Ббк 63. 3+63. 4+63. 5 +904 т 98 Редколлегия

287

челетий.  Традиции  официальной  китайской  историографии 

были заложены Сыма Цянем и Бань Гу в канонических трудах 

«Ши цзи» и «Хань шу». Последующие поколения китайских 

ученых-чиновников  неизменно  описывали  соседние  народы 

с  позиций  ортодоксальных  конфуцианцев,  противопоставляя 

«варварский» культурный порядок и повседневную жизнь се-

верных кочевников некоему идеальному «культурному» образу 

жизни и поведения древних китайцев. Еще Сыма Цянь вкла-

дывал в написание своего труда определенный назидательный 

смысл. М.В. Крюков отмечает: «Сыма Цянь отдавал себе ясный 

отчет в том, каковы были цели его труда. Он писал историю не 

только для того, чтобы изложить события прошлого, но и для 

того, чтобы помочь людям сделать выводы из этого прошлого 

для их настоящей и будущей деятельности» [Крюков, 2001: 56]. 

Оценивая объективность информации китайских источников, 

можно согласиться с мнением Л.А. Боровковой, указывающей 

на  ценность  сведений  китайских  официальных  историй.  Эти 

сочинения являлись плодом коллективного труда придворных 

чиновников – хронистов, использовавших официальные мате-

риалы,  собранные  и  хранившиеся  при  императорском  дворе. 

По ее мнению, следует учитывать и характеристику информан-

тов, так как записи сведений об иноземных царствах были сде-

ланы со слов военных и дипломатов, многие из которых имели 

смутные  представления  об  описываемом  регионе  или  же  со-

знательно искажали информацию с целью преувеличения соб-

ственных заслуг и получения материальных выгод [Боровкова, 

2001: 8–9]. В.С. Таскин объяснял появление искажений и от-

кровенных фальсификаций, зачастую намеренно вносившихся 

в текст хроник, существовавшим в Китае взглядом на историю 

как на прикладную социально-политическую науку, призван-

ную  помогать  Сыну  Неба  в  делах  управления  государством: 

«Исторические труды образно сравнивались с блестящим зер-

калом, правдиво отражающим события минувших дней, и их 

назначением  было  давать  правильные,  проверенные  опытом 

ответы на постоянно возникающие вопросы государственной 

288

важности. Не удивительно, что, исходя из этих чисто практи-

ческих задач, китайские историки уделяли основное внимание 

военно-политическим и дипломатическим отношениям Китая 

с  соседями,  в  то  время  как  различные  аспекты  собственной 

жизни  последних  представлялись  им  как  нечто  второстепен-

ное, не имеющее существенного значения» [Таскин, 1979]. 

Существует мнение о тождественности средневекового эт-

нонима  «кипчак»  и  более  древнего  этнонима  «кюйше»,  или 

«цюйше». Эта гипотеза была впервые высказана В. Карлгре-

ном  и  поддержана  многими  исследователями  (Г.Е.  Грумм-

Гржимайло,  М.И.  Артамонов,  С.М.  Абрамзон,  Д.Г.  Савинов, 

С.Г.  Кляшторный,  С.А.  Плетнева,  Г.В.  Косточаков).  Сторон-

ники древности кипчакского этноса опираются на сообщения 

наиболее  ранних  китайских  хроник  «Ши  цзи»  Сыма  Цяня  и 

«Цянь Хань шу» Бань Гу, о покорении шаньюем Модэ владе-

ний «кюеше» («цзюеше») и «динлинов»: «Впоследствии на се-

вере они (хунну – С.К.) покорили владения Хуньюй, Кюеше, 

Динлин, Гэгунь и Цайли; посему-то старейшины и вельможи 

повиновались Модэ-Шаньюю и признавали его мудрым» [Би-

чурин,  1950:  50].  На  наш  взгляд,  большего  внимания  заслу-

живают сведения ранних китайских хроник о хуннах, с пере-

числением  названий  доминирующих  племен,  позволяющие 

сопоставить их наименования с более поздней номенклатурой 

огузо-уйгурских племен. На основе выявления наименований 

племен прослеживается определенная этногенетическая связь 

между древними хуннами и средневековыми кочевыми тюрк-

скими народами: «Хуянь, Лань и впоследствии Сюйбу суть три 

знаменитые Дома» [Бичурин, 1950: 50]. Родоплеменная группа 

«куян» входит в число известных кипчакских подразделений в 

составе казахов и башкир. 

