекомых. 

 

136 

 

 

Заразиха 

 

У  большого  камня  с  плоской  поверхностью,  лежавшего  на  дне  ущелья,  раздался 

странный  звук,  сильно  напоминающий  вой  сирены.  Среди  царившей  тишины  этот  звук 

невольно  привлек  внимание.  Начинаясь  с  низкого  тона  и  постепенно  переходя  на 

высокий,  он  тянулся  некоторое  время,  пока  внезапно  не  прерывался,  чтобы  потом 

повториться  вновь.  Сходство  с  сиреной  казалось  столь  большим,  что  можно  было  легко 

поддаться  обману,  если  бы  не  суровое  молчание  диких  скал  совершенно  безлюдного 

ущелья  пустынных  гор,  девственная,  не  тронутая  человеком  природа  и  ощущение,  что 

этот  загадочный  и  негромкий  звук  доносится  не  издалека,  а  поблизости,  где-то  здесь 

совсем рядом, у большого камня среди невысоких густых кустиков таволги и эфедры. 

«Что  бы  это  могло  быть?»  -  раздумывал  я,  с  напряжением  осматриваясь  вокруг,  и 

вдруг над плоским камнем увидал странное, быстро вертящееся по горизонтали колечко, 

от которого как будто исходил звук сирены. Продолжая стремительно вертеться, колечко 

медленно  перемещалось  в  разные  стороны  и  немного  придвинулось  ко  мне.  В  это 

мгновение  за  камнем  что-то  громко  зашуршало,  зашевелились  кусты  таволги,  и  на 

щебнистый  косогор  выскочили  две  небольшие  курочки  с  красными  ногами  и  красным 

клювом.  Вытянув  шеи  и  оглядываясь  на  меня,  курочки  быстро  побежали  в  гору,  ловко 

перепрыгивая  с  камня  на  камень.  Потом  из-за  этого  же  камня  с  треском  крыльев  стали 

взлетать другие притаившиеся курочки. Со своеобразным квохтаньем, они разлетелись во 

все  стороны,  расселись  по  скалам,  а  когда  все  затихло,  начали  перекликаться  звонкими 

голосами. Стая птиц тихо паслась среди кустарников, выкапывая из-под земли луковицы 

растений,  склевывая  насекомых  и,  заслышав  шаги  человека,  затаилась.  И  если  бы  не 

вынужденная  остановка,  птицы  пропустили  бы  меня  мимо,  не  выдавая  своего 

присутствия. 

 

 

 

137 

     

 

 

Рис. 166 – Стрекоза Симпетрум 

 

Рис. 167 – Чернотелка Тентирия 

Постепенно  кеклики  успокоились,  и  в  ущелье  снова  стало  тихо.  Не  слышалось 

больше  и  звука  сирены,  и  плоский  камень  был  пуст.  Впрочем,  в  его  центре  сидела 

большая волосатая рыжая муха-тахина (рис. 168), под тоненькой веточкой, склонившейся 

над  камнем,  примостился  маленький  зеленый  богомол  и  кого-то  напряженно 

высматривал,  а  немного  поодаль,  близко  друг  от  друга  расположились  две  небольшие 

черные  и  блестящие  мухи  с  белыми  отметинками  на  груди  и  беспрестанно  шевелили 

прозрачными крылышками. 

Внезапно одна из мух закрутилась в воздухе, за ней помчалась вторая, еще быстрее 

закружились  мухи,  их  очертания  исчезли,  и  над  поверхностью  камня  со  звуком  сирены 

поплыло,  медленно  перемещаясь  в  разные  стороны,  белесоватое  колечко...  Это  был 

необыкновенный по своей стремительности брачный полет. 

Жаль, что со мною не было сачка! Бежать за ним обратно? Но бивак далеко, а за это 

время  чудесные  мухи  могли  улететь.  Попытаться  поймать  шапкой?  Но  колечко 

увернулось в сторону, распалось, и мухи одна за другой перелетели к другому камню. 

Такой необычный полет был возможен только над свободной поверхностью, так как 

среди  ветвей  кустарников  или  даже  сухих травинок изумительные  и  виртуозные  летуны 

могли  разбиться  насмерть.  На  втором  камне  попытка  поймать  мух  тоже  оказалась 

неудачной и потревоженные, они скрылись из глаз. 

С тех пор прошло очень много лет, и в моих долгих путешествиях по пустыне более 

никогда  не  встречалось  белесоватое  колечко  и  не  приходилось  слышать  песни  крыльев, 

похожей на звук сирены. Так и остались неизвестными загадочные мухи.... 

 

Самцы, гораздо реже самки, некоторых насекомых, как бы предъявляют друг другу 

паспорта, когда знакомятся. Тут и звуки, и окраска, и запахи, и особенные, подчас крайне 

вычурные, телодвижения или сочетание всего этого в различных комбинациях. Но ритуал 

ухаживания всегда точен, однотипен, отклонения в нем смерти подобно, нетерпимы, как, 

допустим, что-либо (да простит мне читатель за аналогию) выходящее за рамки поведения 

в  обществе,  где  нормы  его  жизни  строго  регламентированы,  неукоснимы  и  издавно 

установлены. 

Известен таракан, который сопровождает ухаживание особенными стрекочущими и 

ритмичными  звуками.  При  ухаживании  пчелы  Мелипона  квадрифасциата  самка  издает 

несколько шумоподобных импульсов. Самцы  некоторых веснянок, слегка постукивая по 

растению 

изогнутым 

брюшком, 

вызывают 

легкий 

шорох 

и 

сотрясение. 

Неоплодотворенная  самка  отвечает  такими  же  ударами,  после  чего  самец  становится 

активнее, бегает вокруг самки и, сделав паузу, снова барабанит брюшком, периодически 

застывая и ожидая ответного сигнала. Частота барабанного боя самки и самца различна. 

Оплодотворение наступает после длительного перестукивания. 

 

138 

Де  Мильи  так  описывает  обряд  ухаживания  саранчи:  «Саранча  не  торопясь 

совершает  свой  вековой  обряд,  состоящий  из  последовательных  инстинктивных 

движений.  Требуется  большое  терпение,  чтобы  услышать,  когда  призывная  песня  самца 

сменится другой, главной песней, как только он заметит самку. 

 

 

 

Рис. 168 – Муха-тахина 

 

Ответная песня готовой к спариванию самки тише пения самца. Начинается дуэт, во 

время которого оба насекомых приближаются друг к другу. Их финальная песня коротка, 

и  ее  проводят  с  блеском.  Это  уже  брачная  песня,  свойственная  только  данному  виду, 

благодаря  которой  полностью  исключается  возможность  спаривания  разных  видов  и, 

следовательно, появления неполноценных и неспособных к продолжению рода гибридов». 

Самец  цикады  Согата  оризиколор  перед  самкой  вибрирует  около  четырех  секунд. 

Если  самка  готова  к  спариванию,  она  отвечает  на  ухаживание  аналогичной  вибрацией. 

Только  после  такого  согласования  происходит  сближение,  для  самки  единственного  за 

всю жизнь. 

Сложен  язык  ухаживания  кузнечиков.  Хубер  из  Тюбенгенского  университета 

записал  на  магнитофон  около  500  различных  типов  звуков,  издаваемых  кузнечиками. 

Однако  расшифровать  их  чрезвычайно  трудно.  Р.Дрешер  в  своей  книге  «Загадочные 

чувства  насекомых»  сообщает,  что  доктор  Локар  научился  подражать  пению  одного 

кузнечика и отвечал на призыв самца. После каждой паузы самец делал к нему гигантский 

прыжок,  вспрыгивал  на  протянутую  руку  и  даже  пытался  влезть  в  рот  стрекочущему 

ученому. Зеленый кузнечик Теттигония виридиссима (рис. 169), столь обычный в наших 

лесах, чем более готов к спариванию, тем громче стрекочет. В это время самцы, чувствуя 

соперника, держатся от него на почтительном расстоянии, предоставляя самому громкому 

самую  большую  территорию.  После  спаривания  певец  замолкает,  временно  выбывая  из 

строя.  Самый  громкий  голос  производит  наибольшее  впечатление  на  самок,  и  они 

выбирают в первую очередь самых голосистых партнеров. 

Звуки  поисков  и  призыва  у  поющих  насекомых  служат  их  обладателям  и  при 

ухаживании.  

Телодвижения, позы – пожалуй, самые распространенные способы ухаживания. Тут 

и  вибрация  крыльев,  и  постукивания  ногами,  брюшком,  и  поглаживание  усиками,  и 

многое  другое,  доступное  при  соприкосновении  и  контакте.  Самец  мучнистого  червеца 

Псевдококкус  вастатор,  приблизившись  к  самке,  трогает  ее  сзади  усиками.  Если  самка  - 

мешочек, набитый яйцами, без глаз, усиков и ног  - созрела, она отвечает на  ухаживание 

 

139 

движением брюшка. Самец Дрозофила меланогастер (рис. 170) вначале ориентируется на 

самку,  становясь  позади  ее,  затем  начинает  перед  нею  вибрировать  одним  крылом, 

отставляя  его  под  прямым  углом,  потом  ротовыми  придатками  притрагивается  к  концу 

брюшка. 

 

    

 

 

Рис. 169 – Кузнечик Теттигония 

виридиссима 

 

Рис. 170 – Плодовая мушка Дрозофила 

 

Во время брачного полета самка Дрозофила субобскура совершает быстрые броски 

из стороны в сторону, а самец, летающий за ней, в точности повторяет ее движения. Здесь 

самка как бы устраивает экзамен своему будущему супругу. Кропотливые в изучении этих 

мушек  генетики    точно  установили,  что  самцы  из  генетических  линий  с  недоразвитыми 

семенниками, недостаточно точно повторяют полет самки и лишаются ее внимания. Вот 

одно из точных доказательств значения ухаживания насекомых. 

Один  из  генетиков  проследил  ритуал  ухаживания  восьми  видов  дрозофил,  самки 

которых  были  обезглавлены,  доказав,  что  начало  ухаживания  исходит  от  самцов.  У 

близких видов реакции  ухаживания очень похожи. Все это говорит за то, что поведение 

при  ухаживании,  как  и  вообще  поведение,  подчиняется  тем  же  законам  эволюции, 

которые управляют образованием видов. 

Вид  Дрозофила  паулсторум  как  бы  слагается  из  шести  зачинающихся  видов, 

распространенных  в  Неотропической  области.  В  ухаживании,  принятом  у  этого  вида, 

различаются четыре элемента: кружение в воздухе, похлопываниие и вибрация крыльями, 

охватывание  самок.  У  всех  шести  зачинающихся  видов  отдельные  акты  ухаживания 

различаются,  что  и  препятствует  смешению.  Тем  не  менее,  скрещивание  между  ними 

иногда  происходит,  но  гибридные  самки,  как  правило,  отвергают  ухаживание  самцов, 

остаются  стерильными  и  потомства  не  дают.  Оказываются  стерильными  и  гибридные 

самцы.  Так  сложно  разработанные  приемы  ухаживания  контролируют  нормальное 

течение  брачного  процесса,  препятствуя  напрасной  трате  половой  продукции, 

способствуют дальнейшему расщеплению вида на зачинающиеся виды и их дальнейшему 

обособлению. 

Близкие  виды  плодовых  мушек  Дрозофила  меланогастер  и  Дрозофила  симулянс 

тоже хорошо различаются по  ухаживанию. У  самцов Дрозофила меланогастер медленно 

нарастает  возбуждение,  самки  более  отзывчивы  к  видимым  стимулам  ухаживания,  но 

меньше реагируют на стимулы, исходящие от использования самцами усиков. Благодаря 

этим различиям устраняются скрещивания между двумя видами. Детали разыгрываемого 

перед самкой ритуала играют роль окончательного расхождения этих видов и выработки 

между ними стойких различий. 

Мушки-береговушки  (рис.  171),  столь  распространенные  в  Семиречье,  всегда 

образуют  громадные  скопления  по  кромке  берегов  соленых  озер.  В  скопениях 

 

140 

преобладают самки, их в 20-30 раз больше самцов. Самцы чуть темнее самок. Мне не раз 

приходилось  видеть,  как  самец  ухаживает  за  самкой,  становится  перед  нею  головой  к 

голове и раскачивается из стороны в сторону. Самка отвечает ему, копируя его движения. 

Затем  самец  забегает  сзади  самки  и,  положив  на  ее  тело  передние  ноги,  долго  бежит  за 

нею, повторяя маятникообразные движения, добиваясь ответной реакции. Очень часто на 

этом  ухаживание  прерывается,  и  самец  начинает  разыгрывать  свою  пантомиму  перед 

другой  самкой.  По-видимому,  у  этого  вида  широко  распространено  размножение  без 

оплодотворения  (партеногенез),  и  самцам  приходится  тратить  немало  усилий  в  поисках 

самок, способных к размножению с участием обоих полов. 

Самки  и  самцы  термита  Ретикулитермес  люцифугус  после  разлета,  встретившись, 

сбрасывают  крылья  и  совершают  характерную,  предшествующую  оплодотворению, 

брачную  прогулку.  Во  время  ее  самец  непрерывно  следует  за  самкой,  постоянно 

притрагиваясь  усиками  к  кончику  ее  брюшка.  Иногда  за  одой  самкой  гуськом  идут 

несколько  самцов.  Брачная  пара,  впоследствии  дающая  жизнь  большой  колонии, 

образуется  только  в  том  случае,  если  самка  принимает  перед  самцом  характерную  позу, 

останавливаясь  и  загибая  кверху  брюшко.  Оплодотворение  и  образование  пары 

происходит после еще целого ряда актов ухаживания, обязательно на солнечном свету и 

на свежем воздухе. 

У  других  термитов  после  дружного  и  массового  брачного  полета  самка,  закончив 

его,  падает  на  землю  и,  застыв  на  месте,  поднимает  кверху  брюшко.  Это  поза  призыва 

самца. Самец, обнаруживший самку, берет конец ее брюшка челюстями или обхватывает 

усиками. 

У  некоторых  видов  термитов  брачный  бег  может  продолжаться  часами  и,  по-

видимому,  одновременно  с  расселением  и  поиском  подходящего  места  для  будущего 

жилища.  Затем  пара  останавливается,  выгрызает  в  кусочке  дерева,  лежащего  на  земле, 

брачную  камеру,  и  только  тогда  происходит  оплодотворение.  Затем  супруги  тщательно 

вылизывают  друг  друга,  затем  отламывают  конечные  членики  усиков  и  приступают  к 

обоснованию семьи. 

Жуки  семейства  Малахиидэ  (рис.  172)  перед  оплодотворением  обязательно 

исполняют  перед  своей  избранницей  своеобразные  танцы,  одновременно  испуская  запах 

желез,  которые  располагаются  то  на  элитрах,  то  на  голове,  реже  на  груди,  щупиках  и 

других частях тела. 

 

    

 

 

Рис. 171 – Мушка-береговушка Эфидра 

Рис. 172 – Жук Малахиус 

 

Несуразные  по  внешнему  виду  и  неуклюжести  насекомые  верблюдки  (рис.  173), 

прозванные  так  за  очень  длинную  переднегрудь,  отдаленно  напоминающую  изогнутую 

шею верблюда, перед оплодотворением разыгрывают подчас длительные игры, во время 

них они иногда довольно сильно кусают друг друга. 

 

141 

Самец  бабочки  Ланас  гиллипус,  ухаживая  за  самкой,  проводит  пучком  волос, 

расположенных  на  конце  брюшка,  по  нижней  поверхности  крыла.  В  этих  местах 

находятся пахучие железы. Взаимодействие секрета этих желез и является непременным 

эталоном ухаживания и побуждает самку к оплодтворению. 

Самцы  бабочки  Сенелы  вначале  демонстрируют  перед  самкой  свою  окраску.  Они 

раскрывают  нижние  крылья,  показывая  яркие  пятна,  затем  передними  крыльями 

зажимают  усики  самки,  приближая  их  к  тому  месту,  где  находятся  пахучие  железы  и 

только после этого начинают быстро расхаживать возле нее. 

Своеобразны  танцы  у  бабочки  Эуменис.  Обычно  самец  сидит  среди  листьев 

растений,  поджидая  пролетающую  мимо  самку.  При  появлении  самки  он  взлетает  и 

начинает  постепенно  приближаться,  кружится  возле  нее.  Самка  садится.  Самец 

продолжает  над  ней  летать,  выдвигая  передние  крылья  с  пахучими  железами,  самка  же 

приподнимает  усики,  как  бы  обнюхивает  крылья  самца.  Только  убедившись  в  запахе, 

исходящем от пахучих желез самца, самка изъявляет готовность к оплодотворению. Точно 

так  же  поступает  самец  бабочки  Блателла.  Он  поднимает  крылья  под  прямым  углом, 

полностью  открывая  пахучие  железы  и  подставляя  их  самке  как  своеобразный  аттестат 

зрелости и готовности к исполнению супружеских обязанностей. 

Подлетают  к  каждой  самке  и  самцы  репницы  (рис.  174).  Девственные  самки  при 

приближении  самца  замирают,  сидят  неподвижно.  Самки  оплодотворенные,  как  бы 

намереваясь  предотвратить  пустые  хлопоты  и  связанные  с  ними  излишние  траты  сил, 

тотчас же принимают позу отказа, раскрывают крылья, поднимают кверху брюшко. 

 

    

 

 

Рис. 173 – Верблюдка 

Рис. 174 – Репница (Пиерис рапэ) 

 

Иногда процесс ухаживания короток, почти молниеносен, иногда же очень длителен 

и, видимо, до крайности сложен. Так, самка семафорной мухи Орталида в течение полных 

двух  дней  жизни  танцует  перед  более  или  менее  неподвижным  самцом.  Она  кружится 

перед  ним,  двигаясь  одновременно  вперед  и  назад  и  постоянно  размахивая  крыльями. 

Потом  она  занимает  своеобразную  позу,  прикасаясь  головой  к  голове  самца.  Проходит 

три-пять дней – и роли меняются: перед самкой начинает танцевать самец. Он выделывает 

сложные  фигуры,  постоянно  размахивая  крыльями  и  периодически  прикасаясь  к  самке 

передними  ногами.  Только  на  пятый  день  сложный  и  длительный  процесс  ухаживания 

заканчивается  спариванием.  Семафорными  этих  мух  назвали  за  то,  что  они  постоянно 

размахивают крыльями, поднимая одно из них под прямым углом и опуская его подобно 

сигналящему перед поездом семафору на железнодорожных станциях. 

Подобные, по-видимому, также имеющие брачное значение движения, подчас очень 

забавно разыгрывают многие мушки друг перед другом. 

В  высшей  степени  оригинальным  кажется  ухаживание  самцов  некоторых 

насекомых,  приподносящих  самке  угощение  или  брачный  подарок,  видимо  расчитывая, 

что дорога к сердцу своих подруг лежит через желудок. Наиболее примечательны в этом 

 

142 

отношении  хищные  мушки-толкунчики  семейства  Эмпидидэ,  родов  Хилара  и  Эмпис. 

Самцы  во  время  брачного  периода  готовят  из  застывшей  пены  или  из  шелковых  нитей 

маленькие  баллоны  или  парашютики.  Значение  этих  баллонов  долгое  время  оставались 

загадочными, пока у некоторых видов внутри них не стали находить свадебные подарки - 

маленькую  убитую и предназначенную для самки мушку. Оплодотворение происходит в 

то время, пока самка занимается распаковкой и поеданием подарка. Но у других видов, по 

всей вероятности, постепенное подношение лакомства утратило смысл, но ритуал подарка 

в  виде  пустого  тючка  или  обманной  упаковки,  остался.  Самцу  надо  выиграть  в  общем 

короткое время, пока самка занята распаковкой преподнесенного предмета. 

Многие толкунчики преподносят самке баллончик с крошечной соринкой, кусочком 

лепестка цветка и т.п., да и самка не обязательно занимается распаковкой баллончика и, 

подержав его, может бросить. Этот баллончик может подхватить другой самец-толкунчик 

и  использовать  его  для  той  же  цели.  Подобная  и  своеобразная  аналогия  ухаживания 

существует и среди птиц: самец морской ласточки перед спариванием преподносит самке 

рыбку.  Самка,  подержав  ее  в  клюве,  после  спаривания  за  ненадобностью  может 

выбросить. Эту выброшенную рыбку может подхватить другой самец, использовать ее как 

ритуальный  подарок  своей  подруге.  Так,  действия,  имеющие  цель  накормить  самку, 

отвлечь  ее  хищнические  наклонности,  впоследствии  при  эволюции  инстинктов 

приобретают отвлеченное значение, превратившись в ритуальное действие. 

У некоторых британских толкунчиков самцы и самки роятся вместе, самцы при этом 

вовсе ничего не преподносят самкам. 

Ритуал  преподношения  подарков,  по-видимому,  имеет  длительную  историю. 

Вначале, вероятно, хищной самке подносилась обязательная жертва, затем она вплеталась 

в  тючок,  впоследствии  тючок  стал  пустым  и  обманным,  и,  наконец,  у  некоторых  видов 

этот  ритуал  по  каким-то  причинам  исчез.  Возник  же  он  как  средство  отвлечения 

хищнических наклонностей самок, готовых нападать на всякую живность, в том числе и 

на приближающихся самцов. 

Самец скорпионовой мухи Баттакус, по внешнему виду напоминающий долгоножку, 

перед  спариванием  ловит  маленькую  мушку.  Во  время  оплодотворения  оба,  самец  и 

самка, поедают ее, расположившись друг к другу головами в своеобразной позе. 

Прославленный певец наших полей сверчок-трубачик Оекантус приманывает самку 

крошечной капелькой съедобной жидкости, которую выделяет особая железа. Спаривание 

происходит  в  то  время,  когда  самка  занята  поглощением  лакомства.  Забавно  ведут  себя 

некоторые  скорпионовые  мухи  Панорпы.  Самец,  приближаясь  к  самке,  вибрирует 

крыльями  и  отрыгивает  капельку  жидкости,  которую  самка  немедленно  съедает.  В 

течение  всего  спаривания  самец  постоянно  угощает  самку  подобными  отрыжками.  У 

других  скорпионниц  самец  кормит  самку  пойманной  мушкой  или  какой-либо  другой 

мелкой добычей. 

Недавно в Африке открыт случай брачного приношения даже у клопов Силбокорис 

наталензис. Самец этого вида во время брачных миграций носит с собою семена фикуса, 

на котором обычно этот вид живет. Он удерживает семя хоботком и передней парой ног. 

Заметив  самку,  самец  приближается  к  ней  спереди,  ощупывает  края  ее  тела  усиками, 

продвигаясь  спереди,  пока  его  глаза  не  окажутся  на  уровне  глаз  самки.  Заметив  семя, 

самка тотчас же проявляет к нему интерес, берет его у самца, накалывает его хоботком и 

начинает  высасывать.  Только  тогда  происходит  оплодотворение,  которое  тянется 

несколько часов. 

Как  видно,  бремя  брачных  ухаживаний  падает  главным  образом  на  мужскую 

половину  рода.  В  этом  отношении  проявляется  органическая  целесообразность.  Самке 

предстоит  тратить  немало  энергии  на  откладку  яиц,  устройство  потомства  в  надежное 

укрытие, возле подходящей пищи и т.п. Участие самок в брачных церемониях чаще носит 

пассивный  характер.  Но  иногда  и  самки  наравне  с  самцами  разыгрывают  брачные 

представления, а кое-когда и берут на себя инициативу. Чаще всего так происходит, когда 

 

143 

по какой-либо причине самок много, а самцов мало. Так, например, у некоторых бабочек 

Папиллионид  иногда  существует  непомерное  соотношение  полов,  и  самцы 

необыкновенно  редки.  Как  сообщает  в  своей  книге  «Насекомые»  Д.Шарп,  один  из 

коллекторов  поймал  только  пятнадцать  самцов  на  тысячу  самок.  Не  поэтому  ли  у 

некоторых бабочек самки ухаживают за самцами? 

Закончим  наше  повествование  об  обрядах  ухаживания  упоминанием  обычаев, 

царящих среди ос. Самцы ос Тифиид, обитающих в Южной Америке, Австралии и Новой 

Гвинее, значительно крупнее самок, самки к тому же бескрылые. Осы питаются нектаром. 

Самцы  не  только  ухаживают  за  самками,  но  и  кормят  их,  перенося  с  цветка  на  цветок. 

Способы  кормления  самок  разные.  Одни  переносят  самку  с  цветка  на  цветок,  другие 

кладут каплю нектара на конец брюшка опекаемой самки, третьи передают пищу изо рта в 

рот  и,  наконец,  некоторые  самцы  собирают  пищу  в  специальные  углубления  на  голове, 

окруженные щетинками и в этой своеобразной корзинке приносят еду самке. 

Кроме своего основного значения, процесс ухаживания еще поднимает температуру 

тела,  как  самки,  так  и  самца,  созревание  же  половых  продуктов  происходит  успешнее 

только при определенной температуре тела. Отчасти температура тела поднимается из-за 

брачных  полетов  и  поисков  друг  друга,  отчасти  же  от  энергии,  затрачиваемой  на 

ухаживание. 

Формы  брачных  отношений  насекомых  очень  слабо  изучены,  и  все  то,  что  здесь 

рассказано, - ничтожная доля существующего. 

Дальнейшее  проникновение  в  тайны  брачный  жизни,  без  сомнения,  откроют 

удивительные случаи, о существовании которых мы пока мы не подозреваем. 

 

НАШЕДШИЕ ДРУГ ДРУГА 

 

Казалось бы, эта тема нашего повествования вряд ли может заинтересовать читателя. 

Что  содержательного  в  этом  акте,  направленном  на  продолжение  потомства.  Но 

насекомые  оказываются  непревзойденными  во  всех  проявлениях  жизни,  как  в  большом, 

так  и  в  малом.  Спаривание  насекомых  сопровождается  различными  и  многообразными 

особенностями  поведения.  Прежде  всего,  спаривание  каждого  вида  протекает  в  строго 

определенное  время  в  зависимости  от  цикла  развития.  Насекомые,  развивающиеся  в 

одном  поколении,  в  течение  года  спариваются  только  весной,  летом,  осенью  или  даже 

зимой, то есть в строго установленные сроки года. Правда, насекомые, развивающиеся в 

теплое  время  года  беспрерывно  в  следующих  один  за  другим  поколениях,  так  же,  как, 

допустим,  домашние  и  близкие  к  ним  синантропные  мухи,  способны  спариваться  в 

течение  всего  теплого  времени  года.  В  то  же  время  так  называемые  насекомые 

моновольтинные, привязаны строго к одному времени года. 

Спаривание  происходит  между  взрослыми  половозрелыми  особями.  Из  этого 

правила есть незначительные исключения. 

Самцы комаров Даиноцеристес канцер из Кулицид, выплаживающиеся во Флориде в 

норках  крабов,  выйдя  из  куколки,  не  покидают  своего  убежища,  а  скапливаются  возле 

куколок  самок  и  спариваются,  едва  только  самки  начинают  выбираться  из  куколочных 

оболочек. Сходное поведение у комара Пифакс фукус, обитающего в Новой Зеландии. 

Различен  и  процесс  спаривания  по  времени.  Например,  самец  осы  Полистес  (рис. 

175),  падая  с  самкой  на  землю  после  встречи  в  полете,  спаривается  буквально  в  течение 

доли  секунды.  В  то  же  время  на  этот  процесс  у  клопа  Пиррохоридэ  (рис.  176)  уходит 

несколько часов или даже дней. Невелика длительность спаривания у бабочек волнянок: у 

непарного  шелкопряда  20-40  минут.  Но  у  златоглазки  уже  может  тянуться  8-10  часов, 

часто  всю  ночь.  Очень  долго  происходит  спаривание  и  у  саранчи  шистоцерки,  с 

небольшими  перерывами  оно  продолжается  в  течение  трех  дней.  Несколько  секунд 

продолжается  спаривание  у  многих  роящихся  комариков.  Самец  водяного  клопа  Геррис 

найас  забирается  на  самку  и  остается  на  ней  до  четырнадцати  недель.  Все  это  время  он 

 

144 

питается  добычей,  пойманной  самкой,  и  живет  всецело  на  ее  иждивении  на  положении 

паразита.  Вместе  с  нею  он  опускается  под  воду  ради  откладки  яиц.  Но  сам  процесс 

спаривания длится между столь неразлучной парой всего лишь 1-4 минуты. 

 

    

 

 

Рис. 175 – Самец осы Полистес 

 

Рис. 176 – Клоп-солдатик Пиррокорис 

 

По  всей  вероятности,  такая  черта  поведения  вызвана  редкостью  вида,  трудностью 

встречи  полов,  существующей  ныне  или  существовавшей  длительное  время  в  истории 

вида ранее. Встретившимся самцу и самке невыгодно, да и опасно расставаться. 

Обычно инстинкт спаривания наступает или тотчас же после последней линьки, или 

после  выхода  из  куколки,  как  только  насекомое  стало  взрослым,  или  же  пробуждается 

через  некоторое  время  после  того,  как  насекомое  посвятило  себя  дополнительному 

питанию и созрело. 

Продолжительность  спаривания  зависит  также,  как  и  многие  другие 

физиологические  проявления,  от  температуры  окружающего  воздуха:  с  повышением  ее 

оно сокращается, при понижении - удлиняется. 

Жизнь  насекомых  во  взрослой  фазе  чаще  всего  скоротечна.  Поэтому  во  время 

спаривания, особенно длительного, самки иногда продолжают заниматься своими делами, 

ищут пищу, питаются. Самки жуков-скакунов (рис. 177), обитающие по илистым берегам 

соленых  озер  в  пойме  реки  Или,  как  мне  приходилось  не  раз  видеть,  во  время 

продолжительного  спаривания  не  прерывают  поиски  добычи,  длинными  челюстями 

вытаскивая  из  ила  крошечных  личинок  насекомых  и  прозрачных  червячков  олигохет. 

Продолжают  питаться  во  время  спаривания  и  самки  многих  саранчовых.  Во  время 

поедания  добычи,  которой  служат  бабочки,  спариваются  и  скорпионовые  мухи 

Харпобиттакус нигрецепс и Х. австралис, обитающие в Австралии. 

Самки  некоторых хищных насекомых  поедают  оплодотворившего  их  самца  или  во 

время  копуляции  или  тотчас  после  нее.  Проявление  каннибалистических  наклонностей 

самок,  судя  по  всему,  не  противоречит  биологической  целесообразности,  не  нарушает 

успеха  оплодотворения,  весьма  возможно,  что  самка,  пожирая  своего  супруга,  в 

дополнение к оплодотворению получает еще и легко доступную и обильную пищу, столь 

необходимую  для  развития  яичников.  Возможна  и  другая  причина,  объясняющая 

каннибализм,  подобная  той,  которую  мне  удалось  точно  установить  у  пауков:  самец 

ядовитого  паука  каракурта  Латродектус  тредецимгуттатус  (рис.  178)  после 

оплодотворения  самки  травмирует  одну  из  педипальп  и  некоторое  время  неспособен 

использовать  другую.  Но  сохраняя  инстинкт  ухаживания,  умело  конкурируя  с  другими 

самцами,  скопляющимися  на  брачных  тенетах,  мешает  самке.  Самка  каракурта  после 

спаривания  тотчас  же  уничтожает  самца,  превращая  его  в  жалкий  комочек.  Столь 

непременные  черты  поведения  пауков  этого  рода  дали  повод  народному  названию.  В 

Америке и в Западной Европе пауков рода Латродектес, к которому относится каракурт, 

всюду  называют  Черной  вдовой.  Но,  как  оказалось,  при  более  детальном  изучении 

 

145 

биологии  этого  паука,  проведенного  мною,  когда  каракурты  очень  малочисленны,  а 

встречи  полов  из-за  этого  затруднены  и  на  тенетах  самки  после  долгого  ожидания 

появляется всего лишь один самец, самка его оставляет живым. Через некоторое время он, 

оправившись,  получает  возможность  воспользоваться  второй  педипальпой  и  даже  после 

этого,  полностью  потеряв  дееспособность,  остается  жив,  не  отлучаясь  с  тенет  своей 

супруги. Весьма вероятно, что самки и у насекомых поедают самцов, когда те более уже 

не способны к повторному оплодотворению. 

 

    

 

 

Рис. 177 – Жук-скакун (Цициндела) 

 

Рис. 178 – Каракурт (Латродектус) 

 

Во  время  спаривания  самка  богомола  начинает  поедать  самца,  постепенно 

уничтожая  все  его  тело,  предусмотрительно  оставляя  в  целости  конец  брюшка. 

Безголовый  искалеченный  самец  продолжает  исполнять  свое  назначение,  прежде  чем 

полностью не окажется в желудке своей кровожадной супруги. 

 

 

В горах Турайгыр 

 

 

146 

Точно так же поступают и многие кузнечики, хотя,  в отличие от богомолов, самки 

уничтожают самцов после завершения оплодотворения. 

Самки  сверчков  во  время  спаривания  объедают  надкрылья  самцов,  лишая  их 

звукового  аппарата.  Так  поступают  в  некоторых  частях  ареала  самки  сверчка  Хапитус 

агитатор,  обитающие  на  юго-востоке  Флориды.  Биологический  смысл  этого  частичного 

каннибализма не ясен. 

Потребность в окружающей температуре при спаривании весьма различна у разных 

видов  насекомых,  но  всегда  одна  и  та  же  для  каждого  вида.  Почти  все  веснянки 

замечательны своей стойкостью к низким температурам. Они способны к спариванию при 

температуре  около  ноля  градусов.  У  веснянки  Карпия  верналис,  например,  спаривание, 

как  правило,  происходит  в  щелях  тающего  льда.  Удивительный  комарик,  единственный 

представитель  своего  семейства  Дейтерофлобиа  мирабилис,  найденный  мною  в 

Заилийском  Алатау,  справляет  брачный  лет  возле  горных  ручьев  глубокой  зимой  при 

температуре  окружающего  воздуха  значительно  ниже  ноля.  Найденная  мною  в  горах 

Тянь-Шаня  бескрылая  горбатка  выбирается  для  спаривания  из-под  снега  зимой  и 

спаривается  даже  в  пасмурную  погоду  при  температуре  воздуха  в  шесть  градусов  ниже 

ноля  при  отсутствии  солнца.  Она  сохраняет  активность  и  в  холодильнике  при  той  же 

температуре. Таковы же многие другие так называемые зимние насекомые. 

Но  для  других  насекомых  для  спаривания  необходима  повышенная  температура  и, 

как уже было сказано, одно из значений ухаживания, предшествующего оплодотворению, 

кроме того, еще и поднять температуру тела. 

Очень многие насекомые, образующие рои, начинают спариваться в воздухе, падая 

из  роя  вместе  с  самкою  на  землю.  Короеды  спариваются  в  особых  брачных  камерах, 

которые  они  выгрызают  под  корой  деревьев.  Этими  брачными  камерами  и  начинается 

строительство  сложных  семейных  ходов.  Брачные  камеры  сооружаются  у  разных  видов 

по-разному или только одним самцом, или самкой, или же совместно обоими жуками. 

Кузнечики  спариваются  там,  где  распевают  свои  песни.  Наш  обыденнейший 

кузнечик  Теттигония  виридиссима  спаривается  на  деревьях.  Также  на  деревьях 

спаривается  южноафриканский  кузнечик  Акантоплюс  вехуанус.  Спаривание  бабочек 

Антегэа  полифемус  происходит  только  в  присутствии  листьев  дуба  или  хотя  бы 

спиртовых вытяжек из них. Самки бабочки огневки, приспособившиеся к водному образу 

жизни,  в  частности  у  аномального  рода  Акутропус,  выплывают  на  поверхность  воды 

только  ради  спаривания.  Самцы  порхают  над  водой  в  поисках  самок.  Самки  увлекают 

спаривающихся  с  ними  самцов  под  воду.  Самцы  волнянок  разыскивают  рудиментарных 

самок,  разрывают  шелковистую  оболочку  кокона  передними  ногами,  проникают  в  ее 

жилище. Вне коконов самки не привлекают внимания самцов. 

Некоторые  насекомые  спариваются  в  воздухе,  и  один  из них носит другого.  В  том 

случае, когда носит в воздухе самку самец, он значительно большего размера. Очевидно, 

подвижность в воздухе при спаривании обеспечивает большую безопасность от врагов. 

В  противоположность  всем  другим  насекомым  у  самцов  стрекоз  копулятивные 

придатки расположены на втором-третьем сегментах брюшка, а половое отверстие - на его 

конце.  Во  время  отдыха  на  растении  самец  переносит  семя  в  особом  мешочке-

сперматофоре  из  полового  отверстия  на  копулятивные  придатки.  Один  вид  ухитряется 

совершать  эту  операцию  даже  во  время  полета.  Особенными  придатками  самец  хватает 

самку за шею и таскает ее за собой до тех пор, пока она не подогнет конец своего брюшка 

и  не  приблизит  его  к    копулятивным  придаткам  самца.  Поза  спаривающихся  стрекоз 

весьма  характерна  (рис.  179),  тот,  кто  бывал  в  поле,  у  рек  и  озер,  мог  обратить  на  это 

внимание. 

Иногда при спаривании образуется особое клейкое вещество, соединяющее самку и 

самца. Это вещество быстро отвердевает на воздухе у самцов бабочек Парнассиус. 

Предполагается, что у предков насекомых мужское семя передалось самке в особом 

мешочке-сперматофоре  без  участия  половых  придатков.  Этот  тип  оплодотворения 

 

147 

сохранился  у  некоторых  насекомых,  а  внутренее  оплодотворение  стало  уделом  более 

развитых  в  эволюционном  отношении  насекомых.  Сперматофорное  оплодотворение 

широко развито не только у стрекоз. 

У  всех  колембол  -  сперматофорный  тип  оплодотворения,  который  различается  у 

разных  видов.  Цельнобрюхие  ногохвостки,  откладывая  сперматофоры,  обычно  держатся 

парами.  В  присутствии  самок  самцы  более  активны,  сперамотофоры  их  крупнее.  Самцы 

наиболее  примитивных  колембол  разбрасывают  сперматофоры,  их находят  и  подбирают 

самки.  Таковы  членистобрюхие  ногохвостки.  Сперматофоры  у  них  мелкие.  В  течение 

трех-четырех  дней  между  линьками  самец  откладывает  в  почку  около  70  сперматофор, 

самки, разыскивающие их, не знают и не видят их обладателей. Неизвестно, обладают ли 

сперматофоры какими-либо качествами, помогающими их находку самками. И, наконец, 

есть  колемболы,  которые,  отложив  на  почву  сперматофоры,  разыскивают  самку  и 

подводят ее к ним. 

Некоторые  ногохвостки  собираются  для  оплодотворения  на  поверхности  воды.  Их 

тело, благодаря несмачиваемым чешуйкам и волоскам, не тонет, крошечные ногохвостки 

свободно  прогуливаются  по  поверхности  мелких  водоемов,  используя  гладкую  пленку 

натяжения  воды  для  передвижения.  Здесь  самец,  отложив  на  воду  сперматофору  возле 

самки, помогает ей захватить ее и прикрепить к половому отверстию. 

Сперматофоры  у  других  примитивных  и  первично  бескрылых  насекомых-

двухвосток представляют собою округлую капельку семенной жидкости диаметров около 

40 микрон, заключенную в прозрачную оболочку. Самцы прикрепляют их к окружающим 

предметам  на  тонкой  ножке  около  300  микрон  длиной.  В  семенной  жидкости  такой 

сперматофоры находится только один пучок сперматозоидов. 

Самец  обыкновенной  чешуйчатницы  Леписма  сахарина,  прежде  чем  выделить 

сперматофор,  плетет  паутинистые  нити,  на  которые  и  прикрепляет  мешочек  с  семенем. 

Самка  проползает  через  нити,  находит  сперматофору  и  прижимает  к  нему  половое 

отверстие. 

У  других чешуйчатниц, в частности  у щетинохвостки Махилис, самец выделяет на 

паутинную  нить  не  сперматофор,  а  просто  капельку  семени.  Затем  он  заставляет  самку 

остановиться  возле  паутинных  нитей,  после  чего  у  одних  видов  при  помощи  усиков,  у 

других при помощи хвостовой нити, собирается с паутины капельки семени и переносятся 

к  половому  отверстию  самки.  Такой  тип  оплодотворения  можно  назвать  наружно-

внутренним.  В  какой-то  мере  он  сходен  с  оплодотворением  пауков.  У  тех  семя, 

выделенное  на  паутинные  нити,  засасывается  в  сложно  встроенный  половой  аппарат, 

расположенный  на  кончиках  измененных  ног  -  педипальп,  которые  впоследствии  и 

вводятся в половые пути самок. 

Сперматофорное  оплодотворение  недавно  было  открыто  у  крошечных  насекомых 

трипсов (рис. 180). Возможно, что не всем представителям этого отряда свойственен этот 

тип оплодотворения. 

Всем  хорошо  известные  поденки  также  пользуются  сперматофорами.  У  самки  на 

брюшке расположено правое и левое половые отверстия. В соответствии с этим самец на 

лету подвешивает к телу самки и две сперматофоры. 

Распространено  сперматофорное  оплодотворение  и  у  большинства  комариков 

звонцов,  хотя  наряду  с  этим  существует  и  обыденное,  внутреннее.  Сперматофоры 

подвешиваются  самцом  к  самке,  влетевшей  в  рой  на  лету.  У  комарика  Шлиптотендипес 

парипес  сперматофора  плотная,  слизистая,  с  двумя  камерами  и  двумя  протоками, 

соответствующими  двум  семяприемникам,  находящимся  в  теле  самки.  Прямокрылые  - 

сверчки,  кузнечики,  некоторые  кобылки  -  также  оплодотворяются  при  помощи 

сперматофор:  самцы  подвешивают  их  к  половому  отверстию  самок.  У  кобылок  виды, 

совершающие  внутреннее  оплодотворение,  обладают  развитыми  наружными  половыми 

придатками. 

 

 

148 

    

 

 

Рис. 179 – Спаривающиеся стрекозы рода 

Цэнагрион 

Рис. 180 – Трипс 

 

Обычно самки кузнечиков и сверчков тотчас же принимаются поедать студенистый 

сперматофор,  но  из-за  вязкой  консистенции  лакомство  дается  нелегко  и  на  поглощение 

его  иногда  уходит  несколько  часов.  За  это  время  содержащиеся  в  сперматофоре 

сперматозоиды  перетекают  в  половые  пути  самок,  так  что  съедается  только  одна 

оболочка, она служит своеобразным дополнительным питанием в рационе самок. 

Существует  сперматофорное  оплодотворение  и  у  верблюдок:  самец  вводит 

сперматофоры в половое отверстие самки. 

Забавнее  всего,  что  почти  аналогичный  тип  наружного  оплодотворения,  по-

видимому, вторично развился и у некоторых высших насекомых. Такова, например, пчела 

обойщица  Мегахилла  германика.  Самец  этого  вида  прикрепляет  к  окружающим 

предметам  нить  и  подвешивает  на  нее  одну-две  капельки  семени.  Затем  он  подводит 

самку  к  нити,  она  захватывает  семя  своим  яйцекладом.  Какие  обстоятельства, 

заставившие  эту  пчелу  возвратиться  к  способу  оплодотворения,  свойственному  далеким 

предкам, - непонятно. 

Вероятно,  наружное  оплодотворение  распространено  значительно  шире  в  мире 

насекомых,  чем  мы  знаем.  Как  бы  то  ни  было,  подавляющему  большинству  насекомых 

свойственно  внутреннее  оплодотворение,  совершаемое  с  помощью  подчас  очень  сложно 

устроенных наружных копулятивных придатков. 

У  некоторых  насекомых  развился  вторично  особый  тип  внутреннего 

оплодотворения, когда самец вводит семя самке в тело, прокалывая его покровы. Таковы 

довольно  редкие  со  своеобразно  устроенными  крыльями  насекомые  Веерокрылые. 

Крылатый  самец  находит  насекомое,  в  теле  которого  развивается  самка.  Ее  он 

оплодотворяет,  еще  не  достигшую  половой  зрелости  и  находящуюся  в  стадии  личинки 

последнего  возраста,  а  семя  вводит,  прокалывая  оболочку  самки-личинки,  в  сочленение 

между брюшком и грудью. В дальнейшем семя попадает в выводковую камеру. У других 

веерокрылых  самка  высовывает  наружу  головогрудь  с  половой  щелью  на  нижней  ее 

поверхности.  Самец  прокалывает  кутикулу  и  впрыскивает  семя  в  полость  тела  самки. 

Самцы  оплодотворяют  только  тех  самок,  у  которых  половые  клетки  находятся  на 

определенной стадии развития. 

Несмотря  на  сложность  поиска  самок,  находящихся  в  теле  хозяина,  самцы 

веерокрылых  живут  всего  лишь  несколько  часов.  Удивительно,  как  они,  обладая 

сравнительно 

слабым 

полетом, 

успевают 

справиться 

со 

своими 

делами, 

предначертанными  природой.  Подобное  же  осеменение,  которое  следовало  бы  назвать 

травматическим,  как  оказалось,  распространено  у  клопов  семейств  Цимицидэ, 

Пликтенидэ,  Антокоридэ,  Покилофилидэ  и  Набидэ.  Здесь  самцы  также  прокалывают 

копулятивным  аппаратом  поверхность  тела  самок,  вводят  спермии  в  гемоцель,  откуда 

сперматозоиды, совершая сложную миграцию, добираются до созревающих яйцеклеток. 

 

149 

Своеобразна  судьба  сперматозоидов  у  некоторых  клопов.  Часть  спермиев, 

оказывается, не попадает в семяприемник самки, а, проникая через стенки половых путей, 

поглощается специальным массивным органом. Это явление, когда часть сперматозоидов 

идет  на  питание  самки,  было  названо  гипергенезом,  то  есть  избыточным 

оплодотворением.  По  всей  вероятности,  это  явление  не  столь  уж  редко,  как  кажется,  и 

будет,  наверное,  открыто  у  других  насекомых.  Есть  некоторые  основания  полагать 

наличие его у муравьев. По крайней мере, самки Формика субпилоза, брачные скопления 

которых  мне  приходилось  наблюдать,  настолько  тяжелеют  после  оплодотворения  со 

многими  самцами,  у  них  так  сильно  увеличивается  брюшко,  что  они  с  большим  трудом 

поднимаются в воздух, чтобы разлететься в стороны для поиска мест обоснования нового 

муравейника.  Будущей  основательнице  новой  семьи  предстоит  большое  испытание: 

находка  места  для  гнезда,  первая  самостоятельно  изготовленная  норка,  в  которой, 

замуровавшись  ради  безопасности,  без  пищи  приходится  воспитывать  первых  муравьев-

рабочих. 

Там,  где  говорилось  о  половом  диморфизме,  упоминались  некоторые 

приспособления,  способствующие  удержанию  самки  во  время  оплодотворения.  Они 

довольно  распространены.  Некоторые  энтомологи  даже  высказали  предположение,  что 

выросты  на  спинной  поверхности,  из  которых  впоследствии  развились  крылья,  вначале 

были  предназначены  только  для  удержания  самок  во  время  копуляции,  подобно  тем, 

какие существуют сейчас у самок скорпионниц. Используют для фиксации самок щипцы 

самцы уховерток (рис. 181). У самцов плавунцов Дитисцидэ три членика лапок передних 

ног  сильно  расширены  или  даже  еще,  к  тому  же,  снабжены  специальными  присосками, 

которыми удерживается самка. У самцов водных клопов-гребляков для этой цели служат 

зубчики,  расположенные  в  продольный  ряд  на  голенях  передних  ног.  Ими  самцы 

цепляются  за  надкрылья  самки.  Ранее  предполагали,  что  эти  зубчики  -  музыкальный 

аппарат для стрекотания. 

Как  правило,  после  оплодотворения  самцы  погибают,  выполнив  свое  жизненное 

предназначение. Их дальнейшая жизнь бессмысленна. Это правило ярче всего выражено у 

трутней  -  самцов  медоносной  пчелы.  Они  гибнут  почти  мгновенно  еще  в  воздухе  после 

соединения с самкой и, падая вниз, увлекают ее за собою. На земле матка освобождается 

от  мертвого  трутня.  У  нее  торчит  из  полового  отверстия  остаток  оторванного 

совокупительного органа самца или, как его называют пчеловоды, знака оплодотворения 

пчелы-матки.  От  этого  остатка  впоследствии  матка  освобождается  в  улье  или  сама, 

потирая конец брюшка о соты, или при помощи работниц. 

Других  самцов,  как  уже  рассказывалось,  уничтожают  самки.  Дольше  всех  среди 

самцов живут те, которые способны к многократному оплодотворению. 

Брачный процесс протекает так, чтобы не было излишней траты половых продуктов, 

чтобы  не  происходило  бесцельного  оплодотворения  между  разными  видами.  Тем  не 

менее, в природе нередки случаи гибридизации. Так, иногда спариваются различные виды 

жуков-дровосеков.  Таковы  гибриды  индо-малайских  родов  Батоцера  и  Монохамус.  В 

Малой  Азии  отмечено  спаривание  между  различными  видами  жуков-усачей  рода 

Доркадион  (рис.  182).  Среди  видов  рода  Компсодоркадион  найдены  формы, 

представляющие смесь признаков двух видов, живущих в одном месте. 

Надо полагать, гибридизация - не столь редкое явление. В том случае, когда разные 

виды  способны  давать  плодовитое  поколение,  они  поглощаются  друг  другом.  Половое 

размножение явилось одним из самых сильных противодействий излишнему образованию 

видов,  оно  оказалось  бессмысленным  лишь  в  том  случае,  когда  или  вовсе  не  давало 

потомства,  или  давало  потомство,  не  способное  к  размножению.  Естественный  отбор 

закрепил эту черту, и ныне не без основания считают, что настоящие виды, даже близкие 

друг к другу, не способны давать плодовитое потомство. 

В  заключение  приведу  несколько  курьезных  случаев  из  брачной  биологии 

насекомых. 

 

150 

    

 

 

Рис. 181 – Уховертка Анехура 

Рис. 182 – Жук-корнеед Доркадион 

 

В  мире  растений  нашлись  такие,  цветки  которых  ради  привлечения  насекомых-

опылителей стали искусно подражать формой, цветом и запахом самкам некоторых видов. 

Таково  растение  Криптостилис  лептохила.  Самцы  осы  Лиссопимпла  семипунктата 

созревают  раньше  самок  и,  обманутые  внешностью,  спариваются  с  цветком,  перенося  с 

растения на растение пыльцу. Потом, когда в природе появляются самки, самцы навсегда 

покидают коварные цветы. 

По  всей  вероятности,  существуют  болезни,  передаваемые  от  насекомого  к 

насекомому во время оплодотворения. По крайне мере, паразиты насекомых пользуются 

контактом  полов  для  переселения  на  новых  хозяев.  Таков  тироглифоидный  клещ 

Енелинелла трисетоза, паразитирующий на пчеле эвмене Анцистроцерус антилопа. Клещи 

живут  в  большом  количестве  в  половых  придатках  пчелы  и  во  время  оплодотворения 

спешно  переселяются  на  партнера.  Таким  образом,  передача  паразитов  происходит  от 

пчеле к пчеле половым путем. 

 

МОНОГАМЫ И ПОЛИГАМЫ 

 

Среди  великой  армады  насекомых  существует  множество  различных  комбинаций 

поли- и моногамии. Строгий моногам – медоносная пчела. Вылетая в брачный полет, она 

оплодотворяется  одним  самцом;  тот,  умирая,  падает  вместе  с  нею  на  землю. 

Оплодотворенная  самка  возвращается  в  улей  и  много  лет  исправно  выполняет  роль 

родительницы.  Такой  же  моногамический  уклад  существует  и  у  других  общественных 

насекомых  –  термитов.  Сошедшиеся  в  полете  пары  после  брачной  прогулки,  строят 

камеру  -  начало  большой  семьи  и  живут  неразлучно.  Самка  постоянно  увеличивается  в 

размерах,  превращается  буквально  в  гигантскую  машину  по  производству  яиц.  Ее 

обслуживает  множество  термитов-рабочих.  Рядом  с  нею,  в  так  называемой  царской 

каморке неразлучно находится крошечный самец. 

Только один раз спариваются самцы и самки поденок, скоро же погибая. 

Существует  моногамия  среди  жуков-короедов.  Самец  и  самка  живут  под  корой, 

строя извилистые ходы и воспитывая многочисленное потомство. 

Есть  и  неуклонные  полигамы.  К  ним  относятся,  прежде  всего,  разнообразные 

кобылки.  Все  лето  они    проводят,  распевая  песни,  занимаясь  брачными  делами.  Самцы 

оплодотворяют  самок,  самки  кладут  яички.  Полигамы  те,  кто  долго  живет  во  взрослой 

фазе. Между полигамами и моногамами существуют две переходные группы. Одна из них 

- самцы полигамы, самки моногамы. Другая - наоборот. Многие самцы бабочек способны 

к многократному спариванию, тогда как самки моногамны, оплодотворяются только раз. 

После  первой  же  копуляции  они  выделяют  вещество,  быстро  твердеющее  и 

закупоривающее  половые  придатки.  Оплодотворенные  самки  бабочек  волнянок 

перестают  привлекать  самцов.  Они  моногамы.  Неоплодотворенные  же  способны 

 

151 

привлекать  самцов  в  течение  всей  жизни,  но  более  всего  в  первые  трое-четверо  суток. 

Максимальное  количество  оплодотворений,  которое  совершает  самец  непарного 

шелкопряда- 5-8. Последние оплодотворения могут уже не давать потомства. Существуют 

полигамные  самцы  и  среди  короедов:  в  одном  ходе  находится  самец  с  несколькими 

самками,  кладущими  яйца.  Полигамные  самки  и  моногамные  самцы  составляют  более 

редкую группу. К этой группе относятся многие самки муравьев (рис. 183). 

 

 

 

Рис. 183 – Самка муравья Формика 

 

БЕГСТВО  ИЗ  ДОМА.  Сто  километров  пути  на  мотоцикле  позади.  Сколько 

промелькнуло мимо сел и рощиц цветущей черемухи.  

Зеленый березовый лесок, где мы остановились, напоен запахами цветов, а полянки 

покраснели  от  огоньков.  Близится  вечер.  Пока  мой  товарищ  раскладывает  палатку, 

готовит  ужин, я спешу посмотреть, есть ли здесь  муравейники рыжего лесного муравья. 

Ну,  конечно,  есть!  На  одном  и  из  них  происходит  что-то  интересное.  На  поверхность 

конуса  выползла  нарядная  бескрылая  самка.  Возле  нее  -  настоящее  столпотворение. 

Рабочие  поочередно  щупают  ее  усиками,  кое-кто  уцепился  за  ноги,  усики  и  держат  на 

месте. Когда самку чуть отпускают, она пытается убежать с муравейника. Но куда ей, при 

таком скоплении телохранителей! 

Да  тут  не  одна  самка!  Восемь  бескрылых  самок  вышло  из  подземелий.  И  каждую 

держат,  осматривают  со  всех  сторон  и  не  отпускают  ни  на  шаг.  Уж  не  собираются  ли 

самки покинуть свой дом? 

Вот к одной самке приближается шустрый рабочий и сует кончик брюшка к самому 

рту:  «На  тебе  немного  кислоты!»  Другой  брызжет  кислотой  на  ее  голову.  Типичное 

отравление  добычи!  Через  некоторое  время  муравьи  отпустили  пленницу.  Самка 

пошевелила  усиками,  мелко  семеня,  сама  побежала  к  входу  в  муравейник  и  скрылась  в 

нем.  Неужели  муравьи  прибегнули  к  угрозе  и  несильному  отравлению  для  того,  чтобы 

оглушить  родительницу  и  сделать  ее  послушной.  Ну,  как  иначе  расшифровать  столь 

необычное поведение! 

Другая  самка,  окруженная  рабочими,  лежит  на  боку,  скрючив  ноги,  покорная  и 

безвольная.  Она  уже  не  вызывает  подозрения,  постепенно  охрана  возле  нее  редеет  и 

вскоре  ее  совсем  оставляют  в  покое.  И  тогда  она  внезапно  преображается,  вскакивает  и 

мчится по муравейнику. Несколько рабочих бегут за ней по следу. Но разве угнаться при 

таком оживленном движении! 

И  все-таки  беглянке  не  просто  проскочить  незамеченной.  Ее  хватают  за  усики,  за 

ноги, растягивают, будто прибивают к месту гвоздями. Опять возле нее собирается толпа 

любопытных,  и  опять  она  долго  лежит,  не  двигаясь,  пока  не  удается  снова  обмануть 

охрану  и  убежать,  на  этот  раз  успешно.  Самка  забирается  на  траву  и  тут  пережидает 

 

152 

некоторое  время:  старый  испытанный  муравьиный  прием,  когда  нужно  избавиться  от 

преследователей.  Теперь  никого  нет  вблизи.  Да  и  место  уж  не  то  -  край  муравейника. 

Беглянка опускается вниз и ползет в сторону от своего жилища. Она распростилась с ним, 

где прожила, может быть, много лет и родила немало муравьев. 

 

 

 

Березовый лес 

 

Зачем  самка  отправилась  путешествовать?  Сейчас  время  брачных  полетов,  время 

бродяжничества  молодых  самок  в  поисках  пристанища.  Может  быть,  в  муравейнике,  за 

которым  я  следил,  много  самок,  им  не  дают  класть  достаточно  яичек,  вот  они  и 

отправляются  искать  семьи,  где  мало  родительниц  и  ими  дорожат.  А  может  быть, 

беглянки израсходовали запас семени и отправляются в брачный поход, намереваясь его 

пополнить. 

Ночью был дождь. Утром небо в тучах. Теперь на муравейнике не видно беглянок. А 

когда  в  небе  открылись  голубые  окна  и  сквозь  них  проглянуло  солнце,  я  увидел  на 

вершине  травинки  бескрылую  самку.  Возле  нее  вьются  два  самца.  Одна  из  догадок 

оказывается  верной.  Бескрылые  самки  участвуют  в  брачных  делах,  чтобы  класть 

оплодотворенные яйца. Никто никогда не предполагал у муравьев подобную особенность 

брачной жизни, и до настоящего времени считалось, что оплодотворяются самки только 

один раз в жизни, и то крылатые. 

Но что ожидает родительниц, сбежавших из муравейника? Ведь им предстоит найти 

новый дом или обосновать свой собственный. А это очень трудная задача. Возвратиться 

же обратно они не могут. Дорога в жилище навсегда потеряна. Даже муравей-разведчик 

или охотник, слишком удалившийся от своего дома уже не способен возвратиться. 

 

153 

И  еще  один  вопрос.  Почему  муравьи  не  пускают  добровольно  своих  самок  в 

брачный  поход?  Что  станет  с  муравейником,  если  все  самки  разбегутся.  Нет  уж,  пусть 

сидят дома!.. 

Для будущей основательницы муравьиной семьи необходимо иметь большой запас 

семени  от  возможно  большего  числа  самцов  ради  рождения  потомства,  обладающего 

различными наследственными качествами. 

 

СВИРЕПАЯ РАСПРАВА. В муравейнике красноголового лесного муравья Формика 

трункорум  (рис.  184),  находившегося  возле  тропинки,  по  которой  мы  ходим  к  ручью, 

царит  необычное  оживление.  Вся  его  поверхность  усеяна  снующими  рабочими.  Они 

бегают  в  разных  направлениях,  беспрестанно  размахивая  усиками,  и  явно  взволнованы. 

Кое-кто из муравьев тащит хвоинки, но не на вершину насыпного конуса, как обычно, а из 

входов  наружу.  Несколько  входов  заметно  расширено.  Вот  из  одного  входа  показалась 

черная  голова.  Кроме  обычных фасеточных  глаз,  она  увенчана  небольшими  глазками на 

лбу.  Затем  высунулась  мощная  грудь,  продолговатое,  чуть  согнутое  брюшко,  и  наверх 

выбрался  самец  –  совсем  черный,  с  роскошными  блестящими  крыльями.  За  первым 

черным муравьем вереницей стали выскакивать другие крылатые муравьи. Беспокойство 

и возбуждение муравьев-рабочих еще больше возросло. Размахивая  усиками, они гладят 

своих  крылатых  воспитанников  и  суетятся  возле  каждого  из  них.  Многие  самцы, 

оказавшись на ярком дневном свету, нерешительно топчутся на одном месте и пытаются 

незаметно  юркнуть  обратно,  в  темноту  своего  родного  жилища.  Но  беглецов  быстро 

останавливают и, потихоньку подталкивая, помогают выбраться наружу. 

 

 

 

Рис. 184 – Муравей Формика куникулярия 

 

Давно разгорелся жаркий летний день, по синему небу лишь кое-где плывут белые 

облака. В лесу тишина, пахнет разогретой хвоей тянь-шанской ели и луговыми цветами. 

Замолкли  неугомонные  чечевицы,  прекратили  свои  мрачные,  песни  горлицы.  Еще  выше 

поднялось солнце и осветило муравейник. Быстрее засуетились муравьи, и те, черные, с 

прозрачными крыльями, карабкаясь на вершину пня, один за другим стали подниматься в 

воздух. 

 

 

154 

 

 

Еловый лес в Заилийском Алатау 

 

Потом  в  глубине  расширенного  выхода  мелькнула  самка  -  большой  крылатый 

муравей  с  рыжими  головой  и  грудью,  темно-коричневым  брюшком  и  ярко-оранжевым 

пятном на том месте, где от брюшка к груди отходит тонкий стебелек-перемычка. Другая 

самка  неспеша  высунула  голову  наружу,  собираясь  вскарабкаться  на  крышу  жилища, 

облитую солнцем, но ее тотчас же затолкали обратно вниз. И еще замелькали в глубине 

ходов другие крылатые самки. Их черед покидать родительские гнездо еще не наступил, 

так как вначале полагалось отправить в путешествие самцов. Разлетевшись порознь, они, 

выходцы из одной семьи, не должны встретиться. 

Что  ждет  крылатых  пилотов,  сколько  их  погибнет  от  разных  случайностей  и  как 

мало окажется удачников!  

Мне  давно  хотелось  проследить  брачной  полет  красноголового  муравья  Формика 

трункорум,  но  как-то  не  удавалось,  несмотря  на  обилие  муравейников.  Где  встречаются 

самцы  с  самками,  я  не  знал.  И,  как  часто  бывает,  когда  настойчиво  ищешь  ответа,  он 

приходит неожиданно, благодаря случайной догадке. 

Вечером  с  далеких  снежных  вершин  по  ущелью  начинал  дуть  «верховой»  ветер  и 

сразу  становилось  холодно.  В  это  время  мы  теснились  возле  костра,  а,  ложась  спать, 

поглубже забирались в спальные мешки. Утром, когда всходило солнце, «верховой» ветер 

уступал ветру с равнин – «низовому». Прислушиваясь к шуму леса и глядя на качающиеся 

вершины елей, я подумал: «Самцы и самки покидают гнезда днем, поднимаются вверх и, 

наверное, летят куда-то по «низовому» ветру. 

Утром  я  отправился  вверх  по  ущелью  искать  ответ  на  догадку.  Для  того,  чтобы 

попасть  в  верховья  ущелья,  нужно  перебраться  на  солнечный  склон  и  пройти  по  его 

хребтику. Здесь тянется едва заметная тропинка, которой больше пользуются косули, чем 

человек. 

 

155 

Сверху  совсем  крошечными  кажутся  две  палатки  нашего  бивака  и,  как  точечки,  - 

люди.  Отсюда  на  горизонте  видны  угрюмые  скалистые  вершины,  покрытые  ледниками, 

пониже  их  –  каменистые  осыпи,  чахлая,  едва  приметная  зелень,  перемежающаяся  с 

серыми  камнями,  потом  отдельные  кустики  арчи  и  редкие,  почти  темно-синие  столбики 

ели, забравшиеся выше к горному северу. Внизу елочки становятся чаще, а там по склону 

уже растет густой еловый лес. 

Здесь, на хребтике, особенно хорошо ощущаются два разных мира. Один, на южном 

склоне,  солнечный,  степной,  другой  -  на  северном  склоне,  тенистый,  лесной.  На 

солнечном  склоне  растут  травы,  все  усеяно  цветами,  стрекочут  кобылки,  звенят  мухи-

жужжалы (рис. 185). Теневой склон в строгих высоких елях, раскидистой рябине и козьей 

иве. И насекомые здесь другие, чуждые солнечной стороне: крутятся грузные рогохвосты 

(рис. 186), от пня к пню перелетают изящные наездники-риссы (рис. 187), над травой реют 

комары-долгоножки (рис. 188). Так и существуют рядом эти два мира, разделенные едва 

заметной тропинкой, по которой ходят косули. 

 

    

 

 

Рис. 185 – Муха-жужжало 

Рис. 186 – Рогохвост Сирекс гигас (фото 

В.Т. Якушкина) 

 

На  солнечной  стороне  хребтика,  недалеко  от  того  места,  где  он  смыкается  с 

высокими  склонами  основного  хребта,  пониже  тропинки  вьются  какие-то  насекомые  и 

сверкают  на  солнце  прозрачными  крыльями.  Их  очень  много,  целые  рои.  Стоит 

спуститься  вниз,  чтобы  узнать,  кто  это.  Взмах  сачком  –  сквозь  марлю  видно,  как 

несколько темных комочков бьются, пытаясь вырваться из плена. 

Если  бы  сегодня  утром,  когда  я  отправился  в  поход  по  горам,  мне  сказали,  что  я 

увижу крылатых муравьев и не узнаю их сразу, я  посчитал это шуткой. Но в сачке были 

самые настоящие черные, с большими крыльями самцы красноголового муравья. Теперь я 

уже  вижу,  как  по  всему  солнечному  склону  у  хребтика  мечутся  крылатые  муравьи.  Они 

беспорядочно носятся во все стороны, садятся на кустики, верхушки трав, облепили меня 

со  всех  сторон,  многие  падают  в  траву.  Там,  быстро  перебирая  ногами,  ползают 

красноголовые самки, и около каждой из них - кучка черных кавалеров. Так вот куда вы 

слетелись со всех муравейников обширного ущелья! 

Крупные  виды  муравьев  обычно  не  образуют  роев,  чтобы  не  привлекать  к  себе 

внимание многочисленных врагов и главным образом птиц, а поднимаются высоко в небо 

поодиночке. Здесь же создали свой обычай. 

Внимательно  разглядываю  один  из  копошащихся  клубков  и  вижу  совершенно 

невероятное. Раскрыв челюсти, самка хватает за тонкую талию-перемычку, соединяющую 

грудь с брюшком своего супруга и пытается ее перекусить. Самец извивается, старается 

избежать свирепой расправы. Защищаться другим путем он и не пытается, да и челюсти - 

главное оружие муравьев - у самца едва развиты и ни на что не пригодны. Еще усилие - и 

свирепая  расправа  совершена,  брюшко  откушено,  повисает  книзу  и  через  несколько 

 

156 

секунд падает на землю. Несуразный, без брюшка, самец поднимается в воздух и уносится 

вдаль.  И  таких  покалеченных  самцов,  я  теперь  вижу,  немало  летает  в  воздухе,  сидит  на 

траве  и  даже  на  моей  одежде.  В  копошащемся  клубке  неудачника  заменяет  другой 

кавалер,  и  его  постигает  та  же  участь.  Кто  бы  мог  подумать  о  существовании  такой 

особенности биологии красноголового муравья, обитателя гор Тянь-Шаня! Да и вообще о 

том, что такой обычай мог укорениться среди муравьев! 

 

    

 

 

Рис. 187 – Наездник Рисса 

 

Рис. 188 – Долгоножка типулида 

 

 

Оплодотворенная самка впоследствии или сама основывает новый муравейник, или 

попадает  в  старый.  Дальнейшая  ее  судьба  довольно  однообразна:  всю  жизнь,  один-два 

десятка лет, ее будут холить и беречь рабочие, а она, никуда не отлучаясь, - откладывать 

яйца.  Постепенно  она  станет  матерью  многочисленной  семьи.  Впрочем,  в  муравейниках 

бывает по нескольку таких яйцекладущих самок. 

В  наблюдениях  быстро  течет  время.  Солнце  заходит  за  снежные  вершины  гор, 

оттуда начинает тянуть прохладный верховой ветер, и я вижу, как из травы одна за другой 

поднимаются  в  воздух  отяжелевшие  от  запасов  семени  оплодотворенные  самки  и, 

трепеща  крыльями,  медленно  плывут  вниз,  к  синим  еловым  лесам  и  зеленым  полянкам. 

Крылатые  самцы  прекращают  беспорядочные  полеты  и  гроздьями  повисают  на 

растениях... 

 

Самка  мучнистого  червеца  Планококкус  цири  способна  повторять  оплодотворение 

более  двадцати  раз.  Описано  даже  одновременно  спаривание  самки  этого  вида  сразу  с 

двумя самцами. 

На  этом  закончим  перечисление  примеров  полигамии,  число  которых  можно 

увеличить до бесконечности. 

 

ВСТРЕТИВШИЕСЯ НЕ ВСЕГДА НРАВЯТСЯ ДРУГ ДРУГУ 

 

Встретившиеся  друг  с  другом  семец  и  самка  не  всегда  вступают  в  союз  для 

продолжения  жизни  вида.  Отлично  развитые  инстинкты  подчас  препятствуют 

оплодотворению  самки,  даже  когда  все  остальные  особенности  партнера,  казалось  бы, 

соответствуют  принятым  нормам:  оба  имеют  полагающуюся  окраску,  запахи,  манеры 

ухаживания…  Причин такой  разборчивости  может  быть  величайшее  множество.  Иногда 

играет  роль  механическое  несоответствие.  У  насекомых  со  сложно  развитыми 

копулятивными  аппаратами  придатки  большего,  чем  следует,  размера  не  могут 

соединиться  с  придатками  меньшего  размера.  Происходит  какой-то  подбор  по  размерам 

тела. Он не обязательно ведет к естественному отбору и не вызывает распада популяции 

 

157 

на крупных и мелких особей, так как размеры впоследствии будут зависеть и от условий 

жизни личиночного возраста, обилия или, наоборот, недостатка пищи, колебаний климата, 

обстоятельств  зимовки  и  многих  других прчин.  Как  доказал  энтомолог  Ермолаев  в  1932 

году,  по  размерам  подбираются  копулирующие  пары  у  жуков-нарывников  (рис.  189) 

семейства Мелоидэ. Это происходит не только при участии «психического момента», но и 

из-за  механического  несоответствия  размеров  хитиновых  частей  полового  аппарата,  что 

может  обусловить  избирательную  спариваемость.  Так,  близкие  виды  Веспа  германика 

(рис.  190)  и  Веспа  вульгарис  иногда  пытаются  спариваться  друг  с  другом,  но  по  этой 

причине безуспешно. 

 

    

 

 

Рис. 189 – Нарывник Милябрис калида 

Рис. 190 – Оса Веспула германика 

 

Громадное  значение  имеют  инстинкты,  направленные  к  тому,  чтобы  избежать 

внутрисемейного  скрещивания,  которое,  как  известно,  приводит  постепенно  к 

вырождению.  Вот  почему  из  кладки  яиц  совместно  развивающихся  потомков  одной 

родительницы  обычно  сперва  выходят  и  расселяются  во  все  стороны  самцы,  а  потом 

самки. У бабочки-монашенки самцы одной кладки развиваются в разное время с самками, 

то  есть  они  созревают  или  раньше,  или  позже  самок,  благодаря  чему  устраняется 

внутрисемейное скрещивание. 

Замечательно организованы меры противодействия внутрисемейному скрещиванию 

у муравьев, о чем уже только что было рассказано в очерке "Свирепая расправа". 

 

БЕСПОЛЕЗНЫЕ  КРЫЛЬЯ.  В  тугае  вокруг  полянки,  на  которой  мы  остановились, 

всюду  ползают  крошечные  муравьи  Тетрамориум  цеспитум.  Надо  хорошо  осмотреться, 

чтобы  не  поставить  палатку  над  их  жилищем,  а  также  не  привлечь  армаду  малышей  на 

остатки  пищи,  до  которой  они  очень  охочи.  Тогда  нам  не  дадут  покоя,  зажалят. 

Крошечные земляные холмики вокруг входов в подземные хоромы видны всюду, и на них 

копошатся  их  жители.  Но,  к  счастью,  им  не  до  нас.  У  них  горячая  пора.  Все  заняты  по 

горло, возбуждены, спешно расширяют входы в жилище. И не попусту: кое-где в темноте 

поблескивают крылья самочек, юных воспитанниц хлопотливых тружеников. 

 

 

158 

 

 

В тугае реки Или 

 

На следующее утро на муравейниках еще больше суматоха. Все, кто мог, выбрались 

наверх  сопровождать  в  полет  крылатых  сестер.  Самки  же  неторопливо  ползают  возле 

выходов, взбираются на ветки чингиля, по ним уже установилась оживленная дорожка, но 

почему-то  не  торопятся  отправляться  в  полет.  Лишь  кое-кто,  взмахнув  крыльями, 

уносится вдаль. 

Секрет неожиданного поведения крылатых муравьев скоро раскрывается. Муравьи-

тетрамориумы  живут  большими  колониями.  Иногда  тугаи  почти  полностью  заняты 

муравейниками  этого  многочисленного  жителя,  и  тогда  все  слито  в  одну  большую 

многомиллионную  семью.  В  таких  поселениях  живет  много  самок,  кое-где  валяются  и 

выброшенные  наружу  трупы  состарившихся  родительниц.  Ряды  их  нуждаются  в 

постоянном  пополнении  и,  будто  зная  это,  крошечные  самки  не  собираются  покидать 

родную семью. 

Они, оказывается, ползают в ожидании крылатых кавалеров, и те не заставляют себя 

долго  ждать.  Вокруг  оплодотворенной  самки  тотчас  же  скопляется  масса  рабочих.  Она 

ценная находка для семьи. Изо всех сил ее тянут за крылья и ноги обратно в жилище, в 

темные  ходы,  хотя  самка  сопротивляется,  не  торопится  расставаться  с  миром 

сверкающего солнца, зелени и воли. Но что ей сделать против целой толпы, и, как только 

оторвано первое крыло, сопротивление исчезает. Безвольная и покорная, она отдается во 

власть суетливых рабочих. Она так и не поднялась в воздух, не испытала счастья полета, 

бесполезные у нее оказались крылья. 

А  самцы?  Они  меньше  самок  –  и  не  случайно.  Им  полагается  летать,  искать 

муравейники  с  выпущенными  на  свободу  самками.  Самцам  –  почет  в  чужой  семье.  Их 

гладят усиками, но не разрешают забираться в муравейник, вытаскивают наружу. Видимо, 

кое-кто из них все же проделывает это незаконное путешествие в чужие хоромы. Своих 

же самцов в муравейнике нет. Вся колония на нашей полянке воспитывает только самок, 

это ее специализация. Самцы рождаются где-то в другом месте, в других гнездах. Иногда 

 

159 

муравьи  убивают  самца,  отрывают  ему  ноги,  крылья,  искалеченный  его  труп  относят  в 

сторону  подальше.  Наверное,  так  поступают  с  теми,  кто  отслужил  свой  век,  чтобы  не 

мешал сложным брачным делам.  

Пройдет  еще  несколько  дней,  брачные  дела  тетрамориумов  закончатся,  и  в 

муравейниках все станет по-старому. 

Многие муравьиные семьи выпускают в полет самок и самцов раздельно. У других 

профилактика  более  совершенна,  и,  как  только  что  было  рассказано,  одни  семьи 

специализируются  на  воспитании  только  самцов,  другие  -  на  воспитании  только  самок. 

При  этом  такое  правило  вовсе  не  обязательно  для  каждого  вида,  а  возникает  местами  в 

зависимости  от  обстановки,  в  частности,  как  я  заметил,  при  большой  численности 

популяции вида. 

 

МУРАВЬИ-ПИГМЕИ  И  ИНБРИДИНГ.  Вчера  бродил  по  склонам  каменистых 

холмов ущелья Капчагай, и, поднимая камешки, удивлялся: под ними всюду находились в 

гнездах  молодые  самки  муравья-пигмея.  Где  же  самцы,  куда  они  делись,  неужели  они 

прежде  времени  вылетели  на  волю  и  где-то  дожидаются  появления  своих  крылатых 

супруг? Сегодня в каменистых холмах возле Куртинского водохранилища под камнями в 

гнездах нахожу вместе и крылатых, созревших и готовых к полету самок, и еще желтых, 

неокрепших и только что вышедших из куколок самцов. 

Интересные  порядки  у  муравьев-пигмеев!  Придется  удвоить  поиски.  И,  наконец,  в 

одном  месте  под  камнями  оказываются  одни  самцы  и  ни  одной  самки.  Тогда  картина 

брачных  дел  этого  крошечного  муравья  становится  понятной.  Муравьи  эти  живут 

большими  колониями.  Целая  гора,  множество  гор,  занятых  ими,  в  действительности  – 

один  большой  содружественный  муравейник,  хотя,  как  будто,  все  общество  малышек 

разбито на отдельные семьи, каждая из которых занимает свой камешек, свои ходы. 

Каждая  колония  муравьев  пигмеев  устанавливает  неясным  для  нас  путем  свои 

собственные  правила.  Одна  поставляет  только  крылатых  самок,  и  нет  у  нее  ни  одного 

самца.  Другая  колония,  иногда  удаленная  на  большое  расстояние  от  первой,  наоборот, 

воспитывает только одних самцов, и нет у нее ни одной крылатой самки. И, наконец, есть 

колонии, которые воспитывают вместе и самок, и самцов, только одни из них в развитии 

отстают от других и вылетают в разное время, не встречаются друг с другом. Так муравьи-

пигмеи избегают вредного для своего рода инбридинга. 

Все это понятно. Но как устанавливается и поддерживается такой порядок?.. 

Близкородственное  скрещивание  настолько  вредно,  что  в  некоторых  случаях  из-за 

него  затухает  массовое  размножение  даже  при  благоприятных  условиях  жизни,  что  и 

было доказано на ряде примеров энтомологами. 

Вид, обитающий на ограниченной территории, также постепенно вырождается, так 

как  рано  или  поздно  сказывается  близкородственное  скрещивание.  Вместе  с  тем  особи, 

проникшие  с  другой  территории,  обладающие  иными  генетическими  задатками,  как  бы 

омолаживают  такие  постепенно  деградирующие  группы,  и  потомки,  получившиеся  от 

скрещивания  между  чужаками  и  своими,  обладает  повышенной  жизнестойкостью.  Они 

более  активны,  рослы,  плодовиты.  Происходит  то,  что  генетики  называют  гетерозисом. 

Он проявляется при смешанных браках между представителями различных разобщенных 

групп вида или даже между близкими расами. 

Для  божьей  коровки  семиточки  Кокцинелля  семипунктата  (рис.  191),  к  примеру, 

точно  доказано,  что  у  особей,  родившихся  от  родителей,  происходящих  из  районов 

Средней Азии и Казахстана, плодовитость повышается на 136%, они обладают заметной 

прожорливостью. 

 

 

160 

 

 

Каменистые холмы в ущелье Капчагай 

 

Но  иногда  такой  союз  полов  может  дать  и  отрицательные  последствия.  Так, 

например,  от  скрещивания  сверчков  Тэлииогриллюс  коммодус  с  севера  Австралии 

(Квинсленд)  и  с  юга  (Виктория  и  Аделаида)  получается  стерильное  потомство.  Видимо, 

между  особями,  происходящими из  этих  мест,  существует  различие,  зашедшее  слишком 

далеко.  Рождается  стерильное  потомство  и  от  скрещивания  европейской  расы  злейшего 

вредителя  леса  непарного  шелкопряда  с  азиатской.  Самки  от  таких  родителей 

оказываются  стерильными.  Впрочем,  этот  очень  сложный  процесс  смешения  между 

разными расами может оказаться как положительным, так и отрицательным. 

Иногда  внутрисемейное  скрещивание  происходит  в  силу  объективно  слагающихся 

обстоятельств. Так, у пальмового короеда Коккоотрипс дактилиперда всего лишь четыре 

процента самцов. Неоплодотворенные самки кладут яички, из которых выводятся самцы. 

Личинки образуют под корой общую выводковую камеру. Жуки оплодотворяются в этой 

же  камере,  как  только  выйдут  из  куколок.  В  популяции  происходит  длительный 

инбридинг.  Но  когда  короедов  становится  много,  выводковые  камеры  под  корой 

сливаются и внутрисемейного скрещивания не происходит. 

В  большинстве  случаев  у  короеда,  обитающего  на  дереве  какао,  самки 

оплодотворяются  самцами  из  той  же  семьи,  то  есть  происходит  инбридинг.  Весьма 

возможно, что в далеком прошлом, когда дерево не культивировалось человеком и среди 

зарослей было немало старых ослабленных и погибающих деревьев, а короеды нападают 

главным  образом  на  такие  деревья,  массовое  размножение  их  привело  к  более  тесному 

контакту  семей  и  внутрисемейного  скрещивания  не  было.  Если  наше  предположение 

верно, короед на плантациях обречен на постепенное вымирание. 

Наряду  с  инстинктивным  стремлением  к  скрещиванию  между  представителями 

различных групп ради обогащения генетической природы и большей жизнеспособности, 

существует и множество приспособлений, направленных на предотвращение скрещивания 

с  несовместимыми  расами  или  даже  видами.  Различные  танцы,  вибрации  крыльями  и 

 

161 

многое  другое,  о  чем  уже  отчасти  говорилось,  сопровождающие  ухаживание  перед 

оплодотворением,  являются,  по  выражению  Кэйна,  «эффективным  изолирующим 

механизмом, предотвращая бесплодную потерю гамет». 

 

 

 

Рис. 191 – Божья коровка семиточка 

 

Инстинкт,  отработанный  многими  миллионами  лет  развития  вида,  вызывает  ту 

избирательную  спариваемость,  большей  частью  нам  не  понятную,  но  органически 

целесообразную. 

Не  следует  полагать,  что  этот  инстинкт  всегда  представляет  некое  загадочное 

проявление  поведения,  закодированное  в  генетическом  аппарате.  Часто  он  простой 

рефлекс  на  те  или  иные  признаки  или  формы  поведения  насекомого.  Так,  самцы 

дрозофилы  меланогастер  перед  спариванием  длительно  вибрируют  крыльями.  Эта 

вибрация  воспринимается  первым  члеником  антенн  самки,  где  расположен  так 

называемый  «Джонсонов  орган».  Избирательная  спариваемость,  кроме  прочего, 

препятствует  распадению  вида  на  мелкие  нежизненные  или  маложизненные 

разновидности.  Маленькие,  уклоняющиеся  от  нормы  признаки,  постепенно  погашаются 

благодаря слиянию с особями, или не обладающими ими, или обладающими признаками 

противоположными.  Так  поддерживается  постоянство  вида  в  норме.  Это  постоянство, 

отработанное жизнью, соответствует окружающей среде, прошло испытание временем. 

Избирательная  спариваемость  проявляется  не  всегда,  не  везде  и  не  у  всех  видов. 

Насекомые редкие лишены возможности ее проявлять, тут, что называется  «не до жиру, 

быть  бы  живу».  Мало  того,  ради  поддержания  вида  приходится  допускать  и 

внутрисемейное скрещивание. 

Ну и, наконец, избирательная спариваемость существует в природе ради того, чтобы 

избегать  скрещивания  с  близкими  видами,  расами,  формами,  потомство  от  которых 

окажется  стерильным,  с  особями  неполноценными,  уродливыми,  истощенными, 

страдающими какими-либо дефектами. 

Иногда  близкие  виды  не  могут  скрещиваться  лишь  потому,  что  брачный  период 

происходит  в  различное  время.  И  оно,  по-видимому,  установилось  не  случайно.  Самцы 

калифорнийской  пчелы  Ксилокопа  калифорника  парят  в  воздухе  только  в  жаркие  часы 

дня  у  входа  в  гнездо  самок,  оплодотворяют  их,  после  чего  улетают  на  поиски  нектара. 

Самцы другого близкого вида в этой же местности Ксилокопа табаниформис летают перед 

гнездами самок только вечером. 

 

162 

Препятствие  скрещиванию  может  выразиться  в  различных  циклах  развития. 

Британские бабочки Тэфрозия крепускулярия и Тэфрозия биссортата так похожи друг на 

друга,  что  даже  опытные  систематики  их  не  могут  различить.  Но  скрещивание  между 

ними  не  происходит,  так  как  первая  развивается  раз  в  году,  и  взрослые  бабочки 

появляются  в  мае-июне,  а  вторая  развивается  два  раза  в  году,  и  взрослые  появляются  в 

марте и в июле. 

У некоторых насекомых избирательную спариваемость проявляют как самцы, так и 

самки.  У  других  –  только  один  пол  ведет  себя  настороже,  тогда  как  другой  пассивен. 

Таковы самцы семейства Лемтидэ. Они пытаются скрещиваться даже с мертвыми самками 

или искусно приготовленными их моделями. Но самки этого семейства очень разборчивы, 

скрещиваются  только  с  самцами  своего  вида,  отклоняя  домогательства  не  подходящих 

или не соответствующих партнеров. 

И  все  же  бывает  и  так,  что  у  некоторых  насекомых  слабо  развита  избирательная 

спариваемость.  Врожденный  дефект  ведет  к  появлению  нежизнеспособных  гибридов  и 

бесполезному  расходованию  гамет.  Такая  гибридизация,  видимо,  часта  среди  жуков.  К 

примеру,  один  вид  жужелицы  Карабус  бугарети  был  известен  только  по  двум 

экземплярам.  Было  предположено,  что  это  гибрид.  Энтомолог  Пусегур  доказал 

правдивость этого предположения, скрестив в садке самок с самцами двух разных видов. 

Найдены  гибриды  в  Испанских  Пиренеях  (провинция  Лерида)  между  жужелицами 

Хризокарабус  рутелянс  и  Х.  спленденс.  Они  обладают  промежуточными  признаками 

обоих  видов.  Что  это  гибрид,  было  доказано  путем  лабораторного  скрещивания  двух 

видов. 

Часты гибриды и среди жуков-усачей, о чем уже говорилось ранее. При совместном 

содержании  мучного  хрущака  Триболиум  конфузум  и  Латетикусориза  крупные  самцы 

первого вида, пытаясь спариваться с уступающими им в размерах самками второго, губят 

их, по-видимому, нанося им смертельные повреждения. 

Иногда  вид  разбивается  на  подвиды  или  нерезко  очерченные  виды,  которые 

различаются  с  трудом.  Признаки  их  при  вариационно-статистичекой  обработке 

трансгрессируют,  ареалы  перекрываются,  и,  тем  не  менее,  и  они  не  дают  помесей. 

Избирательная  спариваемость,  как  уже  говорилось,  препятствует  смешению  видов  и 

появлению гибридов. 

 

САМЦЫ-КОНКУРЕНТЫ 

 

Между самцами часто происходит половая конкуренция. Она может быть косвенной 

или  непосредственной,  прямой.  Косвенная  конкуренция  происходит  между  самцами, 

привлекающими  самок  стекотанием.  Самцы  сверчков,  кобылок,  кузнечиков  при  выборе 

пары  ориентируются  по  характеру  и  силе  звучания  певца.  Самцы  со  старыми 

потрепанными  звуковыми  аппаратами,  увядающие,  предпочитаются  менее,  чем  самцы 

молодые  со  звуковыми  аппаратами,  еще  не  отслужившими  свое  назначение.  Косвенная 

конкуренция может быть и среди самок, когда они привлекают самцов запахами желез. Но 

этот процесс плохо изучен. 

Прямая  конкуренция  происходит,  когда  самцы  вступают  в  единоборство,  охраняя 

свой участок, гнездо, норку, борясь за право спаривания с самкой. 

 

СОПЕРНИКИ. У тихого берега озерка на листьях растения сидит голубая стрекоза-

коромысло  (рис.  192)  и  вертит  большой  головой,  зорко  посматривая  по  сторонам. 

Временами она срывается со своего наблюдательного поста и, описав несколько кругов в 

воздухе,  возвращается  обратно  на  свое  любимое  место.  Гляжу  на  нее,  сверкающую 

голубизной чистого неба, и мне кажется  ее жизнь тихой, безмятежной и прекрасной. Не 

то,  что  наша,  человеческая,  суетливая,  полная  всяческих  и  хороших,  и  плохих 

переживаний. 

 

163 

Но вот к заводи, к листьям растения приближается другая такая же стрекоза. Наша 

наблюдательница  преображается,  бросается  на  гостью,  и  в  воздухе  завязывается 

ожесточенная  дуэль.  Приемы  боя  так  стремительны,  так  молниеносны,  что  рассмотреть 

его подробности невозможно. Лишь слышен сухой шелест крыльев, бьющих друг друга, 

подобно шпагам фехтовальщиков. 

Драка  стрекоз  продолжается  недолго.  Гостья  уступает,  разгневанная  хозяйка 

провожает  нарушителя  границ  собственного  участка,  и,  отогнав  на  порядочное 

расстояние, возвращается обратно. Она возбуждена, быстро, сверкая крыльями, облетает 

тихий  берег,  как  бы  желая  убедиться,  что  более  нет  на  нем  никого  и,  наконец, 

успокоившись, садится на свой наблюдательный пост. Нет, она решительно не намерена 

допускать  в  свои  владения  таких  же  голубых  самцов,  ожидает  появления  самки  и  более 

никого терпеть не намерена. Она еще долго не может успокоиться, вздрагивает крыльями 

и энергично крутит головой... 

Мы  возле  мелкой  проточки  реки  Чилик.  Среди  густого  тугая  кипит  жизнь. 

Головками  против  течения  выстроился  легион  маленьких  коричневых  головастиков.  По 

воде бегают клопы-водомерки (рис. 193), ежеминутно сверху прилетают торопливые осы 

и жадно пьют воду: день сегодня выдался жаркий. 

 

 

 

Протока реки Чилик 

 

Над  густыми  водорослями  реют  ярко-голубые  стрекозы  (рис.  194).  У  каждой  есть 

свое  место  отдыха:  сучок,  веточка,  торчащая  из  воды,  склонившаяся  тростиночка, 

одинокий камень. И каждое место неприкосновенно. Никого на него не пускает голубая 

стрекоза. 

У одной голубой стрекозы как будто нет определенного места. Она без устали летает 

над  скромно  окрашенной  серой  самкой  и  прогоняет  всех,  кто  только  чуточку  к  ней 

 

164 

приблизится. Стрекозы-пришельцы, получив отпор, не противятся, что поделаешь: самка 

чужая, участок охоты тоже чужой. 

Серенькая самка очень занята. Она на лету ритмично постукивает кончиком брюшка 

о  воду,  одновременно  с  каждым  ударом  откладывает  яички.  Когда  же  отвлекается  на 

минутку от своих дел, самец, как обезумевший, крутится возле нее. 

 

    

 

 

Рис. 192 – Стрекоза-коромысло Анакс 

 

Рис. 193 – Клоп-водомерка Геррис 

Сколько  же  у  самки  в  запасе  яичек,  если  она  столько  времени  их  откладывает  и 

сколько  у  ее  кавалера  -  голубой  стрекозы  -  энергии,  чтобы  так  метаться  в  воздухе  без 

отдыха? Мало того, движения самца становятся все более и более энергичными. Увидел 

соперника и погнался за ним, увлекся преследованием, отлетел далеко. Когда возвратился, 

то  не  нашел  уже  серенькой  стрекозы.  Как  тогда  он  заметался!  Но  попусту.  Самочка 

закончила  откладку  яиц,  и  моментально  возле  нее  нашелся  другой  спутник  в  таком  же 

ослепительно голубом наряде. Оба они, сверкая крыльями, исчезли в зарослях болотных 

растений. 

Жизнь голубых стрекоз и их серых подруг, оказывается, не столь уж и безмятежная, 

а напряженная и кипучая. Пройдет месяц, и они исчезнут, а над мелкой проточкой, я знаю, 

к осени, появятся другие, только уже красные стрекозы… 

 

Стрекозы  рьяно  охраняют  свои  территории.  Особенно  сильно  достается  молодым 

неполовозрелым  самцам.  Случается  и  наоборот,  когда  пришелец  более  опытен,  силен  и 

молод.  Тогда  он  побеждает  и  становится  хозяином  участка.  Обычно  самцы  стрекоз 

охраняют  участок  водоема,  удобный  и  для  откладки  яиц.  При  появлении  самки  самец 

спаривается с нею, а затем, охраняет ее или даже помогает откладывать ей яйца. Иногда, 

как,  например,  у  стрекозы  Ортетрум  альбистилум  (рис.  195),  самки,  прилетевшие  на 

охраняемый  самцом  участок,  сразу  же  принимаются  откладывать  яйца,  под  охраной 

хозяина  территории.  Интересно  то,  что  у  этого  вида,  как  показали  наблюдения,  самки, 

ведущие  себя  как  полигамы,  не  спариваются  с  самцами,  если  у  них  нет  охраняемой 

территории, и «неимущие» самцы успеха не имеют. 

На  своем  участке  некоторые  стрекозы-самцы  совершают  своеобразные  полеты-

токовища, которые происходят в определенные часы дня у разных видов. 

Наблюдения,  проведенные  на  одном  из  озер  в  Финляндии  над  стрекозами, 

помеченными  красками  с  применением  киносъемки,  показали,  что  самцы  стрекоз 

Лаукорипия  каудалис  на  охраняемой  территории  агрессивны  к  самцам  не  только  своего 

вида,  но  и  других  видов.  Размеры  участка  обычно  не  превышают  трех-пяти  метров  в 

радиусе  от  того  места,  где  находится  самец  на  своем  наблюдательном  посту.  Самцы 

защищают одну и ту же территорию несколько дней. 

 

165 

При  появлении  конкурента  самец  совершает  своеобразный  устрашающий  полет,  и, 

если он не действует на пришельца, происходит кратковременная схватка противников. 

Тут  интересна  аналогия  с  брачным  поведением  других  животных  –  птиц  и 

млекопитающих.  Настоящие  драки  у  них  часто  заменяются  каким-нибудь  символом, 

совершенно  безобидным  ритуалом,  безвредным,  направленным  на  то,  чтобы  избежать 

прямого  столкновения,  опасного  для  здоровья  соперников.  Подобные  символы 

используют не только стрекозы, но, как будет показано, сверчки и, по всей вероятности, 

многие другие насекомые. 

 

    

 

 

Рис. 194 – Голубая стрекоза Ортетрум 

бруннеум (самец) 

Рис. 195 – Стрекоза Ортетрум альбистилум 

 

Охраняемая самцом стрекозы территория имеет значение еще и для питания, охоты 

за насекомыми. Эта территория имеет свои минимальные размеры для каждого вида. Если 

число самцов значительно увеличивается, то начинается расселение стрекоз, их массовые 

миграции.  Впрочем,  среди  пяти  тысяч  известных  видов  стрекоз  массовые  миграции 

зарегистрированы не более чем для пятидесяти. 

В Финляндии при наблюдении за стрекозой Леуккорриния рубикунда оказалось, что 

при  большой  численности  стрекоз  агрессивность  самцов  ослабевает,  постоянство 

индивидуальных  территорий  теряется,  собственнический  инстинкт  исчезает,  а  при 

спаривании  стрекозы  даже  покидают  поверхность  водоема.  Очевидно,  при  большой 

численности разделения водоемов на охраняемые участки невозможны и невыгодны, так 

как прямая конкуренция между самцами лишена целесообразности: и тех и других много. 

Гораздо более агрессивнее стрекоз сверчки. Каждый из них старается занять норку, 

жилище и с претендентами вступает подчас в ожесточенную драку, нередко даже поедая 

побежденного.  Воинственные  наклонности  самцов  сверчков  были  известны  с  глубокой 

древности,  и  в  странах  Восточной  Азии  издавна  существовал  подробно  разработанный 

культ сверчковых боев, привлекавший немало зрителей. 

Самцы  сверчков  североамериканского  рода  Ахата  (в  этом  роде  насчитывается 

пятнадцать  видов)  в  сравнении  с  самцами  других  родов  проявляют  особенно  резко 

выраженную  неприязнь  к  самцам  своего  вида.  Участник  сражения,  потерпевший 

поражение,  опрокидывается  на  спину  или  валится  на  бок.  Обычно  исход  борьбы 

определяется  превосходством  в  силе  или  упорством  и  заканчивается  бегством 

побежденного,  а  серьезные  увечья  редки.  Победитель  старается  удержать  за  собой 

убежище  и  остается  в  нем  всю  жизнь.  Драки  и  соперничество  сопровождаются  особым 

агрессивным  стрекотанием,  которое  одновременно  служит  предупреждением  возможной 

потасовки  при  появлении  чужака.  В  результате  поединков  вся  территория  оказывается 

поделенной  между  самцами.  Призывное  стрекотание  самцов  разных  видов  резко 

отличается друг от друга. 

 

166 

Устраивают драки и самцы полевого сверчка (рис. 196).. Самцы сталкиваются друг с 

другом  толстыми  головами,  пытаются  укусить  друг  друга.  Сверчок-победитель  среди 

самцов  своего  вида  начинает  занимать  как  бы  высокий  ранг,  и  между  ними 

устанавливается своеобразная иерархия. Р.Шовен так описывает поведение враждующих 

сверчков:  «Обычно  насекомое  высшего  ранга  сопровождает  бой  песней  нападения.  Она 

зачастую  звучит  сразу  вслед  за  отступлением  побежденного  противника.  Побежденный 

стрекочет  очень  редко,  а  если  он  застрекочет,  значит,  он  скоро  повысится  в  ранге. 

Территория  ревностно  охраняется.  Как  только  сверчок  находит  себе  подходящую 

трещинку  или  вырывает  норку,  он  начинает  систематически  проверять  свое  жилье  и 

осматривать  ближайшие  окрестности.  Неся  свой  дозор,  он  выпрямляется  на  ножках, 

вытягивает  сяжки,  проявляет  крайнюю  агрессивность  даже  по  отношению  к  тем  своим 

сородичам, которые, находясь на нейтральной территории, доминируют над ним. Поет он 

на своем участке громче и дольше». 

Самки и самцы таракана Криптоцериус пунктулятус устраивают гнездовую камеру в 

гнилой древесине. Самец усиленно защищает свое жилища от посягательств конкурентов, 

но, когда терпит поражение, уступает место победителю. 

Устраивают между собою драки и самцы жуков, хотя их враждебность друг к другу 

носит более мирный характер. 

 

ДВУТОЧЕЧНЫЕ ГЛАДЫШИ. В небольшом овражке, примыкающем к берегу реки 

Или, еще цветут приземистые одуванчики. Весна в пустыне коротка, быстротечна и жизнь 

одуванчиков. 

Вон  сколько  их  уже  отцвело  и  приготовилось  раскрыть  пушистые  головки.  Потом 

ветер быстро развеет парашютики, и делу конец до следующей весны. 

На  желтых  соцветиях  одуванчиков  трудятся  крохотные  земляные  пчелки  галикты 

(рис. 197), ползают медлительные и степенные муравьи проформики.  

 

    

 

 

Рис. 196 – Полевой сверчок (Гриллус) 

 

Рис. 197 – Пчела-галикт (Галиктус) 

 

Но  больше  всех  на  одуванчиках  блестящих,  гладких,  черных  жучков  с  двумя 

красными  пятнами  на  вершинах  надкрылий.  Жучки  немного  похожи  на  миниатюрных 

божьих  коровок,  хотя  и  относятся  совсем  к  другому  семейству  жуков-гладышей  и 

называются двуточечными гладышами Олибрус биколор (рис. 198). 

Не  мирно  живут  двуточечные  гладыши.  Пока  один  из  них,  погрузив  голову  в 

глубину  соцветия,  лакомится  нектаром,  другие  затевают  драку.  Поединок  продолжается 

недолго.  Сильный  побеждает  слабого,  прогоняет  его  с  цветка,  преследует,  ударяя 

брюшком и царапая ногами, сбрасывает на землю. Удары не приносят большого вреда, но, 

тем  не  менее,  видимо,  чувствительны.  Победитель  направляется  к  жуку,  лакомящемуся 

нектаром. Это, оказывается, его подруга, из-за нее и произошло сражение. 

 

167 

 

 

Овраг близ реки Или 

 

Двуточечных гладышей много бродит по земле, и часто между травинок сверкают их 

блестящие  нарядные  одежды.  Но  встретиться  на  цветке  легче,  для  них  одуванчик  –  не 

только столовая, самки кладут яички в основание летучек семян этого растения. 

Проверяю  цветы  одуванчика  и  почти  всюду  на  каждом  встречаю  по  паре  жуков. 

Хотя еще рано торопиться с выводами. Вот на одном цветке две самки и один самец. На 

другом образовался настоящий гарем – три самки и самец. На третьем переполох, мирная 

жизнь  нарушена  сражением.  Сюда  забрался  чужак,  и  хозяин  гарема  бросается  на  него, 

широко расставив булавчатые усики. Но ему не везет, он побежден пришельцем, изгнан с 

цветка и отправляется на поиски нового убежища. 

Вообще, у жуков, среди которых происходят драки из-за самок, самцы, как правило, 

бывают крупнее самок. Кроме того, они еще вооружены острыми челюстями, различными 

выростами, используемыми как боевое оружие. Но  у двуточечного гладыша самцы даже 

мельче своих супруг. Какое правило существует без исключения! 

Сколько я ни наблюдал за жучками, самцы-гладыши не вступают в серьезную битву, 

не  наносят  друг  другу  увечий,  а  турниры  между  ними  носят  в  общем  безопасный  для 

жизни  характер.  К  чему  кровопролития,  когда  неудачник  может  найти  себе  вакантное 

место на одном из многочисленных соцветий одуванчика, покрывающих весеннюю землю 

пустыни.  Тем  не  менее,  среди  самцов  этого  вида  происходит  постоянно  текущий  так 

называемый естественный половой отбор... 

 

Мне не раз приходилось наблюдать ожесточенные сражения за норки самцов жуков-

кравчиков  (рис.  199),  обитающих  в  Средней  Азии.  Они  ловко  нападают  и  защищаются 

длинными, как шпага, асимметричными отростками челюстей. У каждого по одной шпаге 

с  оной  стороны.  На  территории,  занятой  семейными  норками,  всегда  бродят  жуки-

холостяки,  желающие  добиться  силой  и  упорством  места  у  чужого  очага.  Они 

 

168 

предпочитают  воинственные  сражения  за  обладание  норки,  нежели  ее  строительство 

своими силами. 

 

    

 

 

Рис. 198 – Двуточечный гладыш (Олибрус 

биколор) 

Рис. 199 – Самец жука-кравчика (Летрус) 

 

Более  всего  драчливы  жуки-олени  (рис.  200),  самцы  которых  вооружены  подчас 

громадными рогами. Вот как описывает драки жуков-оленей Брэм. «Встав почти на дыбы, 

они  широко  раскрывают  челюсти,  слышна  стукотня  их  о  надкрылья  и  переднеспинки, 

жуки дерутся с таким ожесточением, что в это время можно подойти к ним вплотную, и 

они  не  прекращают  сражения.  Следы  драки  нередко  можно  видеть:  это  проколы  на 

надкрыльях переднеспинки, сильно помятые надкрылья, иногда оборванные усики и ноги. 

Самок  жуки-олени  разыскивают  очень  жадно».  Столь  же  драчливы  самцы  больших, 

обитающих в тропиках гигантских жуков-геркулесов, обладающих длинным и отличным 

боевым  оружием  -  острыми  отростками  на  голове.  Натуралист  конца  позапрошлого 

столетия Де ла Брюлери так описывает этих гигантов в мире насекомых: 

«Противники  боролись  за  обладание  самкой.  Любопытно  было  видеть,  как  они, 

поднявшись на задние ноги, угрожали друг другу зубами, а затем, бросившись в схватку, 

сцепились  между  собою  челюстями.  Оба  напирали  один  на  другого  и  тряслись  от 

бешенства.  Но  все  усилия  их  ранить  противника  или  заставить  его  выпустить  из  лап 

своего  противника  оказывались  тщетными.  Благодаря  одинаковому  оружию  и  броне 

борцов, эта первая схватка осталась без  успеха. Они разошлись, отступили на несколько 

часов  и  затем  бросились  в  бой.  Оба  были  настороже  и  искусно  парировали  атаки  друг 

друга.  Наконец,  один  из  них  схватил  другого  и  повалил  на  землю.  Вы  подумаете,  что 

сражение  кончилось?  Совсем  нет.  После  нескольких  передышек  бойцы  вновь  начали 

состязание  на  том  же  месте».  Наблюдатель  не  досмотрел  до  конца  сражения,  у  него  не 

было времени. 

 

БЕЛОГОЛОВЫЕ  ПЧЕЛЫ.  На  обрывах,  спускающихся  к  реке,  раньше  сошел  снег, 

раньше,  чем  где-либо,  показались  цветы,  раньше  ожили  насекомые.  Хорошо  сейчас  на 

этих  высоких  обрывах,  поросших  типчаком,  полынью  и  редкими  кустиками  желтой 

акации! Отсюда открываются синие лесные дали, прорезанные рекой и ее протоками. 

Над  маленькой  лысинкой  голой  земли,  среди  низкого  типчака  и  заячьей  капусты 

кружится и снует из стороны в сторону целая стайка небольших белолобых пчел-андрен. 

Иногда  кое-кто  упадет  на  землю,  покопается  в  ней,  будто  что-то  разыскивая,  и  снова 

взлетит  в  воздух.  Странное  поведение  пчел:  если  надо  выбирать  место  для  норок,  так 

зачем же летать целой стайкой так долго и попусту? Надо бы взглянуть на пчел поближе и 

рассмотреть их через лупу. Испуганная мною стайка перелетела на другое место, а в сачке 

та,  что  попалась,  грозно  размахивает  блестящим  черным  брюшком  и  будто  пытается 

 

169 

ужалить.  Но  что-то  не  видно  у  пчелы  никакого  жала,  вместо  него  торчат  какие  то 

закорючки. Так это самцы! И другие - тоже самцы, вся стайка - мужское общество. Тогда 

все становится понятным. 

 

 

 

Рис. 200 – Жук-олень (Луканус) (фото из Интернета) 

 

Природа снабдила самцов запасом времени. Они вылетели раньше и теперь мечутся 

в поисках подруг, а те, видимо, только начинают пробуждаться в земле, согретой солнцем. 

Через несколько дней проснулись и самки. Они гораздо крупнее самцов. Теперь на 

глинистых  откосах  среди  типчака  и  заячьей  капусты  пчелы  роют  норки  рядом  друг  с 

другом. Недалеко от них и чуть обособленно строят норки черно-красные пчелы. Брачная 

пора  черно-красной  пчелы  прошла  осенью,  самцы  погибли  еще  до  наступления  зимы,  и 

сейчас  трудятся  одни  матки.  Маленькие  белолобые  самцы  беспрерывно  крутятся  около 

норок самок, отталкивая друг друга. Но настоящих драк не затевают. Без конца из норок 

вылетают  большие  белолобые  самки,  отправляясь  за  сбром  нектара.  А  урожай  богат: 

всюду расцвели желтая сон-трава, фиолетовые медуницы, синие фиалки, кандык. 

Самцы  пчел-плотниц Ксилокопа  калифорника  и  Ксилокопа  табаниформис,  охраняя 

свои  территории  от  посягательства  самцов  своего  вида,  преследуя  вторгшегося 

противника, иногда отлетают так далеко, что теряют право на прежнее место, так как оно 

тотчас  же  занимается  другими  самцами.  Впрочем,  от  этого  выигрывает  благополучие 

вида, так как из-за своей агрессивности пчелы постоянно меняют охраняемые ими места 

гнездования самок, благодаря чему самки скрещиваются с разными самцами, приобретая 

разнообразный генетический материал для потомства. 

 

ШУМНЫЙ СОЛОНЧАК. Прошел через густые и колючие заросли лоха и чингиля, 

миновал просторный солончак и забрался на гряду песчаных холмов. Солнце только что 

поднялось над пустыней, в воздухе стояла бодрящая прохлада. Вдали за полоской реки и 

зеленых тугаев синели далекие заснеженные горы. 

Тугай молчал. Наступило лето, давно отзвенели птичьи голоса. Молчала и песчаная 

пустыня. Только издалека со стороны солончаков раздавался легкий странный гул: будто 

множество  крыльев  работало  не  переставая,  без  отдыха  и  без  перерыва.  И  чем  сильнее 

грело солнце, тем гул все больше нарастал, становился громче и отчетливей. 

Спустился  с  барханов. Звуки  стали  громче.  Прошел  сотню  метров  –  они  оказались 

правее,  в  той  стороне,  где  большим  пятном  светлел  совершенно  голый  солончак  с 

редкими  низенькими  солянками.  «Наверное,  насекомые  гудят  там,  за  голой  землей  в 

небольших зарослях тамариска»,- подумал я. 

 

 

 

170 

 

 

Песчаные холмы на правом берегу реки Или близ «Поющей» горы 

 

Но все оказалось по-иному. Гудел голый солончак и так громко, что почти оглушил 

меня неожиданностью. Над ровной чистой землей моталось, кружилось, гонялось друг за 

другом, стремительно что-то разыскивало множество насекомых. 

Присмотрелся. Как будто сборище состояло из двух видов пчел: большой мегахилы 

и  маленькой  осмии.  Летали  еще  черные  осы-аммофилы,  тонкие  и  элегантные,  с 

крохотным красным пятнышком, будто яркой пуговицей на черном костюме. Почему они 

вместе  слетелись  сюда,  зачем  собрались  столь  шумным  обществом?  Ведь  на  соседних 

солончаках, я знаю, пусто и никого нет. 

Больше  всех  носились  над  самой  землей  маленькие  пестренькие  пчелки-осмии. 

Смогли  бы  они  так  быстро  метаться  на  бреющем  полете  среди  травы,  не  разбившись  о 

препятствия?  Они  казались  озабоченными,  будто  занятые  очень  важным  и  неотложным 

делом. Иногда они бросались друг на друга и, сцепившись клубком, дрались или внезапно 

падали  на  землю  и  ныряли  в  крохотные  отверстия  норок.  Норок  же  было  множество. 

Местами весь солончак изрешечен ими. 

Очень интересны пчелы-мегахилы (рис. 201). Они не чета пчелкам осмиям, крупнее 

их  в  несколько  раз,  не  в  меру  шумливы  и  еще  больше  беспокойны.  Вот  одна  с  разлету 

бросилась  в  норку  и,  застряв  в  ее  входе,  выставила  наружу,  будто  сигнальный  флажок, 

кончик брюшка с ярким белым пятном на самом  кончике. 

Это самец,  у самки кончик брюшка другой, черный. Можно подумать, что по этим 

флажкам,  которые  означают  пол,  еще  подается    сигнал:  «Норка  занята,  прошу 

посторонних сюда не лезть!». 

Но  получалось  наоборот.  На  белое  пятнышко  к  норке  слетались  один  за  другим 

самцы  и  пытались  силой  проникнуть  в  жилище  самки  между  растопыренными  ногами 

соперника.  Брюшко  с  белым  флажком  отвечало  тумаками,  ноги  с  силой  отбрасывали 

 

171 

наружу непрошенных конкурентов. А им, драчунам, все нипочем. Их  уже более десятка 

расселось  на  земле,  друг  перед  другом,  приподнимаются  на  коротеньких  ножках, 

расправив  пошире  в  стороны  крылья  и  задрав  кверху  брюшко,  грозятся  друг  другу, 

стукаются лбами, сверкают большими глазами. В этой свалке под шумок кое-кому удается 

сбить главного претендента и пробраться в норку. 

Самка очень занята, ей будто ни к чему столько ухажеров. У нее много забот: норку 

надо вырыть, вычистить, слетать в тугай, нарезать там листочков из лоха, и не как попало, 

а по особенным и строгим правилам и точной выкройке, склеить из них выстилку ячейки, 

натаскать в них провизии, отложить яичко  и снова приняться за то же самое, пока есть 

еще  силы.  Да  что  говорить,  можно  ли  сравнить  ее  самоотверженный  и  сложный  труд  с 

шумным соперничеством легкомысленных кавалеров!  

Но и им тоже нелегко. Крылья сильно потрепаны, от многих боев помят пушистый и 

когда-то нарядный костюм. 

Солнце  поднялось  высоко,  разогрело  солончак,  стало  жарко,  с  тела  ручейками 

скатывается  пот.  Наблюдения  надо  кончать,  хотя  во  многом  следовало  бы  еще 

разобраться, а для этого разрывать как можно больше норок. 

Ячейки  мегахилы  несложны.  Сперва  на  дно  камеры  кладется  коротенький  обрезок 

листочка.  Затем  на  него  согнутыми  концами  помещаются  четыре,  заходящих  друг  на 

друга краями длинные кусочки листа. Обивка камеры готова, и после заполнения ячейки 

едой для будущей детки и откладки яичка сверху укладываются два искусно вырезанных 

листика,  точно  подогнанных  по  внутреннему  диаметру  помещения,  аккуратно  круглой 

формы. 

Устал от жары и раскопок. Давно пора в зеленый тугай, в густую тень, к биваку. Но 

остались  еще  осы-аммофилы  (рис.  202).  Придется  отложить  наблюдения  за  ними  до 

вечера... 

 

    

 

 

Рис. 201 – Пчела-мегахила 

 

Рис. 202 – Оса Аммофила 

 

Охраняемые  участки  имеют  и  самцы  многих  мух.  Выбрав  где-либо  свободное  от 

растений  окно,  они  парят  на  светлом  фоне  неба.  Вторжение  самцов  как  своего,  так  и 

чужого  вида  вызывает  преследование.  Подобные  действия  мух,  похожие  на  беспечную 

игру,  наверное,  наблюдали  многие,  кто  только  бывал  в  природе  и  присматривался  к  ее 

обитателям. 

 

КОГО БОЛЬШЕ, САМЦОВ ИЛИ САМОК? 

 

В мире насекомых царит самое разнообразное соотношение полов. Есть насекомые, 

у которых, несмотря на тщательные поиски, до сих пор не найдены самцы, и весь вид  – 

женский.  Есть  и  те,  у  кого  самцы  необычайно  редки  или  же  в  равном  соотношении  с 

 

172 

самками,  или  резко  преобладают  над  женской  половиной  рода.  Нет  только  насекомых, 

состоящих  из  одних  самцов,  они  не  смогли  бы  продолжить  жизнь  своего  вида.  Быть 

может,  когда-либо  в  сложно  сложившейся  ситуации  такое  сочетание  и  происходило,  но 

оно, как легко догадаться, кончалось катастрофой. 

Различные  вариации  соотношения  полов,  в  общем,  характерны  и  постоянны  для 

каждого  вида,  имеют  свою  историю  становления  и  биологическую  сущность,  часто 

необъяснимую.  Как  оказалось,  это  состояние  зависит  от  множества  разнообразных 

причин.  Часто  преобладание  одного  из  полов  кажущееся,  так  как  в  природе  самцы 

появляются нередко прежде самок. Затем после брачного периода самцы, выполнив свое 

жизненное назначение, погибают, оставив одних самок, занятых воспитанием потомства. 

У  таких  видов  вначале  будут  преобладать  самцы,  затем  соотношение  полов  окажется 

примерно  равным,  и,  наконец,  впоследствии  станут  преобладать  самки.  Такой  разнобой 

особенно ярко выражен, когда почему-либо брачный период растянут. 

Подобное сочетание, например, обнаружено у известного вредителя – американской 

белой  бабочки,  в  последние  десятилетия  расселившейся  из  Нового  Света  в  Европу. 

Впечатление  преобладания  одного  из  полов  может  возникнуть  в  отношении  муравьев, 

когда одни семьи, как уже рассказывалось, воспитывают только самок, а другие – только 

самцов ради устранения внутрисемейного скрещивания. У различных видов соотношение 

полов сильно варьирует. Приведем несколько примеров. 

У  поденки  Палангения  папуана,  обитающей  в  Новой  Гвинее,  чрезвычайно 

несоразмерное соотношение полов: на одну самку приходится не менее 5-6 тысяч самцов. 

В  стаях  пустынной  саранчи  самцы  значительно  преобладают  над  самками.  С  другой 

стороны,  у совки Хареас грамминис самок в  десять-двадцать раз больше, чем  самцов. У 

цикадки  Ситрептанум  маргинатус  самок  в  шесть  раз  больше  самцов.  Значительно 

преобладают  самцы  и  среди  усачей  Доркадионов  (рис.  203).  В  этом  преобладании 

некоторые  ученые  склонны  видеть  причину  появления  гибридов  между  различными 

видами этого рода. 

 

 

 

Рис. 203 – Усач-корнеед Доркадион 

 

Очень  сильно  колеблется  соотношение  полов  среди  перепончатокрылых,  пожалуй, 

больше,  чем  у  каких-либо  других  насекомых.  Иногда  все  поколение  оказывается 

состоящим или из самцов, или из самок. 

 

173 

Необычайная  изменчивость  соотношения  полов  объясняется  тем,  что  самцы 

развиваются  из  яиц  с  одним  набором  хромосом,  тогда  как  самки  –  с  двойным,  как  и  у 

других организмов. 

У  северного  березового  пилильщика  Гроезус  септентрионалис  есть  крупные  и 

мелкие  самки.  Крупные  самки  кладут  от  70  до  220  неоплодотворенных  яиц,  из  которых 

рождаются только одни самцы. Мелкие самки кладут 20-70 яиц. Из них рождаются самки. 

У самок на одну линьку больше, чем у самцов, и развиваются они на четыре дня дольше. 

У  пилильщиков  Изозома  тритици  и  Изозома  гордэи,  обитающих  в  Северной 

Америке,  все  поколение  иногда  состоит  из  самцов.  Когда  же  появляются  самки,  то  они 

оказываются  двух  форм  -  крылатой  и  бескрылой.  Одни  самцы  иногда  рождаются  и  у 

смородинного  пилильщика  Нематус  рибезии.  По-видимому,  они  тоже  происходят  от 

неоплодотворенных  самок,  а  вид  не  вымирает  лишь  потому,  что  кое-где  все  же 

сохраняются самки оплодотворенные. 

В  некоторых  случаях  это  соотношение  полов  управляется  самкой,  кладущей  яйца. 

Наиболее  хорошо  такая  особенность  прослеживается  у  медоносной  пчелы.  Пчела-матка, 

путешествуя по сотам, опускает свой усик в каждую ячейку, в которой будет жить новое 

пчелиное  поколение.  Если  ячейка  маленькая,  у  пчелы  срабатывает  насос  для  спермы, 

открывающий доступ к яйцу нескольким сперматозоидам, которые яйцо и оплодотворяют. 

Через  несколько  минут  матка  откладывает  оплодотворенное  яйцо  в  эту  ячейку.  Спустя 

некоторое  время  из  этого  яйца  появится  или  еще  одна  рабочая  пчела,  или  новая  самка-

матка.  Но  если  ячейка  большая,  матка  сразу  же  откладывает  в  нее  неоплодотворенное 

яйцо, из которого может получиться только самец-трутень. 

Недавно  установлено,  что  некоторые  самки  наездников  способны  также 

регулировать рождение того или иного пола, в зависимости от размеров хозяев, служащих 

добычей.  В  крупную  добычу  они  откладывают  оплодотворенные  яйца  -  из  них  выходят 

самки, в мелкие - неоплодотворенные, из них выходят более мелкие самцы. 

Паразитическое  перепончатокрылое  Насония  витрипеннис  из  Птеромалид 

развивается в пупариях мускоидных мух. Если пупариев много и доступ к ним свободен, 

соотношение самок и самцов в потомстве равняется трем к одному. 

Колеблется  соотношение  полов  и  под  влиянием  окружающей  среды.  Среди 

перезимовавших  колорадских  жуков  (рис.  204),  самок  больше.  В  летнем  поколении  это  

соотношение изменяется.  

 

 

 

Рис. 204 – Колорадский жук (Лептинотарза) 

 

У  цикадки  Стерптанус  моргинатус  соотношение  полов  изменяется  в  лабораторной 

обстановке  в  зависимости  от  освещения.  При  развитии  ногохвостки  Онихирус 

имперфектус  при  повышении  температуры  с  10  до  20  градусов  процент  самок 

 

174 

уменьшается  с  62  до  35.  Иногда  насекомые  очень  чутко  реагируют  на  окружающую 

температуру. 

Яйцеед 

Опенцитрус 

субметалликус, 

обычно 

размножается 

партеногенетически, то есть без  участия самцов. Но при развитии личинок в обстановке 

выше  пяти-шести  градусов  размножение  почти  прекращается,  и  появляются  самки  с 

признаками самцов, так называемые гинандроморфы. 

Развитие  самцов  из  неоплодотворенных  яиц  было  экспериментально  доказано. 

Самок короеда, живущих на какао, полученных из куколок и  изолированных от самцов, 

выпускали на ствол дерева какао, где они нормально основывали галереи и откладывали 

яйца. При контрольном обследовании в сперматеках этих самок не было сперматозоида. 

От  таких  самок  всегда  развивались  только  одни  самцы.  В  обыденной  обстановке 

соотношение  самок  к  самцам,  определенное  многочисленными  подсчетами,  равнялось 

1:9,4.  У  щитовок  рода  Ицерия  из  оплодотворенных  яиц  развиваются  самки,  а  из 

неоплодотворенных - самцы. 

И  еще  один  пример,  показывающий,  насколько  сложна  бывает  картина  с 

соотношением  полов.  Самки  паразитического  насекомого  Фискуса  из  Афелинид, 

обитающего  в  Бирме,  развиваются  на  щитовках  Аонидиэлла  аурантии,  самцы  же 

развиваются  как  вторичные  паразиты  других  первичных  паразитов  этой  же  щитовки  - 

Компириелла  бифасциата  и  Хабролепис  роикси  –  или  даже  на  самках  своего  вида,  что 

кажется  совсем  несуразным  явлением!  (Вторичными  паразитами  называются  такие, 

которые развиваются из насекомых, уже паразитирующих в теле насекомого-хозяина. Их 

еще называют паразитами второго порядка.) Этот случай, пожалуй, исключительный и не 

имеющий  аналогии  в  мире  насекомых.  В  лабораторной  обстановке  самцов  выходит  в 

десять раз меньше самок. 

И  все  же,  по-видимому,  часты  случаи,  когда  соотношение  полов  бывает  точно 

одинаковым. С таким случаем мне как-то пришлось встретиться. 

 

ОХОТА  ПОНЕВОЛЕ.  Мы  возвращались  с  большой  солончаковой  впадины  у 

станции  Копа.  Ночью  прошел  дождь,  пролились  они  и  прежде,  и  весенняя  пустыня  на 

радость животноводов, покрылась ковром зелени после четырех лет засухи. Я свернул с 

дороги  и  осторожно  повел  машину  между  крутых  лѐссовых  холмов.  В  это  время  наш 

фокстерьер  насторожился,  стал  усиленно  втягивать  носом  воздух,  потом  забеспокоился, 

заскулил  и  заметался  по  кузову.  Едва  машина  остановилась,  как  он  выскочил  из  нее  и 

мгновенно  исчез.  На  поверхности  зеленых  холмов,  покрытых  коротенькой  травкой, 

собаку  можно  заметить  издалека.  Но  ее  нигде  не  было.  Я  встревожился.  Но  вскоре 

появился  мой  фокстерьер,  измазанный  светлой  лѐссовой  пылью,  возбужденный,  с 

раскрытой  пастью  и  высунутым  языком.  Я  привык  к  охотничьим  подвигам  своего 

четвероногого  друга  и  поэтому,  удовлетворившись  тем,  что  пес  благополучно 

возвратился,  начал  заниматься  своими  делами.  Но  мне  почудилось,  будто  на  светлой 

шерсти  собаки  мелькают  какие-то  темные  точки.  Пригляделся.  Оказывается,  наш 

беспокойный  участник  экспедиции  кишел  великим  множеством  крупных  блох.  Они 

энергично  носились  по  шерсти,  ныряли  в  густое  переплетение  волос,  выскакивали 

наружу, вновь скрывались и, казалось, были необыкновенно рады своему новому хозяину. 

Где  за  такое  короткое  время  собака  умудрилась  подцепить  столько  этих  несносных 

насекомых – уму непостижимо! 

Пришлось нам оставить все дела и приняться за ловлю этих неугомонных созданий. 

Вскоре  половина  бутылочки  эксгаустера  из-под  пенициллина  была  заполнена  крупными 

блохами.  Они  поблескивали  на  солнце  лакированными  покровами,  сцепившись  в  один 

трепещущий  клубок.  Никогда  в  своей  жизни  не  видал  я  такого  изобилия  этих 

несимпатичных насекомых. 

 

 

175 

 

 

Солончаковая впадина у станции Копа 

 

Ловля  блох  оказалась  не  столь  простым  делом.  Во-первых,  стоило  нам  положить 

собаку на бок, как вся  братия кровососов моментально перебегала на противоположную 

от  нас сторону.  Вскоре нам показалось, что, в общем, мы основательно истребили блох. 

Но  едва  уселись  в  машину,  чтобы  отъехать  в  сторону  и  я  завел  двигатель,  как  блохи, 

повинуясь  какому  то  побуждению,  по-видимому,  вызванному  вибрацией  машины,  все 

дружно,  как  атакующие  крепость  воины,  полезли  на  голову  собаки,  а  некоторые  стали 

бодро  скакать  по  нашим  вещам.  Пришлось  заглушить  мотор  и  вновь  продолжить  охоту 

поневоле. 

Теперь  стало  чудиться,  будто  блохи  забрались  под  одежду.  Мы  начали 

почесываться, проклиная нашего неразумного пса и сами напоминая шелудивых собак. А 

фокстерьеру хоть бы что! Он не ощущал никакого неудобства от множества паразитов и, 

наоборот, наслаждался нашим усиленным к нему вниманием. 

Ночью блохи уже явно скакали по нашим телам в тщетных попытках выбраться из 

спальных  мешков,  что,  как  мне  кажется,  усиливало  их  неукратимую  энергию  и 

кровожадность. 

Три следующих дня мы,  улучив время, продолжали охоту до тех пор, пока нам ни 

показалось, что истребление их было доведено до победного конца. Но блохи неожиданно 

появлялись,  будто  их  запасы  были  неисчерпаемы.  К  счастью,  блохи  почти  не  кусались. 

Кровь человека не особенно их прельщала. 

Приехав  в  город,  я  убедился,  рассмотрев  блох  под  микроскопом,  что  это  блохи 

человеческие,  Пулекс  ирританс.  Они  часто  паразитируют  и  на  крупных  животных. 

Видимо,  собака  забралась  в  брошенную  лисью  нору,  блохи  же,  изрядно  поголодав, 

обрадованные долгожданному посетителю, дружно на собаку набросились. К лисице они 

настолько  привыкли,  что  к  нам  отнеслись  с  предубеждением,  чему  мы,  конечно,  были 

рады. Я насчитал 195 блох. При этом какой порядок царил в этом скопище беснующихся 

насекомых! Самцов оказалось 98, на одного больше, чем самок! 

 

176 

Не зря лиcица покинула свое жилище. Где ей было выдержать атаки такого могучего 

войска алчных кровососов. 

В  другой  раз  фокстерьер  также  неожиданно  исчез  и,  сколько  я  его  ни  звал,  не 

появлялся.  На  душе  тревожно,  мысли  одна  страшней  другой  тянутся  вереницей.  Погиб 

мой  Кирюшка,  задушил  его  хитрый  притаившийся  волк,  что  сейчас  с  моим  маленьким 

другом! Чувствую, что-то произошло. Не мог так долго он не откликнуться на зов, всегда 

в таких случаях бросал свои дела и спешил к хозяину. 

И  вдруг  слышу  едва  уловимый  и  слабый  лай.  Почудилось?  Нет,  лай  явственный. 

Продолжаю  звать  собаку.  Лай  повторяется  будто  громче,  ближе.  Наконец,  вижу:  из-под 

основания  крутого  бархана  показывается  собака,  но  не  белая,  а  темно-серая  и,  едва 

взглянув на меня, вновь исчезает. Вот в чем дело! Там нора. Из нее слышу злобный лай. 

Нора  принадлежит  барсуку.  Рядом  располагается  его  характерная  уборная.  Норы  этого 

зверя бывают обширными, со многими отростками и лабиринтами, слепо кончающимися 

ходами. В таком ходу хозяин норы иногда успевает закупорить собаку плотной пробкой. 

Неумелый охотник, запутавшись и потеряв ориентир, погибает от удушья. 

Изо  всех  сил  кричу  на  собаку,  зову  ее.  Наконец,  пятясь  назад,  весь  в  земле, 

появляется мой ретивый фокстерьер. 

«Ну,  теперь,  любезный,  -  говорю  я  ему,  -  я  тебя  ни  за  что  не  отпущу!»  Как  он, 

бедняжка, лаял, плакал, бился в руках, пытаясь вырваться, пока я относил его подальше от 

соблазнительного  места  охоты.  Потом  Кирюшка  отряхнулся,  побелел,  и,  поглядывая  в 

сторону  барсучьего  бархана,  стал  энергично  чесаться.  Набрался  барсучьих  блох.  Одну 

большую  черную  и  очень  шуструю  мы  сообща  изловили  и  заспиртовали,  чтобы  потом 

определить,  к  какому  виду  она  относится.  Другие  же  постепенно  разбежались  сами.  Не 

понравилась им собака.... 

 

Гермафродитизм  -  явление  редкое,  но,  тем  не  менее,  и  оно  найдено  у  насекомых. 

Собственно,  это  даже  и  не  гермафродитизм.  Вследствие  нарушения  развития  иногда 

появляются особи промежуточного пола, когда одна половина насекомого имеет признаки 

самца, включая размеры, окраску, строение усиков, крыльев, щетинок и всего остального, 

а  другая  –  самки.  Будто  особь  склеена  из  двух  различных  половинок.  Такие,  как  их 

называют,  интерсексы,  или  половинные  гермафродиты,  часты  у  бабочек,  среди  которых 

описано около сотни случаев, муравьев и представителей других отрядов. Иногда в месте 

соприкосновения  двух  половин  тела  проявляется  смешанные,  промежуточные  черты 

строения. 

Работая  на  кафедре  общей  биологии  Медицинского  Института  (г.  Хабаровск), 

однажды  я  заметил  севшую  на  руку  самку  комара  Кулекс  с  односторонним  развитием 

мужского пола, в частности, с хорошо развитыми усиками, удачно его изловил и подарил 

заведующему кафедрой А.В.Маслову. Судьба этой находки мне осталась неизвестной. 

Сравнительно  редки  случаи  истинного  гермафродитизма,  когда  насекомое 

производит и яйца и спермии. Обнаружены самки тли Хермес стробиллобус с развитыми 

одновременно и яйцевыми трубочками, и семенниками. У  щитовки Кивания бимакулята 

яичник  личинки  первого  возраста  развивается  в  гермафродитную  железу,  которая  затем 

вырабатывает как сперматозоиды, так и яйцеклетки. Истинным гермафродитом оказалась 

щитовка  Ицерия  пурхаси,  и,  удивительнее  всего,  она  была  способной  к 

самооплодотворению. 

В термитниках живет муха Термитоксения. Образ жизни этой приживалки настолько 

изменил  ее  внешность,  и  настолько  она  необычна,  что  очень  долгое  время  энтомологи 

вообще  не  могли  отнести  ее  ни  к  одному  из  отрядов  насекомых.  У  нее  вначале 

развиваются органы самца, и она ведет себя соответствующим образом, а затем  - органы 

самки. Эта необыкновенная муха очень редка и, видимо, поэтому приспособилась к столь 

необычному способу размножения. 

 

 

177 

жүктеу/скачать 19,98 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: