Ii. Самостоятельная работа III. Глоссарий

185 
за всеобъемлющую роль религии в организации жизни традиционного 
общества
2
. Об этом свидетельствуют многочисленные факты из жизни 
государств этого региона, и даже империи, созданной Амиром Тимуром 
(1370-1405) в последней трети XIV в. Будучи основателем одного из 
могущественных централизованных государств средневековья, Амир 
Тимур, особенно на заре своей политической деятельности, испытывал 
давление духовенства в лице суфийских предводителей, пользовавшихся 
влиянием среди племенной, например, в одном из главных религиозных 
центров той эпохи - Термезе. Это, отчасти, подтолкнуло его к сознательному 
приближению к себе высокочтимого шайха Саййида Барака (ум. в 1403-04 
г.), известного в истории как духовный наставник Амира Тимура. В 
источниках встречаются упоминания о том, что самые влиятельные 
представители духовенства безоговорочно признавали верховенство 
решений Сахибкирана и публично благословляли практически все его 
начинания, в том числе военные походы
3
. Этот факт можно рассматривать в 
качестве одного из хорошо просчитанных тактико-стратегических шагов, 
который способствовал снятию напряженности в отношениях между 
светской властью и ‘улама’ (духовенством), установлению рационального 
баланса между светскими и религиозными силами в общественно-
политической жизни, а следовательно, и укреплению могущества 
созданного им государства. 
Если проследить историю Мавараннахра в средние века и новое время, 
то выясняется, что в периоды, когда удавалось достичь разумного 
консенсуса между политическими силами, стоявшими у власти и 
духовенством, пользовавшимся непререкаемым авторитетом у военно-
племенной знати и городской аристократии, темпы общего прогресса в 
государстве возрастали. Важно отметить и то, что характерным в такие 
периоды было, условно говоря, верховенство светских политических сил, 
ответственных за принятие решения по вопросам светского, или мирского, 
характера. Период правления Амира Тимура представляет собой один из 
наиболее убедительных примеров этого. Оговорка «условно» применяется 
здесь в том смысле, что в отношении той эпохи истории названного региона, 
как, впрочем, и для остальной части обширного мусульманского мира, 
четкое определение точных границ между властью мирской и религиозно-
духовной представляется весьма затруднительным. 
Когда же баланс между этими двумя составляющими нарушался и 
влияние духовенства на вопросы политики возрастало, наступали периоды 
общественно-политического хаоса, приводившие иногда даже к 
физическому устранению правителей
4
. Об этом свидетельствует 
общественно-политическая обстановка, сложившаяся в регионе в конце XV-
начале XVI вв., когда влияние накшбандийского суфийского братства, во 
главе которого стояли такие религиозные авторитеты, как Хваджа ‘Убайд 
Аллах Ахрар (ум. в 1490 г.), Махдум-и А’зам (ум. в 1542 г.), Маулана Лутф 
Аллах Чусти (ум. в 1571 г.), джуйбарские хваджи (XVI-XVII вв.), на 

186 
общественнополитическую жизнь достигло своего апогея. В этот период 
истории Центральной Азии с особой силой проявились все негативные 
последствия постепенного превращения ислама в религию, идеология 
которой определялась преимущественно духовенством. Это способствовало 
усилению субъективизма в интерпретации основополагающих положений 
ислама, их превращению в тонкий социальный механизм, чутко 
реагирующий на любые более или менее серьезные изменения в 
общественно-политической и социально-экономической жизни. Об этом 
можно судить и по бурному развитию в указанный период специального 
литературнофилософского жанра, который был посвящен рекомендациям 
правителям по различным вопросам управления государством
5
. 
Одной из характерных особенностей этого периода истории 
Мавараннахра стало усиление процесса его общественнополитической 
фрагментации, вызвавшей, в свою очередь, заметное усугубление 
социально-экономической стагнации в регионе. Разумеется, основные 
причины, вызвавшие этот процесс, лежали в несколько иной плоскости и 
были больше связаны с завоевательными походами на Мавараннахр 
пришлых сил, особенно, кочевых узбекских племен во главе с Мухаммадом 
Шайбани-ханом (1500-1510) и, позднее, иранского правителя Надир-шаха 
Афшара (1736-1747). Правда и то, что с конца XVIII- начала XIX в. сила 
внешнего фактора, игравшая дезинтегрирующую роль в общественно-
политической жизни Мавараннахра, да и всей Центральной Азии, 
многократно возросла из-за русско-английского соперничества за этот 
регион и резкого усиления военнополитического экспансионизма во 
внешней политике русского царизма в отношении этого края. Но, все же, 
заметное в этот период истории усиление вмешательства духовенства в лице 
влиятельных шайхов и ‘улама’, которыми зачастую манипулировали для 
достижения своих целей определенные силы, в дела политики, также 
сыграло свою негативную роль, способствуя углублению процессов 
междоусобной борьбы. В XVIII в. она привела к окончательному 
политическому расколу Мавараннахра формированию на его территории 
трех мелких государственных образований - Бухарского, Хивинского и 
Кокандского ханств. 
Однако, если говорить о становлении государственности на территории 
Центральной Азии в целом, то выясняется, что преобладающей чертой в 
эволюции взаимоотношений между религиозностью и светскостью в 
вопросах управления жизнью традиционного среднеазиатского общества, 
все же оставалось неуклонное возрастание роли и значимости светских 
политических сил и постоянное сужение сферы влияния религиозных 
кругов до вопросов сугубо духовно-нравственного характера. Об этом 
красноречиво свидетельствует тот факт, что история Мавараннахра в 
средние века и в более поздние периоды не знает примеров зарождения 
государств, которые тяготели бы к теократическим методам правления. 
Таким образом, не принижая роли религии, конкретно - ислама, в 

187 
организации жизнедеятельности среднеазиатского общества, можно 
заключить, что, будучи всегда значительной, она никогда не становилась 
доминирующей. 
Завоевание Центральной Азии Россией повлекло за собой существенное 
изменение места и роли ислама в общественнополитической жизни. 
Основная суть его сводилась к возможно максимальному вытеснению 
ислама из общественно-политической сферы. Этого колониальные власти 
добивались, 
главным 
образом, 
двумя 
способами: 
во-первых, 
игнорированием мусульманского духовенства и постепенным вытеснением 
его из общественной жизни, во-вторых, подрывом его материально-
экономической базы. Для достижения второй цели, в частности, 
проводились 
целенаправленные 
широкомасштабные 
мероприятия, 
предусматривавшие сокращение вакфного имущества мусульманских 
учреждений. Характерным при этом было то, что в своих 
взаимоотношениях с мусульманским духовенством колонизаторы вели себя 
крайне осторожно, всячески избегали открытой конфронтации с ним. 
Несколько отличным от царского времени был советский период. Его 
главной особенностью стало стремление минимизировать всякую роль 
религии в жизни общества. Это желание реализовывалось методами 
воинствующего атеизма, путем тотального наступления на духовенство и 
религиозные учреждения, отрицания положительного потенциала религии 
вообще. Были также отвергнуты попытки туркестанских джадидистов, 
призывавших к использованию воспитательного потенциала ислама. 
Давление на духовенство и религиозные учреждения неуклонно росло: 
иллюзии, связанные с построением атеистического общества, все упорнее 
выдавались за реальность. Но подобная политика, естественно, не могла 
обеспечить искоренения религии из жизни мусульманского общества, 
сформировавшегося в течение веков: несмотря на то, что значительная часть 
‘улама’ и абсолютное большинство мусульманских религиозных 
учреждений были физически ликвидированы и разрушены, исламский 
фактор не исчез из жизни общества, а изменилась лишь его роль - она 
становилась весьма своеобразной. Следствием такой политики стал, в 
частности, уход религии в подполье, где она стала превращаться в 
оппозиционную властям силу. Эта тенденция не ослабла даже после того, 
как во время Второй мировой войны, под давлением конкретных 
исторических обстоятельств советская власть была вынуждена дать 
некоторые послабления в сфере религиозной жизни, выразившиеся, 
например, в создании Духовного управления мусульман Средней Азии и 
Казахстана (САДУМ, 1943-1992). Более того, подпольное движение 
радикально настроенной и считавшей себя оппозиционной по отношению к 
властям части мусульманского духовенства неуклонно набирало силу. Оно 
становилось опасным политическим фактором, угрожавшим дальнейшему 
благополучию самого правящего режима. Получившее в странах Запада 
название «параллельный ислам», это движение стало благодатной почвой, 

188 
взрастившей радикально настроенных религиозных деятелей. С конца 1980-
х гг., когда стало окончательно ясно, что процесс распада бывшего союза 
обрел необратимый характер, некоторые из них начали открыто 
претендовать на роль духовных лидеров нации. Здесь проявилось 
отсутствие классической иерархической структуры в исламе, создающее 
благоприятные условия для инициативных действий активных людей, 
преследующих конкретные цели. Опыт независимого развития государств 
Центральной Азии за последнее десятилетие подтверждает, что это 
выливается, в частности, в стремление некоторых сил к созданию 
политических партий и организаций с религиозной окраской. Они стремятся 
распространить свое влияние на возможно большую территорию. Степень 
воздействия идей, пропагандируемых такими партиями и организациями, 
усиливается характерными для переходного периода социально-
экономическими трудностями и слабостью демократических институтов в 
этих странах. 
Таким образом, к началу 1990-х гг. минувшего века необходимость 
восстановления гармонии религиозных и светских ценностей, без всякого 
преувеличения, стала одним из судьбоносных факторов в жизни страны. 
Перед руководством Республики Узбекистан с первых дней независимости 
встала необходимость четкого и принципиального определения своего 
отношения к религии. Убедительная аргументация нового отношения 
государства к религии была дана Президентом И. Каримовым: «Сам факт 
устойчивого, на протяжении тысячелетий, существования религии, в том 
числе ислама, свидетельствует о том, что она имеет глубокие корни в 
человеческой природе, выполняет целый ряд присущих ей функций. 
Религия, являясь, прежде всего, сферой духовной жизни общества, группы, 
индивида, впитала в себя, отразила общечеловеческие нормы 
нравственности, превратила их в общеобязательные правила поведения, 
оказала существенное влияние на культуру, способствовала и способствует 
преодолению изолированности человека, его отчуждения от других 
людей»
6
. Задача формирования нового, отвечающего общенациональным 
интересам соотношения между светскими и религиозными ценностями 
стала одним из главных элементов содержания процесса возрождения 
национальных ценностей народа Узбекистана при новом построении 
собственной государственности. Ход и содержание этого процесса 
определялись совокупным влиянием целого ряда объективных и 
субъективных факторов. Укажем на главные из них: 
- Возвращение религии ее естественной роли в духовной и общественной 
жизни в результате кардинального изменения отношения государства к ней. 
Внешним проявлением этого фактора стало резкое увеличение количества 
мечетей, 
открытие 
религиозных 
учебных 
заведений, 
оказание 
государственного содействия организации поездок мусульман в хаджж и 
‘умру, официальное признание религиозных праздников, находившихся до 
этого под строжайшим запретом. 

189 
- Невиданная активизация радикально настроенных религиозных 
деятелей и стоявших за ними националистических сил. Политизация их 
деятельности проявилась уже в начале 1990-х гг., когда стали возникать 
военизированные организации, облеченные в исламские и гуманистические 
маски («Ислам лашкарлари» - «Воины ислама», «‘Адалат» - 
«Справедливость», «Адамийлик ва инсанийлик» - «Человечность и 
гуманность» и др.). 
- 
Заметная активизация различных зарубежных религиозно-
идеологических центров по отношению ко всей Центральной Азии, 
особенно, Узбекистану. Это проявилось, в частности, в попытках Партии 
исламского возрождения создать свой филиал в Узбекистане и партии 
«Хизб ат-тахрир ал-ислами» («Партия исламского освобождения») вовлечь 
в сферу своей деятельности нашу страну. Можно назвать много других 
организаций подобного рода. Их деятельность способствовала подрыву 
внутриполитической стабильности, возникновению межнациональной и 
межрелигиозной напряженности в обществе. 
В условиях радикализации религиозного сознания под влиянием 
целенаправленной кампании определенных сил, их перехода местами к 
насильственным действиям, несшим 
террористический 
характер, 
чувствовалась острая потребность в ряде практических шагов в правовой 
сфере. Одним из них стало принятие в июне 1991 г. “Закона о свободе 
совести и религиозных организациях”. Он стал первым в новейшей истории 
Узбекистана правовым документом, на практике обеспечившим настоящую 
свободу совести. Однако, развитие событий в сфере духовно-религиозной 
жизни в первой половине 1990-х гг., особенно усиление политизации 
отдельных сил, прикрывавшихся религиозными лозунгами, вызвали 
необходимость приведения некоторых положений этого закона в 
соответствие с требованиями времени. Так, в мае 1998 г. была принята новая 
редакция этого закона, определившая уголовную и административную 
ответственность за использование религии в политических целях, 
разжигание межнациональной и иной вражды. 
Таким 
образом, 
формирование 
нового 
соотношения 
между 
религиозностью и светскостью в условиях строительства гражданского 
общества в Узбекистане, проходило не всегда гладко. На этом пути 
возникали трудности, вызванные, главным образом, целенаправленной 
активной деятельностью определенных сил по радикализации и 
политизации религиозного сознания мусульманского населения. Одним из 
конкретных проявлений этого стремления в последние годы XX-начале XXI 
в. стала активная диверсионно-пропагандистская работа «Хизб ат-тахрир 
ал-ислами» путем распространения листовок среди населения крупных 
городов страны, особенно столицы - Ташкента. 
Несмотря на все попытки радикально настроенных религиозных групп, 
морально и материально поддерживаемых внешними источниками, 
определяющее значение в углубляющемся процессе формирования нового 

190 
баланса между светскими и религиозными ценностями, приобрела 
тенденция в пользу разграничения функций по принципу, заложенному в 
Конституции Узбекистана: у государства - свои функции, у религии - свои
7
. 
При этом современное узбекское общество в своем преобладающем 
большинстве приветствует благотворную роль религии в воспитании 
высоконравственного человека. 

жүктеу/скачать 2,02 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: