Образ древности в советской историографии: конструирование и трансформация
Книги об эллинизме А.Б. Рановича и М.И. Ростовцева
жүктеу/скачать 2,89 Mb. Pdf көрінісі
|
Крих С. - Образ древности в советской историографии. Диссертация
| 3.1. Книги об эллинизме А.Б. Рановича и М.И. Ростовцева:
отторжение и преемственность Обобщающий труд А.Б. Рановича (1885-1948) по эллинизму вышел уже после его смерти, став, тем самым, его последним крупным вкладом в развитие марксистской историографии древности. В письме в сектор древней истории АН СССР от 5 января 1948 г. автор писал: «моя монография основана на конкретном исследовании ведущих стран эллинистического мира; она, мне кажется, весьма далека от схематизма Белоха, Ростовцева, Кёрста (да, да, Белоха, Ростовцева, Кёрста) и др.». 5 Как нетрудно увидеть, Ранович противопоставлял свою книгу
западной («буржуазной») историографии эллинизма в целом и не выделял М.И. Ростовцева (1870-1952) в качестве главного или тем более единственного оппонента. Тем не менее мы предлагаем рассмотреть работу Рановича именно в свете её противостояния Ростовцеву. 6
Тому есть несколько оснований. Очевидным, но отнюдь не решающим, является то, что труд Ростовцева, вышедший в 1941 году, 7 был к тому времени последней крупной (как в смысле объёма, так и в смысле научной ценности) работой по эллинизму. Это само по себе обязывало уделить ей
4 Приблизительно то же самое можно сказать и о школьном учебнике по древней истории. 5 От редакции // Ранович А.Б. Эллинизм и его историческая роль. М.-Л., 1950. С. 6. 6 В том же ключе оценивает книгу Рановича и Э.Д. Фролов. См.: Фролов Э.Д. Русская наука об античности. С. 418-419.
7 Rostovtzeff M. The Social and Economic History of the Hellenistic World. Oxford, 1941. Vol. I-III. Далее – SEHHW.
221
соответствующее внимание. Но Ранович подчёркивает, что этот труд не вызывает у него большого интереса: Ростовцев собрал много фактического материала и при этом однобоко его истолковал, он так и не создал истории эллинизма как таковой; 8 кроме того, советский учёный даёт понять, что В. Тарн (1869-1957) для него гораздо полезнее. 9
Поэтому более весомым доводом будет язык цифр: то, насколько часто упоминается Ростовцев в сравнении с другими учёными. К сожалению, указатель имён к работе Рановича не является ни достаточно точным, ни достаточно полным, чтобы мы могли воспользоваться им: 10 например, видимо, в целях борьбы с «низкопоклонством перед буржуазной наукой», 11 в указатель не включены имена тех авторов, которые приведены на иностранных языках. Уточнённые данные показывают нам следующее. Всего в «Эллинизме и его исторической роли» фигурирует 90 имён современных учёных (начиная с XVII в.) и 4 имени «классиков» марксизма-ленинизма (Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин). Ростовцев упоминается в том или ином виде на 27 страницах труда, что сопоставимо с совместным упоминанием Маркса и Энгельса на 29 страницах; 12 Ростовцев цитируется почти так же часто, как вся русская историография, и немного реже, чем вся советская (30 и 34 соответственно); среди западных учёных его работы упоминаются в каждом пятом случае. Ещё более выпукло роль Ростовцева в труде Рановича предстанет, если мы сравним частоту его упоминаний с другими историками: Ростовцев здесь не только на первом месте, но значительно отрывается от второго по частоте упоминаний (на 10 страницах) К. Белоха, третьего С.А. Жебелёва (на 9 страницах) и, наконец, В. Тарна (на 8 страницах). Все
8 Ранович А.Б. Эллинизм и его историческая роль. С. 11. 9 Там же. С. 15. Обратим внимание и на то, что в списке схематично мыслящих великих историков эллинизма, находящемся в цитированном выше письме Рановича, Тарн отсутствует.
10
туда не включены имена современных учёных – за исключением тех, чьи работы касались непосредственно исторических источников. См.: SEHHW. P. 1659.
11
1948. № 1. С. 3-11.
12 Ленин упомянут дважды, Сталин – единожды.
222
указанные авторы цитируются время от времени, и только Ростовцев фигурирует на протяжении всей работы. Есть, правда, значительные отрывки, 13 где он не упоминается вовсе, но, как мы покажем ниже, советский учёный иногда пишет под явным воздействием Ростовцева, не сообщая о том читателю. Почему же Ранович открыто не обозначил Ростовцева в качестве первоочередного объекта критики, а даже, как мы видели, предпочёл немного замаскировать это? Тому также было несколько причин. Ростовцев был в некотором смысле непреходящим упрёком ранней советской историографии древности. Член императорской Академии Наук (то есть как бы «настоящей»), эмигрант-антибольшевик, не скрывавший своих взглядов, он был неприятной политической фигурой, но, кроме того, ещё он олицетворял собой то, какой отечественная наука о древности могла бы быть: на переднем плане владения информацией, тесно работающая с археологическим материалом. Словом, этот эмигрант был врагом куда большим, чем любой другой «буржуазный учёный» 14 , – и советская историческая литература 20-30-х гг. полна неистовых проклятий в его адрес. Поэтому, критикуя Ростовцева, нельзя было слишком увлекаться и сбиться на подробный пересказ критикуемого, что неизбежно вызвало бы обвинения в том самом низкопоклонстве. 15 Во второй половине 30-х гг. вырабатывается другой метод: Ростовцев просто перестаёт упоминаться – если раньше его
13 Например: Ранович А.Б. Эллинизм и его историческая роль. С. 14-107. 14 Когда советским историкам удалось издать перевод «Эллинистической цивилизации» Тарна, автор предисловия С.И. Ковалёв писал следующее: «В своей книге Тарн в основном стоит на прогрессивных позициях, и это позволяет ему высказывать ряд верных суждений». Но далее он хвалит и порицает Тарна ровно за те же мысли, которые присутствовали и в «Социально-экономической истории эллинистического мира». Словом, не может быть никаких сомнений, что Ростовцева советским историкам следовало оценивать куда строже, чем любого другого «врага». См.: Ковалёв С.И. Предисловие // Тарн В. Эллинистическая цивилизация. М., 1949. С. 7 и сл.
15 В эту ловушку уже попадали некоторые авторы. См.: Ковалёв С.И. Проблема социальной революции в античном обществе // ИГАИМК. Л., 1934. Вып. 76. С. 27-61; Недельский В.И. Революция рабов и происхождение христианства. М.-Л., 1936.
223
проклинали к месту и не к месту во всякой общей работе по античности, то теперь его не цитируют даже там, где, по идее, было бы нужно. 16
древности в 40-е гг. Как можно было заметить из предыдущей главы, настоящих крупных трудов пока ещё не появилось. История Рима В.С. Сергеева и история античности А.И. Тюменева были, в сущности, расширенными учебниками, первая попытка многотомного издания древней истории (вероятно, в пику «Кембриджской истории древнего мира») была прервана, учебник В.В. Струве по Древнему Востоку, вышедший в начале 40- х гг., 17 уже тогда был памятником самому себе. По-настоящему советская историография доказала своё право на существование только в первое послевоенное десятилетие: когда появились учебники истории Рима С.И. Ковалёва и Н.А. Машкина, «Принципат Августа» Н.А. Машкина, книга А.Б. Рановича об эллинизме и, в итоге, первые тома «Всемирной истории» (с их неоднозначной судьбой). Наконец, речь должна идти об особом понимании научности и претензиях самого А.Б. Рановича. Он, конечно, претендовал на роль классика советской историографии: 18 прежде всего в вопросах истории раннего 16 В рецензии на учебник С.И. Ковалёва Н.А. Машкин указывает, что Ковалёву следовало бы подробнее остановиться на дореволюционных авторах и приводит ряд имён (Модестов, Гревс, Гримм, Нетушил), но молчит о Ростовцеве. В двухтомнике В.С. Сергеева о древнем Риме при общем объёме более 58 печатных листов и достаточном количестве сносок на русскую и зарубежную литературу нет ни одного упоминания о Ростовцеве – даже в тех случаях, когда автор заимствует у Ростовцева иллюстрации и пространные пояснения к ним. См.: Машкин Н. Рец.: С.И. Ковалёв. История античного общества. Т. I. Греция. 2-е изд. 1937. 332 стр. 5 руб. Т. II. Эллинизм. Рим. Соцэкгиз. 1936. 318 стр. 4 р. 50 коп. // ИЖ. 1937. № 5. С. 140; Сергеев В.С. Очерки по истории древнего Рима. М., 1938. Ч. I-II. См. также: Лурье Я.С. История одной жизни. СПб., 2004. С. 194- 195. Нельзя сказать, что имя Ростовцева не фигурирует вовсе в советской исторической литературе 40-х, но употребляется обычно вскользь, почти как имя нарицательное. Исключение представляли лишь работы, посвящённые археологии Юга России, – здесь Ростовцев воспринимался как узкий специалист, и упоминание его не считалось греховным. См.: Артамонов М.И. Вопросы истории скифов в советской науке // ВДИ. 1947. № 3. С. 68-82.
17 Струве В.В. История древнего Востока. Л. 1941. Подробнее см. гл. 2.
18 И.Л. Маяк относит его вместе с А.В. Мишулиным к числу «известных в обществе марксистских авторитетов». Маяк И.Л. Николай Александрович Машкин (1900-1950) // 224
христианства, но далее и вообще касательно Восточного Средиземноморья в период античности. У него были для этого все возможности: он хорошо владел несколькими древними и новыми языками, был научно продуктивен, обладал умением обобщать и трактовать материал. Наконец, Ранович сыграл свою роль в утверждении «правильного», марксистского понимания античной истории и античной религии (в первую очередь, истории раннего христианства 19 ), то есть был одним из создателей советской историографии древности. В этом отношении, он, конечно, создавал свою книгу не для того, чтобы она показалась кому-то расширенным критическим отзывом на одну работу буржуазного учёного или даже вообще на буржуазную историографию. Ранович потому сравнительно скуп в цитатах – пожалуй, и здесь сказывается последствие энгельсового подхода к работе со своими источниками. именно по этой причине особенное внимание к Ростовцеву, очевидно проявившееся вне воли автора, и может помочь нам в выяснении главного вопроса: как вёл Ранович свою борьбу за создание «истинно ленинской» истории эллинизма 20 и что это говорит нам об очередном этапе развития советской историографии древности. Вначале коротко охарактеризуем особенности последней крупной монографии Ростовцева. Для Рановича в частности и для советской историографии в целом это было, скорее, безразлично, поскольку Ростовцев воспринимался, наряду со всей западной историографией, как очередной пример общего системного кризиса науки, где если и можно предполагать изменения, то лишь от худшего к худшему, а о развитии как таковом не
Портреты историков. Время и судьбы. Т. 2. Всеобщая история. М. – Иерусалим, 2000. С. 78.
19 Метель О.В. Советская модель изучения первоначального христианства (1920 – 1990-е гг.). Омск, 2012. С. 42-44, 53-57.
20 Как замечал К.К. Зельин, «перед нами вообще первый опыт дать обобщение истории эллинизма с марксистских позиций». Зельин К.К. Рец.: А.Б. Ранович, Эллинизм и его историческая роль, изд. АН СССР, М. – Л., 1950, 381 стр., тираж 10000 экз., цена 20 руб. // ВДИ. 1951. № 2. С. 144.
225
может быть и речи. 21 Тем не менее, особенности конкретного труда, который используется для «отталкивания» от него, имеют большое значение. В своё время А.Д. Момильяно отмечал, что, в сравнении с нашумевшей «Социально-экономической историей Римской империи» 22 , последняя книга Ростовцева написана куда менее хлёстко и куда более осторожно. 23 Не утратило по сей день ценности и другое наблюдение Момильяно: этот объёмный труд по сути дела состоит из двух книг, каждая со своей центральной темой. В одной Ростовцев рассказывает о достижениях эллинизма, сосредоточившись на наиболее активной экономической части эллинистического общества, в другой – о его гибели, возлагая ответственность равно на чрезмерное давление плановой царской экономики и на губительное вмешательство римлян. По мнению Момильяно, два начала так и не удалось по-настоящему объединить на протяжении всех трёх томов. Момильяно, как обычно, внимательный рецензент, но в этом случае, пожалуй, слишком прямолинейный. Чтобы не уклоняться от предмета нашего исследования, ограничимся лишь несколькими замечаниями. Прежде всего, преимущественное внимание Ростовцева к преуспевающим классам населения объясняется не в последнюю очередь тем обстоятельством, что их жизнь по понятным причинам лучше освещена источниками – как литературными, так и эпиграфическими; Ростовцев неоднократно сожалеет, что трудно получить качественное знание о жизни низших слоёв эллинистического общества. 24 Нельзя сказать и то, что Ростовцев однозначно негативно воспринимал плановую экономику (речь идёт, конечно, о Птолемеевском Египте) или считал римское завоевание главным фактором
21 Например: Крюгер О.О. Сельскохозяйственное производство в эллинистическом Египте. Зерновые культуры // ИГАИМК. Вып. 108. М.-Л., 1935. С. 10. Кстати, Ростовцеву была знакома эта работа: он бесстрастно упоминает её несколько раз в своём монументальном трёхтомнике. Например: SEHHW. P. 1405, 1551.
22 Rostovtzeff M. The Social and Economic History of the Roman Empire. Oxford, 1926. Русский перевод (с немецкого издания 1931 г.): Ростовцев М.И. Общество и хозяйство в Римской империи. Тт. I-II. СПб., 2000-2001.
23 Момильяно А.Д. М.И. Ростовцев // Мир историка. Историографический сборник. Выпуск 1. Омск, 2005. С. 453.
24
226
упадка эллинистического мира: оба эти фактора он учитывал, но только в совокупности с другими, не менее важными соображениями. К сожалению, на последних страницах «Социально-экономической истории эллинистического мира» эта мысль выражена сжато и потому допускает различные толкования. В любом случае, вряд ли найдётся исследователь, который поспорит с Момильяно в том, что одним из основных достоинств работы Ростовцева как исследователя является умение заниматься конкретной историей, 25 а это означает, что самая большая по объёму и важнейшая книга в его творчестве представляла собой, помимо всего прочего, кладезь информации, отобранной, систематизированной и анализированной согласно основным целям книги; эту информацию можно было теперь использовать, даже не соглашаясь с общими подходами историка. Остановимся вначале на проблеме заимствований. Ясно, что нашей целью не является уличить Рановича в заимствованиях без ссылки на Ростовцева, тем более это почти невозможная задача, если речь идёт о фактах, и очень сложная, если дело касается оценок: факты могли быть почерпнуты из других источников, а оценки – из сходной литературы (того же Тарна 26 ). Так что в строгом смысле слова речь может идти только о совпадениях в подборе фактов и их оценке. Но нужно помнить: Рановичу не была доступна вся та литература, что имелась в распоряжении Ростовцева (скажем, были доступны монографии Тарна, но отнюдь не все его статьи), и поэтому неоднократные совпадения не могут быть простой случайностью. Не нужно забывать и того, что Рановича уже не было в живых во время выхода книги в печать, и соответственно он не мог сделать того, что многие авторы делают на завершающей стадии работы: уточнить все ссылки и внести их в итоговый текст. Мы же стараемся указать на них для того, чтобы оценить
25 Momigliano A. Rostovtzeff’s Twofold History of the Hellenistic World // JHS. Vol. 43. 1946. P. 116. Ср.: Bengtson H. Der Hellenismus in alter und neuer Sicht: von Kaerst zu Rostovtzeff // Historische Zeitschrift. 1958. Bd. 185. S. 91.
26
1930 г., перевод на русский (с издания 1941 г.) – уже после смерти Рановича.
227
степень истинного воздействия Ростовцева на формирование книги Рановича, что называется, ещё на этапе подбора материала. Однажды Ранович сам, хоть и не напрямую, признаёт, что его изложение истории Селевкидов фактически следует за Ростовцевым (примечательно и то, как он это делает, но к форме высказываний мы вернёмся позже). 27 Но чаще всего такое влияние им не оговаривается, разве что целый блок заимствованного материала завершается ссылкой на конкретный факт, взятый у Ростовцева: например, описание Родоса и Делоса, 28 не текстуально, но структурно совпадающее с соответствующим отрывком из «Социально- экономической истории эллинистического мира», 29 подытожено указанием на статистические данные, собранные Ростовцевым. 30
Число примеров можно умножить. При изложении истории Птолемеевского Египта сходны с ростовцевскими страницами рассказ об откупах и монополиях, 31 сравнение положения клерухов и махимов, 32 рассказ о «задержанных» при храме Сараписа в Мемфисе. 33 Трудно сомневаться и в том, что Ростовцев повлиял на знания Рановича о храме Баалшамина в Дура- Европосе, 34 о принятии восточным населением греческих имён (и обратных примерах) 35 и на оценку роли войн диадохов в экономической жизни своего времени. 36
27 Ранович А.Б. Эллинизм и его историческая роль. С. 113. 28 Там же. С. 275 и сл. 29 SEHHW. P. 676 ff. 30 Ранович А.Б. Ук. соч. С. 280. SEHHW. P. 692. 31 Ранович А.Б. Ук. соч. С. 210. SEHHW. P. 724-725. 32 Ранович А.Б. Ук. соч. С. 213. SEHHW. P. 729-731, 881. Лучшим свидетелем влияния Ростовцева на Рановича в этом эпизоде предстаёт сам Ранович. Несколькими годами ранее он напишет: «Вскрытие классовой природы восстаний в Египте – результат вдумчивого анализа источников М. Ростовцевым». Ранович А.Б. Рец.: Ростовцев М. Социально-экономическая история эллинистического мира // ИЖ. 1945. № 2. С. 96.
33
последнем случае заимствование очевидно.
34 Ранович А.Б. Ук. соч. С. 343. SEHHW. P. 704.
35 Ранович А.Б. Ук. соч. С. 104, 106, 186. SEHHW. P. 515, 883.
36 Ранович А.Б. Ук. соч. С. 96. SEHHW. P. 152, 164.
228
Изредка Ранович повторяет за Ростовцевым образные характеристики (о «кнуте и прянике» во внутренней политике Птолемеев 37 ), а иногда и некоторые суждения: например, о влиянии Селевкидов на парфянское государственное устройство, 38 о роли египетских жрецов в народных восстаниях, 39 о перемещении экономических центров 40 и о постепенном вытеснении в эпоху эллинизма привозных товаров местными. 41 Почти безусловно от многочисленных жалоб Ростовцева идут немногочисленные заявления Рановича об отсутствии настоящей статистики по древней экономике. 42 Возможно, Ростовцев повлиял и на заявление о единстве эллинистического мира (которое, однако, далеко не оригинально для историографии эллинизма). 43
обобщать прочитанное, опуская некоторые обертоны и подробности. В этом случае надёжное сопоставление провести нелегко, но и здесь можно настаивать хотя бы на нескольких позициях. Например, говоря об общем развитии эллинистической экономики, Ранович утверждает, что относительный прогресс был достигнут лишь в военном деле и искусстве, 44
что активный рост торговли не сопровождался принципиальным изменением в сфере производства. 45 В чистом виде у Ростовцева мы не можем встретить такого рода обобщений (это связано и с его методологической позицией), но совокупность ряда его положений вполне может подтолкнуть к такому выводу. 46
37 Ранович А.Б. Ук. соч. С. 224. SEHHW. P. 1549, 1102. 38 Ранович А.Б. Ук. соч. С. 145. SEHHW. P. 451, 485, 508, 855. 39 Ранович А.Б. Ук. соч. С. 214, 217 . SEHHW. P. 710, 887-888. 40 Ранович А.Б. Ук. соч. С. 109-110. SEHHW. P. 615, 680. 41 Ранович А.Б. Ук. соч. С. 19, 164. SEHHW. P. 109-110, 111, 130, 159, 366, 540, 1252-1253. 42 Ранович А.Б. Ук. соч. С. 108. SEHHW. P. 131, 1367. Ниже мы приведём более полный список высказываний Ростовцева на эту тему.
43 Ранович А.Б. Ук. соч. С. 118. SEHHW. P. 1057, 1098, отчасти: P. 1040, 1053, 1109. См. также: Тарн В. Эллинистическая цивилизация. С. 20.
44
45 Там же. С. 27, 338. 46 SEHHW. P. 1186, 1291, 1232-1233 (о прогрессе); P. 1230, 1238-1240 (о торговле). 229
В общем и целом, даже не претендуя на точные подсчёты, можно утверждать, что реальное цитирование Ростовцева должно почти в два раза превышать те «внешние» данные, которые были приведены в начале этой главы. Так что, на самом деле, когда Ранович как бы по ходу дела роняет замечания в адрес Ростовцева или когда дистанцируется от «Социально- экономической истории эллинистического мира», он повторяет ту же тенденцию маскировки влияния, о которой мы уже писали. Она не должна скрыть от нас сути дела. Если говорить об ощущениях (которые никак не могут считаться доказательством), то представляется, что Ранович был очень ограничен в выборе современной ему литературы, и Ростовцев оказался для него в этом плане настоящим спасением. Но, надо полагать, систематические ссылки на Ростовцева были неприятны Рановичу не только из-за политических (или идеологических) мотивов: это грозило нарушить эстетическое равновесие его труда. Конечно, Ранович не выверял на счётах, сколько раз он цитировал того или иного автора, но примерное соотношение основных персоналий он, без сомнения, чувствовал. Всё это имело такое болезненное звучание именно из-за степени доступности литературы и источников. Скажем, Ростовцев мог спокойно заявлять, что излагает историю Бактрии в основном по Тарну – ведь его собственная научная репутация была высочайшей, он достиг успехов и как полевой археолог (за его плечами был десяток сезонов раскопок в Дура-Европосе 47 ), и как филолог-классик (он одним из первых попытался дать интерпретацию архива Зенона 48 ), так что у него не было причин стесняться незнания отдельных вопросов или прятать его. У советских учёных такие причины были. Судя по заявлениям в начале работы, Ранович намеревался соблюсти некий паритет в отсылках к Кёрсту, Белоху и Тарну, и поместить Ростовцева
47 Кроме солидных томов отчётов (коллективного труда) и ряда статей, обратим внимание на небольшую, но в общих чертах вполне иллюстрирующую уровень работы книжку: Rostovtzeff M. Dura-Europos and its Art. Oxford, 1938.
48
History. Madison, 1922.
230
где-то среди них; наряду с параллельной демонстрацией достижений советских авторов это был бы вполне удачный баланс. Но Ростовцев, против этих планов, вырвался вперёд, обойдя не только учёных, но и «классиков» марксизма-ленинизма. Ранович был болен и не имел возможности принципиально переработать книгу. Оставалось только минимизировать присутствие Ростовцева с помощью технических приёмов.
жүктеу/скачать 2,89 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|