Представляется, что наибольший интерес по истории ран-

них  кипчаков  представляют  средневековые  китайские  пись-

менные источники, сообщающие достаточно полные сведения 

об этнических преемниках хунну и динлинов – народах огузов 

или  теле,  проживавших  севернее  Великой  Китайской  стены. 

289

По нашему мнению, в среде огузо-уйгурских племен VIII–IХ 

вв. следует искать этнические компоненты, составившие ядро 

кимако-кипчакской общности. 

В китайской традиции историописания можно выделить 24 

канонические  китайские  исторические  произведения  (дина-

стийные хроники) из 26, составляющие официальную серию 

хроник  «Эршисы  ши».  Редактированием  хроник  занималась 

специальная  комиссия,  которую  назначал  император  дина-

стии-преемницы. Императорские анналы описывали историю 

предшествующей династии на основе «правдивых», или «до-

подлинных» императорских хроник «ши лу», хранившихся в 

дворцовых  архивах.  После  утверждения  текстов  хроник  пра-

вящим  императором  прежние  «истории»  уничтожались.  Как 

уже отмечалось выше, первым подлинно историческим трудом 

Древнего Китая считается сочинение знаменитого китайского 

историка Сыма Цяня (ок. 145–86 гг. до н.э.) «Ши цзи» («Исто-

рические  записки»),  где  описываются  события  с  глубокой 

древности до конца II в. до н.э., выдержанное в жанре «общей 

истории».  «Исторические  записки»  послужили  образцом  для 

создания Бань Гу (32–92 гг.) первой династийной истории «Цянь 

Хань шу» («Истории ранней династии Хань»), структура кото-

рой  легла  в  основу  всех  последующих  династийных  историй 

[Бокщанин, 1980: 3]. Сыма Цянь и Бань Гу заложили традицию 

изложения материала по определенному принципу и в хроноло-

гической  последовательности  по  четырем  разделам  –  бэньцзи 

(анналы и хроники императорской династии), бяо (собственно 

хроники), лечжуань (биографии и жизнеописания выдающих-

ся лиц), шу, или чжи (трактаты, истории, описания). В соответ-

ствии с методикой систематизации, которым следовали в «Ши 

цзи» Сыма Цянь и в «Хань шу» Бань Гу, каждая последующая 

династическая хроника также делилась на четыре раздела [Бо-

ровкова, 2001: 9; Боровкова, 1989: 7–8; Ганиев, 2006: 6]. 

Истории  средневековых  кочевников,  неоднократно  втор-

гавшихся и многократно завоевывавших китайские царства и 

основывавших собственные династии, посвящены материалы 

290

восьми летописей, составленных по заказу правящей Танской 

династии  в VII  в.  В  числе  официальных  хроник  следует  вы-

делить «Чжоу шу», «Бэй Ци шу», «Суй шу», а также «Цзю Тан 

шу» и «Тан шу», составленные позднецзиньскими и сунскими 

историками  в  Х  –  середине  ХI  веков.  Летописи  монгольской 

династии Юань содержат материалы по истории предшеству-

ющих династий Ляо, Цзинь и Сун. Империи Ляо и Цзинь были 

созданы киданями и чжурчженями, такими же «варварами» для 

культурных конфуцианских хронистов, как и монголы. Позже 

тексты  неоднократно  редактировались  под  влиянием  поли-

тической  и  идеологической  конъюнктуры  в  угоду  правящей 

династии. Так, китайские и чжурчженьские анналы династии 

Цзинь стали создаваться в пору расцвета одноименной чжурч-

женьской династии. С целью организации написания труда был 

создан  Гошиюань  –  Институт  истории  государства,  деятель-

ность которого была четко ориентирована на сбор документов 

для написания «ши лу». В Институте предполагалось хранить 

выявленные материалы, соответствующим образом системати-

зировать их, а также вести дневники поступлений и составлять 

должные  архивные  реестры.  Основная  часть  работы  велась 

по написанию истории чжурчженей и их правящего клана Ва-

ньян.  Исторической  предшественнице  чжурчженьской  дина-

стии Цзинь – киданьской династии Ляо, уделено было незначи-

тельное внимание. Итогом работы Института стало написание 

десяти «Подлинных историй царствований» [История Золотой 

империи, 1998: 7]. Разгром империи Цзинь монголами положил 

конец деятельности Института. Окончательно хроники чжурч-

женьской династии были составлены в 1340-х годах по приказу 

монгольского императора Токто-Темура. В период возвышения 

маньчжуров – потомков чжурчженей, «Цзинь ши», «Ляо ши» 

и «Юань ши» были переведены на маньчжурский язык. В ре-

зультате, отмечают исследователи, получилось оригинальное 

историческое сочинение, компактное, «удобочитаемое», чет-

ко нацеленное на восхваление деяний предков – чжурчжэней, 

а также их вождей и на «утверждение величия маньчжурского 

291

народа» и их «исторического права» на господство в Срединной 

империи [Там же: 7]. Кроме того, важным источником для пери-

ода возвышения «варварских» династий Ляо и Цзинь, являются 

«История государства киданей» Е Лунли и «История великого 

государства Цзинь» Юйвэнь Моучжао, не включаемые в число 

канонических хроник [Крюков и др., 1984: 9–10]. Из поздних 

династийных историй следует выделить «Юань ши» и «Минь 

ши», составленные в правление династий Мин (1368–1643) и 

Цинь (1644–1911). 

Отличительной чертой «Юань ши» является отсутствие ма-

териалов официальных хроник монгольской династии Юань, в 

связи с чем китайские авторы умело компилировали цитаты из 

официальных сводов законов и распоряжений юаньских вла-

стей из сборников «Юань дянь-чжан» (Установления династии 

Юань) (дошел до наших дней), «Да Юань тун-чжи (Всеобщие 

законы Великой Юань)» (до наших дней дошла его часть под 

названием  «Тун-чжи  тяогэ»  (Кодифицированные  положения 

Всеобщих законов)) и «Цзин-ши дадянь» (Всеобщее собрание 

законов, управляющих миром) (была окончена весной 1331 г., 

состояла из 894 цзюаней, до нашего времени дошли некоторые 

ее части, а также предисловия к каждому из ее разделов), а так-

же материалами жизнеописаний выдающихся деятелей эпохи 

«лечжуань» (сводчики «Юань ши» пользовались такими юань-

скими собраниями «образцовых сочинений» и лечжуань, как 

«Гочао вэньлэй» и «Хоу-фэй гун-чэнь лечжуань») [См.: Храпа-

чевский, 2009]. Среди них особо выделяются два жизнеописа-

ния Субэдэя-багатура, вместе с нойоном Джебе проводившего 

разведывательный  рейд  1221–1224  гг.  и  руководившего  мон-

гольской армией во время военной кампании завоевания вос-

точноевропейских степей и Руси (1236–1242 гг.). 

Выше уже отмечалось значение секретных дворцовых хро-

ник  «ши  лу»,  или  «правдивых  записок»,  предназначавшихся 

для императора и высших сановников, достоверность инфор-

мации  которых  отмечается  исследователями  [Крюков  и  др., 

1987: 14; Мелихов, 1969: 68–72]. Многие пробелы в этнической 

292

истории  приграничных  народов  устраняются  на  основе  из-

учения  литературы  жанра  «хуэй  яо»  («сводных  обозрений»), 

представляющих  тип  исторической  компилятивной  работы, 

построенной по тематическому принципу. Кроме материалов 

о государственных институтах, аппарате управления, текущих 

государственных делах и мероприятиях правительства, в «свод-

ных обозрениях» династий содержатся также сведения об ино-

земных странах, их местоположении, нравах и обычаях наро-

дов, посольских миссиях [Китайские документы и материалы 

по  истории  Восточного  Туркестана...,  1994:  11].  Следует  вы-

делить такие сочинения, как «Тан хуэйяо» («Свод важнейших 

материалов по истории Тан»), написанный Ван Пу в X в., а так-

же соответствующие книги, касающиеся эпохи Пяти династий 

и Сун. Из более поздних источников этого жанра, содержащих 

сведения об иноземных странах, в частности, относящихся к 

истории Восточного Туркестана и Средней Азии XV–XVI вв., 

следует назвать «Мин хуэй яо», а также примыкающие по со-

держанию сборники историко-географи-ческих очерков края и 

сопредельных ему районов Средней Азии и Казахстана, спра-

вочники и каталоги книг. Среди прочих сочинений необходи-

мо  отметить  историческую  энциклопедию  «Тундянь»  («Все-

общий свод установлений государственного управления») Ду 

Ю, в которой сведения об отдельных сторонах жизни общества 

сгруппированы по разделам, что значительно облегчает задачу 

их  обобщения,  историко-географический  труд  Юэ  Ши  «Тай-

пин  хуаньюй  цзи»  («Описание  мира,  составленное  в  период 

Тай-пин син-го», 976–983 гг.), а также написанную в 1005–1013 

гг. более обширную энциклопедию «Цэ фу юань гуй» (Изна-

чальная черепаха императорской библиотеки) [Зуев, 1998: 153–

154]. В целом, китайские письменные тексты разного жанра, 

от династийных историй и дворцовых хроник до историко-гео-

графических произведений и записок путешественников Чжан 

Цяня, Сюань Цзана и Чан Чуня, составляют целостный ком-

плекс источников, позволяющий раскрыть страницы истории 

кочевых народов, проживавших севернее и западнее Великой 

293

Китайской стены. Необходимо также учитывать идейную на-

правленность  китайских  источников,  писавшихся  и  отбирав-

шихся ответственными чиновниками – явными приверженца-

ми культурного расизма по отношению к варварам-кочевникам. 

На наш взгляд, следует обратить внимание на названия от-

дельных родов и племен в составе хуннов и их этнических пре-

емников теле или ранних огузов, из среды которых, по наше-

му мнению, выделились кипчаки. По нашему мнению, термин 

«кюйше»,  упоминаемый  в  китайских  источниках  и  нередко 

интерпретируемый  как  «кипчаки»  [Грумм-Гржимайло,  1926: 

259,  272;  Савинов,  1979:  53–55;  Савинов,  1994:  73],  вполне 

может быть передачей китайскими авторами общего названия 

номадов по роду занятий через тюркское слово «койчи», или 

«койши», т.е. кочевые, или пастухи, а не этнонимом народа, по-

явившегося спустя тысячелетие. По замечанию А.А. Семено-

ва, Рашид ад-Дин под тюрками понимал общую совокупность 

кочевников вне зависимости от этнической и лингвистической 

принадлежности [Семенов, 1952: 29]. 

В отличие от древних и средневековых этнических общно-

стей кочевников, подверженных распаду вследствие военных 

поражений или внутриэтнических конфликтов, составляющие 

их  родоплеменные  подразделения  более  устойчивы  и  могут 

спустя сотни лет после исчезновения этноса входить под преж-

ними древними названиями в состав других этносов. К при-

меру, после краха Уйгурского каганата в 840 г. и фактического 

исчезновения  могучего  степного  этноса  кочевых  уйгуров  от-

дельные  уйгурские  племена  приняли  активное  участие  в  эт-

ногенезе  современных  монголов,  уйгуров,  алтайцев,  казахов, 

кыргызов, башкир и узбеков. В составе алтайцев присутствует 

племя  теленгит,  по  мнению  Л.П.  Потапова  представляющее 

этногенетических  преемников  уйгурского  племени  доланьге; 

среди  тувинцев  сохранились  группы,  носящие  этноним  «уй-

гур»; в составе шорцев и телеутов находятся рода киби и аба 

[Потапов, 1969: 154, 158; Он же, 1966: 233–234; Он же, 1972: 

52–66]. Л.П. Потапов обратил внимание и на уйгурское племя 

294

«дабо» китайских хроник, отождествив их с племенем «дубо», 

входящим в состав алтайцев и тувинцев [Потапов, 1969: 179–

181]. Ю.А. Зуев считает джалаиров, входящих в состав казахов, 

потомками  уйгурского  каганского  племени  яглакаров,  остав-

шихся  после  крушения  Уйгурской  державы  на  территории 

Монголии и вошедших в состав набиравших мощь монголов. 

Джалаиры  мигрировали  на  территорию  Казахстана  и  Сред-

ней Азии вместе с другими тюрко-монгольскими племенами и 

вошли в состав казахов Старшего жуза [См.: Зуев, 1969]. Мон-

гольские племена баятов и баргутов, вероятно, были ранее из-

вестны как теле – уйгурское племя байырку в составе уйгуров 

и баяндуров в составе среднеазиатских огузов-туркмен и кип-

чаков [Малявкин, 1989: 141]. Наличие обширной номенклату-

ры этнонимов, восходящих к глубокой древности, позволило 

Л.П. Потапову сделать вывод: «Многолетнее изучение истории 

племен Саяно-Алтайского и Хангайского нагорий убеждает в 

том, что кочевые племена, особенно крупные, вовсе не исчеза-

ют бесследно даже в самые драматические времена их жизни, 

в период войн и поражений, а рассеиваются и вновь появляют-

ся, вновь консолидируются под старым или новым названием» 

[Потапов, 1969: 9].

Интерес  представляют  названия  родоплеменных  групп, 

именуемых китайскими авторами «Домами», или «поколени-

ями», в составе хунну, образовавших в III в. до н.э. на севере 

от Великой Китайской стены этнополитический союз во гла-

ве с шаньюями из рода Люаньди. Фань Е в своем труде «Хоу 

Ханьшу» («История династии Поздняя Хань») дает сведения 

о  названиях  и  статусе  близких  к  правящему  шаньюйскому 

роду  родоплеменных  группах:  «Шаньюй  происходил  из  фа-

милии Сюйляньти, а из других фамилий имелись Хуянь, Сюй-

бу, Цюлинь и Лань. Эти четыре фамилии являлись в государ-

стве сюнну наиболее знатными родами и постоянно вступали 

в брачные связи с шаньюем. Фамилия Хуянь, относящаяся к 

левой, а Лань и Сюйбу – к правой стороне, ведали разбором 

судебных  дел  и  определяли  степень  наказания,  о  чем  сооб-

295

щали  шаньюю  устно,  не  составляя  письменных  документов 

и книг» [Материалы по истории сюнну, 1973: 73]. Сторонни-

ки монгольской индигенной гипотезы относят правящие рода 

хунну к протомонгольским группам кочевников [Сухбаатар, 

1976, 

1975

]. Б. Нацагдорж название хуннского правящего кла-

на  сюйляньти  считает  «передачей  монгольского  слова  хори-

дай (монг. qoriyadai, qoridai; варианты на бур. языке хорёодой, 

хоридой)…  Хэлянь  (кит.  赫連)  –  название  правящего  рода 

сюннуской  династии  Ся,  можно  считать  другим  вариантом 

передачи  нашего  сюйляньти  и  хори»  [Нацагдорж:  эектрон-

ный  ресурс].  Полемика  между  сторонниками  монголизма  и 

тюркизма  хунну  продолжается  до  сих  пор.  Отождествление 

названия шаньюйского племени Сюйляньти, или Люаньди с 

монгольским племенем хори-дай, как это делают монгольские 

историки,  пытающиеся  доказать  монголоязычие  хунну  и  их 

этногенетическую  связь  с  монгольскими  народами,  на  наш 

взгляд, весьма проблематично. П.Б. Коновалов отмечает, что 

для древних китайцев, писавших о хунну, вопрос о языковой 

принадлежности хунну не вызывал сомнений: у них в то вре-

мя была своя, вполне понятная им, классификация этносов. В 

китайских источниках имеется прямое указание, что язык хун-

ну сходен с языком племен хойху (ойхор, уйгур), генетически 

восходящих к древним Чи-ди (дили), впоследствии прозван-

ным Чилэ, или Тйелэ (теле) [Коновалов, 1985: 47–48]. В отно-

шении же брачных партнеров шанюйского племени – племен 

Хуян и Цюлинь, мы можем высказать предположение о воз-

можной их связи с происхождением позднейших племен куян 

и кулан в составе казахских кипчаков и башкирских племен 

кыпсак, мин и тамьян. Род Хуян попадет в Танские хроники в 

связи с расселением тюркских беглецов в приграничных рай-

онах империи, в специально созданных округах Хуян, Хэлу, 

Гэло и Седе [Малявкин, 1981: 81; Он же, 1989: 19]. По дан-

ным В.В. Вострова и М.С. Муканова, племя кулан-кипчаков, 

наряду с кара-кипчаками, сары-кипчаками и торы-кипчаками, 

относится к четырем основным племенных подразделения ка-

296

захских кипчаков Среднего жуза [Кузеев, 1960: 119; Востров, 

Муканов, 1968: 75]. 

Фан Сюаньлин (Фан Цяо, 578–648 гг.) в труде «Цзинь шу» 

(«История династии Цзинь»), написанном в 648 г., т.е. в начале 

существования династии Тан (618–917 гг.), перечисляя кочевые 

племена «северных дисцев», фиксирует изменение внутриэтни-

ческой иерархии в обществе хунну: «Северные дисцы образу-

ют группу, делясь на кочевья. Среди явившихся на жительство 

внутри укрепленной линии всего насчитывается девятнадцать 

племен: чугэ, сяньчжи, коутоу, утань, чицинь, ханьчжи, хэйлан, 

чиша, юйби, вэйсо, тутун, боме, цянцюй, хэлай, чжунци, далоу, 

юнцюй, чжэньшу и лицзе. В каждом [племени] есть кочевья, не 

смешивающиеся друг с другом. Наиболее сильным и знатным 

является племя чугэ, поэтому его представители могут стано-

виться шаньюями, которые управляют всеми племенами» [Ма-

териалы по истории кочевых народов..., 1989: 153]. У южных 

хунну очевидно падение прежнего рода Сюйляньти и возвы-

шение  прежних  брачных  партнеров  шаньюского  рода  –  рода 

Хуян: «Из существующих четырех фамилий имеется род Ху-

янь, род Бу, род Лань и род Цяо, из которых наиболее знатен 

жүктеу/скачать 1,89 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: