Международная академия аграрного образования костанайский филиал маао

 

166 

 

The article deals with the problem of forming a mass of historical consciousness in the 1920s - 1930s in the context of 

global  change  society.  The  features  of  transformations  in  the  field  of  history  teaching  in  secondary  schools  in  1920  ,  and  the 

reforms carried out by the Soviet government in the 1930s , culminating in the creation of school history textbooks . 

 

Актуальность.  Значительные  перемены  в  ходе  исторического  развития  всегда  имеют 

неоднозначные последствия, оказывают как созидательное, так и разрушительное воздействие на общество 

и на уровень его культуры. Под влиянием смены важнейших составляющих компонентов в жизни общества 

–  политического  режима,  нравственных  ориентиров,  гражданской  позиции,  материального  благополучия, 

происходит  изменение  и  общественного  мировоззрения.  На  его  формирование  оказывают  значительное 

влияние интересы политической власти, во многом определяя идеологическую составляющую.  

Цели  и  задачи.  Важнейшим  фактором  в  формировании  исторического  сознания  масс  является 

использование учебника, который заключает в себе, помимо исторических фактов и событий, определенную 

их  оценку,  несущую  отпечаток  особенностей  государственной  политики  и  интересов  власти.  Содержание 

учебника  по  истории  ориентировано  на  поддержку  государственного  строя,  политической  власти, 

господствующего  класса,  норм  и  правил,  принятых  в  обществе.  С  одной  стороны,  это  решает  проблему 

патриотического  воспитания  молодежи,  прививает  чувство  гражданской  ответственности,  позволяет 

подрастающему  поколению  осознать  социальное  значение  тех  или  иных  событий,  их  закономерность.  С 

другой стороны, отражая интересы правительства и в его лице государства, учебник по истории является в 

определенной мере субъективным, несколько демагогическим, односторонним в пользу государственных (а 

подчас и личных) приоритетов.  

Материалы и методы. В ХХ веке наша страна пережила два таких переломных момента – в начале 

века  в  результате  Октябрьской  революции,  разрушавшей  «старый  мир  до  основанья»  и  воспевшей  новые 

идеалы  светлого  будущего,  и  в  конце  века,  когда  многие  «завоевания  Октября»  оказались  попранными  и 

преданными  анафеме.  Но  процессы,  происшедшие  в  области  формирования  массового  исторического 

сознания,  в  частности,  взгляды  на  историческое  прошлое  своей  страны,  оказались  во  многом  схожи.  Это 

касается  и  отношения  к  преподаванию  истории  в  школе,  в  частности,  к  школьному  учебнику  по 

отечественной истории как в начале  ХХ  века, так  и в настоящее  время. На сегодняшний день существует 

проблема содержания многочисленных современных учебников по отечественной истории, появившихся в 

результате политических перемен в стране и создаваемых в поисках новой исторической государственной 

идеологической концепции. Это  порождает  огромное количество доносимых до молодежи разнообразных, 

часто  противоположных  мнений,  что  приводит  к  отсутствию  четкой  гражданской  позиции в  современном 

обществе. В последнее все громче раздаются голоса за возвращение в школы единого стабильного учебника. 

В связи с развернувшейся по этому поводу дискуссией представляет интерес вопрос о том, как эту проблему 

государство  решало  в  30-е  годы  ХХ  века,  какие  цели  ставились  государством  перед  учеными,  какой 

результат и какими средствами был достигнут.  

После революции, не принимая традиции дореволюционной исторической науки, была предпринята 

попытка  полного  переосмысления  всего  содержания  отечественного  исторического  процесса.  Социальные 

эксперименты,  которые  проводились  в  области  советского  исторического  образования  в  1920-е  годы, 

касались  как  общих  моментов,  то  есть    изменение  принципов  обучения  (бессословность,  светскость, 

обязательность  и  проч.),  так  и  частных  вопросов,  касающихся  особенностей  ситуации  в  государстве,  что 

более всего сказывалось на преподавании гуманитарных наук, в частности, истории. 

Первоочередными  задачами  образования  после  революции  были:  ликвидация  безграмотности; 

создание  новой  системы  обучения,  максимальный  отказ  от  прежнего  опыта;  помощь  и  участие  в 

строительстве социализма. 

Малообразованность населения в определенной степени была даже на пользу советской власти, так 

как  приходилось  не  переучивать,  а  учить  заново  уже  с  позиций  советской  действительности  и  советской 

идеологии. Однако для решения этой задачи нужны были грамотные учителя и соответствующий учебный 

материал.  Спланированную,  таким  образом,  систему  образования  требовалось  поставить  на  службу 

современности. 

Преподавание истории в данной ситуации оказалось в центре внимания. История сразу же получила 

статус  сугубо  политической  науки.  И  в  этом  случае  она  была  призвана  решать  политические  задачи, 

отвечать  политическим  интересам  государства  и  оказывать  влияние  на  формирование  политического 

сознания граждан.  

Но введенные в 20-е годы новшества, кардинальные перемены как в организации учебного процесса 

в целом, так и в учебных программах, не дали высоких результатов. Наоборот, в ходе школьных проверок, 

проведенных Наркоматом просвещения, был выявлен очень низкий уровень знаний школьников. Особенно 

это касалось гуманитарных дисциплин, и в частности, истории. 

Инициатива  реформы  общеобразовательной  школы,  включая  историческое  образование,  с  1930-х 

годов  принадлежала  СНК  СССР,  ЦК  ВКП(б)  и  И.В.  Сталину  и  проходила  под  их  контролем.  Высокий 

уровень  образования  был  одной  из  первостепенных  задач  советского  правительства,  поскольку  стране  в 

условиях  бурного  строительства  промышленной  базы  требовались  высокообразованные  кадры. 

Комплексная система показала свою полнейшую беспомощность в этом вопросе, ждать же, пока она выйдет 

 

167 

 

из  стадии  неудачного  эксперимента  и  начнет  приносить  плоды,  у  правительства  не  было  ни  времени,  ни 

судя по всему, желания. Итогом стал отказ от основ комплексной системы и стремление в кратчайшие сроки 

добиться положительных результатов в качестве обучения школьников. Сначала подверглась критике общая 

система  комплексного  преподавания.  Прежде  всего,  было  решено  установить  школьную  дисциплину  (в 

1920-е  она  осуждалась  как  мера  принуждения,  характерная  для  дореволюционной  системы  образования), 

четко  определить  урочное  время,  строго  придерживаться  расписания,  вернуть  предметное  преподавание 

вместо  комплексов,  ввести  стабильные  единые  учебники.  Наряду  с  этим  увеличился  срок  обязательного 

образования.  Из  общего  курса  была  выделена  всеобщая  история,  а  затем  отечественная  история;  в 

начальной школе был введен элементарный курс истории СССР. 

После  решения  общих  дисциплинарных  вопросов  внимание  правительства  и  работников 

образования  сосредоточилось  на  особенностях  преподавания  истории.  История  по-прежнему 

рассматривалась  как  политическая  и  политизированная  наука,  способная  формировать  гражданское 

сознание  населения  стран  в  том  контексте,  которое  выгодно  правительству.  С  этой  точки  зрения  она 

оказалась  одной  из  важнейших  гуманитарных  дисциплин,  отказ  от  преподавания  которой  выбивал  из  рук 

руководства страны мощнейший инструмент воспитания будущих поколений советских граждан в нужном 

идеологическом  ключе.  «Революционная  романтика»  1920-х  годов  в  начале  1930-х  годов  уже  во  многих 

областях  уступила  место  государственному  прагматизму.  То,  что  было  выгодно  государству,  немедленно 

бралось  на  вооружение  вне  зависимости  от  того,  насколько  оно  отвечало  «идеалам  Октября».  В  области 

исторического  образования  это  выразилось  в  том,  что  в  отличие  от  предыдущего  десятилетия  для 

достижения  положительного  результата  в  некоторых  вопросах  изложения  отечественной  истории  было 

решено  обратиться  именно  к  дореволюционному  опыту,  приспосабливая  его  для  нужд  советского 

образования.  С  другой  стороны,  были  выработаны  новые  принципы  обучения,  например,  стало  очевидно 

(опыт  1920-х  годов  показал  это),  что  отсутствие  стабильности  позволяет  допускать  определенное 

разнообразие  мнений,  которого  не  должно  быть  при  толковании  исторических  событий,  фактов  и  т.д. 

История  Отечества,  по  мнению  советского  правительства,  должна  была  отвечать  интересам  партии, 

государства, а для этого необходимо строгое единство, не допускающее разночтений. 

Возвращение  предметного  преподавания  потребовало,  кроме  новых  учебных  планов,  программ, 

квалифицированных  преподавателей,  и  новые  стабильные  единые  учебники.  Их  создание  можно  назвать 

очередным  этапом  в  процессе  реформирования  системы  школьного  исторического  образования.  К  работе 

над  учебником  были  привлечены  крупные  историки,  методисты,  преподаватели.  Это  говорит  о  том,  что 

правительство  желало  получить  не  просто  новую  «агитку»  с  историческим  уклоном,  а  полноценный 

учебник,  отвечающий  научным,  методологическим  и  педагогическим  принципам,  но  с  ярко  выраженной 

политической  составляющей.  Подготовка  и  выпуск  учебника  должны  были  стать  очередной  ступенью  в 

реформировании исторического образования.  

Работа  над  учебником  по  истории,  закончившаяся  появлением  учебника  по  истории  СССР  для 

начальной школы под редакцией А.В. Шестакова, шла более трех лет, с середины 1934 до осени 1937 года. 

Это  довольно  сложные  годы  в  истории  нашей  страны.  Во  внешней  политике  для  СССР  главной  задачей 

этого периода было противостояние фашисткой агрессии, поиск союзников в возможной войне. В учебнике, 

соответственно, нашли отражение международная ситуация, позиция СССР и линия его действий, показаны 

взаимосвязь текущего момента с событиями прошлого в деле отстаивания независимости страны и в то же 

время наглядно продемонстрированы позитивные отличия в способах решения внешнеполитических задач 

советским  правительством  и  «реакционной  внешней  политики  царизма».  Идеи  патриотизма,  единства 

государства  перед  лицом  общей  опасности,  с  помощью  учебника  надлежало  привить  всему  обществу,  и, 

прежде  всего,  молодежи.  В  вопросах  внутренней  политики,  а  именно:  в  борьбе  с  реальными  и  мнимыми 

врагами, укрепление власти внутри страны, единство идеологии у масс, поддерживающей эту власть, И.В. 

Сталину  была  необходима  поддержка  народа.  Посредством  правильно  преподнесенного  исторического 

процесса существующий в стране  строй получал статус вершины развития политической системы не только 

в России, но и в мире. Соответственно, власть и все проводимые ею неоднозначные и не всегда понятные 

населению мероприятия, как то: коллективизация, борьба с «врагами народа», громкие судебные процессы, 

участниками  которых  оказались  многие  старые  большевики,  получали  не  только  политическое  или 

законное, но и историческое обоснование.  

Учебник А.В. Шестакова стал достаточно типичным продуктом своего времени. После его выхода 

были  выпущены  учебники  отечественной  истории  для  средней  школы  и  для  вузов  без  привлечения 

общественного  внимания.  В  этой  работе  авторы  уже  имели  образец,  каким  должен  быть  учебник,  и 

обошлось без столь драматических событий.  

Результаты.  В  итоге  можно  сказать,  что  учебник  по  отечественной  истории  для  школы  в  тот 

исторический  момент  иным  быть  не  мог.  Учебник  под  редакцией  А.В.  Шестакова  имел  твердо 

выдержанную  идеологическую  линию,  отражающую  официально  принятую  историческую  концепцию, 

созданную  в  интересах  существующего  государственного  строя  и  с  учетом  внутренних  и  внешних 

политических обстоятельств. Но при этом он представлял собой коллективный труд виднейших советских 

историков  и  стал,  в  своем  роде,  научным  достижением  этого  периода,  попыткой  первого  обобщающего 

 

168 

 

труда  и  с  точки  зрения  использования  нового  исследовательского  материала  (например,  история  народов, 

вопросы  смены  социально-экономических  формаций  и  проч.),  и  с  точки  зрения  воплощения  новой 

государственной исторической концепции и ее влияния на историческое сознание населения. 

В  результате  работы  над  учебником  по  истории  СССР  для  начальной  школы  в  середине  1930-х 

годов  в  СССР  сформировалась  четкая  историческая  концепция,  просуществовавшая  без  принципиальных 

изменений  вплоть  до  распада  Советского  Союза.  Эта  концепция,  отраженная  в  учебниках  по  истории, 

играла  важную  роль  в  формировании  правильного  с  точки  зрения  руководства  страны  исторического 

мировоззрения  молодежи,  хотя,  конечно,  в  эпоху  развития  средств  массовых  коммуникаций  эта  роль,  по 

сравнению  с  30-ми  годами  ХХ  века,  безусловно,  снижалась.  Отголоски  этого  мировоззрения    до  сих  пор 

сильны  в  сознании  жителей  России.  Мы  продолжаем  испытывать  справедливое  чувство  гордости,  когда 

слышим  о  победах  на  Чудском  озере,  в  Отечественной  войне  1812  года,  в  Великой  Отечественной  войне. 

Имена  Минина,  Пожарского,  Кутузова,  Жукова,  Гагарина  и  тысяч  других  наших  соотечественников  по 

праву до сих пор занимают почетное место в пантеоне наших национальных героев.  

Обсуждения. В современной России сложилась ситуация, во многом повторяющая ситуацию 1920-

х годов в СССР. На фоне пересмотра многих постулатов советской историографии идет постоянная борьба 

мнений  относительно  различных  аспектов  отечественной  истории.  Особенно  жаркие  споры  вызывает 

личность И.В. Сталина и его роль в истории советского государства. К сожалению, эта борьба во всем своем 

многообразии  выплескивается  не  только  на  страницы  газет,  журналов  и  книг,  телеэкраны  и 

радиопрограммы, но и в школьные учебники.  

Выводы.  В  огромной  массе  учебной  исторической  литературы  представлено  большое  количество 

самых разнообразных, иногда совершенно некомпетентных мнений, зачастую противоречащих друг другу. 

Безусловно, опыт создания первого советского учебника по истории Отечества, не может быть перенесен в 

современные  условия  без  изменений,  тем  более  это  касается  применяемых  государством  репрессий  в 

отношении  не  понявших  его  требований  ученых-историков.  Однако  и  полностью  отмахиваться  от  этого 

опыта  по  указанным  причинам  было  бы  ошибкой,  поскольку  в  учебнике  были  заложены  многие 

положительные черты, важные и сегодня. Вопрос о необходимости в современной школе единого учебника 

еще долго будет оставаться дискуссионным, однако необходимость внятного формулирования государством 

своего  отношения  к  историческому  процессу  становится  все  более  актуальным.  Без  этого  преподавание 

истории теряет свою исторически сложившуюся гражданскую воспитательную функцию. Ведь воспитание 

патриотизма,  любви  к  своей  многонациональной  стране  и  уважения  к  еѐ  истории  посредством 

исторического  обучения  было,  остается  и  безусловно  будет  наиболее  доступной  и  массовой  формой 

создания полноценного гражданского общества.   

 

Список литературы. 

 

1.

 

Алексеева  Г.Д.  Идеологические  процессы  в  России  20-30-годов  ХХ  века.//  Труды  Института 

российской истории. Вып. 4.  М., 2004. 

2.

 

Артизов А.Н. Критика М.Н. Покровского и его школы (к истории вопроса).// «История СССР». 

1991. № 1. 

3.

 

Бущик Л.П. Очерк развития школьного образования в СССР. М., 1961. 

4.

 

Дубровский А.М. Историк и власть.  Брянск, 2005. 

5.

 

Фукс А.Н. Школьные учебники по русской истории 1861-1917 гг. М., 1985. 

 

 

УДК 93/94 

КРИТЕРИИ ОБЪЕКТИВНОСТИ В ТРУДАХ  

ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ИСТОРИКОВ ПО ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ 

 

Прилуцкий В.В. – доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры психологии НГОУ 

ВПО Московский институт психологии. 

Скрыпников А.В. – доктор  исторических  наук, профессор, ФГБОУ ВО МГАВМиБ – МВА им. 

К.И.Скрябина, г. Москва, Россия 

 

В  статье  в  кратком  виде  рассматривается  проблемы  определения  объективности  трудов  по  истории  Великой 

Отечественной  войны.  Особое  значение  авторы  придают  рассмотрению  принципов  научности  в  освещении  событий 

1941 – 1945 гг. В работе также в кратком виде дается историографический обзор литературы послевоенного периода. 

The article briefly addresses the problem of determining the objectivity of  works on the history  of the  great patriotic 

war. Of particular importance, the authors give to consider principles of scientific value in covering the events of 1941-1945 Gg. 

Also provides a summary of historiographical literature review of the post-war period.  

 

 

169 

 

Поставленная  проблема  носит,  прежде  всего,  методологический  характер.  Какой  же  смысл 

вкладывается  учеными  в  понятие  «объективность»?  Абсолютную  объективность  можно  определить  как 

воспроизведение  объекта  таким,  каким  он  существует  сам  по  себе,  вне  и  независимо  от  человека  и  его 

сознания.  Это  условие  полностью  не  реализуемо  даже  в  естественных  науках,  поскольку  мир  всегда 

отражается через познающий субъект и всегда отражается  с разной, но неизбежной степенью искажений и 

упущений. Поэтому можно стремиться только к уменьшению субъективности и увеличению относительной 

объективности [10, с. 233].  

В  историческом  познании  увеличение  объективности  затрудняется,  прежде  всего,  тем,  что 

исследователь лишен возможности непосредственного наблюдения своего объекта, поскольку прошлое уже 

не существует в данный момент времени, а все знание о нем преломляется сквозь призму источников.     

Как  видно,  историку,  помимо  собственной  субъективности,  приходится  иметь  дело  со 

свидетельствами,  созданными  людьми  прошлого  через  призму  их  мироощущения,  мировосприятия  и 

несущими  отпечаток  их  субъективности,  которая  к  тому  же  часто  для  нас  до  конца  никогда  не  станет 

полностью  понятной  из-за  разницы  во  времени  и  в  культуре  (так  называемая  проблема  «двойной 

субъективации»).  Однако  увеличение  объективности  возможно  уже  благодаря  самому  осознанию  наших 

различий  с  людьми  прошлого  и  стремлению  с  помощью  как  можно  большего  количества  разнообразных 

современных научных методов и теорий раскрыть эти отличия. 

Вероятно,  не  случайно  некоторые  современные  исследователи  признают:  «идея  истории  остается 

одним из самых загадочных и противоречивых продуктов человеческого разума» [там же]. Возникновение 

этой  идеи  вызвано  также  потребностью  исторической  науки  в  обновлении  методологических  подходов  в 

целях раскрытия «человеческого» содержания истории [4].  

Речь  идет  об  использовании  всего  ценного,  накопленного  в  этой  области  и,  прежде  всего,  более 

глубоком  понимании  сущности  человека,  учете  таких  факторов,  как  объективность  его  суждений, 

альтернативность  стратегии  поведения  личности,  еѐ  творческая  активность,  индивидуальность  чувств, 

мыслей и дел в конкретной исторической ситуации [5, с. 15; 8, с. 17]. 

Позиция  о  том,  что  объективная  оценка  прошлого  зависит  от  того,  сколько  свободы  слова  дано 

историку,  содержит  в  себе  долю  истины.  Но  ведь  новая  свобода  высказываний  о  прошлом  предполагает 

новое  настоящее,  а  новое  настоящее  приносит  с  собой  не  только  новую  свободу,  но  и  отношения  новой 

зависимости.  От  этой  зависимости  «свободному»  историку  также  никуда  не  уйти.  Кроме  свободы  слова 

историку  дана  также  ответственность  за  сказанное  им  слово.  Он  может,  например,  «видеть» 

несправедливость в прошлом и игнорировать еѐ в настоящем. Но это говорит не исследователь. Это говорит 

его устами его время. И вряд ли здесь можно уповать на полное познание исторической истины [9, с. 43]. 

Объективность  научного  познания  обеспечивается  научными  принципами  [12,  с.  27].  Принцип 

можно рассматривать как основное правило, которое необходимо соблюдать при изучении всех явлений и 

событий в истории. Основными научными принципами являются следующие. Принцип историзма требует 

рассмотрения  всех  исторических  фактов,  явлений  и  событий  в  соответствии  с  конкретно-исторической 

обстановкой,  в  их  взаимосвязи  и  взаимообусловленности.  Всякое  историческое  явление  следует  изучать  в 

развитии:  как  оно  возникло,  какие  этапы  в  своѐм  развитии  прошло,  чем,  в  конечном  счете,  стало.  Нельзя 

рассматривать событие или личность абстрактно вне временных позиций. Принцип объективности требует 

рассматривать  каждое  явление  в  его  многогранности  и  противоречивости,  в  совокупности  как 

положительных, так и отрицательных сторон. Главное в обеспечении принципа объективности  – личность 

историка:  его  теоретические  взгляды,  культура  методологии,  профессиональное  мастерство  и  честность. 

Принцип  социального  подхода  предполагает  рассмотрение  историко-экономических  процессов  с  учетом 

социальных  интересов  различных  слоев  населения,  различных  форм  их  проявления  в  обществе.  Этот 

принцип  обязывает  учитывать  субъективный  момент  в  практической  деятельности  правительств,  партий, 

личностей.  Принцип  альтернативности  определяет  степень  вероятности  осуществления  того  или  иного 

события,  явления,  процесса  на  основе  анализа  объективных  реальностей  и  возможностей.  Признание 

исторической  альтернативности  позволяет  по-новому  оценить  путь  страны,  увидеть  неиспользованные 

возможности процесса, извлечь уроки на будущее. Только при соблюдении и сочетании всех принципов и 

методов  познания  могут  быть  обеспечены  строгая  научность  и  достоверность  в  изучении  исторического 

прошлого [12, с. 28]. 

Объективность историка – исключительно сложное понятие, причем дискуссионное. По своей сути 

объективность соответствует понятию истина, как верное отражение объекта действительности в сознании 

человека, воспроизведение ее такой, какой она существует сама по себе, вне и независимо от человека и его 

сознания  [15,  с.  56-547;  16,  с.  277-279].  Критериями  истины  является  признание  еѐ  конкретности,  что 

предполагает,  прежде  всего,  точный  учет  всех  условий,  в  которых  находится  объект  познания,  выделение 

главных, существенных свойств, связей, тенденций его развития [15, с. 546-547].  

Принцип конкретности истины требует подходить к фактам не с общими формулами и схемами, а с 

учетом реальных условий, конкретной обстановки. Всякую истину, если ее преувеличить, распространить за 

пределы  ее  действительной  применимости,  можно  довести  до  абсурда.  В  нашем  сознания  правильно, 

 

170 

 

объективно то, что прямо или косвенно подтверждено на практике, или то, что может быть осуществлено на 

практике. 

В  исторической  науке  давно  уже  установлены  критерии  оценок  трудов  историков,  основанные  на 

известных положениях методологии научного исследования. Одно из главных требований – строгий анализ 

и  оценка  конкретных  историографических  факторов.  Этот  критерий  предполагает  также  оценку 

исторических  трудов  не  только  с  точки  зрения  сравнения  их  с  предыдущими.  Практика  последующих 

исследований может подтвердить или опровергнуть выдвинутые в анализируемом труде концепции. 

Труды  историков,  при  всех  своих  отличиях  от  произведений  художественной  литературы  и 

искусства,  не  должны  им  уступать  –  в  глубине  и  бескомпромиссной  правдивости  изображения  прошлого. 

Нужен глубокий анализ всех источников и сопоставление  полученных в итоге анализа результатов. Более 

того,  читатель  вправе  искать  в  исследованиях  наиболее  полное  и  точное  освещение  фактов  истории, 

выявление  противоречий  между  приводимыми  фактами  и  установлением  истины.  Поэтому  объективность 

исследования – главный критерий ценности работ историков, посвященных Великой Отечественной войне. 

Новейшая историография свидетельствует о том, что правдивость и объективность истории больше 

всего  страдает  из-за  подчинения  ее  конъюнктурным  интересам  той  или  иной  политики  и  идеологии  [2,  с. 

11].  Под  предлогом  партийности,  особенно  в  сталинско-брежневские  времена,  общественные  науки,  и  в 

первую  очередь  история,  были  подчинены  господствовавшей  политике  и  идеологии,  толкование 

исторических  событий,  в  том  числе  и  в  области  военной  истории,  подгонялось  под  определенные 

политические и идеологические установки.  

Следует  особо  подчеркнуть,  что  объективностью  далеко  не  всегда  отличалась    и  немарксистская 

историческая  наука  в  странах  Западной  Европы  и  США.  Как  правило,  она  не  демонстрировала  свою 

идеологическую  ориентацию,  но  правдивость  еѐ  нередко  была  весьма  относительной.  Иногда  истинные 

политические  мотивы  и  не  скрывались.  Как  уже  нами  констатировалось,  известно  множество  примеров 

тенденциозного освещения истории второй мировой войны, причин еѐ возникновения, попыток принизить 

решающую  роль  СССР  в  достижении  победы,  освобождении  народов  Европы  от  фашизма,  в  оценке 

важнейших операций Великой Отечественной войны.  

Надо  признать,  что  далеки  от  объективности  были и некоторые  наши  военно-исторические  труды 

прошлых  лет.  К  сожалению,  нашими  историками  и  политиками  обычно  оправдывалось  все,  что  у  нас 

делалось.  И  это  касалось  даже  явных  просчетов  и  ошибок,  а  о  многом  просто  умалчивалось.  К  примеру, 

прошло  более  70  лет  с  начала  войны,  и  лишь  сравнительно  недавно  опубликованы  некоторые  данные  о 

наших военных потерях, количестве военнопленных и по многим другим вопросам [2, с.11].  

В  качестве  примера  можно  привести  мемуары  Г.К.  Жукова  и  других  военачальников,  где  как 

обязательный атрибут насильственно вписывались разделы по партийно-политической работе в Армии и на 

Флоте  в  годы  войны.  К  слову  сказать,  эта  деятельность  изображалась  одинаково  плодотворной  как  в 

увенчавшихся  успехом,  так  и  в  потерпевших  неудачу  операциях.  Видимо,  закономерно,  что  в 

энциклопедиях и военно-исторической литературе разделы о политической работе написаны, по существу, 

одними и теми же словами и мало чем отличаются друг от друга.  

Вообще же, в послевоенные годы стремление подправить и подать в выгодном свете события 1941 – 

1945 гг. было довольно распространенным явлением. В советский период входило в традицию, что каждый 

очередной пришедший к власти руководитель Компартии, министр обороны или даже начальник Главного 

политического  управления  СА  и  ВМФ  старался  на  свой  лад  перекроить  историю  войны.  Характерно  это 

было и для 6-томной Истории Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941 – 1945 гг., а также для 

12-томной Истории второй мировой войны [6; 7].  

Лишь с четырехтомным изданием в 1998 – 1999 гг. исследования Института Военной Истории МО 

РФ  «Великая  Отечественная  война  1941  –  1945:  Военно-исторические  очерки»  [1]  часть  этих  перекосов 

была  устраненае.  Однако,  авторскому  коллективу  не  удалось  достичь  поставленной  цели  и  осветить 

подробно  важнейшие  события  на  фронте  и  в  тылу,  вследствие  весьма  ограниченного  объема  издания, 

которое вначале было запланировано как 12-томное. Поэтому данный труд отличается фрагментарностью – 

ряд важных стратегических операций, а также военно-политических событий, экономических мероприятий 

не нашел в нем отражения. Надежды авторского коллектив военных историков связывались с выпуском 12-

томного издания большого формата. Однако и это издание, как и многие другие, прежде чем выйти в свет, 

подвергалось кардинальной правке, сокращениям и изъятиям лишь за то, что в них имелись пересмотренные 

с  новых  позиций  оценки  прошлого,  раскрыты  причинно-следственные  связи,  приведшие  к  трагическим 

событиям на фронте и в тылу. Поэтому и в двенадцатитомной «Истории второй мировой войны 1939 – 1945 

гг.» имеются не только оговорки, но и целые «провалы», касающиеся, например, начального периода войны 

[14]. 

Существенным  недостатком  в  достижении  максимальной  объективности  в  отражении  Великой 

Отечественной войны является тот факт, что в большинстве трудов, да и мемуаров очень бледно, безлико, 

лишь в общих стандартных фразах показана война в низовом звене, не раскрывается вся тяжесть фронтовой 

жизни солдат, сержантов и младших офицеров во взводах, ротах и батальонах.  

 

171 

 

Выработанные  трафареты  и  субъективизм  в  области  военной  истории  необходимо  решительно 

преодолевать.  Следует  окончательно  развенчать  принятые  в  сталинско-брежневский  период  подходы  к 

военно-исторической  науке.  В  последние  годы  в  этом  отношении  многое  уже  делается,  но  работа  по 

переосмысливанию нашего военного прошлого должна продолжаться более интенсивно и с более глубокой 

аргументацией. Без этого не может быть правдивой истории.  

Однако  следует  сказать  и  о  том,  что  в  постсоветский  период  освещение  истории  Великой 

Отечественной  войны,  значения  победы  в  ней  часто  даются  некоторыми  историками,  публицистами  и 

писателями  только  под  одним  углом  зрения  –  необходимости  разоблачительного  подхода  к  нашему 

прошлому.  В  ряде  книг  и  статей  сосредоточивается  внимание  на  негативных,  мрачных  сторонах  жизни 

нашего  общества  в  предвоенные  годы,  при  этом  умалчивается  о  крупных  преобразованиях  в  народном 

хозяйстве, индустриализации, подъеме культуры, науки и образования широких масс трудящихся [3; 17].  

Даже  при  самом  критическом  подходе  к  нашей  истории  нельзя  забывать,  что  за  всем  этим  стоят 

судьбы многих миллионов людей, которые самоотверженно трудились и воевали и не только ради себя, но, 

прежде всего, на благо своего Отечества, во имя его будущего, в том числе и нынешнего поколения людей. 

О героизме, мужестве и высоком уровне военного искусства считается чуть ли даже неприличным говорить.  

В  качестве  негативного  образца  в  этом  плане  можно  отметить,  что  Российский  государственный 

гуманитарный университет в 1991 г. издал курс истории нашего Отечества [10]. В этой работе вся история 

страны  сведена,  по  существу,  к  изображению  в  основном  того,  что  происходило  на  вершине  общества,  к 

интригам  и  личностным  отношениям  политических  деятелей.  Из  этой  книги  едва  ли  можно  получить 

представление о глубинных процессах жизни общества и деятельности народных масс.  

Подлинное  отношение  авторов  к  освещению  вопросов  военной  истории  характеризует  хотя  бы 

такой  пример.  В  материале,  посвященном  1939—1945  гг.,  нет  даже  заголовка  или  подзаголовка  «Великая 

Отечественная война». Описание этой войны дано в девятой главе, которая названа «Советский Союз в годы 

второй  мировой  войны».  Из  49  страниц  этой  главы  лишь  несколько  строк  [10,  с.  424]  посвящены 

Сталинградской. Курской битвам и последующим победам Советской Армии в 1943 – 1945 гг.  

Остальной  текст  этих  страниц  занят  описанием  поражений,  неудач,  потерь,  репрессий,  попыткам 

доказать  бездарность  советского  командования.  Причем  приводятся  недостоверные  данные  о  количестве 

вооружения сторон, о потерях. Нельзя согласиться и с трактовкой конкретных исторических событий. Так, 

переход советских войск в наступление в середине января 1945 г... ранее предполагавшееся до этого срока, 

изображается как произвол советского командования, который привел к «огромным потерям» [10, с. 45].  

Однако авторы не могут не знать, что это было для нас вынужденным решением, предпринятым по 

просьбе союзников, оказавшихся в результате наступления вермахта в Арденнах в отчаянном положении. В 

упомянутой книге имеют место и другие несостоятельные утверждения о событиях Великой Отечественной 

войны, которых мы коснемся при дальнейшем изложении.  

Несомненно,  можно  и  нужно  писать  о  поражениях  1941  –  1942  гг.,  неоправданных  потерях, 

неудачах и ошибках, но необходимо по-новому, с привлечением новых документов, освещать и победные 

операции,  где  наши  полководцы  и  войска  проявили  себя  с  самой  лучшей  стороны.  Значение  достигнутой 

победы в Великой Отечественной войне в упомянутой работе сведено к тому. что война обнажила пороки и 

слабости  «диктаторского,  бесконтрольного  режима»  [10,  с.424].  Односторонний, заранее  заданный  подход 

не имеет ничего общего с подлинной правдой о войне. Конечно, в истории Великой Отечественной войны 

было  немало  мрачных  и  тяжелых  страниц.  Но  удивляет  безапелляционность  суждений  ряда  авторов, 

скользящих  по  поверхности  фактов  и  событий  и  не  утруждающих  себя  доказательствами,  изучением 

документов и многочисленных архивных материалов. Сложность и трудность написания истории прошлой 

войны  в  том  и  состоит,  что  она  чрезвычайно  многомерна,  противоречива,  и  поэтому  бессмысленно 

устанавливать какие-то пропорции негативного и положительного в еѐ изображении.  

История  войны  не  должна  писаться  ни  с  коммунистических,  ни  с  антикоммунистических,  жестко 

заданных  идеологических  позиций.  Только  при  подходе  с  точки  зрения  максимально  возможной 

объективности  неразрывно  существовавшие  в  жизни  негативные  и  позитивные  стороны  исторических 

событий во всей их сложности и противоречивости займут в военной истории свое естественное место.  

К сожалению, такое понимание объективности не всегда находит поддержку в печати и некоторых 

кругах  общественности.  Нередко  происходят  шельмование  инакомыслящих,  озлобление  и  ожесточение 

против  целых  категорий  людей,  исходя  лишь  из  их  корпоративной  принадлежности.  Редакции  ряда 

журналов  и  газет,  издательств  часто  публикуют  только  соответствующие  их  взглядам  работы, 

недоброжелательно  относятся  к  другим  мнениям.  Под  напором  нового  идеологического  пресса  даже 

известные  историки  и  писатели  ломаются,  высказывают  суждения,  прямо  противоположные 

проповедовавшимся ими ранее. Пересмотр своих взглядов на основе новых фактов и жизненных явлений – 

дело  естественное.  Но  тогда  должны  быть  подвергнуты  научной  критике  прежние  взгляды  и  обоснованы 

новые [2, с. 13].  

Поощрение конъюнктурности неизбежно ведет к снижению научной требовательности. В научную 

среду  под  прикрытием  модной  политической  демагогии  легко  проникает  масса  посредственностей, 

порождающих  ту  самую  глухую  стену,  о  которую  в  истории  науки  разбивались  многие  новые  мысли  и 

 

172 

 

открытия.  Давно  известно  также,  что  без  сопоставления  и  борьбы  мнений  наука  не  может  плодотворно 

развиваться [там же].  

Таким образом, в качестве выводов по данной статье следует отметить: 

Во-первых, отечественная историческая наука к настоящему времени разработала четкую  систему 

научных  принципов,  руководство  которыми  обеспечивает  объективность  научного  познания  истории 

Великой Отечественной войны. 

Во-вторых, поскольку  в Российском государстве и обществе продолжается острая борьба  идей, еѐ 

острие  переносится  на  Отечественную  историю  и  в  полной  мере  затрагивает  вопросы  борьбы  советского 

народа  и  его  Вооруженных  Сил  с  немецко-фашисткими  агрессорами  в  1941  –  1945  гг.  В  связи  с  этим 

объективный, непредвзятый показ мужества и героизма советских людей на фронте и в тылу выдвигается на 

первый  план.  Честность  и  правдивость  отображения  народного  подвига  является  мощным  фактором 

формирования исторического сознания российских граждан.  

жүктеу/скачать 5,95 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: