Казахский национальный

38 
 
 
 
ISSN 1563-0223                        Bulletin KazNU. Filology series. 
№ 2(136). 2012 
ТІЛ БІЛІМІ 
ЯЗЫКОЗНАНИЕ 
 
 
 
 
 
 
Д
иахронический взгляд на аксиологическую шкалу эпитета 
 в прагматиконе отдельной языковой личности 
Н. И. Гайнуллина 
д.ф.н., профессор КазНУ им. аль-Фараби, Алматы, Казахстан 
 
Аннотация.  В  статье  предлагается  нетрадиционный  взгляд  на  функциональные  особенности  
эпитета  с  позиций  диахронического  развития  русского  языка.  На  примере  переписки  Петра I 
показано  формирование  аксиологической  шкалы  эпитета,  представляющей  набор  ценностных 
характеристик,  соотнесенных  не  только  с  отдельной  языковой  личностью  конца XVII – первой 
трети XVIII вв., но и с общими эволюционными  процессами в русском языке на начальном этапе 
его становления как национального. 
 
XX – начала XXI вв.  к  проблемам  речевой 
деятельности  в  контексте  интегративности 
гуманитарного  знания  представляет  неоспори-
мый  факт  современного  состояния  науки  о 
языке.  В  этой  интегральной  научной  модели 
центром  исследования  и  одновременно  его 
аккумулятором выступает ЧЕЛОВЕК, личность 
homo sapiens, определившая  удивительно  про-
дуктивное  интегративное  направление  в  изу-
чении языка – антропоцентрическое. Оно  поз-
волило не только расширить, но, прежде всего, 
углубить  наши  представления  о  главном 
объекте  изучения – языке – не  только  в  син-
хронном  его  состоянии,  но  и  (что  особенно 
важно!)  в  диахроническом,  наиболее  сложно 
воспринимаемом  и  реализуемом  исследова-
телями  письменной  продукции  прошлого  с 
позиций  новых  научных  парадигм  современ-
ности.  Именно  в  подобном  аспекте  нам  пред-
ставляется  интересной,  казалось  бы,  хорошо 
изученная  в  науке  о  русском  языке  проблема 
функционального назначения эпитета.  
В  предлагаемом  сообщении  мы  пытаемся 
представить названную  частную проблему как 
отражение  определенного  этапа  исторической 
линии развития русского языка, в частности, на 
примере такого ее отрезка, как начальный этап 
формирования  русского  литературного  языка 
национального  типа,  когда  произошли  карди-
нальные  изменения  в  его  структурном  и,  осо-
бенно,  функциональном    аспекте,  сломавшие 
предшествующие  стереотипы  использования  
 
 
литературно-книжной  (церковнославянской  в 
своем  генезисе)  формы  языка  и  заложившие  
новые  полифункциональные особенности фор-
мировавшегося  русского  языка  национального 
типа. И здесь основополагающую роль сыграло 
появление  на  культурно-исторической  арене 
отдельных  ярких  языковых  личностей, своим 
примером  продемонстрировавших  основные 
направления  в  развитии  и  использовании  рус-
ского литературного языка единой нации с его 
богатейшими  потенциально  и  реально  имев-
шимися  средствами  выражения.  Среди  них 
можно назвать таких культурных деятелей этой 
эпохи,  как  Ф.  Прокопович,  Ф.  Поликарпов,  Я. 
Брюс  и  др.).  Однако  главной  фигурой  следует 
признать  прежде всего самого Петра I,  извест-
ного преобразованиями не только в обществен-
но-политической  и  культурной  сферах    жизни, 
но и целенаправленными реформами в области  
языка.  Эти  реформы  впервые  в  истории  рус-
ского  языка  демонстрируют  именно  осознан-
ную, целенаправленную его языковую политику 
как  государственную  проблему.  Не  случайно 
все, что он оставил после себя в виде письмен-
ной продукции  творческого характера (различ-
ного содержания и назначения письма, тетради, 
дневники,  записки,  распоряжения,  указания, 
законы, уставы, заметки на полях и т.п., что мы 
определяем    единым  понятием  бумаги),  оказа-
лось  прекрасной  иллюстрацией  происходящих 
в  русском  языке  Нового  времени  изменений. 
По  этой  причине  мы  вновь  обратились  к  ним,  
 
© 2012 al-Farabi Kazakh National University 

39 
 
Вестник КазНУ. Серия филологическая. № 2(136). 2012 
 
 
чтобы  показать  подобные  новшества  на  при-
мере  такого,  казалось  бы,  хорошо  изученного 
научного  явления,  как  эпитет,  и  заодно  углу-
бить  представления  о  нем.  Известная  теория 
языковой  личности,  активно  разрабатываемая 
современной наукой, помогает с максимальной 
степенью  доказательности  сделать  это  и  для 
исторического аспекта развития русского языка 
на  отдельном  участке  его  строя,  подчеркнув 
такую его особенность, как эволюция.  
В связи со сказанным дискурсивная деятель-
ность  (или  продукция)  отдельной  языковой 
личности, сконцентрированная в устном выска-
зывании  или  письменном  тексте,  может  рас-
сматриваться  как  такой  филологический  фено-
мен,  в  порождении  которого  участвует  ряд 
составляющих:  объективная  действительность 
как фон, на котором протекает речевая деятель-
ность  субъекта;  психические  возможности 
личности  (психическая  ее  структура)  и,  нако-
нец,  национальное  начало,  языковыми  сред-
ствами  вербализующее  особенности  этноса,  к 
которому  принадлежит  создатель  дискурса.  С 
учетом  этого  следует  помнить,  что  дискурс 
отдельной  языковой  личности  в  синхронии  и 
диахронии  существенно  различается  по  форме 
своей  репрезентации:  если  дискурс  синхрон-
ного носителя языка может существовать как в 
устной,  так  и  в  письменной  форме,  то  в 
диахронии – только в письменной форме в виде 
набора  текстов  (либо  отдельно  письменно 
зафиксированного  отрезка  текста),  дошедших 
до  настоящего  времени  от  прошлых  эпох. 
Именно вторая форма дискурса, ориентирован-
ная  на  отдельную  языковую  личность  в  ретро-
спекции  любой  давности,  представляет  объект 
исследования историка языка. И с этих позиций 
дискурсивная  продукция,  особенно  выдаю-
щейся  личности,  к  какой  мы,  безусловно, 
относим Петра I, приобретает исключительную 
значимость для понимания и создателя текста – 
реальной  языковой  личности,  и  эпохи,  пре-
доставившей  ему  имеющиеся  в  ее  распоря-
жении  языковые  средства  на  момент  его 
создания. Однако не каждая языковая личность 
в  состоянии  одинаково  распорядиться  подоб-
ным  арсеналом  форм  выражения,  а  только  
творческая  языковая  личность,  природные 
способности  которой  помогают  ей  создать 
комбинацию  структурных  элементов  языка    и 
построить  текст,  отличный  от  текстовой  (дис-
курсивной) продукции других носителей языка 
той же эпохи. Этот феномен можно отметить и 
на уровне лингвистической организации текста 
в  целом,  и  на  примере  использования  от-
дельных  элементов  языка  своего  времени.  К 
подобным  формам  реализации  прагматикона 
отдельной  языковой  личности,  на  наш  взгляд, 
относится, и эпитет в структуре языковой лич-
ности Петра Великого. 
Известно, что под эпитетом понимается сти-
листически и функционально значимая (обычно 
лексическая) единица языка, обладающая худо-
жественной  выразительностью  и  указывающая 
на  эмпатическое  состояние  говорящего,  его 
стремление  не  только  выразить  свои  чувства, 
но  и  оценить  репрезентированную  в  речи 
реальность.  Поэтому  эпитет – это  не  только 
художественное, но и, на наш взгляд,  л ю б о е  
(кроме  логического)  определение,  содержащее 
оценку  разной    степени  и  интенсивности  при   
наименовании  явления  действительности.  Та-
кое  понимание  эпитета  не  является  чем-то 
необычным  и  представляет    эпитет  в  широком 
смысле  слова  (ср.,  напр.,  мнение  известного 
литературоведа  Л.И.  Тимофеева [5, 209]).
 
Можно  сослаться  и  на  другие  авторитетные 
определения    природы  эпитета,  в  частности 
Ю.М. Скребнева, который считает, что «эпитет 
(от  греч.  еpitheton (onoma) букв. – приложен-
ное,  прибавленное) – стилистически  значимое 
(содержащее  троп  или  подчеркнуто  характери-
зующее  предмет  речи)  слово  или  словосочета-
ние  в  синтаксической  функции  определения 
или  обстоятельства» [3, 640]). Мы  в  полной 
мере  разделяем  такое    понимание  эпитета,  ибо 
объектом наших наблюдений является не худо-
жественная  речь,  а  прозаическая  продукция 
конкретной  языковой  личности  прошлого, 
наиболее насыщенная такого рода тропами. 
Научно  доказано,  что  творческая  языковая 
личность начинается на когнитивном, тезаурус-
ном  уровне  и  завершается  на  уровне  прояв-
ления  ее  прагматикона [2, 1987].  Именно  эти 
два  уровня  непосредственно  связаны  как  с 
психическими, лингвистическими и иными воз-
можностями  личности,  так  и  с  внешними 
обстоятельствами,  в  которых  протекает  (для 
диахронии – протекала)  ее    речевая  деятель-
ность. С учетом подобного подхода к   исполь-
зованию  эпитета  как  образного  либо  характе-
ризующего элемента дискурса Петра Великого, 
передающего    такие  психические  особенности 
его  личности,  как  темперамент,  характер,  спо-
собности,  эмоции  и  т.п.,  можно    говорить  о 
письменном  тексте  прошлого  не  только  как 
филологическом,  но  и  психическом  феномене, 
отразившем  дотекстовые  (предтекстовые),  до-
Диахронический взгляд на аксиологическую шкалу эпитета в прагматиконе отдельной языковой личности 

40 
 
 
 
ISSN 1563-0223                        Bulletin KazNU. Filology series. 
№ 2(136). 2012 
речевые  особенности  деятельности    носителя 
языка  и  его  внутреннее  состояние,  репрезен-
тированные  с  помощью  всех  доступных  носи-
телю языка приемов, в том числе и с помощью 
эпитета.  В этом отношении эпитет в дискурсе 
Петра I выступает  одним  из  весьма  заметных 
функционально-стилистических  единиц,  орга-
низующих  его  речетворческую,  а  следова-
тельно,  дискурсивную  по  своему  характеру 
продукцию  и  реально,  зримо  демонстрирую-
щих новую для данного этапа истории русского 
языка лингвистическую организацию текстов.  
Подробное  исследование  эпистолярной  (в 
широком понимании этого термина) продукции 
Петра  Великого  обнаруживает  удивительный 
мир языковой личности, которая  о п р е д е л я- 
е  т    с  помощью  различных  прилагательных  и 
наречий  практически    в  е  с  ь    предметный  и 
действенный мир, составивший  е г о  картину 
мира.  И  хотя  трудно  каждое  определение-
прилагательное  или  обстоятельство-наречие, 
вербализованные  в  лингвистике  текстов  его 
писем  и  бумаг,  отнести  к  эпитетам,  тем  не 
менее, исходя  из  выше  приведенной  трактовки 
эпитета в широком смысле, нельзя не обратить 
внимания  на  то,  что  Петр I либо  логически, 
либо,  что  чаще  всего,  аксиологически  харак-
теризует  практически  каждый  названный  им 
предмет  или  действие  по  их  признаку  или 
принадлежности  к  соответствующему  классу 
подобных. Отсюда богатство определений, упо-
требленных  прежде  всего  в  своих  прямых  но-
минативных  значениях:  конский  убор,  подлин-
ная ведомость,  рудные дела,  бастионы ниские, 
роθъ  воденой,  мушкетная  стрелба,  мелничной 
мастер,  водяная  мелница,  неприятелские  пар-
тии,  мундирное  строение  и  множество  других,  
в  которых  определение  выступает  фразеологи-
чески  связанным  с  ним  компонентом  сочета-
ния.  Не  являясь  эпитетами  в  художественно-
эстетическом 
(общепринятом) 
понимании, 
подобные  номинации,  указывающие  на  реаль-
ные  свойства  и  качества  мира  вещей,  на  наш 
взгляд,  психологически  подготавливают  вос-
приятие адресатом дискурсной продукции оце-
ночного компонента обозначаемого, оригиналь-
но  и  богато  представленного  на  прагмати-
ческом  уровне  через  употребление  определи-
тельных и обстоятельственных слов и словосо-
четаний, даже не содержащих в своей содержа-
тельной стороне  такой оценки.  
С  учетом  подобной  имплицитной  особен-
ности  дискурса  Петра I становится  очевид- 
ным, что   его   речевые стратегии реализуются 
в пределах широчайшей палитры на аксиологи-
ческой  шкале  ценностей  своего  времени.  Осо-
бенно  характерными  в  этих  случаях  представ-
ляются  определения  к  различным  предметным 
наименованиям, призванные (в согласии с дру-
гими средствами его прагматикона),  в о з д е й- 
с т в о в а т ь  на адресатов с целью реализации 
выдвинутых  стратегий  адресанта  текста.  В  та-
ких случаях  создатель эпистолярия как нестан-
дартная,  творческая  языковая  личность  моби-
лизует  богатейший  арсенал  не  только  оценоч-
ной,  но  и  нейтральной  лексики,  которая  на 
подобном фоне реализуется им с дополнитель-
ными  оценочными  оттенками  значений.  Эту 
последнюю  на  шкале  оценок  условно  мы  раз-
делили  на  умеренно-оценочную  и  максималь-
но- (или  предельно-)  оценочную.  При  этом 
фоном для такой градации служат приведенные 
выше  номинативные  определения,  выступаю-
щие  в  качестве  стандартных,  логически  оправ-
данных  (назовем  их    нулевыми)  по  характеру 
оценки  обозначений,  свойственных,  как  пра-
вило,  усредненной  языковой  личности  в  базо-
вом  ее  состоянии.  Такие  стандартно-норматив-
ные  и  аксиолоически  нулевые  определения 
носят  констатирующе-логический  характер  и 
потому  к  эпитету  имеют  весьма  отдаленное 
отношение.  С  учетом  предложенного  понима-
ния  характера  эпитета  и с точки зрения  эпити-
зации  дискурса  отдельной  языковой  личности 
названная  аксиологическая  шкала  в  полном  ее 
составе  по  восходящей  линии  выглядит  при-
мерно так:  нулевая с точки зрения оценки лек-
сика  как  репрезентатор  стандарта  определения 
→ оценочная лексика, выполняющая функцию 
эпитета,  которая,  в  свою  очередь,  делится  на 
умеренно-оценочную  и  максимально-(предель-
но-) оценочную.  
Именно  в  последнем  случае,  когда  опреде-
ление  или  обстоятельство,  кроме  номинирова-
ния  признака,  несет  в  своей  семантике  еще  и 
дополнительный элемент оценочности, они ста-
новятся эпитетами и выступают в языковой лич-
ности конкретного носителя языка, в частности 
Петра I, как  действенное  средство,  движущий 
элемент в процессе письменной коммуникации, 
придавая  дискурсу  динамизм  и  экспрессию. 
Это свойство эпитета и позволяет отнести его к 
прагматическому уровню языко-вой личности. 
 
Исходя  из  изложенных  посылок,  остано-
вимся  на  наиболее  характерных  особенностях 
функционирования  эпитетов  в  языковой  лич-
ности  Петра  Великого  как  личности  твор-
ческого характера. 
Н. И. Гайнуллина 

41 
 
Вестник КазНУ. Серия филологическая. № 2(136). 2012 
 
 
Умеренно-оценочные  эпитеты  в  языковой 
личности Петра Великого представлены и эпи-
тетами-определениями,  и  эпитетами-обстоя-
тельствами.  Причем  определений  в  функции 
эпитета  гораздо  больше,  чем  обстоятельств.  В 
семантическом отношении и те и другие трудно 
поддаются  какой-либо  классификации,  по-
скольку  отражают  богатую  и  многообразную 
колоссальную по параметрам палитру признаков 
предметов и действий, которыми жил Петр как 
языковая  личность.  Поэтому  назовем  наиболее 
часто  встречающиеся:  денги  доволные,  изрядной 
трактамент, изрядныя ведомости, должной пок-
лон,  великой  убыток  (шведам),  великой  урон, 
счастливая  партия  (в  значении  'поход'),  конеч-
ной  страх,  в  лутчем  секрете  (держать), (брать) 
лутчих  людей,  опасныя  места,  дела  нужныя,  
непрестанная суета, доброжелательные Поляки, 
недобрая  ситуация,  знатная  победа  (убыток, 
ведомость  и  т.п.),  великодушные  поступки,  по-
рядочное действо (о бое), подлинная ведомость, 
совершенная (есть) нужда, сугубая виктория, от 
сердца истиннаго  и т.д., и т.п. 
Поскольку  в  пределах  краткого  сообще- 
ния  трудно  дать  полный  анализ  функциональ-
ных  особенностей  эпитета  в  языковой  лич–
ности  Петра I, возьмем  для  иллюстрации 
выдвинутых  положений  наиболее  частотный 
эпитет  добрый  и  его  антонимический  оппозит  
худой.  
Так, полисемичная лексема 'добрый' издавна 
(с XI в.)  употреблялась  в  русском  языке  (см., 
напр.,  данные  в: [СлРЯ  ХI-XVII, 4]). Практи-
чески  все  значения,  приведенные  в  этом  исто-
рическом  словаре,  дошли  и  до  Петровской 
эпохи, указывая  на  такую устойчивую картину 
мира,  в  которой  данное  качество  устойчиво 
продолжало  бытовать  в  оценочном  мире 
русского  человека  со  знаком  +  (плюс).  Его 
регулярное и частотное использование в языко-
вой  личности  Петра  Великого  говорит  о  том 
большом  значении,  которое  придавал  Петр 
данному свойству и качеству вещного и духов-
ного  мира,  который  его  окружал.  И  хотя 
семантика  многих  словоупотреблений  с  эпи-
тетом  'добрый'  говорит  о  его  синкретизме,  тем 
не  менее,  можно  выделить  наиболее  опреде-
ленно представленные смыслы, важные для его 
концептуальной  сферы  языковой  личности 
Петра,  ибо  с  его  помощью  он  выражал  свое 
отношение  к  называемым  фактам  действи-
тельности  давал  свою  оценку  явлениям  и 
фактам, о которых писал. Сравним реализацию 
таких значений через данный эпитет: 
·'хороший,  безукоризненный':  ежели  какой 
доброй случай будет, не изволте пропускать, но 
делать  как  возможно  к  лутчему (VIII, 1, 17. 
1708); с оттенком 'способный, знающий': Также 
пошли  доброва  инженера  к  Гомелю  и 
Чернигову (VIII, 1, 22. 1708); 
·'хороший,  хорошего  качества' – значение, 
отмеченное  СРЯ XVIII в.  как  выходящее  из 
употребления  в  этом  веке;  ср.  у  Петра I: 
Приищи  самых  добрых  аглинских  карандашей 
(IX, 1, 96. 1709); Также  отпиши,  чтоб  из  Вест-
Индии вывезли добрых табачных семен пуд или 
болше (IX, 1, 96. 1709); При  том  же  советую 
вам, дабы меж Копоси и Витепска добрую пар-
тию  [в  неболших  людех]  лехкую  послать 
поперег той дороги (VIII, 1, 34. 1708)  и мн. др. 
Особенно  широко  употребительно  в  языко-
вой  личности  Петра  Великого  это  значение  с 
оттенком  'искусный,  умелый;  рачительный' 
(СРЯ XVIII, 6, 159), что,  на  наш  взгляд,  сви-
детельствовало и  о  качествах самого  создателя 
текстов,  любившего  любое  дело  и  склонного  к 
добросовестному,  качественному  его  испол-
нению,  если  он  за  него  брался.  Именно  это 
качество  он  ценил  и  в  других  и  потому  по-
стоянно  подчеркивал  подобную  свою  целевую 
установку,  когда  писал  письма,  указы  и 
распоряжения многочисленным адресатам. Ср.:     
P.S.  Как  кругом  Смоленска,  так  из  Мало-
российских  и  здешних  Полских  мест  соберите 
добрых  вожжей … (VIII, 1, 22. 1708); I не-
пърестанна посылайте з добрыми камандирами 
партиi (VIII, 1, 50. 1708); а  препорцию  сей ма-
шины  деревам  лутче  мельники  добрыя  разу-
меют, неже мы  (IX, 1, 114. 1709) и под. 
·'честный,  порядочный;  добродетельный» (о 
человеке)':  А  смерти  Реиншильтеве  тужить  не-
чево: хотя и добрый человек был, толко лутче, 
что умер ( IX, 1, 81. 1709). 
На  фоне  умеренно-оценочных  эпитетов 
особо  обращает  на  себя  внимание  такая  инди-
видуальная  особенность  языковой  личности 
Петра  Великого,  как  активное  применение  им 
максимально-оценочных  эпитетов.  Именно 
их регулярное применение в его речевой прак-
тике позволяет  говорить о Петре I как сильной 
языковой  личности.  Эта  сила  языковой  лич-
ности  проявляется  в  колоссальной  экспрессив-
но-эмоциональной  мотивации  подобных  еди-
ниц  в  его  дискурсе.  Именно  наличие  эпитетов 
подобного  рода  придает  дискурсу  Петра I 
исключительную энергию. В них с наибольшей 
полнотой  проявилась  такая  уникальная  черта 
личности Петра, как его   в о л я  в преодолении 
Диахронический взгляд на аксиологическую шкалу эпитета в прагматиконе отдельной языковой личности

42 
 
 
 
ISSN 1563-0223                        Bulletin KazNU. Filology series. 
№ 2(136). 2012 
бесконечных  препятствий  на  пути  построения 
государства  нового  типа  (ср.  мнение  писателя 
наших  дней  Даниила  Гранина,  своим  чутьем 
художника  слова,  творца  заметившего  эту 
черту  Петра I: “Феномен  Петра  заключался  в 
его  воле” [1, 34]. И  действительно,  воля – это 
тот движущий элемент натуры Петра, который 
получил  свое  воплощение  и  в  эпитете  любого 
типа,  особенно – в  максимально-оценочном, 
образном  по  экспрессивной  и  художественной 
своей    природе.  Эпитеты  такого  типа  в  целом 
делают дискурс Петра Великого ярким, оценоч-
ным, сквозь который прорываются чувства живого 
человека,  положившего  всю  свою  жизнь  на 
алтарь  Отечества,  что  и  сделало  его  язык  не 
бесстрастной  фиксацией  фактов  действитель-
ности,  а  необычным  явлением  своего  времени, 
отразившим эволюцию русского языка в новых 
культурно-исторических  условиях,  обозначив-
шихся на стыке столетий в переломный период 
истории  русского  литературного  языка.  Осо-
бенно  такая  черта  языковой  личности  Петра 
проявлялась  в  минуты,  когда  он,  как  правило, 
лично  участвуя  в  сражениях,  одерживал  победы 
либо  получал  приятные  (а  иногда  и  неприят-
ные)  его  сердцу  известия  от  своих  подчинен-
ных. Тогда его речь становилась эмоционально-
насыщенной, легкой либо напряженной, естест-
венно  передающей  внутреннее  его  состояние. 
Как  можно  заметить,  это  состояние  адресанта 
писем  и  бумаг    одновременно  проецируется  и 
на чувства его адресатов, которые, безусловно, 
не  могли  не  разделять  подобные  чувства  и 
мысли своего суверена. Ср. хотя бы некоторые 
примеры  такого рода: 
А при Полтавской баталии сражался с полком 
своим  лично,  быв  в  великом  огне (IX, 1, 496. 
1709); P.S. При  сем  поздравляю  вам  сим  тор-
жественным днем, которым Бог начало щастию 
нашему даровал (VIII, 1, 188. 1708) (о победе у 
Лесной. – Н.Г.);  Какую  намъ  Богъ  далъ  неска-
занную викторию, о томъ увЂдамисся iзъ моего 
к адмиралу писма (VIII, 1, 174. 1708); даже до тем-
ноты  бой  сей  (у  Лесной. - Н.Г.)  с  непрестан-
ным зело жестоким огнем пребывал (Ф.Ю.Ро-
модановскому. VIII, 1, 169. 1708); … короля 
Шведского […] отаковали […]  i по двучасном 
непърестанномъ  огню  оныхъ  гордых  непърия-
телей сломили (VIII, 1, 108. 1708) и мн. др. под. 
Таких  максимально,  предельно-оценочных 
эпитетов  в  дискурсе  Петра  Великого,  в  том 
числе  и  созданных,  видимо,  самим  автором 
писем  и  бумаг,  отмечается  множество:  проро-
чественной  пороль,  недреманное  око,  крепко 
приказать,  жаркой  непъриятель,  жестоко  по-
ступать, великой неприятель, лстивым образом, 
крепкой указ, праведными судьбами, радостное 
писание,  печальная  церемония,  проклятое 
место,  проклятыя  воры,  проклятой  город,    не-
чаемая  ваша  и  наша  печаль,  жестокия  лекар-
ства,  под  жестоким  штрафом,  с  жестокими 
палаксизмами  была  (болезнь),  безчесной  уход, 
погибелный конец, злодЂянный вор, превеликая 
полза,  превеликая  радость,  злая  дорога,  окаян-
ныя  турки,  гордые  неприятели,  превеликая  и 
нечаемая  победа,  неслыханная  новина  (т.е. 
новость). Эти и масса других эпитетов в языко-
вой  личности  Петра  Великого  отличаются  от 
употребления  в  художественной  речи  мотиви-
ровкой  своего  функционального  назначения. 
Так,  в  художественном  тексте  эпитет  выпол-
няет прежде всего характеризующую, изобрази-
тельную,  экспрессивно-выразительную    функ-
цию.  В  реальной  же  языковой  личности  при 
сохранении  указанного  назначения  главная 
функция эпитета – воздействующая, движущая, 
прагматически мотивированная  р е а л ь н ы м 
и  установками адресанта, основная цель кото-
рого – обратить внимание адресата на называе-
мые  объекты  действительности,  представляю-
щие  как  предметный  (выраженный  именами 
существительными),  так  и  вербальный  (выра-
женный глаголами и причастиями) мир.  
Таким  образом,  наблюдения  над  эпитетами 
как  прагматическим  средством  реализации 
языковой личности в эпистолярии Петра Вели-
кого  наглядно  репрезентируют  не  только 
личностные,  индивидуальные  предпочтения  в 
использовании языковых единиц, но и  д в и ж е 
н и е,  э в о л ю ц и ю в стилистической системе 
русского  языка  в  диахронической  перспективе 
в  конкретных  условиях  ее  функционирования. 
Языковая  личность  (в  нашем  случае  Петра I) 
как  порождение  совершенно  определенных 
культурно-исторических  условий  позволила 
обнаружить  новые  тенденции  в  русском  языке 
в  такой  важный,  переломный  период  его  исто-
рии,  как  Петровская    эпоха,  не  случайно  нося-
щая  имя  этого  гения  русской  культуры,  кото-
рый  «появился   как  вулкан, из  подземных  сил, 
накопленных веками русской дремоты» (1, 34). 
Его дискурс не случайно оказался связанным с 
формированием  новой  стилистики,  в  которой 
человеческий  фактор  вышел  из  своего  своеоб-
разного подполья русской соборности на перед-
ние  позиции  становления  литературного  языка 
нового  типа  и  стал  той  движущей  силой, 
которая  характеризует  язык  нарождавшейся 
Н. И. Гайнуллина 

43 
 
Вестник КазНУ. Серия филологическая. № 2(136). 2012 
 
 
нации – более  раскованный,  свободный  и  гиб-
кий в сравнении с предшествующими периодами 
его развития в донациональном его состоянии. 

жүктеу/скачать 3,12 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: